В связи с необходимостью улучшить отношения с Англией Совет Народных Комиссаров СССР 3 ноября 1925 года принял решение о назначении Л. Б. Красина полпредом в Лондон. Характеризуя обстановку, сложившуюся к этому времени в Англии, Г. В. Чичерин писал: «В Англии за последнее время бросается в глаза ряд выступлений, речей, газетных статей на тему о желательности улучшения с нами отношений. Это есть втирание очков для ослабления сомнений по поводу Локарнского договора... Ради успокоения некоторых элементов Чемберлен инсценирует готовность с нами договориться». Эти факты сами по себе свидетельствовали, что в Англии были силы, ради которых правительство вынуждено было вести такую игру. Поэтому народный комиссар иностранных дел СССР считал необходимым «поймать Чемберлена на слове, связаться с благожелательными вам элементами, использовать их для давления на правительство, изучить ситуацию». Правительство считало, что лучше всего с этой целью направить в Лондон Л. Б. Красина. «Настоятельно необходимо,— писал Чичерин 31 октября 1925 года,— чтобы тов. Красин немедленно, не откладывая ни на минуту, приехал в Лондон». Однако выехать срочно Красин не смог. Болезнь все глубже подтачивала его силы. Врачи категорически настаивали на длительном отдыхе, но Леонид Борисович продолжал заниматься делами Наркомвнешторга, руководил его реорганизацией в связи со слиянием Наркомвнешторга с Народным комиссариатом внутренней торговли. Больше всего его беспокоила мысль о Лондоне. Он не верил в серьезность своей болезни и непременно хотел побывать в Лондоне хотя бы 2—4 недели, использовать оживление интереса к Советскому Союзу в Англии в связи с назначением нового полпреда.
Несмотря на тяжелое состояние здоровья, Красин представил Политбюро ЦК РКП (б) свой доклад «О взаимоотношениях СССР с Англией». Он видел трудности на пути улучшения англо-советских отношений: реакционные круги Англии были против сближения с СССР. Продолжая финансовый и экономический бойкот, они мешали развитию англо-советской торговли, препятствовали получению кредитов не только в Англии, но и в других странах.
Но трудности не пугали Красина. Излагая общий план работы полпредства, он намечал установить регулярные отношения с Форин Оффис и личные контакты с руководителями английского правительства, шире познакомить английскую общественность с внутренним и международным положением СССР, «вести политику благожелательной готовности к возможному сближению, но, однако, без малейшего признака какой-либо навязчивости...». Исходя из прежнего опыта, он возлагал надежды на «экономические рычаги», на использование заинтересованности английских фирм в советских заказах.
Красин подчеркивал, что СССР стремится к мирному сосуществованию и сотрудничеству с Англией. «Неизменное стремление Советского правительства, диктуемое волей трудящихся масс СССР,— писал Красин,— состоит в упрочении и дальнейшем развитии торговых экономических отношений с Англией». Он считал, что в борьбе за реализацию ленинской политики мирного сосуществования основными задачами СССР в отношении Англии являются: «1) Установление нормальных дипломатических отношений... с полным прекращением враждебной политики... 2) Прекращение финансовой блокады со стороны английского правительства и английского банковского и промышленного капитала... 3) Урегулирование взаимных претензий...». Он просил Политбюро рассмотреть доклад и дать соответствующие указания и директивы.
Однако болезнь заставила отсрочить поездку в Лондон. В январе 1926 года Леонида Борисовича отправили для лечения во Францию. Свой недуг он переносил с необыкновенной стойкостью и мужеством, сам делал анализы своей крови, высчитывал количество кровяных шариков, угрожающе падающее вниз, сам писал, как врач о пациенте, бюллетени о своём здоровье: у пациента такая-то температура, общее состояние такое-то, количество кровяных шариков столько-то... а внизу подпись — Л. Красин. Только к осени 1926 года состояние здоровья несколько улучшилось. Он считал себя достаточно здоровым, чтобы поехать в Лондон.
Вечером 28 сентября 1926 года Красин прибыл в Лондон. И опять началась напряженная трудовая жизнь. Здоровье, казалось, не внушало опасений. Он вновь с самозабвением отдался своему делу, был энергичен и жизнерадостен.
В своем первом интервью прессе он заявил, что будет добиваться полного взаимопонимания и дружественных отношений между Советским Союзом и Англией, только в этом он видел цель и смысл своего приезда. В своих последних докладах Наркоминделу Красин развивал планы своей дальнейшей деятельности. Он был уверен, что справится с задачей установления нормальных отношений с Великобританией.
Но слишком мал был срок. 6 ноября Леонид Борисович почувствовал резкое ухудшение здоровья, слег, но не оставлял поста. Лежа в постели с высокой температурой, он выслушивал доклады, давал указания, диктовал письма, телеграммы. Болезнь начала быстро прогрессировать, появились признаки нового острого приступа.
В ночь на 24 ноября Леонид Борисович Красин скончался.
Английское правительство, члены дипломатического корпуса и официальные лица выразили соболезнование Советскому правительству.
В последний путь — от полпредства до крематория — Красина провожали тысячи лондонских рабочих. Они пришли с венками и красными знаменами. На одном из венков из ярко-красных гвоздик была надпись: «От Федерации горнорабочих Великобритании в знак памяти, уважения и глубокой благодарности». Были делегации от коммунистической и лейбористской партий, от тред-юнионов и других рабочих организаций. Такого выражения скорби и печали по поводу кончины иностранного дипломата Лондон никогда еще не видел.
Когда урна с прахом Л. Б. Красина прибыла в Берлин, десятки тысяч немецких рабочих вышли на траурные митинги и демонстрации, превратившиеся в демонстрации солидарности немецких трудящихся с Советским Союзом.
В глубоком трауре была Москва.
В правительственном сообщении и сообщении Центрального Комитета ВКП(б) подчеркивались выдающиеся заслуги Л. Б. Красина в революционном движении нашей страны, высоко оценивалась его плодотворная и многосторонняя государственная и общественно-политическая деятельность. «Ценя его исключительные знания и работоспособность,— говорилось в правительственном сообщении,— правительство Союза ССР выдвигало тов. Красина на самые ответственные и важнейшие посты».
«Всегда на самых боевых и ответственных дипломатических постах товарищ Красин умел внушить к себе любовь и уважение, а когда нужно было, умел проявить железную силу и непоколебимую настойчивость в защите интересов пролетарского государства»,— сообщалось в приказе Наркоминдела.
Урна с прахом Леонида Борисовича была замурована в кремлевской стене, неподалеку от мавзолея В. И. Ленина. Память о его славных делах, о жизни, отданной партии, делу социализма, вечно живет в народе.
* * *
«В моей памяти сливается Красин-революционер, Красии-партиец, Красин — советский деятель, Красин-дипломат. Они сливаются в один образ, образ могучего, энергичнейшего, обаятельнейшего человека» — так писал о Красине М. М. Литвинов, который прошел с ним вместе большие пути революционных дорог, с кем вместе он рвал тройной кордон блокады вокруг молодой Советской республики, претворяя в жизнь ленинские принципы миролюбивой внешней политики.
Сила Красина-дипломата состояла прежде всего в том, что он представлял качественно новую, советскую дипломатию, руководствующуюся марксистско-ленинским учением. Она заключалась в его глубочайшей внутренней убежденности в справедливости целей и правоте своих доводов. Эта вера основывалась на исторической правде и прогрессивности ленинских принципов внешней политики Советской страны, определяемой социалистической природой Советского государства, глубоко чуждого всякой агрессии и эксплуатации. Она определяла его партийность и принципиальность. Убежденность и искренность Красина не только ободряли друзей, но и обезоруживали противников.
Вдохновенная вера в правоту дела, за которое он боролся, сочеталась в Красине-дипломате с его блестящей и многогранной натурой, с ясным умом. В друзьях он возбуждал глубокую симпатию, нередко, по свидетельству М. Горького, принимавшую романтический характер, в противниках — признание. Личное обаяние Красина было исключительно велико. А. В. Луначарский не раз подмечал, что красивый, стройный, речистый, живой, изящно вежливый, Леонид Борисович производил неизгладимое впечатление, очаровывал. Он поражал всех умением работать, редкой выдержкой. Человек широкого размаха, он в то же время во всем был исключительно точен, а его подход к каждому вопросу всегда был по-инженерски деловым. Каждый шаг его был рассчитан, расчленен, со стороны же казалось, он действовал с необыкновенной легкостью и даже изяществом.
Леонид Борисович обладал замечательным даром слова. Его речь была красочна, остроумна, исполнена неожиданных оборотов, умело взятых поговорок, блестящих шуток, а когда надо, и тончайшего сарказма. Он в совершенстве владел немецким языком, свободно говорил по-французски, с поразительной быстротой усвоил английский и знал его настолько, что не только не нуждался в переводчике, но мог выступать с публичными лекциями и докладами. «Обнаглел, батенька, до последней степени,— говорил он Г. М. Кржижановскому, приехавшему в Лондон после Гаагской конференции,— рискнул согласиться на лекции в Кембридже... Юным лордам рассказывать о социализме и советских трудах...»
Все эти качества поставили Леонида Борисовича в ряд крупнейших советских дипломатов.
В. И. Ленин высоко ценил деловые качества Л. Б. Красина, его опыт. «Надо сказать, что у нас, разумеется, как вы знаете сами,— говорил В. И. Ленин в докладе о концессиях на заседании коммунистической фракции ВЦСПС 11 апреля 1921 года,— громадное большинство коммунистов по книжкам знают, что такое капитализм и финансовый капитал, может быть, брошюры об этом даже писали, но разговаривать деловым образом с представителями финансового капитала 99 коммунистов из 100 не умеют... В этом отношении т. Красин имеет исключительную подготовку, так как в Германии и в России он изучал и практически и организационно условия промышленности».
В. И. Ленин «не только ценил, но и любил Красина»,— вспоминает Н. К. Крупская. Особое расположение В. И. Ленина к Красину подчеркивал Г. М. Кржижановский: «Владимир Ильич высоко ценил многостороннюю красочную талантливость Леонида Борисовича, его кипучую энергию, его волевую самособранность, его особую работоспособность и, наконец, его всегдашний отклик на зов пролетарской борьбы». «...Необыкновенно талантливый, одаренный человек Леонид Борисович»,— подводил итог Владимир Ильич. Дипломатическая деятельность Леонида Борисовича Красина — яркое свидетельство воплощения в жизнь миролюбивой внешней политики Советского государства. Принципы мирного сосуществования, разработанные В. И. Лениным и получившие развитие в документах нашей партии, неизменно остаются генеральным курсом советской внешней политики. «Следуя этому курсу,— заявил Н. С. Хрущев на XXII съезде КПСС,— мы одержали крупнейшие победы. И теперь, когда наши силы намного возросли, мы будем также неуклонно и последовательно проводить ленинский курс, добиваться победы идеи мирного сосуществования.
