Короткая летняя ночь сменялась мглистым серым рассветом. Над бухтой Золотой рог клубились молочно-белые хлопья тумана. Ветер гнал их из Гнилого угла на берег и сырой пеленой окутывал пристань, железные крыши пакгаузов, прибрежные улицы и переулки.
Город не успел еще стряхнуть с себя крепкий предутренний сон. Тишину изредка прорывали сиплые голоса портовых сирен и мерные удары склянок, долетавшие с японского крейсера «Миказа», стоящего на рейде.
К этим одиноким звукам неожиданно примешался какой-то другой звук, похожий на топот тысячи ног. Гул нарастал, приближался к центру города, заливал главные улицы.
Вот из-за белого угла здания Владивостокского совета показалась длинная вереница солдат в аккуратных защитного цвета гимнастерках и фуражках с бело-красными флажками вместо кокард.
Щеголеватый офицер, идущий впереди колонны, отдал короткий приказ. Солдаты моментально рассыпались цепью и окружили здание совета со всех сторон. Офицер бросился к дверям, но они оказались закрытыми. Вынув наган, он забарабанил рукояткой в дверь. — Эй, откройте!.. — закричал он на ломаном русском языке. — Вы арестованы, слышите? Сопротивление бесполезно!
Внутри здания раздались шум, беготня. Глухо долетел тревожный крик:
— Товарищи, нас окружили чехи!..
Несколько солдат по приказу офицера навалились на двери, начали их выламывать. Двери скоро подались. Группа солдат во главе с офицером ворвалась в совет.
Угрожая револьверами и штыками, чехи арестовали находившихся здесь членов и сотрудников совета. Председателю тов. Суханову вместе с членами совета товарищами Губельманом и Мельниковым удалось незаметно проскользнуть на улицу. Но у выхода их встретил чешский офицер, который в довольно вежливой форме заявил Суханову, что все трое арестованные должны немедленно проследовать за ним в здание чешского национального совета. Подали машину и в сопровождении усиленного конвоя Суханова и его товарищей увезли.
В это же самое время в военном порту другой чешский отряд незаметно окружил здание мастерских порта, где помещался небольшой отряд красногвардейцев. Караульные слишком поздно заметили опасность. Прежде чем они успели что-либо предпринять, дула чешских винтовок уставились в окна и двери. Мирно спавшее здание моментально превратилось в потревоженный муравейник.
Хлопнуло два-три запоздалых выстрела. Раздался чей-то хриплый крик, отчаянная ругань, топот босых ног по гулким половицам. Несколько красногвардейцев, вскочив с постели, в одном белье, босые кинулись к пирамидам за винтовками, но в грудь им уперлись плоские штыки.
— Сдавайтесь! — грубо крикнул чешский унтер. — Город в наших руках!
Не прошло и десяти минут, как отряд был разоружен.
Но у штаба крепости на привокзальной площади чехам пришлось порядочно повозиться. Караульный, охранявший железные ворота штаба крепости, успел заметить серую, осторожно приближающуюся в тумане колонну солдат. Он моментально сообразил, в чем дело, и выстрелил в воздух. Сейчас же захлопали двери, загремели ружья.
Десятка два красногвардейцев в наспех накинутых шинелях высыпали на улицу.
Чехи спрятались за углы соседних домов и открыли беглый огонь по казарме. Красногвардейцы отвечали им дружным залпом. В верхнем этаже со звоном вылетели стекла. В пробоины просунулись черные дула винтовок, запорхали белые дымки выстрелов.
С другого конца города из порта им откликнулась частая, сухая трескотня. Там чешских захватчиков встретили рабочие военных мастерских порта и моряки красной сибирской флотилии.
Когда ветер рассеял утренний туман и солнце засияло в беспокойной ряби залива, весь город был охвачен огнем борьбы. Но небольшие отряды красногвардейцев, рабочих и моряков не могли долго противостоять хорошо вооруженным многочисленным чешским войскам, действовавшим по указке интервентов. Главные наши силы находились в это время на Гродековском и Забайкальском фронтах. Владивосток же охранялся горсточкой красногвардейцев.
Чехи, чувствуя за своей спиной поддержку японцев, которые хозяйничали уже во Владивостоке, решили использовать удобный момент, чтобы без особого труда завладеть городом.
Итак утром 29 июня 1918 года чехи овладели Владивостоком. Красный флаг над зданием совета меньшевики и эсеры поспешили заменить бело-зеленым знаменем. Была провозглашена власть контрреволюционного Временного правительства автономной Сибири.
По городу зашныряли шпики контрразведки, вылавливая и арестовывая всех подозрительных. Под усиленной охраной к штабу чешского командования привели горсточку оставшихся в живых защитников крепости — 17 коммунистов и 30 красногвардейцев. Они были немедленно преданы военно-полевому суду. Остальным красногвардейцам и рабочим, принимавшим активное участие в защите города, пришлось спешно уходить в сопки, чтобы оттуда глухими таежными тропами пробраться на Гродековский фронт.
С падением Владивостока положение советской власти в Сибири и на Дальнем Востоке сильно осложнилось. Захват Владивостока послужил сигналом к началу общего вооруженного выступления интервенции. Вся Сибирь была уже в огне борьбы. На Нижнеудинск наступали чехи. Иркутск был объявлен на осадном положении, там готовилось выступление белогвардейцев.
Водворившись во Владивостоке, чехи тотчас же двинули шеститысячный отряд на Никольск-Уссурийский. Общая же численность чешских войск во Владивостоке была около пятнадцати тысяч человек.
Перед самой отправкой на фронт значительная часть чешских войск отказалась выступить против советов. Они были разоружены и интернированы сначала на Русском острове, а затем переведены в бухту Горностай.
Первым в бой с чешскими войсками вступил 3 июля под станцией Надеждинская небольшой отряд Красной гвардии, наспех сформированный из рабочих Никольск-Уссурийского, Сучанских шахт и других мест. Хорошо обученные и дисциплинированные чешские роты вели наступление по всем правилам военной тактики. Но красногвардейцы мужественно отражали их атаки. Укрываясь за камнями в сопках, кустарниках и наспех вырытых окопах, они встречали чешские цепи дружным ружейным и пулеметным огнем, переходя в контрнаступление. Чехам приходилось по нескольку раз повторять атаки, прежде чем красногвардейцы уступали небольшой клочок земли. Чехи имели огромное численное и техническое превосходство. Их силы превышали наши почти в три раза.
Для отражения наступления чехов нашему командованию пришлось спешно снять войска с Гродековского фронта и перебросить их под Никольск-Уссурийский. Здесь, у разъезда 89-й версты, образовался противочешский фронт. Командующим фронтом был назначен тов. Мировский.
Завязались ожесточенные бои за Никольск-Уссурийский. Четверо суток содрогались окрестности от глухих ударов орудий, сухой пулеметной трескотни, ружейных залпов. И все эти четыре дня наши бойцы упорно не сдавали своих позиций. Чехи спешно затребовали подкрепление из Владивостока. Потянулись длинные эшелоны с пехотой и артиллерией. Сильнее загрохотали орудия.
Под напором чешских атак пришлось сдать выгодную в стратегическом отношении Фенину сопку. Здесь еще царскими солдатами были вырыты глубокие окопы для тактических занятий.
Заняв сопку, чехи открыли ураганный огонь по нашим войскам. Латышский красногвардейский отряд пытался геройской контратакой выбить противника, но был почти полностью уничтожен.
К концу четвертого дня стало ясно, что долго нам так не продержаться. На голой равнине нет ни одного удобного места, где бы можно было укрепиться. Наши силы таяли с каждым часом.
И вот 8 июля на рассвете усталые, измученные бойцы начали отходить со штабом по линии железной дороги в северном направлении. Через час после занятия вокзала чехи вошли в город, где им однако было оказано упорное сопротивление вооружившимися рабочими города.
В седое туманное утро спешно уходили от Никольска наши эшелоны, переполненные красногвардейцами, рабочими и служащими советских учреждений, не пожелавшими остаться в чешском плену. Спешили к Спасску, чтобы там укрепиться на новых позициях.
ВСЕ НА ЗАЩИТУ СОВЕТОВ!
Вооруженное выступление чехов и угроза со стороны других интервентов заставили большевиков и советы Дальнего Востока напрячь все силы для быстрейшей организации вооруженных сил и обороны края.
В Хабаровске при Дальсовнаркоме был создан Дальневосточный краевой штаб Красной армии, гвардии и флота. Большая работа по формированию частей Красной гвардии была развернута в приисковых районах, на Амуре, в деревнях и казачьих станицах.
С первых же дней формирование красных частей и амурской флотилии быстро подвигалось вперед. Грозная опасность, создавшаяся для власти советов, вызвала небывалый подъем рабочих, бедняцко-середняцких масс крестьянства и казачества. Съезд крестьян Амурской области, происходивший в начале июля в Благовещенске, единогласно постановил произвести широкую мобилизацию населения для пополнения рядов Красной гвардии. Крестьяне горячо приветствовали решение съезда, и в течение нескольких дней в Красную гвардию записалось три тысячи человек. 4 июля общее собрание крестьян села Гродеково избрало военно-революционный штаб и постановило просить совет выдать оружие всему населению для борьбы с белогвардейцами и интервентами. В некоторых районах, как например Иманском, крестьяне объявили мобилизацию всех способных носить оружие в возрасте от 18 до 45 лет.
Сам краевой центр — Хабаровск — напоминал в эти дни военный лагерь. Сюда приходили из далеких сел и деревень целыми отрядами добровольцы, которые просили записать их в Kpacную гвардию и немедленно отправить на фронт. В мастерских базы амурской флотилии, арсенала на пристани, в профсоюзах и учреждениях под руководством хабаровской большевистской организации происходила беспрерывная запись добровольцев — рабочих и служащих. Все союзы выделили отряды. Особенную активность проявили грузчики.
Второго июля в полдень, задолго до гудка, грузчики прекратили работу на пристани и все как один явились на общее собрание членов союза в здание совета. Просторный зал не мог вместить всех собравшихся — они заняли коридор и даже площадку лестницы.
Председатель союза грузчиков тов. Шевчук стоял на трибуне, стиснутый со всех сторон плотной толпой. Он бросал короткие призывные фразы. Он говорил, что наступило время вместо привычных тюков положить на плечи красноармейские сумки и винтовки и итти на фронт защищать завоевания Октябрьской революции. Республика советов в опасности!
Интервенция и белогвардейщина несут рабочим кровавый террор и закабаление!
Едва закончилась речь, как сотни мускулистых рук закачались над головами.
— Мы все пойдем за советы! Все как один!
Тут же на собрании была сформирована специальная рота, командиром которой единогласно был выбран Шевчук. Остальные члены союза, которые не вошли в эту роту, обязались через месяц сменить уставших бойцов и кроме того содержать семьи уходящих на фронт товарищей.
Такие же собрания происходили в ряде других городов, на станциях железных дорог, в рабочих поселках, рудниках, селах и деревнях. Рабочие железнодорожных мастерских станций Гондатти, Ерофей Павлович, Магдагачи и ряда других пунктов поголовно вступили в Красную гвардию и, закрыв мастерские, отправились на Уссурийский фронт.
Руководящую роль в деле создания вооруженной силы советов играли партийные организации большевиков. Большинство членов партии было отправлено на фронт. Многие организации большевиков, как например хабаровская, полностью объявили себя мобилизованными в Красную гвардию. Из партийцев были созданы агитационные группы, которые посылались в деревню для проведения разъяснительной работы среди крестьян и создания отрядов Красной гвардии.
Хабаровские большевики своими силами оборудовали на Имане фронтовую типографию и организовали редакцию газеты «Борьба», которая являлась органом штаба командующего Уссурийским фронтом. Первый номер этой газеты вышел 7 июля 1918 года, и с этого момента газета выходила регулярно до последних дней существования фронта. Агитационное и организационное влияние ее на бойцов и крестьянство Иманского уезда было огромное.
На территории Дальнего Востока существовали в ту пору лагери военнопленных, в которых находились преимущественно венгры. Настроены они были в большинстве революционно. Поэтому, как только началась широкая добровольная мобилизация населения в Красную гвардию, они также пожелали встать на защиту советов.
На третий или четвертый день после выступления чехов в штаб фронта, расположенный в Никольск-Уссурийском, явился бывший австрийский офицер, по национальности серб.
Поздоровавшись, он предложил свои услуги в качестве военного специалиста и добавил, что берется организовать среди военнопленных красногвардейский oтряд.
— Мы хотим сражаться вместе с большевиками за советы, хотим воевать против капиталистов!
Тов. Мировский, который находился в это время в штабе, возразил, что согласно постановлению Дальсовнаркома военнопленные, не принявшие русского гражданства, не могут быть зачислены в ряды российской социалистической Красной армии.
— Пленные охотно примут советское гражданство, — ответил с уверенным видом серб. — Они рвутся в бой! Они так же, как и вы, ненавидят капиталистов, из-за которых страдают в плену вот уже третий год.
Он говорил страстно, при этом сильно жестикулировал и сверкал черными глазами. Он настаивал, чтобы кто-нибудь из штаба немедленно вместе с ним отправился в лагерь. Пришлось согласиться.
Лагерь военнопленных находился в одном километре за городом в длинных деревянных бараках. Обед только что кончился, и большинство военнопленных занималось различными хозяйственными делами: кто стирал белье, кто починял одежду, обувь и т. д.
Наш спутник, который видимо пользовался среди пленных популярностью, мигом собрал около сотни венгров и обратился к ним с такой речью:
— Русские капиталисты затеяли войну с немецкими. Вы, как бараны, пошли защищать их интересы. И вот теперь сидите в плену, оторванные от родины, от жен и детей. За что?.. Разве вы преступники? Разве кто-нибудь из вас украл или сделал что-либо дурное? Нет! Вы — жертва капиталистов. Выстрадаете, чтобы умножались и пухли их кошельки. А когда вы вернетесь на родину, вас встретит голодная семья и безработица. Вот награда за ваши страдания! Верно я говорю?.. Большевики сделали проще, они свергли своих капиталистов и объявили им войну. Война войне. Но капиталисты вместе с чехами и японцами задумали расправиться с большевиками и уничтожить советы. Мы, кровные пролетарии, братья большевиков, должны выступить на защиту советов. Я первый вступаю в Красную гвардию и буду сражаться в ней до конца!
Речь его произвела на пленных сильное впечатление. Большинство из них тут же пожелало записаться в Красную гвардию и принять советское гражданство. Попович, довольный результатом своей агитации, вынул из кармана потрепанную записную книжку и сам принялся записывать желающих — их набралась добрая сотня.
Так создавались интернациональные коммунистические отряды Красной гвардии. Эти отряды отличались большой дисциплинированностью. Они не раз призывались к охране советов от контрреволюционных наступлений в тылу и всегда выполняли эти обязанности со стойкостью и самоотвержением.
Среди военнопленных росли и партийные коммунистические организации.
В хабаровском лагере такая организация была создана еще в июне 1918 года. Называлась она «коммунистическая организация иностранных рабочих» и работала под общим руководством Хабаровского комитета большевиков. Она вела пропаганду среди военнопленных, агитировала за переход их в советское подданство и помогала формировать интернациональные коммунистические отряды.
Интервенты старались использовать факт существования интернациональных отрядов для оправдания своего вторжения на советскую территорию под видом создания противогерманского фронта на Дальнем Востоке.
ПЕРВЫЕ НАШИ УСПЕХИ. ПОД ЗАЩИТОЙ РЕКИ УССУРИ
Итак мы отступили из Никольск-Уссурийского под Спасск и здесь спешно начали укрепляться. Командующим фронтом в это время был назначен Дальсовнаркомом примкнувший к большевикам в 1917 году артиллерийский офицер тов. Сакович, а начальником штаба — красный лейтенант амурской военной флотилии тов. Радыгин, впоследствии зверски замученный атаманом Калмыковым в июле 1919 года. С левой стороны нашего фронта была густая тайга, с правой — открытая равнина, местами поросшая высоким, густым кустарником.
Чехи, пользуясь численным превосходством своих сил, пытались обойти нас с тыла и уничтожить одним ударом. Для этой цели они выделили две обходных колонны численностью до трех тысяч человек, которые должны были охватить наш фронт справа и слева одновременно.
Головной отряд правой колонны силой в один батальон, скрываясь в густых зарослях тайги, пробрался почти до деревни Хвалынки. Но наши разведчики во-время заметили его, и мы сейчас же приняли необходимые меры.
Вслед чехам был послан интернациональный отряд, который должен был отрезать им путь к отступлению. Другая часть наших бойцов была посажена в поезд и двинулась по линии железной дороги. При поезде была одна платформа с трехдюймовым орудием и двумя пулеметами.
Мы настигли чехов как раз в тот момент, когда они вышли из тайги на линию железной дороги и взорвали небольшой железнодорожный мост. Неприятель, не ожидавший нашего появления, сильно растерялся. Интернациональный отряд, в большинстве состоявший из чехов-красногвардейцев, зашел им с тыла и с криком «ура» бросился в штыки. Надо было видеть, с какой озлобленностью и решительностью дрались чехи-красногвардейцы с белыми — своими же соотечественниками! Национальные чувства были забыты, их заслонила непримиримая классовая ненависть.
Чехи-белогвардейцы растерянно сбились вокруг своего командира штабс-капитана Яхонтова. Но отступать было
некуда.
Впереди на линии железной дороги рассыпалась цепь подоспевших красногвардейцев, с площадки открыли сильный пулеметный огонь.
Яхонтов, размахивая браунингом, пятился задом к тайге. Ошеломленные солдаты ни на шаг не отходили от него. Напрасно Яхонтов кричал на них, угрожал револьвером,— солдаты не осмеливались броситься вперед.
Тогда, кинув в последний раз взгляд затравленного волка, Яхонтов поднес револьвер к виску и выстрелил. Гибель командира ускорила развязку.
Чехи бросились врассыпную, преследуемые меткими выстрелами красногвардейцев.
Пока на левом нашем фланге происходили эти события, на правом участке нашего фронта колонна чехов, продвигаясь по заросшей кустарником равнине, неожиданно напоролась на отряд тов. Шевченко. Красные казаки быстро рассыпались цепью и встретили чехов дружными залпами. Неприятель в замешательстве начал отступать в кусты. В этой колонне вместе с чехами были и русские белогвардейцы из отряда атамана Калмыкова, который присоединился к чехам. Они пытались сагитировать наших казаков, крича им из кустов:
— Бросьте, ребята, стрелять по своим! Мы такие же казаки, как и вы. Чего нам воевать? Кончайте с большевиками и переходите к нам, мы вам все простим. Защищаться все равно бесполезно, вы окружены.
Но казаки тов. Шевченко осыпали «агитаторов» градом пуль, и белогвардейцы быстро отступили.
Так закончились полной неудачей обходные планы чехов под Спасском. Поражение обоих отрядов внесло большую растерянность в их ряды. И если бы мы успели к этому времени укрепиться на позициях, чехам пришлось бы плохо. Но вследствие неудобного расположения нашего фронта нам пришлось отодвинуться к станции Уссури.
Здесь река Уссури и ее высокий правый берег при деревне Медведицкой представляли собой хорошее естественное укрепление. Обрывистые скалы отвесной стеной спускались до самой воды. Подняться на них не было никакой возможности. Левый же берег (со стороны противника) был совершенно пологий и представлял собой большую равнину, кое-где покрытую мелким кустарником.
Наши позиции расположились у самого железнодорожного моста. Мы защитили его лучшими силами и не подпускали к нему чехов на выстрел.
Здесь начали накапливаться наши силы. Из Хабаровска и Благовещенска к нам ежедневно прибывали подкрепления. Новые красные отряды с нетерпением рвались в бой и поднимали своим энтузиазмом дух старых бойцов.
В тылу нашего фронта на Имане организовался прифронтовой мобилизационный отдел — руководил им член владивостокской организации большевиков тов. Рабизо. Он удачно создавал из прибывающих новичков крепкие боевые отряды и направлял их на усиление нашего фронта. Так этим мобилизационным отделом был сформирован батальон из старых фронтовиков, отличавшихся большим знанием военного дела.
В результате усиленной работы по мобилизации новых частей наш фронт значительно укрепился и достиг к концу июля двенадцати тысяч бойцов. Теперь наши силы были почти равны чешским за исключением технического снаряжения и вооружения.
Но зато у нас было одно громадное преимущество, которое отсутствовало у неприятеля: это революционный энтузиазм нашей армии.
ЗАХВАТ ШМАКОВСКОГО МОНАСТЫРЯ. БОЙ ЗА КАУЛЬСКИЕ ВЫСОТЫ
31 июля 1918 года командующий фронтом Сакович дал приказ о переходе к общему наступлению на чехов по всему фронту.
Согласно ранее разработанной командующим диспозиции план наступления сводился к следующему. Ввиду затруднительности наступления с фронта из-за болотистой местности отряд в четыре тысячи бойцов при восьми скорострельных орудиях и четырех полевых мортирах под командой тов. Урбановича должен был в ночь на 1 августа скрыто пройти по левому берегу реки Уссури к деревне Техменевка, расположенной по линии Каульских высот, и оттуда повести фланговое наступление на позиции чехов. Одновременно по линии железной дороги поведут наступление шесть броневиков с отрядом пехоты, а тов. Флегонтов со своими бойцами будет угрожать противнику с тыла.
Боевые действия открыл отряд красногвардейцев из колонны тов. Флегонтова. Под утро 1 августа он вместе с сотней казаков переправился через реку Уссури и стремительным ударом захватил Шмаковский монастырь, где находилась одна из правофланговых групп противника.
Удар был столь неожиданным, что чехи даже не оказали серьезного сопротивления. Разбуженные неожиданно загремевшими выстрелами, они стремительно выбегали из монастырских ворот и, отстреливаясь на ходу, беспорядочной толпой отступали по направлению к Спасску.
Отряд Урбановича, продвигаясь левым берегом Уссури, в пять часов утра повел наступление на Каульские высоты. Наша артиллерия с броневиков должна была предварительно провести артиллерийскую подготовку. Но вследствие малоопытности артиллеристов обстрел сколько-нибудь значительного результата не дал, и отряду Урбановича пришлось штурмовать Каульские высоты только живой силой.
Эта операция была поистине героической. Позиции чехов находились на высокой сопке, защищенной со всех сторон крутыми подъемами. Перед сопкой лежала болотистая, кочковатая равнина, на которой лишь кое-где росли мелкие, чахлые кусты.
Когда отряд показался на равнине, чехи открыли с сопки сильный огонь. Красногвардейцы кинулись вперед почти без выстрела, да и бесполезно было стрелять, так как неприятель был защищен от наших пуль каменными брустверами. Задача наших бойцов, заключалась в том, чтобы как можно скорее пробежать открытое место, охватить сопку со всех сторон и лезть на нее, карабкаясь по камням и обрывам.
Но это легко сказать! Пока красногвардейцы бежали по открытой местности, перескакивая с кочки на кочку, чехи поливали их из ружей и пулеметов свинцовым дождем. Атаку пришлось повторить несколько раз, прежде чем кучке храбрецов удалось овладеть первыми подступами к сопке. Цепляясь за острые камни, в кровь раздирая руки, красногвардейцы лезли на сопку, как муравьи, со всех сторон. Чехи забрасывали их гранатами и расстреливали в упор из пулеметов. Но ничто не могло сломить стойкости и решимости наших бойцов.
В самый разгар боя на левом фланге был убит шрапнельным осколком тов. Урбанович, проявивший высокие боевые качества и отвагу, но начатое наступление не остановилось. Люди еще с большим ожесточением кинулись вперед.
Особенно жаркий бой разыгрался у сопки «Круглая» — главной и наиболее укрепленной позиции чехов. Подножие горы сплошь было усеяно трупами наших бойцов. Но людские волны продолжали подниматься все выше и выше. Солнце давно уже перевалило за полдень, а бой все продолжался.
Наконец последним отчаянным усилием группе красногвардейцев удалось добраться до высоких гранитных валунов, за которыми сидели чехи. В ход были пущены ручные гранаты. В незаглохшем еще грохоте взрывов послышались отчаянные крики, стоны раненых.
Красногвардейцы, тяжело дыша, с измученными лицами и горящими глазами перевалились потными телами за брустверы. Черные трехгранные штыки работали сосредоточенно и торопливо. Гул выстрелов почти затих. Больше половины чехов полегло на месте, остальные, спотыкаясь о камни и тела убитых товарищей, спешно отступали. Снизу из-под горы на помощь кучке красногвардейцев лезли десятки и сотни новых бойцов. Чехи, не приняв вторично штыков, стремительно бросились с горы. Бой кончился. На Каульских высотах победно реял красный флаг.
Теперь наши роли переменились. Чехи, отступая по кочковатой равнине, представляли для нас отличную мишень, и немало полегло их под нашими меткими выстрелами.
С Каульских позиций чехи отступили к разъезду Краевскому, где заняли селения: Комаровку, Гедеоновку, Никитовку и Антоновку. Наш фронт расположился на линии станция Шмаковка — река Уссури, на 40 километров южнее прежнего фронта.
БЕГСТВО АТАМАНА КАЛМЫКОВА. ЭКСПЕДИЦИЯ ШЕВЧЕНКО
Каульская победа произвела огромное впечатление на трудящихся Дальнего Востока. Она дала твердую уверенность в скорой ликвидации наступлений интервентов и белогвардейцев. Инициатива прочно укрепилась за нами, и победоносное наступление наших войск беспрерывно развивалось.
Наше командование начало разрабатывать план окончательного разгрома чехов и выступавших под их прикрытием калмыковцев. Для этой цели с приближением нашего фронта к линии Успенка — Шмаковка командованием была выделена из состава левого фланга обходная колонна, которая должна была обойти правый фланг чехов и ударить им в тыл.
15 августа чехи были выбиты из селений Успенка, Ольховка и Руновка. А 20 августа на рассвете наши части лихим налетом захватили деревню Антоновка, где находился отряд атамана Калмыкова вместе со штабом.
Обычно весьма осторожный Калмыков на этот раз просчитался. Он положился на опытность начальника своего штаба, который уверил Калмыкова, что к деревне Антоновка красные не могут подобраться незамеченными. Разложив на столе десятиверстку, начальник штаба объяснил атаману, что со стороны центрального фронта противника деревня надежно защищена крепким сторожевым охранением. Что же касается тыла, то о нем и вовсе не следует беспокоиться, так как там находится совершенно непроходимое болото. Так по крайней мере говорит карта, а карте он всегда привык доверять.
Успокоенный атаман разделся и лег спать. Его примеру последовали все штабисты.
Наши бойцы, никем не замеченные, осторожно подобрались к деревне Афанасьевка и без труда овладели ею. Отсюда до Антоновки — рукой подать, каких-нибудь 3 или 4 километра.
Красногвардейцы попросили афанасьевских крестьян провести их по болоту. Нашелся один подросток-пастушок, который не раз хаживал по одному ему известным тропинкам через болото в Антоновку. Наши бойцы вытянулись длинной цепочкой и вслед за пастушком один за другим благополучно перешли болото.
Успех вскружил голову. Вместо того чтобы осторожно охватить деревню с флангов и отрезать калмыковцам путь к отступлению, красногвардейцы кинулись прямо на середину деревни. Началась отчаянная пальба. Калмыковцы высыпали из домов на улицу, заметались, как пойманные мыши. Часть их тут же полегла под выстрелами, но большинству все-таки удалось уйти. В том числе и самому атаману, убежавшему в одном белье.
Приблизительно в тех же числах августа на первом нашем фланге полевым штабом был выделен отряд под командой Шевченко в количестве 600 красногвардейцев при 6 орудиях и нескольких пулеметах. Отряд был посажен на пять небольших пароходов и отправлен по реке Сунгач к озеру Ханка. Цель экспедиции заключалась в том, чтобы, достигнув селения Камень-Рыболов, высадиться на берег и пойти на соединение с нашей левофланговой обходной колонной. Одновременно в задачу Шевченко входило препятствовать белогвардейским отрядам, находящимся на китайской территории, соединиться с чехами.
В селе Камень-Рыболов караван Шевченка был восторженно встречен крестьянами. Шевченко высадил на берег десант. Но
не успел он отойти несколько километров от села, как со стороны деревни Астраханка показался отряд кавалерии в 600 сабель при 8 орудиях.
Шевченко не растерялся. Построив свой отряд в карре, он открыл меткий огонь по противнику. Кавалеристы спешились, лошадей отвели в сторону, а сами рассыпались цепью за прибрежными камнями и в кустарниках. Завязался упорный бой. Трое суток звонкое эхо разносило по окрестным деревням гулкие перекаты орудий. Под утро четвертого дня отряд полковника Орлова был полностью уничтожен. На берегу остались лежать десятки тел убитых всадников, вокруг которых уныло бродили лошади.
ТРЕВОГА СОЮЗНИКОВ. НА СЦЕНУ ВЫСТУПАЮТ ЯПОНЦЫ
Красная армия дралась с огромным революционным воодушевлением, уверенная в скорой победе. Ряды ее продолжали пополняться добровольцами — рабочими и крестьянами. Наш фронт продвинулся к линии Успенка — Шмаковка — Сунгач.
Чехам угрожал полный разгром. Их сводка от 7 августа так рисует положение на фронте: «В течение последних двух дней мы потеряли 52 солдата убитыми и 120 ранеными. По стратегическим соображениям генерал Дитерихс за 48 часов до боя отдал приказ отступить».
Отступая, чехи и белогвардейцы взрывали мосты, но это не могло задержать стремительного наступления Красной армии, готовившейся через несколько дней занять Владивосток.
Успехи советских войск вызвали сильную тревогу у союзников. Они вынуждены были принять экстренные меры, чтобы остановить наше наступление.
2 августа 1918 года японским правительством была опубликована с согласия прочих союзных правительств декларация о посылке «некоторого количества войск во Владивосток в целях облегчения положения чехо-словацких войск, выносящих давление превосходных сил неприятеля». «Давление» же это заключалось в том, что наши войска систематически выбивали чехов из позиций и безостановочно гнали их к Владивостоку.
Интервенты торопились. Во Владивостоке к этому времени кроме англо-японского десанта высажены были десанты американский, французский, итальянский, канадский. До высадки крупных японских сил на фронт были посланы отряды англичан и французов, но они серьезного значения не имели. Появление на фронте сравнительно небольших отрядов английских и французских войск имело скорее моральное значение — для ободрения контрреволюции.
К 20 августа центр нашего фронта находился уже на разъезде Краевский. Обходная же колонна левого фланга подходила к станции Свиягино. Здесь были взяты в плен три французских и один английский солдат. 23 августа наша армия фланговым обходным движением на Духовское и Свиягино окружила чехов полукольцом.
В это время из Владивостока на поддержку чехам прибыли крупные силы японских войск в составе 12-й дивизии со всеми родами оружия. Первая встреча их с нашими войсками произошла в Духовском.
Группа красногвардейцев под командой тов. Гурова рано утром 23 августа двинулась к селу Духовское с целью захватить железнодорожную линию и отрезать чехам путь к отступлению. Обогнув длинное болото, правый фланг отряда вышел на луг, на котором лежали копны свежего сена. Отсюда разъезд Духовской был виден как на ладони. У маленького кирпичного здания станции стоял длинный состав с паровозом под приглушенными парами. На линии сновали группы чешских солдат. Солнце еще не вставало из-за горизонта, но золотой крест на высокой колокольне блестел, как огромная зарница.
Красногвардейцы, спрятавшись за копнами сена, поджидали, когда подтянется левый фланг отряда, чтобы одним дружным ударом овладеть разъездом. Но в это время чешская разведка заметила подозрительное движение в высокой траве у болота и начала стрелять. Досадуя на неудачу, наши красногвардейцы открыли из пулеметов по разъезду сильный огонь.
В это время прибывший на фронт начальник штаба заметил в бинокль длинный эшелон, который приближался к разъезду с восточной стороны. У раскрытых дверей теплушек стояли солдаты в гимнастерках цвета хаки. На штыке у одного из них развевался маленький белый флажок с красным кругом посредине. Это были японцы.
Тотчас же был отдан приказ артиллеристам открыть огонь по японскому эшелону. Растерявшиеся артиллеристы успели дать два-три залпа, но ни один снаряд не задел врага.
Не доезжая 500 шагов до разъезда, эшелон остановился. Японцы быстро выскочили из теплушек и стройными цепями бегом бросились в наступление. Небольшой отряд направился к церкви. Здесь на маленьком холме японцы установили горное орудие, а на колокольню втащили пулемет.
Красногвардейцы встретили японские цепи сильным ружейным и пулеметным огнем. Горное орудие японцев хлестало картечью почти в упор. Неожиданно на правом нашем фланге умолк станковый пулемет. Оказалось, что лента была расстреляна только наполовину, но судорожно сжатые пальцы пулеметчика неподвижно застыли на рукоятке. Окровавленная голова его уткнулась в сено. Второй номер команды пулеметчиков лежал рядом, широко раскинув окостеневшие руки...
Как раз в это время подошел второй японский эшелон, и под напором свежих сил японцев красногвардейцы начали отходить к тайге.
Ночью бой снова возобновился. Японцы подобрались незаметно к нашим бронепоездам, которые прикрывали отход красногвардейских частей, и пытались взорвать их ручными гранатами. Но команда броневиков отбивалась до последней возможности. Потеряв убитыми и ранеными большую часть людей, броневики с боем прорвались через японские цепи. Выступление японцев, бросивших на фронт свежие, прекрасно вооруженное войска, остановило победоносное движение Красной армии. Недостаточно обученная и слабо вооруженная, она не готова была еще к ведению фронтовой войны с новыми силами интервентов. Наши боевые части в неравных схватках с сильным противйиком таяли день за днем. Началось отступление. Надо было готовиться к новому этапу борьбы.
