ОБ ИНСТРУКТОРЕ И ЕГО ЗАДАЧАХ
(Речь на областном совещании инструкторов сельрайкомов 17 июля 1934 г.)
Товарищи, я хочу сказать несколько слов об основном вопросе, который стоял на данном совещании.
Вы знаете, что после XVII съезда партия провела большую реконструкцию партийной организации, особенно в деревне. И я должен сказать, что это дело не так просто было проводить, не так обстояло, чтобы все были согласны с этой перестройкой. Кое у кого были сомнения насчет того, правильно ли, что мы так круто поворачиваем. Большинство из вас имело отношение к прошлой работе райкомов, и вы сами знаете, как много надо было сделать, чтобы раскассировать, упразднить бюрократические надстройки, скажем, в районном аппарате, чтобы начать работать действительно по-новому. Тем не менее мы можем сейчас твердо сказать, что решение ЦК, решения съезда, как показала сама жизнь, уже целиком и полностью себя оправдали.
Но было бы, товарищи, большой ошибкой думать, что все уже нами сделано, все перестроено, все отработано так, как об этом записано в постановлениях съезда. До этого еще далеко. И это верно не только в отношении низовых районных организаций, но и в отношении нас, работающих в областных организациях. Вот мы собираем впервые в области инструкторов райкомов — это факт большой важности. Ваше совещание — это очень важное совещание, а видите ли вы здесь, среди присутствующих, наших больших руководителей областных организаций? Их нет, и это не случайно, ибо кое-кто из них думает: ну, собираются инструктора — и ладно, а мне там делать нечего. Это, товарищи, ошибка с их стороны. И ошибка эта связана с тем, что далеко еще не все у нас сделано, чтобы проводить решения, преподанные партией, так, как это нужно. Наше внимание к инструктору райкома еще слабо. У нас например есть тысячи способов общения друг с другом. Но налажено ли это дело? Далеко еще нет. И это тоже один из основных недочетов, который нам необходимо восполнить.
Если мы в обкоме утверждаем председателей райисполкомов, секретарей райкомов, если мы на днях решили также утверждать начальников земельных отделов районов, принимая во внимание огромное значение работы земорганов,— то я думаю, что еще одно мы должны сделать. Надо добиться, чтобы мы в областном комитете обязательно знали всех инструкторов районов. И не только знали бы об инструкторе, когда он голову сломит, наколлективизирует где-нибудь на 120 процентов (смех), но и знали бы его на повседневной текущей практической работе, которую он ведет по поручению партии. У нас 250 инструкторов в области и всех их надо знать областному комитету. Недаром теперь во всей нашей партийной литературе подчеркивается, что инструктор — центральная, основная фигура в партийной организации. Фигуры, как вы знаете, разные бывают. Нам надо, чтобы инструктора были настоящими, крепкими проводниками партийной политики, и об инструкторах мы должны знать не только то, что вот человек окончил комвуз и его надо отправить в деревню, этого слишком мало. Надо знать, как он там работает, как проводит решения партии.
Следующее, что нам обязательно необходимо, товарищи, это организовать работу инструктора так, чтобы какой-то уголок времени он непременно оставлял для учебы, для работы над самим собой. К величайшему сожалению, это у нас пока еще плохо удается. Еще очень многие рассуждают примерно так: вот, скажем, икаписты, им и по штату положено работать над собой, книги читать, а нам, грешным, некогда,— времени не выкроить. Это, товарищи, аргумент не скажу — от оппортунизма, это аргумент немножко от ленивости, вернее, от неорганизованности нашей. Сколько бы ты ни был занят, при желании можно всегда найти время для учебы. Давайте начнем хотя бы с часа в день. Давайте попробуем выделять ежедневно час, полтора, чтобы поработать над самим собой. Этаких часов в году порядочно наберется, и вы будете по-настоящему пополнять и освежать свои теоретические и практические знания. Если же мы этого делать не будем, то надо прямо сказать, что предпринятая нами большая реорганизация работы будет поставлена под удар.
Ведь как у нас с учебой дело поставлено? Я боюсь обидеть вас, но признайтесь сами, бывают же случаи, что по неделе инструктор газеты не читает. Я слышал, вчера здесь говорили, что по три дня не читают газет. (Голоса с мест: «Бывает и по неделе».) Вот видите. А как можно руководить, товарищи, кустом, причем руководить во всех отношениях, по всем линиям, не читая газеты! Не выйдет это дело. Ведь за неделю вы узнаете в газете не только о тех или других международных событиях, не только о том, что Гитлер того или другого человека расстрелял, задушил, но и о крупнейших событиях внутри нашей страны. Конечно читать газету надо так, чтобы не за чайком только бегло проглядеть,— в газете много есть над чем поразмыслить. Этот вопрос об учебе, о политвоспитании — громадной важности вопрос, товарищи. Надо ежедневно вдумчиво читать центральный орган партии — «Правду» и областную газету. Если привьете себе такую привычку — сами увидите: не прочитал газету, не то сапог давит, не то не наелся,— одним словом, чего-то тебе нехватает. А дальше явится потребность серьезно почитать «Большевик». А то, как у нас частенько бывает,— оглавление журнала посмотришь, скажешь себе: дескать, вечерком прочитаю, а там вечерок за вечерком — смотришь, следующий номер почта доставила, и складывается журнал на полочку непрочитанный. Это я не утрирую, товарищи,— это факт. Наша беда, что мы так мало времени уделяем самообразованию, повышению своего культурного и политического уровня. А эти вопросы тесно, неразрывно связаны друг с другом. Как бывает? Сидишь в районе, селе, начинаешь помаленьку привыкать к сидению. Кругом тебя разные люди живут, и эти люди то или другое влияние на тебя оказывают, и бывает, что иной работник под влиянием враждебных нам сил, осколков прошлого, начинает разлагаться. Пришлось же например за последнее время даже по ведомству т. Сорокина снимать нескольких начальников политотделов, занявшихся совсем неподходящими делами, и не только снимать, но кое-кого и под суд отдавать, из партии изгонять. Надо, повторяю, понять, оценить в полном объеме значение работы по повышению своего идейного уровня, по укреплению своей большевистской закалки. Упорная, настойчивая работа над самим собой — без этого, товарищи, ничего не выйдет.
Но заботиться надо не только о пополнении своих политических знаний. Как можно быть инструктором, если ты не знаешь агроминимума и побольше агроминимума. Я слышал, как т. Алдашкина, из Оредежского района, говорила здесь, что весенний отёл организации района проморгали. И такие факты неизбежно будут повторяться, пока мы не возьмемся как следует за усвоение самых основных знаний по сельскому хозяйству, по животноводству, не будем знать, когда и где надо пахать, боронить, сеять, как ухаживать за скотом и так дальше. Без этого ничего не выйдет. Без этого ты будешь одним из тех болтунов, о которых говорил на XVII съезде товарищ Сталин. Болтун может иногда играть первую скрипку, не сразу его раскусишь, не сразу поймешь,— это порой сложный народ, он тебе наговорит с три короба, все резолюции отлично перескажет, но дело повести не сможет, ибо, оказывается, он по сути дела без царя в голове. Чтобы такими болтунами нам не оказаться, надо обязательно сопровождать теоретическую партийную учебу усвоением знаний по сельскому хозяйству.
В этой связи я хотел указать на одну ошибку у некоторых инструкторов. Раньше райкомы посылали их уполномоченными на всевозможные кампании. Партийная работа велась слабо, подчас забрасывалась, о члене партии забывали. Теперь повернулось дело иначе. Я бы сказал, что некоторые чересчур иначе обернули дело. Они считают, что теперь их дело — внутрипартийная работа и партийная пропаганда, и только. Один из инструкторов так прямо и пишет в своем письме в областной комитет: был, дескать, у меня грех, когда я считал проведение хозяйственных кампаний своей основной задачей, но вот после решений ЦК и обкома я понял свою ошибку и переключился только на чисто партийную работу. Это, товарищи, человек из огня в полымя попал. (Смех.) Если вы только этим будете ограничиваться, то вы рискуете превратиться в пономарей партийной азбуки. Партийная работа — безусловно главное и коренное. Надо поставить пропагандистскую работу с каждым отдельным коммунистом. Но все это надо делать для того, чтобы на этой основе организовывать и сплачивать беспартийный актив, всю массу колхозников на выполнение боевых задач подъема народного хозяйства, поставленных партией и правительством. Если же мы например хлеб уберем лишь наполовину или с большими потерями, то какая цена будет нашей пропагандистской работе! На XVII съезде мы твердо договорились, что сейчас в деревне все условия налицо, чтобы победоносно развертывать социалистическое строительство. Все зависит от нашей организованности, от нашего умения организовать многомиллионную колхозную массу.
Товарищи, мне рассказывали, как один из деревенских коммунистов-одиночек раз семь читал доклад товарища Сталина, всю книжку истрепал и признался, что многого он все-таки еще не усвоил. Я хорошо понимаю положение этого колхозника. Не грех не только рядовому колхознику, но и нашему брату перечитывать не один раз труды товарища Сталина. Уверяю вас, глубоко ошибается тот, кто думает, что он исчерпал речь товарища Сталина до конца. Каждый раз он будет находить при чтении этой речи новое и новое. Но нам нужно не то, чтобы человек сидел один и зубрил, как катехизис, партийные решения. Нам нужно, чтобы эти партийные решения, чтобы великие указания товарища Сталина каждодневно оплодотворяли всю нашу практическую работу.
И если кое-кто из вас сейчас говорит — я уже теперь больше не уполномоченный, то я должен, товарищи, сказать обратное. По-моему, уполномоченные раньше были, так сказать, уродливыми уполномоченными — он и швец, и жнец, и в дуду игрец, летал он с места на место, суетился, дело часто шло кавардаком. Выступавший здесь инструктор из Славковского района говорил, что он был уполномоченным и не видел творившихся в районе перегибов и нарушений советского закона. Ему трудно было увидеть, ибо он волчком вертелся по селу. А безобразия не всегда увидишь сразу. Чтобы их разглядеть, надо посидеть в деревне. Повторяю: раньше уполномоченные сбивались на гастролерство. А сейчас вы — настоящие партийные уполномоченные районных комитетов в полном смысле этого слова. У вас все в руках, и отвечать вы должны за все, что творится на территории вашего куста, и в партийном отношении и в советском. Вы — настоящие уполномоченные в хорошем, в здоровом смысле этого слова. Каждый из вас — первый человек в своем кусте, и с вас, как с первых людей, приходится много спрашивать. Ответственность на вас лежит огромная. И поэтому не надо поддаваться настроениям успокоенности, а некоторые нотки самоуспокоения здесь на совещании были. Что хорошо — то хорошо. Зачем из хорошего делать плохое? Это не в наших правилах. Но вот, когда здесь некоторые выступали и говорили: у меня столько-то одиночек-коммунистов, я их всех изучил, со всеми наладил работу,— это не верно, товарищи. У нас теперь подчас бывает, когда человек назовет того или другого колхозника по имени и отчеству, дескать, зовут его Иван Сидоров, и считает, что этого довольно. А я скажу: пускай наш инструктор не всякого знает по имени и отчеству, но если он пришел в деревню, то пусть знает, какой мужик здесь проживает, какую роль он в деревне играет, как лучше его использовать для решения наших задач.
Я говорю, что если ты первый человек в кусте, то как только ты придешь в село, тебе шагу не дадут ступить, чтобы не обратиться к тебе за разъяснением, за справкой, с жалобой. Тебя все должны хорошо знать, как представителя партии, который справедливо решает, который может дать настоящий совет. И говорить, товарищи, что теперь, дескать, инструктора уже до всех одиночек дошли и хоть новых одиночек создавай, что делать вам больше нечего (смех),— уверяю вас, это совсем не так. Чтобы убедиться в этом, стоит посмотреть только на пеструю картину выполнения наших государственных заданий. По посевной кампании например мы в героях ходим, а вот задания по пшенице ряд районов и колхозов все же недовыполнил. Это не пустяк. Теперь нет у нас пустяков в работе по социалистическому строительству. Если задача поставлена, надо ее выполнить полностью и на любом участке. Я хотел бы вac предостеречь от некоторых недочетов в деле перестройки. Прежде всего, избегайте казенщины. Инструктор не имеет своего аппарата, не имеет ни машинистки, ни стенографистки, и мы нарочно это сделали, чтобы человек искал конкретного дела, чтобы человек не скрывался за бумагой, чтобы бумага ему не мешала, чтобы сразу все видно становилось вам и чтобы вы сами виднее были. Эту линию и дальше нужно проводить, избегая бумажной волокиты и налаживая обмен живым опытом. Тут товарищи говорили, что они всегда участвуют на бюро райкома. Дело не в том, чтобы бывать на каждом заседании бюро райкома. Важно, как бывать, в каком качестве бывать. Один из инструкторов докладывал, что у них дело идет прямо по-военному — все инструктора сидят на бюро райкома, но вот кончилось бюро — и им дается лишь полчаса сроку, чтобы получить, так сказать, зарядку от секретаря райкома, собраться и разъехаться по деревням. Мне сдается, что такая постановка дела, когда люди пришли, отзаседали и в полчаса разъехались,— неправильна, что здесь создается большая опасность для работы. Здесь создается опасность, что секретарь райкома и инструктор перестанут друг друга понимать. Ведь как получается: вы засядете в свои «кусты», как здесь рассказывали, дней на 20, и секретарь сидит в районе. Сидите, потом соберетесь, чуть-чуть поговорите — и снова разъехались. При такой постановке дела секретарь райкома, районные организации могут оказаться оторванными от жизни колхозов еще больше, чем раньше были оторваны. Здесь определенная опасность.
Я веду речь, к тому, что нам дело надо ставить поживее. Надо, чтобы секретарь райкома не забывал о вашем существовании, чтобы он постоянно вам помогал и чутко прислушивался. Это его первейшая обязанность. Секретарь конечно начальство, его уважать надо. Но к начальству надо по-партийному относиться, добиваться от него лучшего руководства, проявлять самим побольше активности: и в область написать, и через газету поделиться своим опытом,— ведь вы же чрезвычайно много интересного и поучительного наблюдаете. Каждый из нас должен проявлять больше самостоятельности, инициативы, почина, каждыйдолженучиться сам и в то же время учить других. Обмен опытом приобретает колоссальное значение. Надо сделать так, чтобы это совещание не было последним. Другое дело, может быть, лучше проводить межрайонные совещания инструкторов, нo всяком случае их надо практиковать чаще. И аппарат областного комитета должен чаще держать совет с инструкторами, писать им время от времени, запрашивать их мнение по тем или другим вопросам. В этом отношении нам нужно брать пример с Центрального комитета ВКП(б). Сейчас например ЦК, по решению июньского пленума, должен дать каждой области соответствующий конкретный план развития животноводства. И вот, прежде чем составить эту программу, дать ту или другую, директиву, ЦК запрашивает нас, областных работников, как вы думаете по такому-то вопросу. И нам нужно практиковать такие же методы, в частности использовать опыт инструкторов.
Если мы сумеем по-настоящему, по-большевистски, на основе жесткой самокритики организовать работу наших партийных инструкторов, если они сумеют сплотить всех коммунистов, комсомольцев, колхозный актив, если они проявят хорошую, творческую, живую, большевистскую активность,— уверяю вас, на данной стадии нашего развития мы сможем в деревне сделать буквально чудеса.
Нам, работникам Ленинградской области, часто приходится сталкиваться с одним обстоятельством, не мало тормозящим до сих пор нашу работу. Наша область особенная. В центре области стоит гигантский индустриальный город, насыщенный массивными высококультурными предприятиями. И надо сказать, товарищи, что это обстоятельство кое-кому давит на мозги и кое-кто оценивает деревенскую работу в нашей области как работу второго разряда. Это абсолютно неправильно. Я думаю, надо добиться обратного. Если мы хотим и тяжелую и легкую индустрию развивать и двигать вперед, нам надо развернуть бешеную работу по дальнейшему подъему нашего сельского хозяйства. Я не говорю уже о том, что от успехов развития сельского хозяйства зависит снабжение трудящихся. Помимо продуктов питания нам нужно и сырье. Ведь когда задышат полной грудью наши новые стройки, наши гигантские предприятия,— их железные желудки будут поглощать неизмеримо большее количество сырья, чем сейчас. На июньском пленуме ЦК мы утвердили программу развития и улучшения животноводства не только потому, что у нас мало мяса, но и потому, что нам нужны в огромных количествах кожа, шерсть, сало промышленное и т. д.
И надо понять, что если сейчас важна и почетна работа на фабрике, заводе, на стройке гиганта, то ничуть не менее почетна и ответственна, а, пожалуй, даже более важна наша работа в деревне.
Больше, чем когда-либо, мы видим сейчас, какие неисчерпаемые возможности имеются у нас для дальнейшей социалистической стройки. Именно сейчас, именно в данный момент, особенно рельефно подтверждается великий ленинский тезис о том, что в нашей стране есть все, чтобы строить и построить полное социалистическое общество.
В ближайшие два-три года второй пятилетки развернутся в нашей великой стране и особенно в сельском хозяйстве такие гигантские новые производительные силы, которых еще никогда не видел мир. Наша победоносная социалистическая стройка идет полным ходом, идет громовым, всеподнимающим маршем вперед! (Бурная овация. Зал стоя приветствует товарища Кирова.)
