К.Д.Ушинский. Собрание сочинений, М., 1974. OCR Biografia.Ru
Педагогическая поездка по Швейцарии
Письмо второе Берн
Я не видал ни одного старинного города, в котором старина сохранилась бы так, как в Берне. В нем есть вековые здания, даже много частных домов, стоящих уже несколько столетий; но не видать вовсе тех живописных развалин, посреди которых вырастают новые здания в других швейцарских городах. В Берне старина не разрушается и не уступает места новому, а медленно и упорно сама подвигается вперед: новые здания строятся на старинный лад, а старинные поддерживаются и подновляются; все же вместе имеет какой-то своеобразный вид. Берн — это добрый седой старик, не покидающий своих старинных привычек, но и не отстающий от современности, физиономия которого менее всего напоминает могилу и разрушение; его старинный, но не изношенный костюм как-то всегда на месте в самом новом кругу; а его важная речь звучит стариною, но не старостью, долгою жизнью, опытом, но не отсталостью. С первого взгляда вы видите, что Берн обязан своим значением богатству, а богатством обязан торговле, бережливости и отчасти своей медвежьей лапе. Все в нем прочно и солидно, как старинный купеческий сундук, окованный железом. Наверху домов гербы, а внизу лавки с солидными каменными навесами, под которыми вы можете пройти Берн из конца в конец, как гуляете в гостином дворе. Берн любит свою старину и нелегко от нее отрывается: аккуратно подновляет и подкрашивает он все недорогие, но затейливые статуйки и куклы, которыми богатое бернское гражданство уставило все фонтаны и площади. В этих вовсе не художественных произведениях много, однако, того несколько тяжеловатого и грубоватого юмора, который весьма часто встречается у людей здоровых, толстых, сытых, спокойных, с тяжелыми и туго застегнутыми карманами. Большей частью статуйки эти, или, скорее, куклы, напоминающие своей затейливостью кукушек на старинных часах, подсмеиваются насчет папы и королей. Ежедневно любуются бернцы на своих медведей; ежегодно ходят в свой старинный, но еще неоконченный Мюнштер смотреть на полинялые ковры и одежды, взятые из палатки Карла Смелого, и на туфли, позабытые впопыхах задорным королем.
В характере бернцев тоже много старинного, республиканского и вместе олигархического, что-то методическое, положительное до неповоротливости, важное, строгое. Наречье их, которым бернцы, даже хорошо говорящие по-немецки, любят щеголять перед иностранцами, звучит грубо для непривычного слуха; но вы скоро заметите в нем особую силу и положительность — точно удары тяжелого, но хорошо направленного топора. Бернца трудно расшевелить на какое-нибудь новое дело; он не боится труда, но боится хлопот и напрасных издержек. Однако же пробужденный раз (а разбудить его нелегко, у него такой здоровый сон!), он пойдет к цели прямо, твердо, рассчитывая деньги, но не щадя их; где нужно, пойдет не торопясь, но с таким неутомимым постоянством, что обгонит не одного бойкого скакуна. Бернский герб, медведь, выбран очень удачно строителем города; зато же бернцы и любят свой герб, как никто: рисуют, высекают, отливают, вырезывают и лепят его где только можно, не говоря уже о живых гербах во рву.
В педагогической реформе характер бернца также отразился вполне. Тридцать лет тому назад Берн в деле народного образования стоял далеко позади даже прочих протестантских кантонов, и олигархи его упорнее прочих отказывались слиться с массой народа в одном общем образовании. В тридцатом году олигархическое правительство передало новому 70 000 детей в школьном возрасте, из которых едва только 20 000 пользовались сколько-нибудь сносным школьным образованием, и описание тогдашней школы, переданное современником в рассказах «Иеремии Готгельфа», рисует ее в самых мрачных красках. Не удивительно потому, что улучшение школ было одной из главных задач в программе нового правительства, и хотя это правительство, оставляя управление, выразило ту мысль, что в Берне «школьный прогресс может идти только очень туго и что на бернской почве плоды школьного образования вырастают крайне медленно»; но мы, смотря через тридцать лет и видя результаты того, что посеяло это деятельное и энергическое правительство, не можем не вспомнить русской пословицы: «Тише едешь, дальше будешь». Я полагаю, что нам не бесполезно будет взглянуть, хотя мимоходом, как устраиваются хорошие школы и какими средствами поправляется народное образование, долго остававшееся в крайнем пренебрежении.
Приступая к важному делу устройства народного образования на новых началах и озирая поле своей деятельности, новое правительство поняло, что ему никак не справиться разом со всеми отраслями просвещения, и решилось сосредоточить все свои силы прежде всего на первоначальных народных школах, этом фундаменте народного образования. Но, сознавая в то же время, что подрастающим поколениям некогда ожидать окончательной переделки всей сложной системы, издало временный общий (провизуарный) школьный декрет, который и дал правительству возможность свободнее и спокойнее заняться избранным делом. Временные меры имеют то преимущество, что, удовлетворяя настоятельнейшим потребностям, они не производят тяжелого чувства постоянного, но неудачного или неполного положения и не останавливают выработки педагогических убеждений, указывая возможность их практического применения в близком будущем: человек надеется, а надежда самый живительный принцип деятельности. Кроме того, временная мера приносит опыт, которым можно воспользоваться при обсуждении постоянного положения. Конечно, и постоянные положения очень часто оказываются мимолетными; но такие-то положения и убивают уважение к закону.
Притом мы не можем не припомнить, что у нас все воспитательные вопросы поднялись разом и все учебные заведения — университеты, гимназии, уездные и приходские училища — разом поступили в переделку. Не довольно ли было бы, если б на первый раз, оставив покуда и гимназии и университеты в покое, сосредоточить все свое внимание на устройстве собственно народной школы, которой у нас, говоря по правде, вовсе не существует и которой так могущественно требуют современные реформы в народном быте, — освобождение крестьян и открытое судопроизводство с судом присяжных? Для других же ступеней народного образования, кажется, возможно было бы ограничиться провизуарными мерами, удовлетворяющими по возможности наиболее настоятельным потребностям в образовании подрастающих поколений. А то, раз нарушив все старое и чувствуя в себе беспрестанно неприятное понукание времени, можно наделать много постоянных положений, которые окажутся очень временными.
Иные педагоги-теоретики обвиняли бернское правительство тридцатых годов в том, что оно приступило к устройству народных школ, не составив себе предварительно общего плана народного просвещения. Но этот упрек неоснователен. Во-первых, собственно народная школа имеет такое самостоятельное значение и находится в такой отдаленной связи с научными школами, что ее устройством можно заняться совершенно отдельно, и если народная школа будет устроена на рациональных основаниях, то она, во всяком случае, будет не только окончательной школой, но и превосходной подготовительной для научных заведений. Во-вторых, признаемся откровенно, мы решительно не верим в возможность в настоящее время такого обширного гения, который бы мог обнять в одну систему все образование народа, начиная от детских приютов до университета. Конечно, нет ничего легче, как написать в кабинете такую систему; но нет ничего легче, как и убедиться на практике, что она никуда не годится. Полная система народного образования вырабатывается медленно, постепенно, самим обществом в его историческом развитии. Разве мало у нас еще образцов различных неудавшихся систем в воспитании, на которые возлагались когда-то великие надежды и которые в настоящее время годятся разве для историка, свидетельствуя о том, какие иногда бывают странные фантазии у людей. Кроме того, у самого обеспеченного правительства не достанет ни людей, ни денег на то, чтобы дельно и действительно переделать всю систему народного образования. При самых лучших намерениях много из этой общей переделки останется только на бумаге; а нас надобно всеми силами отучать от привычки видеть в законном положении только печатную бумагу; а для этого в положение должно входить только то, что немедленно и действительно может быть приведено в исполнение и будет приведено.
Если бы бернское правительство не сосредоточило всего своего внимания и всех своих сил на устройстве первоначальных школ, то никогда не достигло бы тех результатов, какие мы теперь видим. Прежде всего оно озаботилось приготовлением учителей, понимая очень хорошо, что прежде всего нужны люди, а потом уже можно писать для них программы и определять курс. В самом непродолжительном времени были устроены три учительские казенные семинарии, а возле них появились и частные, поддерживаемые казной. Для молодых учителей, уже определенных к местам, устроены были особые педагогические курсы; старым, которых нельзя уже было направить на новую дорогу, дана возможность выйти в отставку; финансовые средства народного образования увеличены почти в сорок раз: так, с 1814 по 1830 год бернское правительство издерживало на народное образование ежегодно средним числом по 15000 фр.; а с 1830 по 1854 — ежегодно средним числом по 523000 фр.; кроме того, бернское правительство устроило школьные синоды, организовало учительское сословие, дало ему возможность самостоятельного развития и открыло ему правильное влияние на школьное законодательство и управление. Мудрено ли, что после таких мер народное образование действительно стало на ноги и идет теперь вперед? В настоящее время издержки на народное образование с каждым годом значительно возрастают: так, по отчету бернской «дирекции воспитания» за 1859 год, казна выдала в том году на народное образование 683 396 фр.; а в 1860 году — 801 097 фр. Но, может быть, кому-нибудь эти цифры покажутся незначительными: и что, в самом деле, по нашим русским размерам значат какие-нибудь 200 000 руб. в год? Да у нас не редкость такое воспитательное заведение, которое издерживает в год более этой суммы, да еще и жалуется на скудность своих средств! Но не мешает припомнить, что в Бернском кантоне жителей всего 458 000, что, следовательно, он составляет по населению половину нашей средней губернии, что значительная часть населения кантона, особенно живущая в горах, очень бедная (так что на поддержку их употребляется ежегодно около 700 000 фр.) и что весь государственный доход Бернского кантона простирается только до 4 500 000 франков. Таким образом, Бернский кантон употребляет почти пятую часть своего государственного дохода на народное образование. Кроме того, не следует забывать, что эта цифра (800 000) выражает только степень участия казны в издержках на народное образование, которое главным образом содержится самими обществами. К сожалению, я нигде не мог узнать цифры, во что вообще обходятся Бернскому кантону его учебные заведения; но приблизительно можно положить, что
казна покрывает никак не более одной трети всей суммы этих издержек.
Что же делать? Хорошее народное образование обходится не дешево! Но следует еще сообразить: что обходится народу дороже, образование или невежество? Мне кажется, что никакая производительная издержка не должна пугать государства; а возможно ли сомневаться в том, что народ грамотный, развитой в детстве хорошей школой, приучившийся рассуждать правильно и усвоивший себе ясный взгляд на окружающий его мир, будет предприимчивее, трудолюбивее, расчетливее, а вследствие того, производительнее и богаче народа, подавленного невежеством и предрассудками, откупающегося от различных препятствий деньгами, и который бредет, как слепой, ощупью по дороге, давно выбитой. Хорошие семена образования дороги; но зато и родят они сторицей. Посмотрим же теперь, что имеет Бернский кантон за эти, конечно, значительные для него деньги.
По перечислению, представленному в люцернское собрание швейцарских педагогов, в 1858 году в Бернском кантоне было 1350 первоначальных народных школ (Primarschulen); 28 высших народных школ (Sekundarschulen); два кантональных училища (первая ступень научных школ); две семинарии для учителей и одна для учительниц, содержимые правительством; частная семинария для учителей и две частные семинарии для учительниц поддерживаются правительством (из всех этих семинарий выпускается ежегодно до 120 учителей и учительниц); 7 фабричных школ; 69 частных школ; 585 рабочих школ для девочек, два заведения для глухонемых. В первоначальных школах учат 1207 учителей и учительниц, из которых только 115 не получили специального приготовления, и учатся 86 295 детей обоего пола. В высших народных школах учится 1490 учеников и учениц и учат 82 учителя; в кантонных школах (высших училищах, отчасти приготовляющих в университет или политехническую школу, а отчасти дающих окончательное образование) учится (по отчету за 1860 год) 540 учеников и учит до 62 преподавателей. В Бернской высшей школе (университете) учится до 180 студентов, учат до 50 профессоров. Принимая в расчет частные заведения и соображаясь с отчетом за 1860 год, можно определить довольно верно, что в Бернском кантоне в настоящее время обучается в школах детей и молодых людей обоего пола до 100 000 — и обучается весьма порядочно преподавателями, хорошо приготовленными к своему делу, что дает одного ученика на 4 1/2 жителей. Результат блестящий, особенно если принять во внимание, что он достигнут в такое короткое время. Но на этом Берн не остановился и идет далее: с 1858 по 1860 год прибавилось 195 первоначальных школ; а так как вместе с тем число учащихся в них не увеличилось, а даже несколько уменьшилось, то учащихся на каждую школу приходится теперь средним числом не более 61.
Любопытно и поучительно взглянуть, как распределяются Бернской дирекцией воспитания эти 800 000, получаемые из казны:
1 . На управление канцелярией дирекции (и что это за канцелярия? Сидят какие-то два господина — и все тут!); путевые издержки; дневные деньги (порционные) экзаменационных комиссий ..... 11 218 фр. 2. Высшая школа (университет): жалование профессорам, гонорарий доцентам; стипендии студентам ........ 124100 »
NB. Сравнительно университет обходится очень дорого, потому что в нем на 180 студентов было 50 преподавателей. Не благоразумнее ли было устроить общий университет для Швейцарии, как устроена для нее общая политехническая школа в Цюрихе?
3. Кантональная школа в Берне .......... 68161 »
4. Кантональная школа в Прунруте для французского населения ......... 25000 »
NB. Последняя сравнительно очень дорога; потому что в бернской кантональной школе учится 449 молодых людей, а в прунрутской всего 91; но эта издержка оправдывается политическими соображениями, иначе французское население Бернского кантона искало бы высшего образования во Франции или во французских кантонах Швейцарии, чего Берн, конечно, не хочет.
5. На пять прогимназий (в Туне, Биене, Бургдорфе, Нейенштадте и Дельсберге) ....... 35492 »
6. На реальные школы .........56790 »
7. На первоначальные школы; рабочие школы для девочек и малолетние школы ....... 338 032 »
8. На инспекцию школ (весь кантон разделен на 6 округов, и каждый округ поручен особому инспектору) ....... 19073 »
9. На специальные заведения, а именно: на семинарии в Мюнхенбухзее, Прунруте и Гиндельбанке; на образование учительниц в Юрском округе; на образование реформатских — французских и католических — немецких учителей; на 2 заведения для глухонемых (в одном 60 воспитанников, в другом
10 воспитанниц) ......... 72045 »
10. Издержки но собраниям школьных синодов ......... 1183 »
Что если бы хотя богатейшие из наших губерний, для которых 200 000 рублей значит очень немного, могли иметь за эти деньги хотя половину того, что имеет Берн за свои 800 000 франков!
Теперь позвольте познакомить вас с общей организацией народного образования в Бернском кантоне с тем, чтобы уже в следующем письме приступить свободно к обзору на месте некоторых из учебных заведений Берна.
(В 22-м пункте конституции Швейцарского союза говорится: «конфедерация пмеет право установить швейцарский университет и швейцарскую политехническую школу». Последнее исполнено; первое возбуждает теперь сильные толки).
Все учебные заведения кантона разделяются на два большие разряда заведений: общенародных и научных.
А. К общенародным (Volksschulen) принадлежат:
1) первоначальная школа (Primarschule) с окончательным курсом и
2) высшая общенародная школа (Sekundarschule) с двумя своими подразделениями на реальные школы и прогимназии и с курсом, отчасти окончательным, а отчасти подготовляющим к высшим научным учебным заведениям.
Б. К научным школам принадлежат: 1) кантональная школа с двумя своими отделениями, реальным и литературным, и 2) высшая школа (университет) в Берне и политехническая, общая для всего союза, школа в Цюрихе.
1. «В первоначальной школе,— говорит органический закон 1856 года,— способные к образованию дети всех классов народа должны быть научаемы в общих существенных частях всякого образования, а именно; в библейской истории и основных истинах христианской религии; в отечественном языке до правильного и легкого (fertigen) употребления его в речи и на письме; в арифметике до легкого и правильного приложения общего счетного искусства (Rechenkunst); в каллиграфии; в начальных основаниях свободного (от руки) линейного рисования и в пении; вместе с тем должны быть им сообщены общие познания о стране и истории, как тесного, так и обширного отечества (т. е. кантона и всей Швейцарии), и об обыкновенных предметах и явлениях природы с изъяснением их значения для домашнего и сельского хозяйства».
Каждое дитя должно поступить в школу в тот год, когда ему исполнится 6 лет, в начале летнего семестра, и продолжать в ней учиться до того времени, когда ему исполнится 15 лет. Дирекция воспитания может делать исключения в особенных случаях.
По возрасту, развитию и познаниям учеников первоначальная школа разделяется на три класса, полагая, что в первых двух классах дети остаются 6 лет, а в третьем — остальные годы. Школа может быть предоставлена одному учителю только тогда, если в ней во всех трех классах не более 80 учащихся, или в двух не более 90, или в одном не более 100. Должно по возможности содействовать соединению способнейшях учеников старших классов из различных первоначальных школ в одну высшую школу (Oberchule. Это не то, что Sekundarschule).
2. Высшая общенародная школа имеет целью, во-первых, дать юношеству высшее, сравнительно с первоначальными школами, и более обширное образование; во-вторых, сообщить ему те познания и то развитие, которое понадобится ему для дельного изучения какого-нибудь особенного промысла; и, в-третьих, наконец, приготовить его к вступлению в высшие классы кантональной школы.
Высшая общенародная школа может быть: а) реальная, в которой обязательно проходятся только реальные предметы (история, география, естественные науки — суть реальные предметы), и б) прогимназия, где, вместе с реальными, проходятся и литературные, (особенно классические языки), которые обязательны только для прогимназий.
План учения в секундарных школах (позвольте усвоить это название для краткости), за исключением тех, которые имеют лишь одного учителя, должен быть расположен так (конечно, дирекцией воспитания), чтобы без ущерба их главной задаче, они могли приготовлять своих учеников к поступлению в высшие классы кантональной школы.
3. Каждая кантональная школа (их две: немецкая в Берне и французская в Прунруте) распадаются на два самостоятельные отделения: а) литературную гимназию, где юношество, кроме общего образования, получает в особенности основательное филологическое и литературное образование, дающее ученикам возможность вступить в высшую школу (университет); и б) реальную гимназию, где юношество, кроме общего образования, получает основательные сведения из математических и естественных наук, необходимые для вступления в политехническую школу (в Цюрихе).
4. Высшая бернская школа имеет назначением частью развитие науки и образования самих по себе, а частью приготовление юношества к ученой карьере (ту же самую задачу исполняет федеральная политехническая школа в реальном направлении).
К специальным образовательным заведениям кантона принадлежат: 1) учительские семинарии, имеющие назначением теоретически и практически приготовлять учителей и учительниц к исполнению их должности и продолжать образование тех, которые уже занимают учительские места; 2) сельскохозяйственные школы; 3) ремесленные школы; 4) рабочие школы для девиц; 5) училище для глухонемых.
Высшее заведывание общественными и надзор над частными образовательными учреждениями кантона принадлежат дирекции воспитания (Erziehungs-Direction — бернское министерство просвещения). Посредниками между воспитательной дирекцией (члены этой дирекции назначаются правительственным советом) и отдельными образовательными учреждениями, за исключением высшей школы и школ кантональных, являются шесть школьных инспекторов (весь кантон разделен на шесть учебных округов, и в каждом округе находится около 200 первоначальных школ). *
Для ближайшего надзора над общественными школами и для их администрации учреждены:
1. Для первоначальных школ, по крайней мере, в каждом приходе одна комиссия первоначальных школ ; в ней от 3 до 9 членов, избираемых общинным советом.
2. Для каждой секундарной школы учреждена особая комиссия, по крайней мере из 5 членов, избираемых той общиной или тем округом, которым содержится школа, и «Дирекцией воспитания»; президента назначает дирекция (при этом следует заметить, что секундарные училища, равно как и примарные школы, большей частью получают значительное вспомоществование от казны).
3. Каждая кантональная школа также управляется особой комиссией, члены которой, равно и президент, назначаются дирекцией.
4. Секундарные школы в полном составе, имеющие многих учителей, имеют постоянного представителя (Vorsteher; нечто вроде нашего директора), которого на 4 года избирает «Дирекция воспитания» (из преподавателей); такого же представителя имеет и каждое отделение кантональной школы (классическое и реальное). Этот представитель есть председатель учительского совета собрания секундарной школы; такие же собрания существуют и в каждом отделении кантональной школы. Когда же собираются учителя обоих отделений кантональной школы, то председательствует представитель литературного (классического) отделения, который поэтому и носит название «ректора кантональной школы».
Местные духовные лица, как сказано в законе, должны иметь наблюдение над школами их приходов, сообразное с их должностью.
(* Эти школьные инспектора, числом шесть, заменили с 1856 г. семьдесят школьных комиссаров, должность которых была большей частью побочной при должности пасторской. Эти комиссары, кроме того, никогда не сходились вместе, и потому в их распоряжениях недоставало единства. Теперь школьное инспекторство составляет самостоятельную должность и в инспектора избираются лучшие из педагогов, пользующиеся общим уважением. По отзыву людей, компетентных в том деле, школьные инспектора оказали уже самое благодетельное влияние на улучшение бернских школ).
Обязанности школьных комиссий должен определить правительственный совет *.
План учения в общенародных и кантональных школах должен соответствовать возрасту и степени развития учащихся, требованиям жизни и науки и для всех заведений одной и той же ступени быть одинаково обязательным: ему должны соответствовать одинаковые же учебные руководства и пособия. План этот составляет и учебные руководства принимает «Дирекция воспитания», при содействии установленных совещательных собраний (в этом и имеет большее значение «учительский синод»). Учебники и пособия по закону божию должны получить одобрение от церковных установлений соответствующего исповедания.
Родители и опекуны должны доставить зависящим от них детям такое образование, какое можно получить в первоначальной школе. Кто же зависящее от него дитя в школьном возрасте не определит в общественную или признанную правительством частную школу, а хочет его воспитывать другими способами, тот должен получить на это позволение. Кто же без позволения не пошлет детей в школу, тот подвергается наказанию, положенному в законах (по судебному приговору).
Учить частным образом и устраивать какие бы то ни было учебные и воспитательные заведения можно только с разрешения «Дирекции воспитания», по представлению окружного инспектора.
Далее закон заботится о том, чтобы посещение школ для бедных детей было даровое, чтобы бедные ученики первоначальных школ, отличные по способностям, прилежанию и поведению, помещались на свободные и бесплатные вакансии в секундарных школах и пользовались стипендиями в кантональных. Чтобы облегчить всем гражданам пользование кантональными школами, полагается законом устраивать пансионы в тех городах, где находятся кантональные школы, под руководством известных воспитателей, избираемых правительственным советом, по представлению воспитательной дирекции (так боится закон, чтобы это содержание учеников не попало в руки спекулянтов!); причем по закону следует установить такую плату за содержание в пансионе, которая не превышала бы необходимого для покрытия издержек.
* Употребляя несколько раз это название, мы считаем необходимым объяснить его значение: великий совет (законодательное собрание), избираемый народом на 4 года, в свою очередь составляет правительственный совет на 4 года, который управляет кантоном, приводит в исполнение законы, утвержденные великим советом, и обрабатывает проекты законов для внесения их в великий совет.
Государство, говорит закон, поддерживает всякие частные стремления возвысить народное образование, каковы: учреждения малолетних школ; школ, продолжающих образование по выходе из училищ (Fortbildungsschulen — настоящее значение их будет показано ниже); народных и школьных библиотек; обществ пения и гимнастики: военные упражнения юношества и т. п.
Государство поддерживает молодых людей с хорошими способностями, избирающих для себя учительскую карьеру, как приемом их в семинарии, так и другими способами (подробнее скажу о них при рассмотрении устройства семинарии в Мюнхенбухзее).
Всякий, желающий учить в первоначальной или секундарной бернской школе, должен иметь на то соответствующий патент; это правило не распространяется на учителей, уже определенных по местам (непатентованное поколение учителей исчезает уже почти совершенно).
Вот и все положения органического закона, который и весь-то состоит из 38 пунктов и помещается на 14 маленьких страничках. Я никак не хочу выставить этого положения за образцовое: напротив, мне кажется, что в нем есть много недостатков и менее, чем бы следовало, точности. Видно по всему, что это результат долгой борьбы различных партий, которая окончилась нерешительным примирением, что и отразилось в законе неопределенностью выражения. Но чтение этого закона навело меня на несколько мыслей относительно готовящихся у нас перемен по учебному ведомству, и я попрошу позволения представить эти мысли здесь сколь возможно короче, авось они к чему-нибудь пригодятся.
1. Весьма полезно было бы и у нас в деле народного образования строго отделить закон (Loi, Gesetz) от положений и распоряжений (Ordonnance, Verordnung), относящихся к приведению закона в исполнение, и отделить не только при издании, но и при обсуждении. Это, с одной стороны, дало бы возможность обсудить внимательнее и всестороннее немногие главные законодательные постановления, не развлекаясь подробностями и частностями, которые, не заключая в себе существенного, тем не менее отвлекают от главного дела и часто вредят ему; тем более, что эти частности нередко такого рода, что для совершенного их понимания нужны некоторые технические сведения, знакомые только учителю, да и то педагогу и практику. С другой стороны, такое отделение закона от распоряжений было бы весьма полезно для самих распоряжений, не облекая их в более или менее неподвижную законодательную форму, тогда как эти распоряжения должны измениться гораздо быстрее, чем закон, который, если он хорош, — как хорошее вино: чем старше, тем лучше.
Поясним нашу мысль примером: В «Проекте устава общеобразовательных заведений» (да и в прежнем уставе, только у нас нет его теперь под руками) рядом с очень важными и совершенно законодательными положениями, которые определяют самый организм народного образования, установляют даже гражданские права лиц, получивших или не получивших аттестатов из народных училищ (§ 30 и 31) и т. п., встречаются следующие постановления: «Наглядное обучение должно служить переходом от естественного способа образования, которое начинается для ребенка с самого его рождения, к искусственному учению, начинающемуся в школе. Главная задача наглядного обучения — научить ребенка, под руководством учителя, точно и внимательно рассматривать со всех сторон предметы» и т. д ... (§ 16). Если это закон, то здесь много лишнего; если это объяснение значения наглядного учения, то оно не на месте, крайне неполно и отчасти неверно. Для объяснения значения наглядного учения тому, кто его не понимает, нужен обширный и основательный трактат; для того же, кто знает, что такое наглядное учение, этот коротенький и не совсем точный намек ни к чему не послужит. Или в § 19: «В письме учащиеся упражняются до приобретения ими четкого, чистого, красивого и беглого почерка, причем, кроме постепенности в упражнениях, должно быть обращаемо особенное внимание на положение пишущего и способ держания в руке пера или грифеля». Но, вступив раз на эту дорогу, следовало уже объяснить, как должно писать: грифелем или пером, гусиным или стальным, по линейкам или без линеек, с прописей или без прописей и т. п. Все эти педагогические правила не могут быть развиты в законах подробно, а потому по необходимости излагаются сжато, а иногда и очень неясно. Кроме того, все эти правила подлежат изменению с усовершенствованием способа преподавания и распространением педагогических сведений; так, например, в § 18 сказано: «Звуковой способ обучения чтению, как имеющий решительное преимущество в образовательном отношении, предпочитается силлабическому способу». Что это? Совет, наставление, выраженное желание или постановление закона? Если это закон, то как же его привести в исполнение, когда у нас едва ли сотая часть учителей знакома с звуковым способом, и где для этого средства. руководства, пособия? Что такое силлабический способ? Неужели этим запрещаются всякие склады; по они покуда держатся еще во всех наших азбуках и в большом числе немецких? С звуковым способом надобно уметь обращаться, а то он может делаться тяжелее и бесплоднее силлабического. Словом, ясно только то, что подобные выражения должны иметь место не в законах, а в частных распоряжениях, которые могут и должны измениться, вместе с появлением новых педагогических идей, новых учителей, новых средств. Должно более всего опасаться, чтобы по издании закона те, которые должны будут приводить его в исполнение или надзирать за приведением, видя невозможность его исполнить, не отложили его в сторону как неисполнимые pia desideria правительства. Что прикажете делать, например, хоть инспектору народных училищ, если при посещении народного училища он найдет учителя, который учит, и, может быть, очень порядочно, по прежнему силлабическому способу, по той простой причине, что не знает звукового и не имеет для него никаких средств? Что же? прогнать ли такого нарушителя закона, и кем заменить его? Но, может быть, закон рассчитывает на то время, когда у нас будут везде в народных школах воспитанники будущих педагогических институтов и новые руководства?.. Долго ждать этого времени; до тех пор, может быть, и закон изветшает. Закон пишется не для отдаленного будущего, а для настоящего и должен иметь в виду немедленное свое применение к делу; так, он может установить педагогические институты теперь же; но должен также предвидеть, что плодов от них дождется только со временем. Нам кажется, что положения проекта следовало бы разделить на три части: одни из этих положений должны войти в закон; другие составить постановления министерства, как, например, весь учебный план; а третьи войти в разряд постановлений, издаваемых от министерства или от округов, и в педагогические трактаты, которые могут быть разосланы и официальным путем.
2. Вторая заметка моя будет касаться также формальной стороны учебного законодательства. Не следовало бы, как мне кажется, совмещать все школьное законодательство в один устав, а обрабатывать его по частям и издавать отдельными положениями, которые впоследствии удобнее будет дополнять, переделывать, или совершенно заменять также отдельно; а то всякий раз приходится перетряхивать все разом, причем и хорошее старое нередко отменяется вместе с дурным; а новое, по многосложности своей, обдумывается не вполне. Из бернских школьных законов теперь уже можно составить свод.
3. В бернском школьном законодательстве, как и в множестве других, мы находим, что посещение школ обязательно для всех детей в школьном возрасте и что за неисполнение этой обязанности, равно как и при неаккуратном посещении детьми школ, наказываются родители. Наш же новый проект, не налагая на родителей никаких обязанностей — ни устраивать, ни содержать школ, ни посылать в них детей, наказывает детей за то, что родители их не учили (§ 30 и 31), когда уже дети и так обижены тем, что родители не позаботились об их образовании.
4. Бернское законодательство организует уже существующие школы и организует их силой закона, обязательного для всех, как для учителей, так и для общин. Наш проект говорит о школах, еще не существующих и появление которых зависит от желания местных общин, желания, нигде не заявленного и весьма неверного. Пожелает местное общество — откроет у себя народное училище; не пожелает - училища не будет; даст оно своему училищу название народного — тогда оно должно будет подчиняться правилам, начертанным в законе для народных училищ; даст оно какое-нибудь другое название, хотя, например, школы грамотности,— и может учить в нем, чему и как угодно, под наблюдением попечителя ближайшего народного училища, ежели такое существует. Проект не возлагает даже никакой обязанности заботиться об устройстве новых народных училищ: ни на директора, который надзирает только за существующими, ни на местные власти, ни на духовенство, как это было в старых швейцарских и немецких законах. Организационное положение Берна есть действительно закон: глава о народных училищах в проекте есть совет, наставление, увещание; но не закон, потому что закон без обязательной силы немыслим.
5. В бернском школьном законодательстве мы видим, как закон относится к прежнему порядку вещей — что он установляет новое, что отменяет старое, что сохраняет. В нашем проекте нигде не говорится об отношении новой, предполагаемой школы к существующим уже приходским и уездным училищам. Это может навести на ложную мысль, что, вместе с тем как проект получит утверждение, прежние приходские и уездные училища должны считаться частными заведениями, которые могут быть превращены в народные школы, а могут быть и вовсе закрыты, смотря по желанию местных общин. Читая проект, можно подумать, что, со вступлением его в законную силу, обязательства, принятые общинами по содержанию уездных и приходских училищ, обязательства, стоившие стольких хлопот и исполняемые общинами не везде охотно, сами собой прекращаются и могут быть возобновлены или нет по отношению к новым народным училищам, смотря по желанию общины. Община может или закрыть вовсе училище, на открытие которого она неохотно согласилась, или открыть вместо него просто школу грамотности; последнее очень вероятно, потому что для многих наших общин умение читать и писать составляет высшую степень образования. Но если бы при таком перевороте число училищ уменьшилось, то это едва ли соответствовало бы желанию проекта. Мне кажется, что не мешало бы предварительно осведомиться у местных общин через дворянские и городские собрания, через мировых посредников или как-нибудь иначе, желают ли эти общины иметь школы и чем готовы для этого жертвовать. Тогда было бы удобнее сообразить, какая возможна у нас народная школа. Вообще при вступлении проекта в законную силу появится много вопросов, которые не мешало бы предвидеть и разрешить заранее. Если же эти вопросы решены, то не мешало бы самые решения их внести в проект для полноты обсуждения. Так, например, любопытно бы знать, что станется с теперешними учителями уездных училищ? Это люди по большей части крайне бедные, а учебная служба нигде не обеспечивает человека так, чтобы он мог какими-нибудь остатками составить себе состояние. В Швейцарии из всех должностей только должности пастора и учителя считаются пожизненными, и только эта обеспеченность привлекает порядочных людей в учительское звание, столь плохо вознаграждающее труд. Как ни желает Швейцария отделаться от беспатентных учителей, но они существуют еще кое-где и до сих пор. Учитель, конечно, не виноват в том, что прежде признано было необходимым иметь несколько учителей в уездном училище, а теперь найдено, и весьма рационально, что лучше иметь одного в народном. Этот вопрос и другие ему подобные должны быть решены прежде реформы.
6. Пересматривая бернские школьные законы, я нахожу, что всякой реформе предшествовало тщательное изучение существующего, и таких предварительных обзоров у меня есть несколько под руками. У нас о новом проекте в обеих его редакциях писано весьма много, а о существующем устройстве, наоборот, весьма мало; да и данных для этого почти не существует. Следовало бы, как мне кажется, прежде всего изучить недостатки существующего устройства, и потом уже изыскать способы избежать этих недостатков и взвесить хорошенько свои средства, насколько мы избежать их можем.
Я не беру на себя право определять эти недостатки положительно; но сколько слышал от других и сколько наблюдал сам, то главнейшие недостатки наших уездных училищ могут быть выражены следующими положениями: 1) недостаток в преподавателях, специально подготовленных к своему делу; 2) разделение преподавания между несколькими преподавателями, т. е. предметная система учения, лишающая его воспитательной и развивающей силы; 3) недостаток хороших руководств и пособий; 4) поступление учеников в различное время, различной степени развития, с различными познаниями; 5) выход учеников до окончания курса. Если бы удалить все эти недостатки, тогда и уездные училища, продолжая называться уездными, стали бы очень хорошими. Но спрашивается, имеем ли мы в настоящее время 1) преподавателей, вообще педагогически подготовленных к своему делу, и 2) таких преподавателей, которые могли бы преподавать все предметы народного училища? Не имеем; а потому и училищ, предполагаемых проектом, открыть в настоящее время невозможно. Но проект предполагает открытие учительских институтов? Это, бесспорно, мера превосходная; но что же будет до тех пор, пока появится достаточное число преподавателей, подготовленных в этих институтах, которые покуда существуют только в проекте? Вот почему, как я полагаю, следовало бы именно упомянуть в проекте, что нынешние приходские и уездные училища остаются в прежнем устройстве и что новые народные школы будут открываться, а прежние преобразовываться на основаниях, выраженных в проекте, по мере того как будут появляться необходимые для того средства. Но в таком случае, заметят мне, не нужно и проекта. Нет, он нужен, но только как указание, к чему должны подготовляться будущие учителя в учительских институтах, устройством которых и следует заняться немедленно.
Но, устраивая учительские институты, подготовляя в них таких учителей, которые могли бы преподавать педагогически, рационально, последовательно и постепенно развивая детей, употребляя принятые для этого педагогикой методы, следует проектировать и такую школу, в которой возможно было бы подобное преподавание. А возможно ли сколько-нибудь последовательное педагогическое преподавание, развивающий способ учения письму и чтению, наглядное обучение, постепенность в письменных упражнениях, предполагаемые проектом, возможно ли это все в такой школе, в которую ученики поступают в различное время, в различном возрасте (по проекту не ранее только 7 лет, § 27), которую будут они посещать, когда им вздумается, и которую будут оставлять, когда вздумается их родителям: в начале курса, в середине или в конце? Правда, проект делает заманчивым получение аттестата при окончании курса; но, как я уже сказал выше, едва ли этот параграф может удержаться. Правда также, в § 37 на учителя возлагается обязанность наблюдать за исправным посещением уроков учениками; но так как для этого не дано учителю никаких средств, то и в этом можно видеть только благое желание, выраженное проектом, а не постановление, которое будет соблюдаться: нет, в такой школе рациональное, развивающее преподавание, по крайней мере, то, которое изобретено великими педагогами Швейцарии и Германии и которое введено повсюду в германских и швейцарских школах,— совершенно невозможно. Причина этой невозможности очень проста: все эти новейшие методы преподавания и весь нынешний рациональный курс учения придуманы для обязательной школы, установившейся в обеих этих странах гораздо прежде открытия нового способа преподавания, который мы можем назвать песталоцциевским. Понятие обязательной школы начало установляться в Германии и Швейцарии со времени реформации, а рациональное учение в народных школах — только с начала нынешнего столетия. Учитель, приготовленный к преподаванию по новейшим германским методам в учительском институте, поступив в школу, предначертанную проектом, не найдет никакой возможности приложить этих метод к делу, потому что все они изобретены для обязательной школы, а ни одна не годится для школы проекта. В Швейцарии я видел школы, в которых учитель преподает разом в шести классах, и должен сознаться, что этот tour de force учительского искусства показался мне не только слишком утомительным для наставника, но и не столь плодовитым для учеников, как следовало бы ожидать от превосходных способностей учителя и от прекрасных метод, отлично им выполняемых. Шесть классов уже слишком много, и не следовало бы, как мне кажется, допускать более четырех. Но в училище проекта будет не шесть, а двадцать и более классов, что зависит от времени поступления учеников, от различия их возраста, от более или менее аккуратного посещения ими классов. Для таких единичных, а не классных училищ нет метод преподавания ни в Швейцарии, ни в Германии; может быть, они изобретены в «Ясной Поляне» — это мне не известно. Кроме того, проект ставит народного учителя в такую полную зависимость от общины и от «попечителя», избираемого общиной, что учитель должен будет преподавать не так, как его учили в учительском институте, и не тому, чему его учили, но так, как пожелают родители учеников или выбранный ими попечитель. Я не знаю, насколько русский крестьянин поймет преимущества новейших метод; но знаю, что в Германии и в Швейцарии крестьяне долго подсмеивались и над звуковым способом, и над наглядным обучением, и над школьной гимнастикой, и что не по их воле, а именно против их воли введены в народную школу все эти улучшения, и это введение было возможно только потому, что школа была обязательна, а учитель поставлен в самостоятельное положение в отношении родителей, невежественное требование которых, наверное, остановило бы всякий прогресс в школьном деле. Может быть, у нас это будет и иначе,— не знаю; по знаю только то, что преимущества новейших метод преподавания не понимаются у нас людьми гораздо более развитыми, чем крестьяне.
Вот почему я полагаю, что при тот вполне не обязательной школе, которая предначертана в проекте, и при том зависимом положении, в которое поставлен проектом учитель, едва ли возможны у нас и учительские институты, в том виде, в каком существуют они в Германии и Швейцарии. Там приготовляют учителей к самостоятельной педагогической деятельности в обязательной, правильно устроенной, классной школе; у нас должно будет приготовлять их к школе единичной, неаккуратно посещаемой, без определенного числа лет и, следовательно, без определенного курса; и приготовлять не к самостоятельной деятельности педагога, но к удовлетворению требований, какие придут в голову безграмотному или полуграмотному человеку.
Вот что пришло мне на ум, когда, пересматривая бернское школьное законодательство, я вспоминал наш проект и те нападки, которые были сделаны некоторыми. В проекте так много хорошего и необходимого для наших школ, что мне было истинно жаль не найти в нем никакого надежного ручательства, что это хорошее действительно осуществится; и что же, мы читаем нападки именно на то, что школа проекта слишком стеснительна, слишком обязательна!! Поистине широка русская натура!! Но я буду еще иметь случай показать ближе, как обязательность школ тесно связана со всеми педагогическими улучшениями; а теперь пора мне приступить к обзору бернских школ, который я и начну с следующего письма.
