К.Д.Ушинский. Собрание сочинений, М., 1974. OCR Biografia.Ru
Необходимость ремесленных школ в столицах
Кому не попадались на петербургских улицах те большей частью бледные, худые, перепачканные мальчуганы, которых народ прозвал халатниками, вероятно, потому, что синий полосатый халат, один и тот же летом и зимой, составлял почти весь их костюм, дополняемый слабыми признаками рубахи и парою недоношенных калош на босу ногу. Теперь, правда, халаты из синей пестряди попадаются реже, но заменившие их пальтишки с чужого плеча ничем не лучше. Мальчуганы эти обыкновенно бегут во всю прыть, то с утюгом в руках, то с колесом или рессорой на плече, то с парой сапог и тому подобными несомненными признаками их будущего призвания. Но нередко попадаются они также и со штофом, бутылкой или даже бутылью прозрачной влаги, только что взятой в кабаке, с солеными огурцами в грязной бумаге, с разбитым носом, с глазами, обведенными темной синевой, и другими столь же несомненными признаками их будущей нравственности и их будущего здоровья. Говорят, что в последнее время быт этих типичных маленьких ремесленников улучшился; но если это и так, то, вероятно, улучшение не пошло слишком далеко. По крайней мере, мы и теперь встречаем их так же часто, как и прежде, в дверях кабаков, так же часто слышим их звонкие детские голоса, но бесстыдные речи и всматриваемся в их тонкие, чистостоличные черты лица, в которых резко написаны страшные признаки раннего разврата и уже гнездящейся неизлечимой болезни. Поговорите с таким мальчуганом, и вы будете удивлены его ранним развитием; очень вероятно даже, что в сравнении с ним ваш двенадцатилетний ребенок, о котором хлопотали гувернеры и гувернантки, покажется вам малоразвитым. Видно, бойкая жизнь, употребляющая педагогическими средствами — оплеухи, толчки, голод и холод, развертывает человека быстрее всяких гувернеров и гувернанток. Но зато посмотрите, какого рода это развитие! И нечему удивляться: каков педагог, таков и воспитанник. Нередко вы видите до отвращения ясно все признаки будущего негодяя, пьяницы и развратника, будущую бесшабашную голову, и эти признаки кажутся тем ужаснее, что они жгучими чертами вписаны в нежное, детское лицо этого, далеко еще не развившегося, но как-то насильственно развернутого создания, которое печально напоминает вам собой, что русские глаголы развращать и развертывать очень сходны между собой.
Мальчуганов этих в Петербурге немало: но что же они в нем делают? Учатся ремеслам. Чем же они платят за свое ученье? — Ничем, если считать нравственность и здоровье за монеты, не имеющие ценности. Несколько первых лет своего ремесленного курса они только греют утюги, носят воду, работают мехами, относят заказы, метут пол и оказывают услуги такого рода до тех пор, пока хозяевам не вздумается, наконец, присадить их за работу. Этот предварительный куре ученья, не имеющий ничего общего с самим мастерством, продолжается года два-три, а иногда и более. Курс этот, правда, бесплатный; но в сущности бедные дети платят за него очень и очень дорого: почти всегда своей нравственностью и очень часто своим здоровьем. Плата страшная! Но разве может быть иначе, если мальчиков 11, 12, 13 лет кидают в среду такого люда, каким являются весьма часто наши подмастерья, а иногда и сами мастера? Разве часто эти господа удержатся от цинических речей потому только, что в комнате есть дети? Разве многие из них призадумаются отправить халатника в кабак за водкой или в какое-нибудь другое столь же теплое местечко с ясно выраженными поручениями? Но этого мало. Взрослые часто прямо заставляют такого мальчика лгать и обманывать бессовестнейшим образом: подмастерья учат его обманывать хозяина и хозяйку, а хозяева учат обманывать заказчиков. Вот по большей части единственные наставники этих бедных детей, и вот те единственные нравственные уроки, которые получаются ими в детстве. И все эти уроки сопровождаются такими дисциплинарными мерами, перед которыми бессильны меры всякой школы. Чему же удивляться, что столь хорошо составленный и столь энергически проводимый курс учения приносит свои плоды? Вот о таком-то учении можно сказать без преувеличения, что и корень его горек, и плоды не сладки.
Говорят, что в настоящее время позаботились о том, чтоб мальчуганов этих не били, как били их прежде, чтоб их лучше одевали и кормили; но разве этого довольно? Может быть, для иного мальчика, совершенно уже привыкшего пьянствовать и развратничать в 15 лет, было бы даже лучше, если б он пораньше успокоился в одном из болот, засасывающих останки жителей северной Пальмиры, успокоился прежде, чем глубоко посеянные семена зла принесут свои горькие плоды, гибельные для самого бедняка, гибельные и для общества, так позаботившегося о его воспитании.
Вот какое очевидное и глубокое зло столичной и вообще городской жизни должно бы быть исправлено ремесленными школами! Само собой разумеется, что и обязанность этого исправления лежит на тех городских обществах, среди которых живут, растут и растлеваются эти бедные дети.
Но нельзя ли устроить это дело как-нибудь так, чтоб дети выучивались ремеслам, не расплачиваясь за выучку своей нравственностью и своим здоровьем? Нельзя ли устроить дело как-нибудь так, чтоб дитя училось ремеслам, не переставая быть дитятей, и чтоб обыденная жизнь не налегала на ребенка всей своей, правда, воспитывающей, но и развращающей тяжестью? Нельзя ли сделать, чтоб дитя, учась ремеслу, оставалось в обществе детей и находилось под руководством таких взрослых людей, которые видели бы в нем дитя и будущего гражданина и работника, а не животную силу, которой уже можно воспользоваться?
Достичь этой цели, нам кажется, вовсе не трудно. Стоит только разумно устроить ремесленные школы, в которых учили бы детей ремеслам, точно так же методически и точно с таким же уважением к детству, как учат чтению и письму во всякой порядочной школе. Мы положительно утверждаем, что обучение какому угодно ремеслу ничуть не труднее обучения чтению и письму, в котором ребенок преодолевает, может быть, гораздо более механических и умственных трудностей, чем учась шить сапоги или платье. Если же можно выучить ребенка читать, писать и считать, не разрушив его детства, то почему же нельзя, точно так же методически и еще скорее выучить его шить сапоги или чинить замок — и выучить, не внося разврата в детскую душу!
Многочисленные пробы технических занятий при школах (что вовсе еще не ремесленная школа) и разных сиротских заведениях давно уже подтверждают справедливость этой мысли. Технические уроки вовсе не являются труднейшими для детей; напротив, дети занимаются ими часто гораздо охотнее, чем книжным ученьем, и быстро делают в них значительные успехи.
Если бы городское управление Петербурга открыло в разных частях города несколько таких ремесленных школ, в которых дети могли бы обучаться у хороших, нарочно для того нанятых ремесленников самым обыкновенным ремеслам, каковы, например, сапожное, портняжное, слесарное, токарное, столярное, типографское, переплетное, лудильное и т. п., и если б в этих школах, кроме того, учили чтению, письму, основам православной религии, четырем правилам арифметики, рисованию, передавая основные факты отечественной истории и географии, то этим петербургское городское управление оказало бы величайшее благодеяние населению столицы, имело бы благотворное влияние на его нравственность, и все это обошлось бы ему не очень дорого. Если это управление считает своею обязанностью заботиться об исправности мостов, освещении улиц, устройстве больниц и мест заключения, то, без сомнения, и забота о том, чтоб обучение необходимым в городе ремеслам не оплачивалось потерей здоровья и нравственности в ремесленном классе, лежит на обязанности того же управления, и мы не думаем, чтобы возможно было сказать, что хотя цель подобных школ хороша, но у города есть другие, более необходимые издержки. Как ни необходимо хорошее освещение улиц, но едва ли рационально, изгоняя физическую тьму из городских улиц, оставлять нравственную в головах и сердцах тех, кто бродит по тем освещенным улицам. Пьяному и на светлой улице темно, а честный и занятой делом человек и в темной улице не решится на преступление. Стоит заводить ремесленные школы уже с той одной целью, чтобы больницы и места заключения не отягчались теми лицами, которые при порядочном ремесленном воспитании наверно избежали бы и больниц и мест заключения. Неужели же общество должно заботиться только о пресечении, а не о предупреждении преступлений? А какое же лучшее средство предупреждения, как не нравственно проведенное детство и хорошо выученное ремесло?
Нет никакой надобности, чтобы в каждой школе обучали всем ремеслам. Если можно соединить три-четыре ремесла, то хорошо; если же нет, то достаточно и одного. Каждый мальчик может по желанию учиться одному ремеслу или двум-трем последовательно: «Ремесло не коромысло — плеч не отдавит».
В преподавание ремесл должна быть введена метода, по которой бы учащиеся постепенно переходили от легкого к более трудному и от простого к более сложному. Нельзя ожидать, чтоб эти методы сразу же выработались и установились. Мы видим, что читать и писать учили несколько столетий, прежде чем выработалась нынешняя упрощенная метода, которая вместо прежних нескольких лет выучивает тому же самому, и притом гораздо лучше, в несколько недель. Нет сомнения, однако, что такая медленность в выработке метод ученья зависела более всего от привязанности к старой рутине в самих учителях и от недостатка разумной свободы в их отношении к собственному делу. В настоящее время человек вообще относится свободнее к преданиям, чем в старину, и нет сомнения, что разумные люди, знающие основательно то или другое ремесло, если настойчиво подумают о том, как бы облегчить обучение ему, отбрасывая ненужное, удерживая существенное, помогая сознанием там, где прежде только механически работали руки, то хорошая метода обучения ремеслам выработается скоро. В наш век ход прогресса во всем несравненно быстрее прежнего, и что формировалось прежде столетиями, то формируется ныне годами.
Городское управление, зная средства жителей города, может давать бесплатное обучение там, где оно необходимо, и требовать платы там, где это возможно. Не нужно быть в этом случае безрасчетно щедрым, потому что необдуманная щедрость поддерживает в родителях беспечность: а они и без того часто тратят рубли на позорнейшие удовольствия и жалеют копеек на воспитание своих детей. Какая доля того, что сносится ныне в кабак, должна бы по всей справедливости идти на воспитание детей? Мы обладаем каким-то странным либерализмом, для нас кажется стеснением личной свободы принудить отца посылать своих детей в школы и платить за их обучение деньги; но почему мы не станем на другую точку зрения и не спросим себя: имеет ли право отец лишить своего сына образования и снести в распивочную деньги, необходимые для обучения сына? Дитя также личность и также требует покровительства законов. Другое дело, кто действительно беден. Самая рациональная помощь бедняку будет — хорошо воспитать его детей и воспитанием дать им средства жить личным трудом: это значит уничтожить зло в самом корне. Можно даже допустить раздачу скудного обеда и необходимейшего платья для круглых сирот и детей, лишенных всякого призора, для тех несчастных детских личностей, которые подбираются на лондонских улицах так называемыми лохмотными школами (ragged schools). Конечно, для детей такого рода, которых у нас, к счастью, еще немного, следовало бы устроить отдельные школы. Если же общие ремесленные школы будут устроены порядочно, то, без сомнения, их будут посещать дети и очень зажиточных людей, довольно умных для того, чтобы понять, что дать сыну в руки ремесло — значит дать ему единственно нерастрачиваемый капитал про черный день.
Но какое благодеяние оказало бы самому городу такими школами городское управление, дав ему честных, порядочных ремесленников, которые не были бы растлены нравственно и физически в самом раннем детстве! Не слышим ли мы теперь повсюду беспрестанных жалоб на наш ремесленный класс? Сколько времени, сколько сил и сколько денег тратится теперь именно потому, что наше ремесленное сословие находится не в таком положении, в каком должно бы быть!
Задача ремесленной школы будет выполнена совершенно, если школа в три-четыре года приготовит неиспорченного, здорового,
грамотного мальчика настолько, что он будет в состоянии стать действительным работником и получит жалованье, достаточное, чтобы прокормиться. Тогда дальнейшее обучение ремеслу пойдет само собой. Нет сомнения, что многие содержатели ремесленных заведений с неудовольствием взглянут на вмешательство городского управления в обучение детей ремеслам: они, естественно, увидят в этом покушение отнять у них даровую прислугу, с которой они расплачивались за услуги черствым куском хлеба, изодранным халатом и преимущественно потасовкой; но неудовольствие таких эксплуататоров детства должно само указывать на необходимость вмешательства городского управления в это дело. Можно, однако, быть уверенным, что те же самые личности вскоре разочтут, что им самим выгоднее иметь дело с честным, неиспорченным и уже подготовленным работником, чем с таким, которого они сами же испортили, не имея ни средств, ни желания заботиться о его нравственном воспитании и умственном развитии.
В прежнее время помещики отдавали мальчиков в города для обучения ремеслам, и таким способом образовалось немало ремесленников в отдаленных уголках России, которые потом делались самостоятельными. Отчего же теперь не делать того же самого городским и земским управлениям, гораздо с большим правом и гораздо с большим успехом? Нередко теперь случается слышать, что мещанское сословие в наших провинциальных городах находится в самом бедственном положении, а между тем редко где найдете порядочного сапожника, портного, часовщика. Мы думаем, что многие провинциальные города найдут и выгоду, и средства или завести свои ремесленные школы, или отправлять мальчиков в ремесленные школы столиц.
Мы не войдем здесь в подробности устройства ремесленных школ, что увлекло бы нас далеко за пределы газетной статьи. Но, как кажется, мы достаточно разъяснили необходимость этих школ и указали на возможность их устройства. Цель этих заведений так благотворительна, и чувствуется в них такая нравственная и экономическая потребность, что если бы городское управление, найдя свои собственные средства недостаточными, обратилось за помощью и к общественной благотворительности, то, без сомнения, встретило бы самое горячее сочувствие. Помимо филантропической цели, в этом вопросе есть и патриотическая сторона. При хорошей и нравственной ремесленной школе мы будем иметь не только отличных подмастерьев, но и хороших мастеров и хозяев из русских; тогда к нам перестанут приезжать наживаться чужеземные эксплуататоры наших замечательных дарований и наших слабых характеров.
