"Писатели Франции." Сост. Е.Эткинд, Издательство "Просвещение", Москва, 1964 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
3. Гуковская. МАРИ МАДЛЕН ДЕ ЛАФАЙЕТ (1634—1693)
Среди критических очерков Стендаля есть небольшой этюд, озаглавленный "Вальтер Скотт и «Принцесса Клевская»". Здесь Стендаль, говоря о том, что в романе гораздо важнее и гораздо труднее верно описать движения человеческого сердца, чем костюмы или обстановку той или иной эпохи, противопоставляет «Принцессу Клевскую» историческим романам Вальтера Скотта. «Принцесса Клевская» — небольшой роман, почти повесть по размеру, вышел в свет в 1677 году. Он имел большой успех у читателей и, в отличие от других романов этой поры, не был забыт последующими поколениями, но до сих пор входит в почетный список шедевров французской литературы, и не только как образец превосходной прозы эпохи классицизма, но как книга, которая ив наши дни может доставить читателю поэтическую радость.
Роман появился под именем литератора Сегре, но весь читающий Париж скоро узнал, что подлинным автором этой книги была знатная дама, известная в придворных и литературных кругах столицы, графиня де Лафайет. Мари Мадлен Пьош де Ла Вернь родилась в Париже в 1634 году. Ее отец, дворянин весьма скромного происхождения, сделал карьеру и нажил хорошее состояние на королевской службе. С детства Мари Мадлен бывала в доме маркизы де Рамбулье, хозяйки знаменитого салона, сыгравшего большую роль в культурной жизни Франции начала XVII века. Здесь юная мадемуазель де Ла Вернь получила культурную и светскую шлифовку. В «голубой комнате» Артенисы (так завсегдатаи салона называли мадам де Рамбулье) светские сеньеры и дамы встречались с профессиональными литераторами, поэтами и учеными; с начала века здесь перебывали почти все известные писатели эпохи, начиная с Малерба и Геза де Бальзака. Здесь бывали Пьер Корнель и его племянник Тома, драматург и филолог, законодатель хорошего слога Вожла, его коллеги по Академии Менаж и Шаплен; любимцем салона маркизы был Вуатюр, сын простого виноторговца, автор остроумных писем и изящных эпиграмм и мадригалов. Здесь обсуждались новинки французской, итальянской и испанской литературы, велись дискуссии по вопросам языка, поэзии и морали, обсуждались черты человеческой психологии — «страсти» (passions), в том числе, конечно, и проблемы любви. Корнель читал здесь своего «Полиевкта», здесь бывали молодой Боссюэ, впоследствии знаменитый проповедник, и молодой князь де Марсильяк, ставший впоследствии герцогом де Ларошфуко.
Для юной Мари Мадлен дом маркизы был полезной культурной школой. В 16 лет мадемуазель де Ла Вернь была высокой и статной девушкой, не очень хорошенькой, но живой и неглупой. Попав, благодаря протекции герцогини Эгильонской, в число младших фрейлин двора, она рано знакомится с условностями светской жизни, с атмосферой политических и придворных интриг, с необходимостью рассчитывать свои поступки. Прямая и открытая по натуре, она рано научилась размышлять и сознательно регулировать свое поведение; это было в стиле эпохи: в трагедиях Корнеля, который тогда был в зените славы, долг и разум были призваны управлять страстями. Ведя жизнь светской молодой девушки, мадемуазель де Ла Вернь вместе с тем много читает, увлекается поэзией и модными романами — Кальпренеда и мадемуазель де Скюдери «Артамен, или Великий Кир», который тогда только что появился в печати. Она занимается итальянским языком с поэтом и филологом Менажем. Будучи в восторге от ума и способностей своей ученицы, он становится ее усердным поклонником и воспевает ее в стихах и прозе на трех языках под именем «прекрасной Иолы». Она сближается с молодой мадам де Севинье, «Письма» которой впоследствии вошли в число крупнейших памятников французской прозы XVII века. В 1655 году Мари Мадлен выходит замуж за вдовца, почти вдвое старше ее, графа де Лафайет, отпрыска очень знатного, но разорившегося рода; жених гораздо знатнее невесты, но зато мадемуазель де Ла Вернь молода, имеет связи при дворе и хорошее приданое в звонких экю, столь необходимых владельцу многочисленных, но запущенных замков и поместий. Так Мари Мадлен Пьош де Ла Вернь становится супругой графа де Лафайет, барона де Шувиньи и д'Эспинас, сеньера де От-Сер, де От-Фей и других владений. Это был брак по рассудку, как большинство браков в светском обществе той эпохи. Но вначале супруги как будто довольны друг другом: графа пленяет благородная внешность, светская воспитанность и серьезность Мари Мадлен; молодая графиня видит в муже доброго человека и в письмах к друзьям говорит о его влюбленности и внимательности к ней. Граф увез молодую супругу в свои поместья в Центральном Массиве, в замок Над, средневековый chateau-fort, приспособленный для жилья в XV—XVI веках: высокие башни, каменные лестницы, огромные камины и мало мебели. Граф целые дни то объезжает свои владения и фермы, то охотится в своих лесах; графиня в своих письмах стремится показать бодрость духа, но, в сущности, томится: провинциальные дворяне, изредка наезжающие в замок, могут говорить только о сельском хозяйстве и охоте, их жены вообще не умеют разговаривать. Под предлогом семейных дел или лечения молодая графиня
ежегодно приезжает в столицу; и если граф каждый раз стремится скорее вернуться в Овернь, она старается как можно дольше задержаться в своем доме в Париже. Литературные интересы, общение с друзьями, светская жизнь — все удерживает ее в столице. С годами глубокое несходство интересов обоих супругов становится все отчетливее. Граф был совершенно равнодушен к литературе, без которой не могла жить мадам де Лафайет. Ей же было чуждо все, что заполняло сельскую жизнь мужа. Любви не было. В Париже друзья, кипит светская и литературная жизнь, питающая наблюдательность графини, ее способность анализировать людей. После рождения втоpoгo сына, когда граф уехал в свои поместья, мадам де Лафайет осталась в Париже — на этот раз навсегда. Это было, в сущности, полюбовное расхождение: граф жил еще довольно долго, но, по-видимому, никак не докучал графине. Материально она была от него независима. Мадам де Лафайет одна занимается воспитанием двух сыновей и делит свою жизнь между литературными и светскими кругами, отчасти соприкасающимися в модных салонах. Она сближается с двумя молодыми светскими литераторами, сыгравшими некоторую роль в ее дальнейшей литературной судьбе: это Гюэ, нормандский дворянин эффектной внешности, широко образованный, будущий автор трактата о жанре романа («О происхождении романа», 1670), и Сегре, молодой человек меланхолического вида, автор поэмы «Атис» и ряда новелл в испанском духе, пользующийся большим успехом у светских дам. Сегре стал впоследствии чем-то вроде литературного секретаря мадам де Лафайет: под его именем вышли в свет оба романа графини — «Заида» и «Принцесса Клевская». Под влиянием Гюэ и Сегре мадам де Лафайет пробует свои силы как писательница: для сборника литературных «портретов» (такие описания современников, обычно под условным именем, были одним из модных жанров в эту эпоху) она пишет «портрет» своей приятельницы, мадам де Севинье. Вслед за этим очерком, под воздействием того же Сегре, возможно и в сотрудничестве с ним, мадам де Лафайет пишет небольшую новеллу «Принцесса Монпансье» (опубликованную под именем Сегре в 1662 году). Эта новелла кое в чем перекликается с «Принцессой Клевской» (обстановка — Франция XVI века, сюжет — любовь замужней женщины). Так начинается деятельность мадам де Лафайет как писательницы. В 1670 году появляется первый ее роман «Заида»; в виде предисловия к нему был напечатан трактат Гюэ о жанре романа. В 1665 году графиня сближается с замечательным человеком, с которым она встречалась и раньше в салоне мадам де Сабле, — с герцогом де Ларошфуко. В молодости один из видных участников Фронды, блестящий кавалер, герцог сейчас был уже немолодым человеком (ему перевалило за пятьдесят), разочарованным в политике, в светской жизни, отказавшимся от придворной карьеры и занятым размышлениями, беседами с друзьями и литературным творчеством. Еще с начала 60-х годов в свете стали известны его мемуары (опубликованные в 1662 году без его ведома), а в 1665 году появились в печати (без имени автора) знаменитые впоследствии «Максимы». Ясность анализирующего ума, сжатость и точность языка этих работ Ларошфуко поразили мадам де Лафайет, которая давно уже разочаровалась в романах Скюдери и находила слишком цветистым (trop fleuri) стиль прозы Вуатюра. Грустный и горький скепсис Ларошфуко также находил какой-то отклик в ее душе. Хотя она была на двадцать лет моложе герцога, к тридцати годам она стала зрелым человеком, имевшим достаточный и невеселый жизненный опыт —и неудачного брака, и сложных светских отношений, и имущественных дел, и вместе с тем опыт обильного и разнообразного чтения. Она сильно изменилась: то, что когда-то питало ее молодое тщеславие — светские успехи, восхваление ее в качестве неприступной красавицы в стишках Менажа,— все это уже не представляло для нее никакого интереса; с годами она все больше удалялась от придворной и светской жизни, предпочитая светским удовольствиям общение с друзьями и занятие чтением у себя дома. В обществе она была сдержанна и немного меланхолична (эта меланхоличность видна и на единственном портрете, сохранившем ее облик для потомства). Знакомые называли ее «Туманом» (le Brouillard), но вместе с тем восхищались ее ясным умом (sa divine raison), тем «чувством истинного» (le sentiment du vrai), которое она проявляла в своих суждениях. Под сдержанной и несколько холодной оболочкой в ней таилось сердце, ищущее дружбы и привязанности. Она тоже по-своему была разочарованной — в возможности счастья, в любви; в то время тридцать лет для женщины считались уже немолодым возрастом. В ее разочарованности была и грустная примиренность, и «корнелевское» чувство долга, и душевная твердость, предписывающая всегда сохранять достоинство. Мадам де Лафайет сумела оценить действительно значительного человека, достойного ее уважения и нежности, близкого ей умственно и духовно. Глубокая и прочная привязанность эта, крепнувшая с годами и очень обогатившая интеллектуальную жизнь мадам де Лафайет, продолжалась до самой смерти Ларошфуко (1680). Для Ларошфуко близость с одаренной, тонкой душевно и преданной ему Мари Мадлен явилась также даром, скрасившим его невеселый мир скептика и мизантропа. «Я думаю, что никакая страсть не может превзойти силу подобной привязанности»,— сказала о них мадам де Севинье. Для мадам де Лафайет эта привязанность не только составила ее немного запоздалое и поэтому несколько окрашенное грустью женское счастье: она помогла ей стать автором романа, сохранившего ее имя для потомков.
В истории художественной прозы XVII века «Принцесса Клевская» занимает особое место. В плане жанра, как любовный роман, произведение мадам де Лафайет примыкает к серии романов, процветавших в первой половине века, романов, которыми зачитывалась молодая Мари Мадлен, равно как и ее приятельница мадам де Севинье. Вместе с тем «Принцесса Клевская» противостоит этим романам, принципиально отличаясь от них в существе своем и в форме, и близка в идейно-художественном плане установкам прогрессивной литературы классицизма, утвердившей свою победу в 60-х годах XVII века. Поэтому «Принцессу Клевскую» обычно законно рассматривают как один из образцов прозы классицизма, в которой произведение мадам де Лафайет все же занимает особое место, так как сам жанр романа не входил в систему жанров классической школы, культивировавшей главным образом несюжетную прозу. Историю французского романа XVII века начала «Астрея» Оноре д'Юрфе (1610) — пасторальный роман в прозе и стихах, подражающий роману испанского писателя XVI века Монтемайора «Диана». На фоне «изящно-дикой» природы Фореза, в совершенно фантастической Галии IV века, излагается история любви Селадона и Астреи, а также других любовных пар рыцарей-пастухов и дам-пастушек. Роман д'Юрфе, явившийся для Франции новинкой, имел огромный успех, имя
Селадона вошло во французский язык почти как нарицательное имя любовного вздыхателя; этот успех вызвал к жизни целую серию любовно-приключенческих романов, из которых наибольшей популярностью пользовались роман Гомбервиля «Полександр», псевдоисторические романы Кальпренеда и романы мадемуазель де Скюдери, в особенности «Артамен, или Великий Кир» и «Клелия». Все эти романы, несмотря на некоторые особенности, отличающие манеру отдельных авторов, имеют между собой много общего и построены по одному типу. Все они тесно связаны с жизнью светского общества и эпохи, отражением которой они являются. Это отражение довольно своеобразно: помещая действие романа в некие отдаленные времена, используя иногда в качестве персонажей имена лиц, известных из истории, авторы романов на самом деле изображали своих современников. Так, в романах мадемуазель де Скюдери читатели находили «портреты» мадам де Рамбулье и ее дочери Жюли, Вуатюра, Менажа и других, и даже автопортрет самой писательницы, изобразившей себя в лице поэтессы Сафо. Отгадывание портретов — кто изображен под видом какого персонажа — составляло для читателей интересную игру и немало способствовало успеху романов Скюдери. Это был откровенный маскарад, отчасти продолжающийся и в жизни: ведь в салоне мадам де Рамбулье и хозяйка, и завсегдатаи ее дома имели условные имена, и если сама маркиза была Артенисой, то Кальпренед был Кальпюрном, а Вуатюр — Валером. Все «портреты» в романах были откровенно идеализированы: мужчины представляли собой образец храбрости, мужественной красоты и галантности, а героини наделялись необыкновенной красотой, всеми добродетелями и талантами; при этом обычно главная героиня — сильная личность — выше всего ставила свою «gloire» — гордость собственной безупречностью. Сюжеты всех романов развиваются по типу «любовь с препятствиями»: герой и героиня любят друг друга, но события разлучают их (часто началом служит недоразумение, обусловленное гордым характером героини). Герои переживают массу всяких приключений, изложенных во многих томах, чтобы в конце энного тома счастливо соединиться в браке. Сражения, похищения, «переодевания» (появление героя под вымышленным именем), «узнавания» и т. д. заполняют сотни страниц романов, перемежаясь рассказами о прошлых событиях, вставными новеллами, длинными описаниями, диалогами персонажей, их письмами и проч. Романы эти имели большой успех у публики, особенно зачитывались ими женщины — от светских дам и барышень, вроде молодой мадам де Севинье и мадемуазель де Ла Вернь, до провинциальных дворяночек и буржуазок, вроде героинь мольеровских «Смешных жеманниц». Однако этот успех не был длительным. «Клелия», вышедшая в свет в 1654 году, была последним романом Скюдери, хотя она прожила еще много лет. Представление «Смешных жеманниц» Мольера, первые сатиры Буало, первые трагедии Расина ознаменовали появление новой литературной школы, в существе своем враждебной духу любовно-приключенческого романа. Остроумный диалог Буало «О героях романов», распространявшийся автором около 1665 года (опубликован он был гораздо позже, после смерти мадемуазель де Скюдери), нанес любовно-авантюрному роману решительный удар. Романы мадам де Лафайет появились позже. «Заида», вышедшая в свет в 1670 году и написанная в сотрудничестве с Сегре, примыкает по структуре к романам первой половины века, впрочем, отличаясь от них гораздо большей краткостью, сжатостью изложения (роман этот совсем невелик по размеру). В «Заиде» есть и препятствия, разлучающие любовников, похищения, нападения пиратов, нечаянные встречи героев и т. д. Вместе с тем в романе есть эпизоды, которые по тонкости психологического анализа уже предвещают «Принцессу Клевскую». «Принцесса Клевская» написана, несомненно, целиком самой мадам де Лафайет (хотя Сегре, после того как определился успех романа, претендовал на соавторство и в этой книге). В отличие от «Заи-ды», «Принцесса Клевская» не только не связана со старым любовным романом, но в своей идейно-художественной сущности принципиально противостоит ему. Вместо условной отдаленности места и времени — точная локализация: действие происходит во Франции, в середине XVI века; вместо «необычности» обстановки и характеристик героев — вполне реальная среда придворного общества, трактованная к тому же очень сжато; описания доведены до минимума. Никаких «героических» подвигов, никаких приключений — частная жизнь частных людей, причем число персонажей крайне невелико: всего три героя и два-три второстепенных персонажа. Весь сюжет романа развивается в чисто психологическом плане. Необычайна для романа XVII века и основная коллизия — любовь замужней женщины. Развитие переживаний героини рационально мотивировано и реалистически оправдано.
Тем не менее в романе есть и «препятствия» и «необыкновенное», но и то и другое существует только в связи с внутренней жизнью персонажей. Внешне препятствие в том, что героиня замужем, но это само по себе еще не являлось препятствием для любовников ни в XVI веке, ни в эпоху мадам де Лафайет. Препятствие заключено в характере героини, в ее абсолютной порядочности и честности, в ее верности долгу и уважении к мужу. Именно в характере и поступках героини проявляется и «необыкновенное», как его понимала мадам де Лафайет. «Заида» была явлением второстепенным прежде всего потому, что это — произведение, написанное, так сказать, не «от жизни», а «от литературы», при этом литературы не передовой, не отражающей прогрессивных черт художественного мышления эпохи. В «Принцессе Клевской» тоже можно найти влияние литературы эпохи, но иной, новой литературы, созданной крупнейшими писателями школы классицизма. Роман мадам де Лафайет сравнивали с трагедиями Расина, и действительно, строгое единство действия и относительное, возможное для романа единство места и времени (все действие происходит в Париже и в сравнительно короткий срок), три протагониста, объединенные между собой трагической связью, драматическое обострение внутренних конфликтов и печальная развязка — все это сближает роман мадам де Лафайет с классической трагедией Расина, хотя в характере принцессы Клевской наряду с женственной прелестью расиновских героинь есть нечто и от волевых героинь трагедий Корнеля. Но главное достоинство «Принцессы Клевской», определившее долговечность этого романа,— это то, что в основе его лежит непосредственный опыт автора, опыт ее жизненных наблюдений и размышлений над поведением и переживаниями людей. Сюжет романа крайне прост. Очаровательная молодая девушка, воспитанная добродетельной и разумной матерью, впервые появляется при дворе и покоряет всех своей красотой; вскоре она выходит замуж за принца Клевского, влюбившегося в нее с первого взгляда; своим благородством и своей преданной любовью он вызывает в ней симпатию и уважение, но не ответное чувство. Вскоре после брака она встречает при дворе молодого красивого вельможу, герцога Немурского, который влюбляется в нее со всем пылом страсти. Все дальнейшие страницы романа посвящены развитию чувств молодой женщины, которая сперва не сознает любви, все более и более разгорающейся в ней, но в конце концов понимает, что страсть к Немуру овладела ее сердцем. Мать ее умерла; гордость и честь не позволяют ей рассказать о своей внутренней трагедии кому-нибудь из приятельниц; она сама должна справиться со своей бедой. Она просит мужа увезти ее из Парижа, но муж не может бросить свою службу при дворе, не понимает странного для него желания жены и отказывает ей. Тогда героиня решается на шаг, который она сама признает «совершенно необычным» для женщины в ее положении (вот оно «необычное» в романе мадам де Лафайет!): не называя имени Немура, она признается мужу в своей любви к другому человеку. Хотя ее муж, человек высокого благородства, глубоко ее любящий, по достоинству оценивает высокий душевный порыв героини и ее исключительную честность, в результате все трое несчастны: и героиня, и муж, который ревнует, не зная сам к кому, хотя постепенно начинает подозревать Немура, и Немур, который начинает понимать безнадежность своей страсти и не может и не хочет преодолеть ее. Однако близится развязка: донос слуги о том, что Немур тайно проник в сад пригородного дома героини и провел там всю ночь, потряс мужа; он тяжело заболел, и хотя за несколько дней до смерти уверился в том, что жена его невинна, его продолжала мучить мысль, что она любит другого. Он не в силах сопротивляться болезни и умирает. Тем самым, несмотря на героическую борьбу принцессы со своей страстью и благородство ее поведения, над ней тяготеет теперь бремя трагической вины, поскольку она не может не винить себя (и любимого человека) в смерти мужа. Она, так сказать, без вины виновата — как и полагается благородному протагонисту трагедии. После смерти мужа и после того как несколько утихла острота ее горя, Немуру удается встретиться с нею; пылая любовью и надеясь на счастье, он просит принцессу стать его женой. Но хотя теперь она свободна и хотя она прямо признается Немуру, что любит его, она ему отказывает. Размышления и наблюдения героини убедили ее в неустойчивости счастья, основанного на страсти; она не уверена в постоянстве чувства Немура и не может забыть, что в конечном счете он является причиной смерти ее мужа, памяти которого, как бы в искупление своей собственной вины, она хочет остаться верной. «Основания, которые она имела, чтобы не выходить замуж за графа де Немур, казались ей достаточно вескими с точки зрения ее долга и непреодолимыми с точки зрения ее покоя. Конец любви Немура и все беды ревности, которую она считала неизбежной в браке, показывали ей достоверность несчастья, в которое она может попасть...» Чтобы избежать встреч с убитым ее отказом Немуром, она покидает двор и после перенесенной ею тяжелой болезни в конце концов поселяется в качестве светской отшельницы при одном монастыре. Что касается Немура, то «время и отсутствие принцессы уменьшили его горе и угасили его страсть». Эта фраза — одна из последних в романе — как бы подтверждает основательность опасений героини. Таким образом, концовка романа мадам де Лафайет прямо противоположна счастливым развязкам традиционного романа. Ее сравнивали с трагедией Расина «Береника», также оканчивающейся разлукой. В развязке «Принцессы Клевской» нет никакой внешней патетики: написанная тем же ясным, ровным, чуть суховатым стилем, как и весь роман, она оставляет впечатление грусти, безнадежность которой умеряется силой духа, проявленной героиней. Жизнь часто оборачивается трагедией, и не только страсти приводят к беде, но и строгое выполнение долга не спасает от несчастья. Тем не менее надо все же действовать так, как велят долг и разум: героиня романа отходит от искушений и волнений жизни, но не как сломленная жертва, а как сильный духом человек. «Принцесса Клевская» имела большой успех у читателей, но вместе с тем вызвала много споров среди светских знакомых мадам де Лафайет. Споры разгорелись вокруг центрального эпизода романа — признания в любви к другому, которое героиня сделала своему мужу. Этот поступок многим показался странным, даже безумным — признаться мужу, не будучи фактически ни в чем перед ним виновной, посеять в его душе семена ревности, которая способствовала его смерти! И при этом отвергнуть любовь Немура тогда, когда она могла уже стать законной! Признание это никак не укладывалось в привычные нормы нравов светского общества, что, впрочем, сознавала сама мадам де Лафайет, подчеркнув в тексте романа необычность поступка своей героини. Между тем эпизод этот играет в романе важнейшую роль — и для развития сюжета, и для характеристики героини: именно в этом эпизоде ярче всего проявилось художественное новаторство книги. Психологически поступок принцессы в романе мотивирован двояко: с одной стороны — это отчаянная попытка героини воздвигнуть еще одно препятствие между собой и Немуром. С другой (и это главное) — в признании раскрывается до конца искренность, прямота и мужественность принцессы, которая с того момента, как она осознала свое влечение к Немуру, мучается тем, что скрывает от мужа происходящее в ее душе: она говорит мужу, что уже несколько раз намеревалась признаться ему, но до сих пор ей не хватало силы, ибо «чтобы сказать такую правду, требуется мужества больше, нежели для того, чтобы попытаться ее утаить». Здесь у мадам де Лафайет явная идейная близость с Ларошфуко, который искренность и мужественное признание своих недостатков и проступков считал высшим достоинством в человеке: «Люди мнимо благородные скрывают свои недостатки от других и от себя; люди истинно благородные их прекрасно сознают и открыто о них заявляют». Вместе с тем в этом эпизоде ярче всего видно то новое, что внесла в разработку романа как жанра художественной литературы мадам де Лафайет: впервые в романе напряженность, острота сюжета обусловлены не внешними событиями, но развитием чувств героини, развитием ее характера. Сюжет романа — судьба героини, и эта судьба определена прежде всего ее характером. При этом личность героини показана не статично (как, например, изображены характеры в знаменитой книге Лабрюйера), а в развитии: в начале книги мы видим юную принцессу Клевскую, только что вышедшую замуж, не знающую еще счастья любви, но спокойную и веселую, с удовольствием принимающую участие в придворных празднествах и развлечениях; мы видим ее затем в слезах у ног мужа, признающуюся в своей роковой любви, и в конце книги, после пережитой ею трагедии — печальную и сдержанную женщину, отказывающуюся от любви, которая еще жива в ней, потому что эта любовь несовместима с тем, что является для нее долгом и правдой.
Именно эту правдивость в описании «движения человеческого сердца» имел в виду Стендаль, сопоставляя «Принцессу Клевскую» с романами Вальтера Скотта.
