"Писатели Франции." Сост. Е.Эткинд, Издательство "Просвещение", Москва, 1964 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
С.Львов. РУЖЕ ДЕ ЛИЛЬ (1760 —1836)
Это было в один из июльских дней 1830 года. На шоссе, которое ведет в Париж из городка Шуази-ле-Руа, вышел старый человек. У него не было денег, чтобы доехать до Парижа в карете. У него не было сил, чтобы дойти пешком. Но он все-таки зашагал по шоссе. Небо выцвело от жары. Дорожная пыль скрипела на зубах. Старик задыхался, тяжело колотилось сердце, стучало в висках. Он шел очень медленно, но ему казалось, что идет он быстро. Он шагал изо всех своих сил, но силы были ничтожны, и, пройдя несколько лье, он рухнул на камни шоссе.
Дня два спустя в одной из газет Парижа появилась короткая заметка: «На шоссе Шуази-ле-Руа — Париж был обнаружен неизвестный старик, находившийся в обмороке, страшно утомленный и, по-видимому, полупарализованный. Приведенный в сознание, он показал, что является саперным капитаном в отставке, что зовут его Руже де Лиль, что он постоянно проживает в городке Шуази-ле-Руа и что намеревался дойти до Парижа. Добрые люди позаботились о том, чтобы семидесятилетний больной старик был возвращен в Шуази-ле-Руа и вновь препоручен опеке и заботам семьи, в которой он жил в последнее время». Короткое сообщение промелькнуло незамеченным: в эти дни во Франции происходило слишком много событий, чтобы история семидесятилетнего старика, сбежавшего от своих опекунов и вознамерившегося в июльскую жару пешком дойти до Парижа, могла вызвать интерес. А то, что старый офицер саперных войск Руже де Лиль, ныне находящийся в отставке и постоянно проживающий в Шуази-ле-Руа,— автор и слов и музыки «Марсельезы», мало кто помнил. И уж совсем глухо прошла еще более короткая заметка, которая появилась шесть лет спустя на страницах другой парижской газеты: «Умер господин Руже де Лиль, автор «Марсельезы». А между тем, за короткими заметками — трагедия жизни человека, который не просто шел в Париж, но спешил туда, где строят баррикады и гремит «Марсельеза», который в семьдесят лет захотел снова раскрыть свою жизнь на героической странице. Увы, он слишком поздно решил вернуться в собственную молодость!» Биография «Марсельезы» гораздо длиннее, красочнее и значительнее, чем биография Руже де Лиля — ее создателя. Тот день, когда биография Руже де Лиля еще совпадала с биографией «Марсельезы» (впрочем, тогда еще не называвшейся так, да и вообще не имевшей названия), описан в частном письме. Его обычно приводят все историки гимна. Вот оно: «...Все минувшие дни я занята только переписыванием нот... Это занятие доставляет мне радость и развлечение в часы, когда всюду занимаются только бесконечными разговорами о политике... Мы часто устраиваем приемы, и поэтому, чтобы оживить наши вечера, вечно приходится придумывать что-нибудь интересное. Вот мужу и пришло на ум заказать по случаю объявления войны песню. Руже де Лиль, капитан саперных войск, славный молодой человек, музыкант и сочинитель, в короткий срок придумал слова и музыку походного марша, а мой муж, у которого приятный тенор, спел песню. Песня удалась и отмечена своеобразием. Она напоминает лучшие вещи Глюка, только мелодия энергичнее и стремительнее. Мои способности тоже не остались втуне: я сделала оркестровку, расписала партитуру для клавира и других инструментов, так что на мою долю выпало немало труда. Вечером песня была исполнена у нас в гостиной и доставила большое удовольствие всем присутствующим». Это знаменитое письмо, датированное апрелем 1792 года, написала супруга Фредерика Дитриха — мэра французского городка Страсбурга. Благодаря этому письму Фредерик Дитрих навсегда вошел в историю как человек, который не только подал Руже де Лилю мысль написать походную песню для рейнской армии, отправляющейся в поход против Австрии и Пруссии, но и сам спел ее своим гостям. Удивительные события последовали вслед за тем вечером, когда у страсбургского мэра первый раз прозвучала песня, сочиненная Руже де Лилем. ...Слова и музыка имеют огромный успех. Руже де Лиль горд, что ему удалось выразить чувства, с которыми отправляется в поход армия, начертавшая на своих знаменах: «Дрожите, тираны! Свобода, вперед!» Он неутомимо исполняет свою песню сам на дружеских пирушках, поет ее в кафе, переписывает и рассылает командирам революционных полков. Проходит несколько месяцев. Рейнская армия терпит неудачу. На юге Франции в Марселе революционный комитет непрерывно заседает, ожидая известий из Парижа. Напряжение все растет, особенно с того дня, когда становится известно, что рейнская армия не только отступила, но что войска интервентов по призыву Людовика XV! готовятся к походу через всю Францию — на Париж! Наконец курьер привозит письмо. Сама его краткость говорит о том, как опасна обстановка. «Гражданин мэр! Отправьте в Париж батальон, составленный из людей, которые не страшатся смерти». И когда это письмо оглашают на заседании марсельского «Общества друзей равенства и конституции», вслед за ним раздается песня, созданная Руже де Лилем. Посланец из Парижа привез с собой ее ноты. Через несколько дней Марсель провожает в далекий поход пятьсот своих лучших сыновей. Гремит музыка, произносятся речи. Но громче всех речей звучит песня «Вперед, сыны отчизны милой!» О, когда ее поет не один человек, а пятьсот добровольцев, воодушевленных единым порывом, она начинает звучать по-настоящему. Недаром, когда спустя несколько десятилетий знаменитый французский композитор Гектор Берлиоз переложил «Марсельезу» для оркестра и двух хоров, он поставил над заключительным куплетом такое обращение к поющим: «Тут начинают звучать все инструменты и петь все, у кого есть голос в горле, сердце в груди и кровь в жилах!» Вот так, всем сердцем, всей кровью, всеми голосами, пел эту песню батальон марсельцев на всем своем пути от Марселя до Парижа. И когда в июле 1792 года батальон пересек городскую заставу Парижа, песню уже все называли «Марсельезой». Существовавшая весной в нескольких десятках рукописных, потом в нескольких сотнях печатных экземпляров, она к концу лета была подхвачена тысячами, десятками тысяч людей. ...Ночь на 10 августа 1792 года. В Париже звучит набат, тревожно рокочут барабаны. Парижская беднота штурмует королевский дворец. Дворец превращен в вооруженную крепость. Конные жандармы и гренадеры, швейцарские наемники в кроваво-красных мундирах, аристократы во главе отрядов своих слуг выстроились вдоль стен дворца, устроили засады на его лестницах, притаились за его окнами. Когда наступающие приближаются к стенам дворца, их осыпает свинцовый град пуль, картечь косит атакующих. Но они снова и снова, как волны, накатываются на стены дворца, и над этими грозными волнами гремит «Марсельеза»! Под ее пламенные звуки пал королевский дворец. Проходит несколько недель, и уже нет такого города Франции, где бы не прозвучала «Марсельеза», нет такого полка революционной армии, где бы ее не пели. Приказ революционным войскам закрепляет свершившееся: всем военным оркестрам предписано разучить «Марсельезу» и исполнять ее перед атакой. Отныне она боевой гимн революции.
Сохранилось донесение одного из генералов революционной армии: «Сражение выиграл, заслуга «Марсельезы» не менее моей собственной». И требование о резервах, написанное другим генералом, которое звучит так: «Пришлите тысячу людей подкрепления или тысячу экземпляров «Марсельезы». Но биография «Марсельезы» уже разошлась с биографией Руже де Лиля. Автор гимна революции отказался принести присягу республике, которая свергла короля с пением его гимна. И сколько ни пытается убедить его такой же, как он, капитан саперных войск — депутат Карно, будущий военный министр Конвента, Руже де Лиль предпочитает дезертировать из гарнизонной крепости, но не присягать республике.
Руже де Лиль в 1792 году совершил один из самых больших подвигов в истории искусства — дал боевой гимн целому народу и целой революционной эпохе. Но поэтом революции он не стал. И в 1793 году его заключают в тюрьму как контрреволюционера. Это не ошибка, каких было немало в те годы, не следствие ложного навета: Руже де Лиль сам открыто признает себя недругом Конвента, противником якобинцев, врагом революции. Подумать только: революция осмелилась казнить короля, сопровождая казнь пением его, Руже де Лиля, песни! Освобожденный термидором, он выходит из тюрьмы, окончательно отрекшись от пламенного порыва своей юности, живет в безвестности и бездеятельности. Распространенное объяснение судьбы Руже де Лиля таково: то, что свершилось в ночь с 25 на 26 апреля 1792 года, — чудо. Оно тем больше и тем загадочнее, чем резче контраст между заурядностью автора и гениальностью того, что он создал. Это толкование проходит через множество книг о «Марсельезе», но ярче всех выражено Цвейгом. А может быть, все-таки можно иначе прочитать биографию Руже де Лиля? Она заурядна? .. Но почему не предположить, что в своей мнимой заурядности она характерна? Отец Руже не был дворянином. Дворянская частичка «де» появилась перед фамилией Руже, сына адвоката, выходца из мещанской среды, потому что иначе он не смог бы стать офицером. Но сколько молодых людей, рожденных в семьях третьего сословия, сколько разночинцев, как сказали бы мы, стремилось в эти годы в армию, словно предчувствуя, что она стоит на пороге великих походов, что ей суждено из армии короля стать армией революции! Разночинцем был саперный капитан Карно, которого современники прозвали «организатором побед», разночинцем был Лазарь Гош, командующий самой победоносной из армий Конвента. Руже был одним из тех незаметных, незнатных, без придворных связей, без титулованной родни, кто вступил в ряды армии в канун революции. Свой лейтенантский чин он получил в сентябре 1789 года, два месяца спустя после штурма Бастилии.
Свершилось то, к чему он готовился с детства, о чем мечтал в юности. На нем темно-синий мундир с пластроном из черного бархата. Форма красива, но куда скромнее, чем форма офицеров пехоты. О кавалерии и говорить нечего. Бастилия-тюрьма уже разрушена. Бастилии традиции еще живут в армии. Молодой человек с дворянским «де», на происхождение которого начальство снисходительно закрывает глаза, не может рассчитывать на службу в привилегированных частях. Офицер саперных войск — это не только должность Руже де Лиля, это его социальный адрес. Надо ли удивляться тому, что разночинец Руже де Лиль так горячо подхватил первые лозунги революции: «Да здравствует свобода! Да здравствует равенство! Да здравствуют права человека! Да здравствуют права третьего сословия!» Известно всем, что в 1792 году капитан Руже де Лиль написал «Марсельезу». Менее известно, что в 1789 году лейтенант Руже де Лиль написал текст «Гимна свободе», и это тоже характерная страница его характерной биографии. И отнюдь не безразличным поступком маленького заурядного человека, а характерным поступком одного из рядовых участников начинающейся революции, воодушевленных ее идеями, было то, что, написав этот гимн, Руже де Лиль вступил в Национальную гвардию своего родного города, напечатал патриотическую речь и, наконец, испросив длительный отпуск в части, поспешил в Париж, где заседало Законодательное собрание... Он увлеченно внимал речам Мирабо и Лафайета, он изумлялся, что кому-то их требования казались умеренными, он ни за что бы не понял того, кто попытался бы ему объяснить, что подлинный голос народа еще не прозвучал с трибун Законодательного собрания, что провозглашенные в этих стенах «Свобода! Равенство! Братство!» еще далеки от осуществления. Времени, чтобы по-настоящему разобраться в том, что происходит, не было. Отпуск приходится прервать. Капитан Руже де Лиль вызван в полк, который стоит в пограничном Страсбурге. На границе на мосту через Рейн водружено трехцветное знамя. Когда ветер разворачивает его тяжелую ткань, можно прочитать вышитые на нем слова: «Здесь начинается царство свободы!» А с другого, германского берега Рейна каждый день все тревожнее веет воздухом готовящейся интервенции. Там собираются, готовясь к походу на революционный Париж, ушедшие за рубеж страны королевские войска — все эти мушкетеры и гренадеры, дворянские эскадроны под белыми знаменами, бежавшие братья короля и оставшиеся не у дел маршалы Франции. И поэтому и утром и вечером по улицам Страсбурга маршируют батальоны добровольцев. «Долой тиранов! Сыны отчизны, к оружию!» — восклицают они, проходя по главной площади, чтобы воодушевить горожан и подбодрить друг друга. И армия тоже готовится к боям. Пусть в Париже Руже де Лиль, получивший свой чин лейтенанта месяца два спустя после штурма Бастилии, не очень разобрался в ходе революции. Здесь, на границе, он понял, что ту свободу, которую он приветствовал в речах и стихах, придется защищать... Нет, чудесная ночь Руже де Лиля не была чудом. Он написал песню для той армии, в которой служил, настроением которой жил. Его дар сочинять музыку и слова не шизошел на него внезапно в эту ночь, но созрел и развился за те три года, что он прожил, дыша воздухом революции и не отделяя себя от нее. Один из многих, он стал выразителем мыслей и чувств многих. И не потому не создал он в своей жизни более ничего значительного, что вдохновение изменило ему, а вдохновение изменило ему потому, что он изменил идеям революции, когда она перешагнула через те пределы, которыми он, Руже де Лиль, хотел бы ее ограничить. Руже де Лиль, отвернувшись от революции в самые бурные ее дни, принимается за либретто музыкальной комедии на сказочный сюжет. Возникает сочинение вялое, скучное и, главное, никому в эти дни не нужное. Когда революция с его песней на устах ушла вперед, а Руже де Лиль, напуганный и недоумевающий, остался, тогда от него ушла и муза.
