С.Н.Шишкин. "Гражданская война на Дальнем Востоке" Военное издательство министерства обороны СССР, Москва, 1957 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
Интервенция и контрреволюция в Дальневосточном крае
Осенью 1918 г. весь Дальневосточный край был наводнен иностранными и белогвардейскими войсками. Япония по договоренности с Америкой должна была ввести сюда не более 10 тыс. человек. Но, преследуя цель установления своего владычества на Дальнем Востоке и в Сибири, японские империалисты к 1 октября 1918 г. довели численность своих войск до 73 тыс. человек. Всего же, по данным японского осведомительного бюро, за период с августа 1918 г. по октябрь 1919 г. Япония послала 120 тыс. солдат и офицеров и израсходовала на организацию белогвардейских формирований 160 млн. иен. Общая численность вооруженных сил интервентов к началу 1919 г. на русском Дальнем Востоке составляла более 150 тыс. человек (1), не считая многочисленных белогвардейских формирований, которые также находились в полное подчинении у иностранных захватчиков. Главное командование оккупационными войсками на Дальнем Востоке, по соглашению США с Японией, осуществлялось японским генералом Отани и его штабом, а затем генералом Оой. США, Япония, Англия, Франция и Италия, совершая интервенцию на Дальний Восток, действовали согласованно. Но совместные действия этих держав против Советской власти отнюдь не означали, что противоречия между США и Японией уменьшились. Наоборот, взаимное недоверие и подозрительность их усилились. Империалисты США прилагали усилия к тому, чтобы, используя Японию, ограничить в то же время захватнические аппетиты
--------------------------------------------------
1. По докладу американского военного министра Бейкера в военной комиссии сената 15 сентября 1919 г., в Сибири было более 60 тыс. японских, 9 тыс. американских, 1500 британских, 1500 итальянских, 1100 французских солдат. Кроме того, здесь находился 60-тысячный корпус чехословаков, китайские, румынские и польские отряды.
--------------------------------------------------
своего партнера и самим захватить как можно больше. Однако Япония настойчиво добивалась главенствующего положения на
Дальнем Востоке и старалась занять все стратегические пункты края. Опираясь на штыки интервентов, временно победившая контрреволюция обосновалась в городах края. В первое время эсеры и меньшевики, оказавшиеся кое-где у власти, пытались разыгрывать роль «демократов», призванных объединить все слои населения для борьбы с большевизмом. Но по мере нарастания сил реакции всякая видимость даже этой эсеро-кулацкой «демократии» быстро улетучивалась. Эти партии, находясь в услужении у интервентов, явилась проводниками самой оголтелой контрреволюции. Во Владивостоке дерберовское «правительство автономной Сибири», захватившее власть после свержения Совета, объявило себя верховной властью на всей территории Сибири и Дальнего Востока. Но уже в 20-х числах сентября 1918 г. оно по соглашению с председателем Временного сибирского правительства Вологодским, приехавшим во Владивосток для переговоров с представителями
иностранных держав, ушло в отставку. Верховным уполномоченным Временного сибирского правительства по Дальнему Востоку с правами наместника был назначен генерал Хорват; его помощником по военной части — генерал Иванов-Ринов, являвшийся активным участником тайных военных организаций, подготовлявших контрреволюционный переворот в Сибири. В Благовещенске 20 сентября образовалось так называемое правительство Амурской области во главе с эсером Алексеевским. Одним из первых мероприятий этого правительства было распоряжение о возвращении под страхом жестоких репрессий всех национализированных приисков бывшим частным владельцам. Но и это правительство просуществовало недолго. В связи с назначением Хорвата верховным уполномоченным по Дальнему Востоку Амурское правительство Алексеевского через два месяца самоупразднилось и передало временно власть Амурской областной земской управе.
18 ноября 1918 г. в Омске при поддержке иностранных миссий Колчак установил военную диктатуру и объявил себя «верховным
правителем России». Стремясь распространить свою власть и на Дальний Восток, он назначил туда своих должностных лиц. Однако
Япония всячески этому противодействовала и выдвигала своих ставленников. Захватив Амурскую область, японские интервенты
посадили в Благовещенске сначала атамана Гамова, после него полковника Шемелина, а затем атамана Кузнецова. В Хабаровске с помощью американских и японских войск обосновался атаман Калмыков, объявивший себя начальником гарнизона. Он подчинил себе все гражданские и военные ведомства, входившие в Приамурский военный округ. В Чите и Забайкалье японские империалисты поставили у власти атамана Семенова. В Сахалинской области Временное сибирское правительство назначило в октябре 1918 г. своим комиссаром бывшего вице-губернатора Сахалина фон Биге, отстраненного от должности после Февральской революции. Наличие многочисленных правительств и правителей, оказавшихся на Дальнем Востоке после падения первых Советов, обусловливалось, во-первых, противоречиями, которые были в стане
самих интервентов, и, во-вторых, особыми методами осуществления интервенции империалистической Японией, которая в это время
имела там самую большую военную силу. Основными противоречиями, определившими расстановку сил контрреволюции на Дальнем Востоке, явились противоречия между японскими и американскими империалистами. Указывая на противоречия между Японией и США, В. И. Ленин говорил: «Если мы возьмем Японию, которая держала в своих руках почти всю Сибирь и которая, конечно, могла помочь во всякое время Колчаку,—
основная причина, почему она этого не сделала, заключается в том, что ее интересы коренным образом расходятся с интересами Америки, что она не хотела таскать каштаны из огня для американского капитала». Империалисты Японии, выполняя свой план завоевания господства в Азии, несмотря на совместную с американцами интервенцию, сами намеревались захватить Дальний Восток и Сибирь. США, в свою очередь, делали все, чтобы заполучить на Дальнем Востоке такие позиции, с которых можно было бы контролировать Японию и подчинить ее действия американским интересам. И американские и японские империалисты, стремившиеся захватить как можно большую часть добычи, с настороженностью
хищников пристально следили друг за другом. Американские интервенты, не довольствуясь Дальним Востоком, хотели распространить влияние на всю Сибирь и проложить дорогу к центральным районам Советской республики. С этой целью американский посол в Японии Моррис, являвшийся одновременно «высоким комиссаром» США в Сибири, генерал Гревс и адмирал Найт в сентябре 1918 г. разработали план дальнейшего расширения американской интервенции. Под предлогом помощи чехословацким мятежникам, терпевшим поражение от Красной Армии на Волге, предусматривалась переброска значительной части американских войск в Омск. Здесь намечалось создать базу оккупационных войск США, опираясь на которую американские интервенты совместно с японскими и английскими интервентами и чехословацкими мятежниками предполагали начать операции против Красной Армии за Уралом. Реализация этого плана, по замыслу его составителей, должна была
не только обеспечить удержание в руках чехословацких войск и белогвардейцев рубежа Волги, но и поставить под более твердый
контроль Америки Сибирскую железную дорогу. План был одобрен президентом США Вильсоном, однако распри между интервентами помешали осуществить его. Ни один из империалистических хищников не хотел ради своего партнера подвергаться участи чехословацких мятежников, потерпевших поражение на Восточном фронте. После разгрома Германии правящие круги Антанты стали организовывать общий поход против Советской республики. Они делали тогда главную ставку на сибирского диктатора Колчака, выдвинутого ими в качестве «всероссийского правителя», который должен был объединить все внутренние контрреволюционные силы для борьбы с Советской властью. Япония же считала, что от поддержки Колчака на Дальнем Востоке выиграет прежде всего Америка, которая и без того фактически уже взяла под свой контроль Китайско-Восточную и Сибирскую железные дороги. Стремлению американских империалистов установить свое экономическое господство японские интервенты противопоставляли военную оккупацию края, стремясь при помощи вооруженной силы, которую им было легче доставить, чем США, занять господствующее положение на Дальнем Востоке. Отказывая в военной помощи Колчаку, они выдвигали своих ставленников — атаманов Семенова, Калмыкова и др. В ноябре 1918 г., через несколько дней после установления в Сибири колчаковской диктатуры, японский министр иностранных дел телеграфировал Семенову: «Японское общественное мнение не одобряет Колчака. Вы протестуйте против него». Выполняя японские инструкции, Семенов отказался признать Колчака верховным правителем и выдвинул свои кандидатуры на этот пост — Хорвата, Деникина, атамана Дутова; себя Семенов объявил «походным атаманом» всего Дальневосточного казачьего войска (1). Всемерно противодействуя распространению власти Колчака к востоку от Иркутска, семеновцы служили своего рода барьером, которым японские империалисты хотели отгородить и изолировать Дальневосточный край от колчаковского, т. е. американского, влияния. Что касается дальнейших взаимоотношений Колчака и Семенова, то незадачливому «верховному правителю», основательно побитому Красной Армией, несмотря на помощь Америки, Англии и Франции, пришлось пойти в конце концов на сделку с Семеновым. После поражения весной 1919 г. на уфимско-самарском направлении Колчак стал добиваться помощи Японии. Для этого ему пришлось назначить Семенова помощником командующего войсками Приамурского военного округа, хотя Семенов фактически продолжал не подчиняться омскому правительству и оставался
в Чите. После этого Япония оказала Колчаку помощь, правда, не живой силой, чего добивался Колчак, а вооружением и обмундированием (Колчак добивался посылки двух японских дивизий на запад от Иркутска вместо уходивших войск чехословацких мятежников).
------------------------------------------------
1. Семенов официально числился в это время командиром 5-го корпуса.
------------------------------------------------
8 и 17 июля 1919 г. посол в Японии Крупенский телеграфировал управляющему министерством иностранных дел колчаковского правительства Сукину о том, что японское правительство дало согласие на поставку 10 млн. патронов и 50 тыс. винтовок, но просило сообщить, «в какой срок, по возможности кратчайший, будет произведена оплата». О какой оплате говорили японские монополисты, достаточно красноречиво свидетельствует донесение генерала Романовского, специально командированного в Японию для переговоров о помощи, начальнику колчаковского штаба генералу Лебедеву. Генерал Романовский доносил, что Япония намерена предъявить в качестве компенсации за оказываемую помощь следующие требования: 1) Владивосток — свободный порт; 2) свободная торговля и плавание по Сунгари и Амуру; 3) контроль над Сибирской железной дорогой и передача Японии участка Чанчунь — Харбин; 4) право рыбной ловли на всем Дальнем Востоке; 5) продажа Японии северного Сахалина. Победы Советской Армии на фронтах гражданской войны не дали осуществиться этой гнусной сделке, в результате которой Дальневосточный край превращался в полуколонию японского империализма. После разгрома Колчака в Сибири, когда жалкие остатки его войск, преследуемые Советской Армией, бежали на восток, он оказался в безвыходном положении. В Иркутске вспыхнуло восстание; недавние союзники бросили его. Чтобы спастись, Колчак вынужден был искать помощи у японских интервентов и у забайкальского
атамана. 23 декабря 1919 г. Колчак издал приказ о назначении Семенова главнокомандующим всеми войсками Дальнего Востока и Иркутского военного округа, поручив Семенову добиться от японского главного командования немедленной помощи для ликвидации
иркутского восстания. 4 января 1920 г. Колчак отрекся от власти «всероссийского верховного правителя» в пользу Деникина, а 5 января, ожидая обещанную Семеновым помощь в Нижнеудинске, подписал указ о предоставлении Семенову «всей полноты военной и гражданской
власти на всей территории Российской Восточной окраины» и уполномочил его «образовать органы государственного управления
в пределах распространения его полноты власти». Но помощь Семенова опоздала. Высланный им к Иркутску отряд генерала
Скипетрова не смог уже ничего сделать. Да японские интервенты и не были заинтересованы в этом. Им гораздо важнее было иметь
в лице Семенова своего рода «законного» преемника бывшего «всероссийского правителя» (хотя бы на территории Дальнего Востока) . Этого, как казалось им, они добились. Колчак их больше не интересовал. Выдвигая в противовес Колчаку атаманов Семенова, Калмыкова, Гамова и других, японские интервенты действовали по принципу «разделяй и властвуй». Они считали, что наличие нескольких марионеточных правителей, из которых каждый сам по себе, без японской поддержки не представлял никакой серьезной силы, лучше обеспечит им безраздельное господство в Дальневосточном крае, чем наличие какого-либо одного, хотя бы и контрреволюционного, правительства, которое в условиях соперничества нескольких империалистических группировок могло ориентироваться и не на Японию. Кроме того, неограниченный произвол атамановщины служил своего рода аргументом для наводнения Дальнего Востока японскими войсками. Выражая тревогу американских правящих кругов по поводу действий Японии после объединенного вторжения в Дальневосточный край, государственный секретарь США Лансинг писал президенту Вильсону, что события на Дальнем Востоке развиваются не так, «как было намечено» США. Вильсон в ответе отметил: «Начинает казаться, что японцы намерены действовать по своему собственному плану». Захватническая политика американских и японских интервентов была понятна и белогвардейцам. Американский ставленник Колчак еще до того, как он был объявлен «верховным правителем», оценивая политику империалистических государств на русском Дальнем Востоке, отмечал в разговоре с генералом Болдыревым (в то время главнокомандующим белогвардейской сибирской армией): «...притязания Америки весьма крупные, а Япония не брезгует ничем». В письме Деникину от 1 октября 1918 г. Колчак высказал также весьма пессимистический взгляд на положение Дальнего Востока: «Я считаю,— писал он,— его (Дальний Восток.— С. Ш.) потерянным для нас, если не навсегда, то на некоторый промежуток времени». Первым объектом захватнических устремлений всех интервентов, вторгнувшихся в Дальневосточный край, являлись железнодорожные пути сообщения. Соединенные Штаты Америки, прикрывая свои захватнические планы ссылками на необходимость экономической помощи, еще при Керенском пытались заполучить Китайско-Восточную и Сибирскую железные дороги. Правительство Керенского в виде компенсации за предоставленные ему кредиты отдавало эти железные дороги под контроль Америки, что являлось, по существу, скрытой формой продажи их американским капиталистам. Уже летом и осенью 1917 г. миссия американских инженеров в составе 300 человек во главе с Джоном Стивенсом развернула свою деятельность на Дальнем Востоке и в Сибири. Миссия преследовала две цели: активную борьбу против Советов и укрепление экономических позиций американских монополистов в России.
Советское правительство аннулировало все сделки империалистов с царской Россией и Керенским, но США продолжали цепко держаться за свою добычу. Захват железных дорог американские империалисты рассматривали как наиболее верное средство обеспечения своего господства на Дальнем Востоке и в Сибири. Однако в результате энергичных требований Японии им пришлось пойти на вынужденный дележ. После длительных переговоров было достигнуто соглашение об организации межсоюзнического контроля над Китайско-Восточной и Сибирской железными дорогами. Для этого в марте 1919 г. был создан межсоюзный комитет и союзный совет по воинским перевозкам. Практическое руководство эксплуатацией дорог и ведение хозяйства вверялось техническому совету во главе со Стивенсом. В апреле 1919 г. все железные дороги были распределены между войсками интервентов следующим образом: Америка должна была контролировать часть Уссурийской железной
дороги (от Владивостока до Никольск-Уссурийского), Сучанскую ветку и часть Забайкальской железной дороги (от Верхнеудинска
до Байкала). Япония взяла под свой контроль Амурскую железную дорогу и часть Уссурийской (от Никольск-Уссурийского до
Спасска и от ст. Губерово до ст. Карымской), часть Забайкальской железной дороги (от ст. Маньчжурия до Верхнеудинска). Китай
формально получил под свой контроль Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД) и часть Уссурийской железной дороги
(от ст. Уссури до ст. Губерово), но фактически КВЖД управлял технический совет, возглавляемый американским представителем
Стивенсом. В дальнейшем американцы заняли участок Верхнеудинск — ст. Мысовая; русским белогвардейцам был выделен участок ст. Мысовая — Иркутск; чехословацким мятежникам — Иркутск—Ново-Николаевск (Новосибирск); дальше к западу и Алтайскую железную дорогу должны были охранять польские легионеры. Таким образом, американские войска, взяв под «охрану» важнейшие участки Сибирской магистрали, могли контролировать перевозки японцев как из Владивостока в Хабаровск и на Амур, так и из Забайкалья в Сибирь. Вместе с тем американские интервенты обосновались в наиболее важных стратегических пунктах. В Хабаровске расположилась бригада под командованием полковника Моора; в Верхнеудинске и Забайкалье — отряд американских войск под командованием полковника Морроу; во Владивостоке —
главной базе всех интервентов — находилась штаб-квартира во главе с генералом Гревсом. Американская эскадра военно-морского
флота под командованием адмирала Найта блокировала дальневосточное побережье. Вслед за этим развернулось «освоение» захваченной добычи. Американские империалисты прежде всего предложили под залог Китайско-Восточной железной дороги «заем» в сумме 20 млн. долларов. Затем американские инженеры начали производить «улучшения» дороги с целью вложить как можно больше американских
капиталов и получить, таким образом, возможность окончательно наложить свою лапу на эту дорогу. Таким путем Китайско-Восточная железная дорога «задолжала» за время управления Стивенса Соединенным Штатам Америки свыше 45 млн. рублей. О том, какие «улучшения» дорог производили интервенты, свидетельствовали результаты оккупации Уссурийской железной дороги. За время хозяйничанья на ней американо-японских захватчиков было уничтожено 55% подвижного состава, сожжены железнодорожные постройки на станциях Свиягино, Шмаковка, на разъездах Дроздов, Краевский и в других пунктах, разрушено 27 железнодорожных мостов. Убытки, нанесенные интервентами Амурской железной дороге за период с сентября 1918 г. по апрель 1920 г., исчислялись, по данным специальной государственной комиссии, в 12 776 174 рубля золотом. Ущерб, нанесенный Забайкальской дороге, определялся в 3 274 493 рубля. Наряду с захватом железных дорог интервенты открыто грабили богатства края. Американские и японские предприниматели, концессионеры, инженеры, спекулянты, шпионы, как хищные звери, стаями рыскали по Дальнему Востоку, высматривая и присваивая себе все, что можно было урвать. Так, на Амуре интервенты объявили все суда своей собственностью. Они захватили базу Амурской флотилии вместе с канонерками «Монгол», «Шквал», «Вотяк», «Бурят» и «Смерч», заняли затон и реквизировали находящиеся там пароходы. В результате интервенции на Амуре из 227 речных судов осталось всего 97. Ущерб, нанесенный водному транспорту Амура, составил 78,4 млн. рублей золотом, а озера Байкала и реки Лены — 2,6 млн. рублей. Японские пароходные компании «скупили» более 100 пароходов Дальневосточного речного флота, стоимость которых была не менее 250 млн. рублей золотом. Из 549 судов, числившихся в 1918 г. в составе русского торгового флота на Дальнем Востоке, к 1919 г. осталось 382, а к 1921 г.—
301 судно. В Зейском округе японские интервенты захватили золотые запасы (более 56 пудов). В селении Угловском они присвоили около
12 пудов золота, предназначенного для закупки продовольствия населению Бурейского горного округа. В Николаевске-на-Амуре японский десант захватил все военные склады, а также различное имущество, деньги и меха, принадлежавшие учреждениям и частным
лицам. Генеральный консул колчаковского правительства сообщал из Сиэтля (США) в мае 1919 г., что «...американские солдаты, возвращаясь из Сибири, привозят в своих мешках намытое в Сибири золото, кто на три, кто на пятнадцать тысяч долларов». Там, где интервенты не могли просто взять, они присваивали себе народное имущество под видом «покупки» его у своих ставленников. Так, ими было «куплено» у атамана Калмыкова в Хабаровске имущество и оборудование авиационного отряда, санитарных поездов, отдела речного судоходства, Сунгарийской флотилии и других организаций. Американские монополисты особый интерес проявляли к государственному запасу золота в России, захваченному белогвардейцами в Казани в 1918 г. и оказавшемуся в руках Колчака. Государственный департамент США настойчиво «выяснял» возможность передачи этого запаса «на хранение» американской миссии в Пекине, гарантируя его сохранность «честью США». Только
разгром Советской Армией колчаковщины и арест Колчака, который пытался увезти золото, предотвратили эту передачу. Однако
кое-что империалистические хищники все-таки успели урвать. Колчаковское правительство передало в разное время США, Англии,
Франции и Японии в обеспечение поставок и займов 9 244 1/3 пудов золота, большая часть которого (около 70%) попала в руки американских и английских монополистов. Американские и японские интервенты не ограничивались грабежом материальных ценностей, созданных трудящимися нашей Родины. Они стремились также прибрать к своим рукам природные богатства Дальнего Востока и Сибири. В Забайкалье японские империалисты договаривались с Семеновым о «продаже» им золотых и других приисков области, для чего Семенов специальным
приказом подчинил своему «ведомству» золотые промыслы Нерчинского округа, серебряные и свинцовые рудники Зерентуя. В Приморье американские интервенты сразу же захватили Сучанские каменноугольные копи и железнодорожную ветку, соединяющую эти копи с Владивостоком. Они поставили здесь отряд своих войск под командованием полковника Робинса и начали орудовать под вывеской американского Красного Креста. Американские предприниматели заключали выгодные сделки с белогвардейцами, закупая «по сходной» цене заявки на месторождения золота, железа, каменного угля и т. д. Империалисты США строили грандиозные планы хищнической эксплуатации и экономического закабаления Дальнего Востока и Сибири. В первых числах декабря 1918 г. в Соединенных Штатах Америки было организовано специальное предприятие для эксплуатации и грабежа природных богатств Советской России под названием «Русское отделение
военно-торгового совета». Программа деятельности этого предприятия предусматривала экономическое закабаление России. Прежде
всего американские империалисты стремились превратить в свою колонию оккупированные иностранными войсками и белогвардейцами Дальний Восток и Сибирь. «Сибирь,— заявлял сенатор Шерман на заседании американского сената еще в июле 1918 г.,— это пшеничное поле и пастбища
для скота, имеющие такую же ценность, как и ее минеральные богатства». С целью «освоения» Дальнего Востока и Сибири и выкачивания
богатств американские, японские и английские капиталисты открывали во Владивостоке и других городах филиалы банков, представительства и разного рода конторы иностранных промышленных и торговых фирм. Американское общество «Юровэто» открыло свои отделения во Владивостоке и Омске. Американская компания жатвенных машин, так называемая «Харвестер трест», имела свои отделения также в наиболее крупных городах Дальнего Востока и Сибири. Мак-Кормик и другие заправилы этой компании с согласия министра земледелия США послали в мае 1919 г. специальную комиссию «экспертов», которая должна была изучить возможности строительства на Дальнем Востоке американских заводов сельскохозяйственных машин. Американские империалисты под видом помощи чехословацким мятежникам создали своего рода «штаб» по ограблению Дальневосточного края. Таким «штабом» являлась специальная комиссия, образованная в США. В нее входили: начальник управления
военной промышленности Бернард Барух, начальник управления торговым флотом Эдвард Хертли и фабрикант сельскохозяйственного машиностроения Мак-Кормик. Японские империалисты стремились не отстать от своих американских сообщников. В октябре 1918 г. в японском военном министерстве при участии крупнейших капиталистов был разработан проект устройства промышленных предприятий в Сибири на акционерных началах. В пункте 4 этого проекта было написано: «Как орган для устройства разных промышленных обществ в Сибири,
вложения капитала и его оборота в Японии учреждается на основании японских законов Сибирское промышленное акционерное
общество». Проект предусматривал «преимущественное (для японских подданных. — С. Ш.) перед другими право пользования необходимыми для предприятия природными средствами, а также обеспечение 10-летним заказом на изготовление этими компаниями предметов военной надобности». На организацию подобного рода акционерных торгово-промышленных предприятий в Забайкалье японские интервенты «заключили» соглашение с Семеновым, причем сам Семенов и наиболее видные чины его штаба стали акционерами этих предприятий.
Английские капиталисты также пытались закрепиться на Дальнем Востоке. Английская фирма «Ланг и К°» намеревалась построить свои верфи около Владивостока. Английский капиталист Гунтер пытался приобрести акции общества «Тетюхе» и собирался строить завод по переработке серебро-свинцовой руды. Рыболовные промыслы, лесные разработки, прииски, каменноугольные копи — все это постепенно становилось объектом эксплуатации и наживы иностранных империалистов. Караваны судов с награбленным добром нескончаемым потоком шли из портов
Дальнего Востока за океан. Только за три месяца 1919 г. колчаковские власти выдали разрешение на вывоз за границу более
3 млн. шкурок ценной пушнины. Интервенты вывезли из Приморья в 1919 г. 14 млн. пудов сельдей. В 1921 г. этот вывоз возрос до
26 млн. пудов, что составило 75% всего улова. Начиная с 1918 г. они вывозили ежегодно через Владивосток свыше 1 млн. кубофутов леса.
Вместе с ценнейшими породами леса империалистические грабители вывезли огромные штабели железнодорожных рельсов
и другое оборудование, находившееся на ст. Угольная. Они разграбили Владивостокский порт, Дальневосточное морское пароходство, вывезли имущество из кладовых Владивостокского железнодорожного узла и из военных складов около ст. Вторая Речка. В довершение всего американские интервенты помогли белогвардейцу адмиралу Старку увести из Владивостока восемь миноносцев и шесть подводных лодок Сибирской военной флотилии в Манилу (военно-морской порт США на Филиппинских островах). Интервенты нанесли народному хозяйству Дальневосточного края огромный ущерб, который, по далеко не полным данным, составил почти 300 млн. рублей золотом. Полным ограблением и
закабалением грозила интервенция Дальнему Востоку. Экономическое «освоение» американскими, японскими и другими интервентами Дальневосточного края сопровождалось неограниченным произволом в области административного управления. Атамановщина, насаждаемая и поддерживаемая ими, являлась по существу открытой военно-террористической диктатурой кучки уголовно-политических авантюристов, деятельность которых как нельзя лучше отвечала требованиям американского и японского империализма. Жестоким подавлением всякого, даже самого слабого, протеста и гнусными расправами атаманы Семенов и Калмыков прокладывали путь американо-японским завоевателям. В то же
время кровавый разбой, хищничество и мародерство этих атаманов, отсутствие какой бы то ни было законности служили прикрытием для темных дел, творимых американскими янки, японскими милитаристами и другими интервентами в оккупированном ими крае. О том, что представляли собой Семенов и Калмыков и каков был характер их связи с иностранными захватчиками, можно судить даже по документам белых. В октябре 1918 г. помощник генерала Хорвата по военным вопросам генерал Иванов-Ринов телеграфировал начальнику штаба верховного главнокомандующего сибирской армией: «Положение на Дальнем Востоке таково: Хабаровск, Нижний Амур и железная дорога Хабаровск — Никольск заняты атаманом Калмыковым, которого поддерживают японцы, за что Калмыков предоставляет им расхищать неисчислимые ценности Хабаровска. Японцы в свою очередь предоставляют Калмыкову открыто разбойничать, именно: разграбить хабаровский банк, расстреливать
всех, кого захочет, смещать и назначать начальников окружных управлений Хабаровска и осуществлять самую дикую диктатуру. Семенов, поддерживаемый также японцами, хотя и заявляет о своей лояльности в отношении командного состава и правительства, позволяет своим бандам также бесчинствовать в Забайкалье, именно: реквизировать наши продовольственные грузы, продавать их спекулянтам, а деньги делить между чинами отрядов». Ничем почти не отличались от Семенова и Калмыкова и администраторы Колчака, открыто поддерживаемые американскими и английскими интервентами. Приморский генерал-губернатор Розанов, сменивший Хорвата, был не менее известен своими дикими расправами с мирным населением. Находясь в Енисейской губернии, он издал приказ о поголовном уничтожении всего взрослого мужского населения и сожжении сел, оказывавших сопротивление белогвардейским карательным отрядам. Каждого десятого из жителей, отказавшихся дать сведения о партизанах, Розанов приказывал расстреливать. Этот же «метод», при содействии американских и японских войск, применял он и против сучанских горняков и крестьян в Приморье. Неисчислимые жертвы, гибель десятков тысяч русских людей, тысячи сожженных сел и деревень, полное разорение края принесла иностранная интервенция Дальнему Востоку. Захватив власть, интервенты и белогвардейцы прежде всего начали расправу с советскими и партийными работниками, с красногвардейцами и людьми, заподозренными в сочувствии Советской власти. В дальнейшем репрессиям подвергались все, кто не желал склонять голову перед иностранными захватчиками. По данным так называемого «юридического отдела» калмыковского отряда, только в Приамурье, находившемся под совместной оккупацией японских и американских интервентов, за несколько месяцев было уничтожено 7 тысяч советских людей. В Хабаровске за время интервенции население уменьшилось с 52 тысяч до 30 тысяч человек. «Желтый поезд» атамана Калмыкова — прислужника американо-японских интервентов, выкрашенный под цвет лампасов уссурийского казачества, курсировал между Хабаровском и Владивостоком для устрашения местного населения и «наведения порядка» в окрестных селениях. Калмыковцы хватали первых попавшихся ни в чем неповинных людей и подвергали их жестоким истязаниям в «вагоне смерти». Не поддается никакому учету количество зарубленных и замученных в семеновских застенках Забайкалья, наиболее крупными из которых являлись Даурский, где подвизался подручный Семенова барон Унгерн, и Маккиавеевский, названный жителями «мясорубкой», так как трупы, вывозившиеся из него, представляли собой кровавое месиво. Об одной из таких злодейских расправ, совершенных на ст. Адриановка, присутствовавший при этом американский полковник Морроу писал следующее: «Пленники, наполнявшие целые вагоны, выгружались, затем их вели к большим ямам и расстреливали из пулеметов... Апогеем казней было убийство за один день пленных, содержавшихся в 53 вагонах, всего более 1600 человек». Подобные же расправы над мирным населением производились
и атаманами Гамовым и Кузнецовым в Благовещенске, где переполненные тюрьмы время от времени «разряжались» массовыми
расстрелами заключенных. Организаторами этих кровавых расправ являлись интервенты и послушные им во всем белогвардейские атаманы.
Только в Амурской области за несколько месяцев 1919 г. карательные отряды японских интервентов и белогвардейцев сожгли
свыше 25 селений. В приморском селе Ивановке погибло в огне около 400 женщин, стариков и детей. Американские оккупанты, выдавая себя за поборников демократии и сторонников «невмешательства в русские дела», «черновую работу» карателей обычно оставляли для белогвардейцев и японской военщины. Но иногда они и сами принимали участие в расправах над мирным населением. В Приморье до сих пор помнят о злодеяниях, совершенных американскими захватчиками в годы интервенции. Один из участников партизанской борьбы на Дальнем Востоке А. Я. Яценко в своих воспоминаниях рассказывает о чудовищной расправе американских и японских интервентов над жителями села
Степановка. Как только партизаны ушли из села, в него ворвались американские и японские солдаты и учинили неслыханный разгром.
«Запретив кому бы то ни было выходить на улицу, они закрыли снаружи двери всех домов, подперев их кольями и досками. Затем
они подожгли шесть домов с таким расчетом, чтобы ветер перебросил пламя на все остальные избы. Перепуганные жители стали выскакивать из окон, но тут интервенты принимали их на штыки. По всему селу в дыму и пламени рыскали американские и японские солдаты, стараясь никого не выпустить живым. Страшная картина разгрома предстала перед нашими глазами в Степановке, когда мы вернулись в нее: от изб остались кучи
обугленного дерева, и всюду на улицах, на огородах лежали трупы заколотых и расстрелянных стариков, женщин и детей». Другой участник партизанской борьбы, командир партизанского отряда А. Д. Борисов рассказывает о том, как американские интервенты обстреливали из бронепоезда село Анненки. «Приблизившись к выемке (железнодорожной —С. Ш.), они открыли орудийный огонь по селу. Обстрел крестьянских домов они вели долго и методично, причинив большой ущерб жителям. Несколько ни в чем неповинных крестьян было ранено». Неопровержимых фактов и показаний, свидетельствующих о кровавых расправах, диких зверствах и чудовищных преступлениях
по истреблению советских людей, совершенных интервентами и их белогвардейскими агентами, можно было бы привести бесчисленное множество. Все они говорят о том, что захватническая политика империалистов, проводившаяся на Дальнем Востоке в годы интервенции и гражданской войны, мало чем отличалась от политики немецких фашистов в оккупированных ими странах в более позднее
время. Это говорит также и о том, что зверства, совершавшиеся в 1950—1953 гг. американскими агрессорами в Корее, не являются
для них чем-то новым. Уже во время интервенции против молодого Советского государства их основным методом борьбы против свободолюбивых народов являлся метод уничтожения мирного населения и тактика «выжженной земли». Однако русские рабочие и крестьяне не склонились перед интервентами и их белогвардейскими союзниками. Советский народ, руководимый Коммунистической партией, разгромил империалистических агрессоров и силы внутренней контрреволюции, отстоял свою свободу и независимость. Позже, в годы второй мировой войны, еще более наглядный и убедительный урок претендентам на мировое господство был преподан советским народом и его Вооруженными Силами, наголову разгромившими германский фашизм и японский империализм.
