С.Н.Шишкин. "Гражданская война на Дальнем Востоке" Военное издательство министерства обороны СССР, Москва, 1957 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
Военно-политическая обстановка на Дальнем Востоке весной 1920 г. Выступление японских интервентов в Николаевске-на-Амуре и в Приморье
В апреле 1920 г. начался третий поход Антанты против Советской республики. На этот раз против Советов выступили панская Польша и Врангель, которые представляли собой, по выражению В. И. Ленина, две руки международного империализма, пытавшегося задушить Советскую страну.
Важную роль в деле подготовки к войне панской Польши и Врангеля сыграло правительство США, которое помогало им в военном отношении.
Достаточно сказать, что по специальному контракту, заключенному с США, Польша могла получать американское снаряжение
в любом количестве. Соединенные Штаты предоставили польскому правительству заем в 50 млн. долларов и перебросили в Польшу
часть своих военных материалов, находившихся во Франции. Хотя новое нападение империалистов происходило в условиях,
когда положение Советского государства значительно упрочилось по сравнению с первыми двумя походами Антанты, тем не менее
для победы над врагом требовалось максимальное напряжение всех сил советского народа. Нам приходилось бороться не только с польскими панами и Врангелем, но и с империалистами США, Англии и Франции, которые, оказывая огромную финансовую, материальную и военную поддержку Пилсудскому и Врангелю, решили взять реванш за предыдущие поражения и свергнуть Советскую власть в России во что бы то ни стало. Поэтому главное внимание и силы Советской Армии сосредоточивались на Западном и Юго-Западном фронтах. Туда же перебрасывалась из Восточной Сибири и Прибайкалья большая часть советских войск. Навязанная империалистами новая война оказала влияние и на
события в Дальневосточном крае. В начале апреля 1920 г. остатки интервенционистских войск Америки, Англии, Франции и Италии покидали Дальний Восток. На Дальнем Востоке оставались японцы, незначительные силы белокитайцев, последние эшелоны чехословаков и американские
военные наблюдатели в окрестностях Владивостока. Японские войска располагались в Забайкалье, в Хабаровске, в Николаевске-на-Амуре и в Приморье. В районе Читы группировались вместе с японцами семеновцы и каппелевцы. Они отрезали Дальневосточный край от Западного Забайкалья и Сибири. Вооруженные силы Дальнего Востока состояли из партизанских отрядов, находившихся в стадии реорганизации, и бывших колчаковских гарнизонов, перешедших на нашу сторону. Над приведением этих сил в единую стройную военную организацию деятельно работали коммунисты из Военного совета Приморья под руководством Сергея Лазо. Они установили через Дальбюро
ЦК РКП (б) связь с командованием Советской Армии в Сибири. В марте 1920 г. Дальневосточный краевой партийный комитет
принял по докладу Лазо ряд важных решений по вопросам военного строительства. Все вооруженные силы объединялись в три
армии: Дальневосточную, Амурскую и Забайкальскую. Главнокомандующим назначался Лазо. Партизанские отряды переформировывались в девять дивизий и две отдельные бригады. В Дальневосточную армию должны были войти 1-я Приморская дивизия с дислокацией в районе Владивосток, Шкотово, Сучан; 2-я Никольско-Уссурийская, 3-я Иманская, 4-я Хабаровская дивизии, бригада Шевченко с расположением в Гродеково и партизанская бригада Тряпицына, расквартированная в Николаевске-на-Амуре. Амурскую армию составляли 5-я и 6-я Амурские дивизии; Забайкальскую — 7, 8 и 9-я Забайкальские дивизии. Командиры дивизий должны были являться одновременно начальниками военных районов, в которых эти дивизии располагались. Штаб главнокомандующего и Военный совет предполагалось к 10 апреля перевести из Владивостока в Хабаровск. Такое количество соединений развертывалось потому, что японских войск насчитывалось на Дальнем Востоке также около девяти дивизий. К тому же японцы имели преимущество в качестве и количестве боевой техники, а на владивостокском рейде стояли их военные корабли. Но в конечном счете революционные войска имели то преимущество, что их поддерживало почти все население и что
они были воодушевлены благородной целью борьбы за свою родную землю. Основная трудность проведения военных мероприятий заключалась в том, что их приходилось осуществлять на глазах у японских интервентов, которые не только не собирались уходить с советской земли, но продолжали подвозить новые части. Заявив о своем нейтралитете, японские интервенты, так же как и американские империалисты, не отказались от своих захватнических планов. Об этом свидетельствовало в первую очередь упорное нежелание японского правительства отвечать на предложение Советского правительства от 24 февраля 1920 г. начать мирные переговоры. Без ответа остались и неоднократные обращения Временного правительства Приморской земской управы к японскому командованию с требованиями вывода японских войск с территории Дальнего Востока. В этих условиях нужна была максимальная гибкость и осторожность. Готовясь к борьбе, необходимо было в то же
время избегать каких бы то ни было поводов для провокаций со стороны врага, которые могли быть использованы империалистами
для открытия нового фронта на востоке. А попытки в этом направлении делались. Империалисты США, Англии и Франции, подготавливая третий поход против Советской республики и возлагая нанесение главного удара на панскую Польшу, известную роль в своих замыслах отводили и Японии. Еще 1 января 1920 г. орган английских консерваторов «Тайме» писал о предоставлении «свободы рук Японии». Облекая это требование в более конкретную формулу, призывающую к действиям, «Тайме» прямо указывал: «Польша — с запада, Япония — с востока». Дальневосточные газеты того времени сообщали, что между правительствами США и Японии было достигнуто соглашение, по которому Япония должна усилить свои войска в Сибири, чтобы оказать сопротивление продвижению Советской Армии на Дальний Восток. Учитывая сложность обстановки, 4-я краевая Дальневосточная партийная конференция, проходившая в Никольске-Уссурийском с 16 по 19 марта 1920 г., приняла специальную резолюцию о постановке военного дела. В резолюции указывалось: «Каждый солдат, каждый партизан должен помнить, что победы еще нет, что
над всеми нами висит грозная опасность. Ни один солдат, ни один партизан нашей дальневосточной Красной Армии не может уйти
из рядов войск, ни одна винтовка не должна быть положена до тех пор, пока интервенция не будет прекращена и Дальний Восток
не воссоединится с Советской Россией. Солдаты и партизаны должны избегать всяких конфликтов, всякого обострения отношений с японцами. Соблюдайте выдержку и спокойствие, не давайте повода для столкновений. Не вступайте в столкновение первыми, даже в том случае, если вас будут на это вызывать. Каждый должен помнить, что выйдет из того, если мы первыми вызовем войну». Наряду с созданием регулярной армии перед дальневосточными организациями Коммунистической партии стояла не менее актуальная задача — объединение всех освобожденных от белогвардейщины и интервентов районов. На территории Дальневосточного края образовалось несколько революционных правительств. В Амурской области была восстановлена Советская власть. Исполкомы Советов создавались также в Николаевске-на-Амуре и в Александровске-на-Сахалине. В Приморье у власти находилось Временное правительство областной земской управы. В Западном Забайкалье
власть принадлежала Временному Верхнеудинскому земскому правительству. 4-я Дальневосточная партийная конференция вынесла
решение считать необходимым скорейшее объединение всего Дальнего Востока под властью единого советского органа. Выполняя директивы конференции, Далькомпарт дал указания о проведении уездных и областных съездов Советов и наметил на 15 апреля созыв краевого съезда в Хабаровске. Это было ошибочное решение. Коммунисты Приморья и Амура, боровшиеся около трех лет за Советскую власть, не сразу поняли, что восстановление Советов на Дальнем Востоке в тех условиях являлось преждевременным. Новая обстановка, сложившаяся в связи с развертыванием третьего похода Антанты и непримиримостью Японии, вынуждала временно воздержаться от советизации края. Центральный Комитет Коммунистической партии принял решение создать на Дальнем Востоке буферную республику, которая, будучи по форме буржуазно-демократической, парализовала бы агрессивные поползновения империалистической Японии и других государств. В конце
марта 1920 г. по этому вопросу были получены директивы Центрального Комитета РКП (б). Выполняя их, Дальневосточный краевой партийный комитет 29 марта принял решение временно отказаться от восстановления Советов, предложить Приморской земской управе распространить
особым законом свою власть на все области Дальнего Востока и ввести в свой состав представителей от Приморья, Амурской
области, Сахалина и Камчатки. В сложных условиях международной обстановки, вызванных еще одной попыткой мирового империализма задушить Советскую власть, наша партия срывала замыслы врагов нанести молодой Советской республике одновременный удар с запада и востока. Между тем японские интервенты, наблюдая за тем, как быстро растут и крепнут вооруженные силы Дальнего Востока, как сильно
стремление трудящихся масс края к воссоединению с Советской Россией, готовили новое нападение. Действуя в соответствии с замыслами организаторов третьего похода Антанты, они одновременно хотели использовать нападение на Советскую республику панской
Польши и Врангеля, чтобы нанести внезапный удар по жизненным центрам Дальневосточного края и стать здесь полновластными хозяевами. К этому японские милитаристы готовились давно. Под предлогом смены «уставших частей» они подвозили новые соединения.
В общем для захвата советских дальневосточных земель Япония направила в 1920 г. 11 пехотных дивизий численностью около 175 тыс. человек из числа 21 дивизии, которые Япония имела в то время, а также крупные военные корабли и морскую пехоту. Японские войска занимали наиболее выгодные в оперативно-тактическом отношении пункты, проводили военные маневры. Для того чтобы усыпить бдительность Военного совета Приморья и революционных войск, все эти мероприятия прикрывались внешней лояльностью. Но вместе с этим японское командование готовило крупную провокацию. Оно хотело оправдать в глазах мирового общественного мнения факт оставления войск на Дальнем Востоке
и создать предлог для осуществления намеченного плана новой агрессии. Такой провокацией явилось выступление японских интервентов
в Николаевске-на-Амуре 12—15 марта 1920 г. До этого местное командование японских войск заверяло партизан в своих симпатиях к Советской России. Японские офицеры в качестве «гостей» посещали партизанский штаб, заводили с партизанами беседы. Им удалось войти в доверие к партизанскому командованию и добиться права нести караульную службу в расположении своих войск и учреждений (право, которого японцы были лишены по договору о перемирии). 12 марта в Николаевске-на-Амуре открывался областной съезд Советов. После открытия должны были состояться торжественные похороны жертв интервенции и белогвардейского террора. В ночь на 12 марта значительные отряды японских войск неожиданно появились перед партизанским штабом, перед зданием, где размещались революционные части и артиллерия. Штаб сразу же
оказался окруженным тремя цепями. Часовые были убиты. Японские войска открыли пулеметный огонь, начали бросать в окна ручные гранаты и подожгли здание. Одновременно были обстреляны и подожжены другие помещения, занятые партизанскими частями. Почти все японские подданные также были вооружены и вели огонь из окон своих домов. План японского командования состоял в том, чтобы внезапным ударом уничтожить весь командный состав партизанских частей. Но японские налетчики просчитались. Партизаны, несмотря на неожиданность нападения и значительные потери, не растерялись и вступили в бой. Постепенно им удалось объединиться в группы, установить связь. Уже к середине
дня 12 марта сопротивление партизан приняло организованный характер. Развернулись уличные бои. Под натиском партизан противник начал терять один пункт за другим. К исходу дня главные силы сгруппировались в помещении японского консульства, в каменных казармах и в здании гарнизонного собрания. Бои, носившие крайне ожесточенный характер, продолжались два дня. Партизаны штурмом брали не только улицы, но и частные дома японских резидентов. К вечеру 14 марта японцы были разбиты. Только одна группа противника, засевшая в каменной казарме, продолжала сопротивляться. В это время командующий японскими войсками Хабаровского района гейерал Ямада, напуганный поражением
своих войск, приказал начальнику японского гарнизона в Николаевске-на-Амуре прекратить военные действия и заключить перемирие.
15 марта в 12 часов последняя группа японцев, находившаяся в казарме, вывесила белый флаг и сдала оружие. Таким образом,
провокационное нападение японских интервентов благодаря мужеству и стойкости партизан было ликвидировано. В уличных боях
японские войска понесли большие потери. Этот провокационный инцидент империалисты немедленно попытались использовать в своих интересах. Извратив факты, они протрубили на весь мир о «нападении красных на мирных японских граждан и о кровавых зверствах большевиков» в Николаевске-на-Амуре. В Японии был проведен даже специальный «траурный день в память жертв большевистского террора», а японские газеты, публикуя выдуманные сообщения о «Николаевской трагедии», требовали оставления японских войск на Дальнем Востоке якобы для того, «чтобы защитить мирное население от поголовного истребления». Американская антисоветская пропаганда также распространяла
версии об «исчезнувшем городе», сожженном якобы партизанами-большевиками. 31 марта 1920 г. японское правительство, оставлявшее до того без ответа все запросы относительно эвакуации японских войск, заявило о том, что Япония не признает возможным отозвать в настоящее время свои экспедиционные силы и оставляет их до тех пор, пока «установится прочное спокойное положение и угроза для Маньчжурии и Кореи исчезнет, когда жизнь и имущество японских подданных в Сибири будут в безопасности и свобода передвижения и сообщения обеспечены».
Так был проведен и использован японскими империалистами «Николаевский инцидент», который в продолжение нескольких лет выставлялся ими в качестве официального оправдания интервенции и прикрытия захватнических целей. Как показали дальнейшие события, выступление японских войск в Николаевске-на-Амуре являлось не только провокацией, но и репетицией более крупного нападения, подготавливавшегося в пределах всего Приморья. В первых числах апреля вновь прибывшие японские части начали занимать ряд выгодных высот и объектов
в окрестностях Владивостока и в самом городе. Японский флаг появляется на Тигровой горе, господствующей над районом вокзала; устанавливаются пулеметы на чердаках зданий. 3 апреля японские войска занимают радиостанцию морского ведомства на
Русском острове. Одновременно японское командование проводит маневры с целью обучить войска действиям по овладению городом.
В самом Владивостоке и его районе намечаются сборные пункты для гражданского японского населения на случай тревоги. Приготовления японских интервентов не остались незамеченными Военным советом Приморья. 1 апреля 1920 г. Лазо писал командованию 5-й Краснознаменной армии в Иркутск, что японцы готовятся предъявить ультиматум с рядом требований. Далее в докладе говорилось, что если японцы и не пойдут на открытое столкновение, то они готовы пойти на создание инцидентов, на оккупацию ряда пунктов в целях больше получить при заключении
мира. При этом не исключалась возможность открытого выступления японских войск. Касаясь оценки действий Соединенных Штатов
Америки, 4-я Дальневосточная конференция РКП (б) в резолюции по текущему моменту отметила, что «политику Америки можно определить как политику выжидательную, как предоставление Японии свободы действий, не связывая себя никакими обязательствами». Что же касается политики Японии, то о ней в резолюции было записано: «Японский империализм стремится к территориальным захватам на Дальнем Востоке. Мы стоим перед лицом опасности японской оккупации». Ввиду нависшей угрозы Военный совет наметил ряд мероприятий для перебазирования частей, военных кораблей и складов в район Хабаровска. Особое значение Лазо придавал подготовке к отпору японцам со стороны Амурской области, которая должна была явиться основной базой революционных войск. В одной из телеграмм начальнику Хабаровского района, относящейся еще к 20 марта 1920 г., он настаивал на немедленном снабжении Хабаровска медикаментами, патронами, снарядами и указывал на решение Военного совета создать в Благовещенске патронный завод. Вместе с тем Военный совет отправил из военных складов Владивостока в Хабаровск более 300 вагонов с грузами, а также эвакуировал золотой запас в Амурскую область. Однако далеко не все из намеченных мероприятий удалось претворить в жизнь. 1 апреля 1920 г. командующий японскими экспедиционными войсками генерал Оой предъявил Временному правительству Приморской земской управы наглый ультиматум с требованием «обеспечить японские войска квартирами, продовольствием, путями сообщения, признать все прежние сделки, заключенные между японским командованием и русскими властями (т. е. белогвардейскими.—С. Ш.), не стеснять свободы тех русских, которые обслуживают японское командование (т. е. белогвардейцев.—С. Ш.),
прекратить всякие враждебные действия, от кого бы они ни исходили, угрожающие безопасности японских войск, а также миру и
спокойствию в Корее и Маньчжурии... приложить все старания к безусловному обеспечению жизни, имущества и других прав японских подданных, проживающих в Дальневосточном крае». Временное правительство Приморской земской управы послало для переговоров по ультиматуму специальную делегацию, которая заявила протест по поводу японских требований. Одновременно Военный совет отдал секретный приказ о приведении частей в боевую готовность. Но соотношение сил было явно не в нашу пользу. Численность революционных войск составляла не более 19 тыс. человек, тогда как японцы имели к этому времени до 70 тыс. человек и военную эскадру. Кроме того, силы их продолжали непрерывно увеличиваться. Чтобы избежать вооруженного конфликта, наша делегация пошла на уступки. 4 апреля соглашение было достигнуто. Оставалось только оформить его 5 апреля соответствующими подписями. Но, как оказалось, «сговорчивость» являлась лишь очередным коварным приемом японских интервентов. Вся церемония переговоров проводилась ими по заранее разработанному плану. Об этом выболтал позднее в своих записках «История Сибирской экспедиции» генерал-майор Нисикава. Этот отъявленный милитарист, описывая
«подвиги» японской императорской армии на русском Дальнем Востоке, раскрыл подлинный смысл переговоров. Из его записок
видно, что штаб японских экспедиционных сил еще в конце марта 1920 г. отдал секретный приказ о разоружении революционных частей Приморья. «Было решено, — пишет Нисикава, — разоружение это провести в два срока: начать по этому поводу мирные переговоры в начале апреля и, смотря по обстоятельствам, вторые — в начале мая. Так как при первых же переговорах было очевидно, что трудно будет избежать столкновения с большевиками, нужно было вовремя принять все приготовительные меры, и я немедленно выехал в зону расположения японских войск для ознакомления с положением большевистских войск и составления оперативного плана действий японских охранных войск». Приводя далее уведомление командующего экспедиционными силами генерала Оой о вероятности осложнений и о подготовке к ним, Нисикава раскрывает
тактику японского командования: «Если большевики примут наше предложение, то войска не должны настаивать на выставляемых
требованиях. В случае, если они не согласятся на наши требования, принять надлежащие меры против политических группировок.
Однако трудно предположить, чтобы можно было сохранить имеющееся положение, дабы ничего не возникло. В данном случае необходимо, чтобы приказы и распоряжения доставлялись своевременно, и каждая часть разработала бы соответствующим образом план
действий, согласованный с общим руководством во избежание допущения ошибок в нужный момент». Таким образом, японские войска заранее имели указания о выступлении, а переговоры велись для того, чтобы усыпить бдительность командования революционных войск.
В ночь на 5 апреля, когда казалось, что конфликт уже улажен, японцы внезапно открыли артиллерийский и пулеметный огонь во
Владивостоке, Никольске-Уссурийском, Хабаровске, Шкотове и других городах Приморья. Они обстреливали наши гарнизоны, правительственные и общественные здания, уничтожали и грабили имущество. Революционные части, застигнутые врасплох, не смогли оказать организованного сопротивления; к тому же они имели указания избегать вооруженных столкновений с японцами. Японские отряды захватили во
Владивостоке вокзал, телеграф, стоявшие на рейде суда, овладели крепостью и разгромили помещения Центрального бюро профсоюзов, земской управы, партийного комитета и штаба. Главный удар японские интервенты нанесли по руководящим органам для того, чтобы сразу устранить возможность организации противодействия. На этот счет у них имелись особые указания. В первую очередь были схвачены члены Военного совета — С. Лазо, А. Луцкий и В. Сибирцев, которых они передали затем белогвардейской банде есаула Бочкарева, оперировавшей в районе Имана. Белогвардейцы по указке своих хозяев зверски расправились с руководителями революционной армии Приморья. Они
сожгли их в паровозной топке на ст. Муравьево-Амурская Уссурийской железной дороги (сейчас ст. Лазо). В Никольске-Уссурийском японские войска арестовали почти всех участников съезда трудящихся Приморской области, собравшегося в первых числах апреля. Здесь особенно сильно пострадал 33-й полк, который подвергся сосредоточенному артиллерийскому и пулеметному обстрелу при отходе за реку Суйфун. Более тысячи
безоружных бойцов Никольского гарнизона были захвачены в плен. Значительные потери понес также гарнизон в Шкотове, в котором
оказалось более 300 человек убитыми и до 100 человек ранеными. Исключительным коварством сопровождалось выступление японской военщины в Хабаровске. 3 апреля представитель японского командования объявил о предстоящей эвакуации японских войск. Одновременно в местной газете появилось объявление о том, что 5 апреля в 9 часов утра японские части будут проводить «практическую учебную артиллерийскую стрельбу». В связи с этим японское командование просило жителей не беспокоиться. Утром 5 апреля японская артиллерия действительно открыла огонь, но не по мишеням, а по государственным учреждениям, штабу революционных войск, воинским казармам, общественным
зданиям и мирным жителям. Вслед за этим началась пулеметная и ружейная стрельба, под прикрытием которой японская пехота
окружила казармы. Специально выделенные группы японских факельщиков обливали дома горючим и поджигали их. Скоро весь
Хабаровск был окутан густым дымом пожарищ. Весь день 5 апреля не смолкала орудийная и пулеметная стрельба. Под огнем японских интервентов в Хабаровске погибла большая часть 35-го полка. Только отрядам Шевчука и Кочнева удалось с боем прорваться
сквозь японские цепи и с большими потерями отойти на левый берег Амура. Некоторые партизанские подразделения и остатки Хабаровского гарнизона отошли в район разъезда Красная Речка. В Хабаровске японские оккупанты убили и ранили около 2 500 человек бойцов и мирных жителей. Выступление японских войск всюду сопровождалось кровавыми расправами над мирным населением. Наряду с русскими сильно
пострадали корейцы, с которыми японская военщина обращалась как с рабами. В результате выступления японских войск было убито несколько тысяч мирных жителей, расстреляны многие партийные и советские работники, бойцы и командиры революционной армии. Массовыми
убийствами и разгромом государственных, партийных, профсоюзных и военных организаций Приморья японские империалисты хотели
стереть с лица земли «красную опасность» и установить на Дальнем Востоке свои порядки. С этой целью они намеревались посадить
в Приморье семеновскую администрацию. В своих действиях японские милитаристы опирались на поддержку империалистов других государств — участников интервенции и прежде всего на империалистов США. Накануне выступления японских войск состоялось совещание американского, английского, французского и других консулов. Недаром дипломатический представитель Японии во Владивостоке Мацудайра на следующий же день после событий 4—5 апреля в специальном интервью заявил, что «Япония действовала соответственно соглашению со всеми
союзниками». Американские круги, оправдывая зверства японских войск, заявляли, что все это произошло «вследствие опасения восстания, которое могло бы угрожать базе японских войск». Но интервенты не достигли своих целей. Их действия вызвали глубокое возмущение населения Дальнего Востока. 5 апреля генерал Оой, пытаясь оправдать выступление японских войск, выпустил лживое воззвание, в котором мотивировал это выступление имевшим якобы место нападением «русских вооруженных групп на японские склады, гаражи и этапное управление». Этому воззванию не поверили даже враги Советской власти, настолько были очевидны для всех грубейшее нарушение японской военщиной элементарных международных прав и ее захватнические цели. В тот же день (5 апреля) Временное правительство Приморской
земской управы вручило консулам иностранных государств во Владивостоке меморандум, в котором заявило решительный протест
против действий японского командования. В меморандуме говорилось: «...Временное правительство обращает данный свой протест
ко всем союзникам, так как интервенция была предпринята всеми союзниками совместно и ответственность за все последствия интервенции должна лежать одинаково на всех союзниках». 6 апреля Центральное бюро профсоюзов Владивостока, объединявшее до 30 тыс. членов, выпустило листовки, изобличавшие японское командование в провокационной лжи, и потребовало от него освободить всех арестованных, очистить занятые здания и возвратить захваченные ценности и оружие. Железнодорожники и транспортные рабочие объявили забастовку. Коммунисты, несмотря на исключительные трудности, развернули большую работу. Они организовали революционный штаб, в задачу которого входило руководство переходом партийной организации на нелегальное положение, вывод войсковых частей и расположение их в местах, исключавших возможность нового неожиданного нападения, снабжение отступавших отрядов деньгами, продуктами и медикаментами. Революционный штаб направил своих уполномоченных для установления контроля на железную дорогу, в военный порт, в добровольный флот и в важнейшие пункты области. Отдельные отряды и части революционных войск, руководимые коммунистами, оказали упорное сопротивление японской военщине. В Хабаровске геройски сражалось подразделение Особого отряда Амурской военной флотилии под командованием коммуниста Н. Хорошева. В некоторых местах, как, например, в Спасске, бои продолжались до 12 апреля. Японцы потеряли здесь до 500 человек.
Работавший в Благовещенске 8-й съезд трудящихся Амурской области при первом же известии о выступлении японских войск
избрал военно-революционный комитет, которому передал всю полноту гражданской и военной власти и вынес решение об организации в Амурской области Красной Армии. Амурский ревком решил создать для отпора японским интервентам фронт на левом берегу Амура. Командующим фронтом был назначен С. М. Серышев, а комиссаром П. П. Постышев. Сосредоточившиеся здесь отряды амурских партизан и отошедшие из-под Хабаровска части Приморской армии организовали оборону. Они преградили доступ японским захватчикам в Амурскую область. 18 мая, когда Амур очистился от льда, японцы подготовили десантную операцию через так называемую «Бешеную протоку», но получили сокрушительный отпор. Весь японский десант был уничтожен артиллерийским и пулеметным огнем. Под давлением общественного мнения японское командование, не найдя поддержки ни в одной из политических группировок, вынуждено было вновь допустить к управлению Временное правительство Приморской земской управы и пойти на переговоры с ним. Была создана русско-японская согласительная комиссия, которая 29 апреля 1920 г. выработала условия из 29 пунктов о прекращении военных действий и «О сохранении порядка в Приморской области». Согласно этим условиям русские войска не могли находиться одновременно с японскими войсками в пределах, ограниченных линией, проходящей в 30 км от конечного пункта, занимаемого японскими войсками по Уссурийской железной дороге, с одной стороны, и линией русско-китайско-корейской границы с запада и юга — с другой, а также в полосе вдоль Сучанской железнодорожной ветки от Сучана до конца ее на расстоянии 30 км в каждую сторону. Временное правительство Приморской земской управы обязывалось вывести свои части из указанных районов. Оно могло держать здесь лишь народную милицию численностью до 4 500 человек. 24 сентября 1920 г. было заключено дополнительное соглашение, по которому после очищения японскими войсками Хабаровска русские вооруженные силы не могли заходить южнее реки Иман. Так была создана «нейтральная зона», которую интервенты широко использовали для концентрации и формирования в ней белогвардейских отрядов, а также как плацдарм для последующих нападений на Дальневосточную республику. Оккупационные планы
японским милитаристам удалось осуществить весной 1920 г. только лишь в отношении северной части Сахалинского полуострова и
низовьев Амура. В апреле — мае они высадили в Александровске-на-Сахалине и в устье Амура крупные десанты и установили здесь военно-оккупационный режим, поставив свою администрацию.
