Г. Н. Поспелов. "История русской литературы ХIХ века" Издательство "Высшая школа", Москва, 1972 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
7. Тургенев и передовое общественное движение 1870-х годов
Но несмотря на преобладание мотивов социального скептицизма и философского пессимизма в произведениях Тургенева 60—70-х годов, все же был в его творчестве этого периода такой момент, когда писатель вновь возвысился до активного и в основном оптимистического интереса к перспективам развития русского общества и вопросам политической борьбы. Это было время, когда русская революционно-демократическая молодежь, вдохновленная народническими теориями и лозунгами П. Лаврова, М. Бакунина, П. Ткачева, смело совершала «хождение в народ» и, претерпевая тяжелые поражения, становилась жертвой жестоких правительственных репрессий. События эти пробудили у Тургенева общественные интересы, способствовали формированию его новых общественных взглядов, которые он выразил в романе «Новь», а отчасти и в некоторых примыкавших к нему произведениях. По своей ситуации «Новь», задуманная еще в 1870, по написанная в основном в 1876 г., во многом является продолжением «Дыма». Писатель снова противопоставляет друг другу два основных политических лагеря, существовавших тогда в русском обществе,— революционную демократию и реакционных помещиков — и отрицательно относится и к тем, и к другим. Он по-прежнему видит будущее России в реформистской культурнической деятельности. Однако теперь он понимает все это иначе, чем в первые годы после реформы. Писатель иначе смотрит на жизнь русского дворянства. Он не изображает в своем новом романе таких людей, как Литвинов, либеральных интеллигентов, глубоко враждебных реакционному лагерю и искренне пытающихся видеть в своей культурнической деятельности в усадьбе какое-то общественно полезное дело. Представителем «передового» дворянства в «Нови» выступает помещик Сипягин. Его либерализм заключается только в показной политической терпимости и заигрывании с демократической молодежью, а по существу, он связан с реакционными правящими кругами и готов опереться на них в своей политической карьере. По существу, он единомышленник крепостника-ростовщика Калломийцева. Тургенев изображает Сипягиных и весь их семейно-бытовой уклад в резко отрицательных тонах. Он подчеркивает контраст между внешней благопристойностью и внутренней подлостью их жизни, иногда достигая при этом почти сатирического эффекта. Но в узких рамках семейно-бытовых сцен романа сатирическая направленность его изображения не получает развития.
Характеры представителей революционной демократии также осознаны теперь Тургеневым совершенно иначе. В начале 70-х годов писатель уже не сомневался в нравственной чистоте и глубине побуждении, заставлявших революционную молодежь отдаваться своему тяжелому и опасному делу. Изображая Нежданова и Марианну, Маркелова и Машурину, писатель выявляет их честность и строгость, их способность служить своему идеалу до конца, жертвуя жизнью и в своей преданности делу, и в своих сомнениях в нем. Но самое дело революционного народничества Тургенев считал ложным в его социальных и идейных основах и обреченным на поражение. Причины его неизбежной неудачи писатель видел прежде всего в оторванности народников от жизни народа с ее повседневными нуждами и в политической незрелости крестьянства, в его темноте и забитости, в усиливающемся социальном расслоении деревни. «Кулаков меж ними уже теперь завелось довольно и с каждым годом больше будет... остальные — овцы, темнота», — говорит Соломин, выражая мысль автора. Отрицательное значение имеет, по мнению писателя, также идейное и нравственное доктринерство народников, способных будто бы только на покорное выполнение предписаний своих самодовольных вожаков и допускающих засоренность своего движения случайными людьми, вроде купца Голушкина. В таком понимании народнического движения писатель отчасти был близок к истине. Стихийное «хождение в народ» действительно распыляло силы революции, а былое социально-политическое единство деревни, и в самом деле, подтачивалось ее классовым расслоением. Но силу и глубину протеста и сопротивления народных масс, которые и отражало в своей борьбе революционное народничество, Тургенев явно недооценивал.
Однако, стремясь показать слабость и обреченность народничества, писатель сосредоточился все же не на политической, а в основном на нравственной, психологической стороне их деятельности. Но при этом он не взялся за изображение внутреннего мира народннков-разночинцев, оставив их на втором плане. На первый план он выдвинул участников движения, которые по своему происхождению и воспитанию связаны с дворянской средой. Таковы Нежданов, Маркелов. Оба они полны глубоких внутренних сомнений, смутного сознания отчужденности от народных масс, чувства личной и общественной обреченности. Изображая Нежданова, писатель снова применил прием разоблачения интеллигентской рефлексии с помощью писем и дневников и вновь назвал своего сомневающегося героя «российским Гамлетом». Он и его привел к неудаче в личных отношениях с прямой и цельной по натуре девушкой Марианной, которая сама уже сознательно враждебна помещичьему укладу жизни и жаждет порвать с ним. Показав полное поражение Нежданова в попытках агитации в деревне, а также и в любви, автор приводит его к самоубийству. Подобное же поражение переживает и Маркелов в попытках поднять народ на восстание. Сцена, в которой мужики хватают его, чтобы выдать властям, знаменует собой полный крах народнического движения. Крестьянская масса показана в романе как стихийная сила, страшная в своей слепоте. Для полной ясности своей тенденции писатель и вводит в роман резонера Паклина, который дружелюбно-иронически рассуждает о ложном преклонении революционеров перед народом и о слабости их движения. Наиболее значительные изменения произошли к середине 70-х годов во взглядах Тургенева на перспективы реформистско-культурнической деятельности. В «Нови» ее воплощением выступают уже не либерально-дворянские интеллигенты, но демократический деятель особого, нового склада — Соломин. Он друг и покровитель народников в их борьбе с властью. Однако он будто бы заранее видит неизбежность их поражения и претендует говорить от имени народа. Но Соломин — не крестьянский демократ. Для него народ — это прежде всего индустриальные рабочие, с которыми он тесно связан как техник и организатор промышленного предприятия. Его окружает группа особенно сознательных рабочих, видящая в нем своего вождя. Он хотел бы «разбудить» еще спящие, по его мнению, народные массы, но не для стихийного восстания, а для активного приобщения к грамоте и индустриальному труду. Его ближайший идеал — промышленная самодеятельность рабочей артели, которую он в дальнейшем и организует, покинув частное предприятие и увлекая за собой лучших рабочих. Все это и позволяет ему снисходительно-дружески помогать заблуждающимся народникам и с презрительной холодной вежливостью говорить с Сипягиным и Калломийцевым. Автор делает Соломина соперником Нежданова и увенчивает его любовью Марианны. Создавая «Новь», Тургенев, видимо, хотел верить, что люди типа Соломина — это прообраз будущего России. Он сам изживал свои либерально-дворянские иллюзии и переходил на позиции русской прогрессивной буржуазной демократии. В одном из писем он утверждал, что изображенный им в «Нови» рабочий Павел — это фигура «будущего деятеля», что это «крупный тип», что «он станет со временем... центральной фигурой нового романа». Как и почему все это может произойти в России, писатель, конечно, ясно себе не представлял. Но своим последним романом он как бы предсказывал появление пролетариата на русской политической арене. Таким образом, по идейной тенденции «Новь» — очень значительное и в основном правдивое произведение. Но в художественном отношении роман имеет существенные недостатки. В нем форма явно отстает от содержания. Для подробного изображения деятельности Соломина, жизни крестьян и рабочих у писателя не хватило ни идейного пафоса, ни образных красок. Все действие романа опять в основном развертывается вокруг дворянских усадеб и в течение одного лета. В композиционных и стилистических приемах писатель также не сумел найти ничего нового. Та творческая «манера», которая в 1850-х годах была для Тургенева «новой», стала теперь старой и недостаточно соответствовала новому содержанию. Появившись в печати в начале 1877 г. в журнале «Вестник Европы», «Новь» не получила признания ни в либеральном, ни в демократическом лагере. К последнему роману Тургенева отчасти примыкают две повести, написанные им в те же годы, — «Пунин и Бабурин» (1872) и «Часы» (1875). Обе они выявляют черты гражданского свободомыслия и нравственного благородства в характере разночинцев предшествующих периодов национального развития. В первой из них разночинец Бабурин, выбиваясь из низов к знанию и передовым взглядам, становится врагом крепостничества, республиканцем и атеистом, поклонником Белинского и декабристов, а затем другом петрашевцев и соучастником их тайных собраний и наказывается ссылкой вместе с ними. В повести «Часы» подобной же фигурой выступает разночинец конца XVIII в., современник и, видимо, единомышленник молодого И. А. Крылова, сосланный в Сибирь за «возмутительные поступки и якобинский образ мыслей». Сам он появляется лишь к концу повести, а главным ее героем является его сын, Давид, проявляющий большую силу нравственных убеждений в столкновении с консервативной и испорченной средой. К этим повестям примыкает по содержанию и написанный в эти же годы очерк «Наши послали», посвященный воспоминаниям о революционном Париже 1848 г. и раскрывающий нравственную высоту и благородство французских рабочих, участников июньского восстания. Все эти произведения вместе с романом «Новь» показывают, что, несмотря на идейные колебания, Тургенев не только не утерял передовых гражданских интересов, но, вдумчиво следя за общественным развитием России и передовых стран Западной Европы, сделал в этом отношении значительный шаг вперед. В 1870-е годы его миропонимание было противоречиво. Новые, реформистско-демократические идеалы как-то уживались в нем с философским скептицизмом, наиболее ярким выражением которого были «Стихотворения в прозе». Интерес к русскому демократическому движению и его задачам сказался в те же годы и на общественных связях Тургенева. Находясь в пореформенный период почти постоянно за границей и враждебно относясь к политическому режиму Наполеона III во Франции, писатель в 60-е годы жил в Германии, в Баден-Бадене, который он и изобразил в «Дыме». Но после победы бисмарковской Германии во франко-прусской войне и провозглашения побежденной Франции республикой он переселился во Францию и жил в Париже и близ него, в Буживале. Он вступил теперь в дружеские отношения с некоторыми видными русскими эмигрантами — с П. Лавровым, П. Кропоткиным, Г. Лопатиным и другими. Тургенев хорошо разбирался в идейных и тактических разногласиях, разделяющих различные фракции народничества, и считал, что «пропагандисты», возглавленные Лавровым, заслуживают предпочтения по сравнению со сторонниками скорого восстания, идущими за Бакуниным и Ткачевым. Поэтому писатель одобрял Лаврова в его спорах с Ткачевым и даже материально поддерживал журнал «Вперед», издаваемый Лавровым за границей. Тургенев был избран попечителем русской библиотеки в Париже, служившей для эмигрантов легальным центром, принимал довольно активное участие в се организации и в сборе средств для ее пополнения и лично поддерживал некоторых народников-эмигрантов денежными ссудами и хлопотами по их литературным, а иногда и политическим делам. Писатель гордился своими связями с революционно-демократическими кругами и даже тем недовольством, которое он возбуждал этим у французской полиции. Вместе с тем Тургенев поддерживал активные отношения и с литературной общественностью Франции, в меньшей степени — также Германии и Англии, и пользовался этим для пропаганды достижений русской художественной литературы. С 1873 г. он принимал участие в деятельности «кружка пяти», в который входили крупнейшие французские реалисты того времени — Флобер, Золя, Доде, Мопассан — и с большим достоинством представлял в нем русскую реалистическую литературу. Он сам переводил и всячески способствовал переводам выдающихся произведений русской литературы на иностранные языки. И если русская литература со второй половины XIX в. начала приобретать мировую известность, то Тургенев много сделал для этого.
