Г. Н. Поспелов. "История русской литературы ХIХ века" Издательство "Высшая школа", Москва, 1972 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
5. Островский в период пореформенной реакции
Запрещение постановок «Доходного места», «Воспитанницы», «Минина» и даже такой безобидной, водевильно-бытовой комедии, как «Женитьба Бальзаминова», возмущало Островского, и в октябре 1861 г. он решительно намеревался прекратить свою творческую работу для сцены. Закончив «Минина», он в течение почтя целого года не задумал ни одного нового произведения. В начала апреля 1862 г. Островский впервые уехал за границу и два месяца путешествовал по Германии, Италии, Франции, Англии. Он встречался с Тургеневым, Григоровичем, Боткиным, также находившимися за границей, и в Лондоне посетил Герцена. Приостановка «Современника», где только что был напечатан «Минин», также не способствовала, конечно, творческой активности драматурга. И только в конце октября 1862 г. он обратился к новым замыслам. В течение последующих четырех лет он продолжал разрабатывать исторические темы, но написал также и несколько небольших бытовых пьес, составляющих переходный этап его творческого развития. В трудных условиях пореформенной реакции и идейного разброда в либеральном лагере Островский, создавая пьесы о современности, не мог снова возвыситься до больших социальных проблем. А в то же время тематически его творчество становится более богатым и разнообразным. Критическое острие его пьес по-прежнему направлено в основном против самодурства и произвола в денежном, буржуазном мире. Но он изображает теперь более частные их проявления, и его сюжеты нередко сбиваются на мелодраму или буффонаду. Так, в пьесе «Грех да беда на кого не живет» (1862) оскорбленность купца Краснова, человека с простым, неиспорченным сердцем, проявляется не в семейном тиранстве, не в домашнем измывательстве над изменившей ему женой, а в диком взрыве ревности и отчаяния, приводящем его к убийству жены. Эта мелодраматическая развязка делает пьесу внешне более значительной, а по существу снижает ее социальное звучание. В комедии «Трудные дни» (1863), вновь изображая семью богатого купца-самодура Брускова, драматург показал самодурство купечества не как проявление косной социальной силы, уродующей жизнь зависимых от нее людей, но как результат чудовищной умственной и нравственной отсталости, и построил весь сюжет на вытекающих отсюда комических эффектах. Более значительное расширение своих идейно-творческих интересов и несколько большую глубину в осознании характеров Островский обнаружил в пьесах «Шутники» (1864) и «Пучина» (1865). В них главными героями драматурга впервые становятся бедные чиновники и разночинцы, «униженный и оскорбленный» городской люд, поставленный условиями своего существования на грань гибели. В своем интересе к таким характерам Островский, несомненно, отчасти сближался с Достоевским. Но вместе с тем он значительно уступал ему в осознании тех идейно-психологических противоречий, которые заключала жизнь этой среды. Так, изображая в «Шутниках» старого чиновника Оброшенова, «горемыку-подьячего», у которого от постоянного издевательства со стороны богатых купцов постепенно «всякая амбиция пропала», драматург строит свой сюжет из эпизодов таких «шуток» богачей, жертвой которых становится и сам Оброшенов, и его дочери. Эти «шутки» случайны и не очень обидны. Действительно же обидная «шутка» купца Хрюкова, предлагающего старшей дочери Оброшенова Анне стать его «экономкой», назревает только к концу пьесы, но неожиданно заменяется вполне «благородным» брачным предложением, удовлетворяющим семью. В «Пучине» главный герой, интеллигентный чиновник Кисельников, человек слабый и доверчивый, не умеющий, подобно Жадову, брать взятки, доходит не только до потери амбиции, как Оброшенов, но до сумасшествия и отчаяния. Его жена преждевременно гибнет из-за бедности, а его дочери Лизе предстоит судьба Сони Мармеладовой. Но несчастья Кисельникова вызваны частными и случайными причинами — сначала обманом со стороны его тестя, богатого купца Воронцова, а затем вымогательством служебного подлога со стороны «неизвестного». Автор, видимо, хочет осудить не социальные обстоятельства, порождающие бедность, а низкий нравственный уровень той среды, куда попадают обедневшие люди. Душевная слабость героя, мотивирующая развитие действия, придает пьесе налет мелодраматизма. Л. Н. Толстой, смотревший пьесу на сцене, справедливо отметил, что она «слишком сентиментальна». Осваивая новые социально-бытовые темы современности, Островский продолжал в пореформенные годы работать и над историческими сюжетами, придавая им все большее значение. В обстановке крестьянских волнений и правительственных репрессий он продолжает писать задуманную им раньше историко-бытовую драму «Воевода» («Сон на Волге») и завершает ее в конце 1864 г. (1). По сравнению с «Мининым» он делает в ней значительный шаг вперед — впервые показывает деспотизм и самодурство в их политическом проявлении. Тем не менее по идейной тенденции «Воевода» во многом продолжает «Минина». Изображая русский провинциальный город середины XVII в., писатель разоблачает деспотическую сущность самодержавной власти, воплощенную в беззаконной деятельности царского воеводы Шалыгина. Воевода притесняет население, обирает и угнетает людей, вызывая их недовольство, протест и даже массовое сопротивление, принимающее характерную для того времени форму разбоя. Но от тиранической власти воеводы страдают все слои общества — и местное дворянство (Бастрюковы), и посадские (Дубровин и другие), и крестьянство (Иван и его мать), и беглый люд («разбойники» Дубровина). И они все объединяются в борьбе с Шалыгиным, почти не проявляя своих собственных классовых антагонизмов. К тому же основные конфликты общества с воеводой возникают в семейно-бытовых отношениях — Шалыгин отнимает у Дубровина его жену и из-за нее разоряет мужа, он отбивает невесту у Бастрюкова. Такое понимание социальной жизни приводит драматурга, как и в «Минине», к одностороннему изображению характеров, в особенности характера Дубровина. Оскорбленный и разоренный воеводой, беглый посадский становится грозным атаманом Худеяром, главой шайки разбойников, воплощением народного протеста. Но это разбойник романтического склада. В нем главное — не социальная озлобленность и ожесточенность, а чувство попранной справедливости. Он выступает как заступник «бедных, беззащитных» от «неправого суда» воеводы. Он «народ не грабит», «рук не кровянит», «кладет оброк» на богатых, «не жалует» подьячих и «крепко пугает» поместных дворян. Ему чужда настоящая «голь кабацкая, убийцы, воры». Его главная задача — прогнать воеводу и, выручив жену, вернуться в посад к спокойной торговой жизни. --------------------------------------------------------------- 1. Напечатано в «Современнике», 1865, № 1.
---------------------------------------------------------------- Подстать этому справедливому и честному «атаману» обрисованы и преданные ему разбойники, и слуги Бастрюкова, слишком уж веселые и разбитные молодцы, также преданные своему смелому и доброму барину. И вся пьеса написана колоритным бытовым просторечием, гибким ямбическим стихом, в ней много образов из народного творчества, она выражает в большей мере романтическое любование русской стариной, правдивое в своем тираноборческом пафосе, нежели критическое разоблачение глубоких антагонизмов социальной жизни. Такова же и развязка конфликта пьесы: по жалобе дворян и посадских в Москву Шалыгина заменяют другим воеводой, любящие семейные пары счастливо соединяются, и все боятся только одного — как бы новый правитель не оказался хуже старого. Пьеса была легко допущена к постановке и сыграна на петербургской сцене в апреле 1865 г., но после первых спектаклей снята с репертуара.
Увлеченный успехом «Воеводы», Островский весной 1866 г. работает над новой исторической драмой «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» (1). Он хочет теперь, в обстановке усилившейся правительственной реакции, оставить театральную деятельность и всецело отдаться созданию исторических «хроник». «Современных пьес я писать более не стану, — сообщает он Ф. А. Бурдину, — я уж давно занимаюсь русской историей и хочу посвятить себя исключительно ей, буду писать хроники, но не для сцены; на вопрос, отчего я не ставлю своих пьес, я буду отвечать, что они неудобны, я беру форму «Бориса Годунова» (2). Новая историческая драма Островского, действительно, во многом близка к пушкинской трагедии. Драматург отчасти преодолел свое романтическое отношение к истории и нарисовал характеры героев в социальном отношении более четко. Сюжет драмы построен на резком контрасте между антинациональной деятельностью боярской верхушки и патриотическим движением демократических низов (посадских, простых горожан, крестьянства), которые, как и у Пушкина, изображены решающей социальной силой, способной свергать и ставить царей. Но эта сильная, реалистическая сторона содержания драмы, которая в условиях русской общественной жизни 1866 г. могла иметь большую политическую остроту, смягчалась авторской тенденцией. Демократические низы борются у Островского не с боярством, а с поляками-еретиками, оскверняющими русскую веру, и с их ставленником-самозванцем. И воплощением патриотических чувств низов, вожаком всенародного движения в пьесе выступает князь Шуйский. Понимание характера Шуйского у автора двойственное. С одной стороны, это искренний патриот, вдохновляющий народ на ------------------------------------------------------------------- 1. Напечатана в «Вестнике Европы», 1867, № I. 2. Островский А. Н. Полн. собр. соч., т. 14, с. 138—139. ------------------------------------------------------------------- самоотверженную борьбу с врагами русского государства и церкви, а с другой — это талантливый и ловкий демагог, в тайне готовящий захват власти. И хотя Шуйский получает престол как глава общенационального движения, он не является, по мнению автора, «народным избранником», и поэтому царствование его заранее обречено. Такая, явно охранительная тенденция развязки, вероятно, вызванная цензурными соображениями, обеспечила пьесе постановку на сцене, осуществленную Малым театром. В том же 1866 г., осенью, Островский пишет еще одну историческую драму из эпохи «смутного времени» — «Тушино», напечатанную в начале 1867 г. В пьесе подчеркнута разнузданная, грабительская сторона деятельности польских интервентов и их русских приспешников и прогрессивная, государственная роль русской церкви. Но события политической борьбы в ней отодвинуты на второй план мелодраматической любовной интригой — отношениями захудалого дворянина Редрикова и дочери воеводы Людмилы. Поэтому пьеса лишена целостности идейного содержания. Усиливающийся интерес Островского к национальной истории сказался также в том, что осенью 1867 г. он откликнулся на предложение драматурга и директора театров С. Гедеонова обработать написанную им драму из эпохи Грозного и создал мастерски оформленную и сценически эффектную пьесу «Василиса Мелентьева» (1). В ней он усилил и углубил тенденцию, намеченную в «Воеводе», — тенденцию идейного осуждения царского деспотизма. Власть Грозного осознана в драме по традиции, идущей от Карамзина, как личная кровавая тирания, как злоупотребление принципом самодержавия. Грозный односторонне изображен человеком, погрязшим в злодеяниях и пороках, развратившим своих приспешников (Скуратов) и приближающим к себе случайных авантюристов (Василиса). Им противопоставлены представители боярской оппозиции (Воротынский, Морозов) и лица, связанные с нею (царица Анна, Колычев), — как люди, преданные национальным интересам и сохранившие старые нравственные устои. Царь мог бы найти нравственное обновление в своей любви к Василисе. Но она сама — убийца Анны, сама — жертва разнузданных соблазнов власти, царящих вокруг трона. И внезапно возвысившись, она также внезапно гибнет вместе с соблазненным ею Колычевым. Пьеса, созданная с участием Гедеонова, быстро попала на сцену столичных театров. Она была отрицательно оценена реакционной прессой, но получила сочувственный отзыв в «Отечественных записках» Некрасова. «Мы не возьмемся решить, — писал там неизвестный рецензент, — точно ли «Василиса Мелентьева» лучшее из исторических сочинений автора «Свои люди — сочтемся» и «Грозы». Мы вообще более расположены к его неисторическим, бытовым драмам: но кажется... что для сцены — это лучшая из исторических его драм». Таким образом, наиболее характерной чертой творчества Островского периода пореформенной реакции было обращение к историческим сюжетам. Драматург был готов уже всецело уйти в историческое прошлое и отказаться от изображения современности. По существу же обращение к истории было вызвано у Островского его усилившимся и углубившимся интересом к современности. Именно в исторических пьесах драматург впервые перешел от изображения собственно-бытовых отношений к изображению отношений политических. И хотя его осмысление политической жизни было до некоторой степени ограниченным, все же он поставил при этом две очень острые общественные проблемы, в осознании которых была живо заинтересована русская демократическая общественность пореформенного периода. Это был вопрос о решающей национально-исторической роли массового, общедемократического движения и вместе с тем вопрос о борьбе с антиобщественной, реакционной государственной властью. Драматург показывал зрителям общественные движения прошлого и деятельность исторических лиц — Минина, Шуйского, Ивана Грозного. Но в сознании зрителей легко возникли параллели с современным им общественным движением, с перспективами пореформенного развития России. Объединение всех живых сил русского общества против тиранической власти самодержавия — такова была объективная политическая тенденция исторических пьес Островского.
