Г. Н. Поспелов. "История русской литературы ХIХ века" Издательство "Высшая школа", Москва, 1972 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
5. Поздние баллады
В 1860-е годы, работая над трилогией, Толстой изучал различные исторические источники, увлекался некоторыми историческими героями и событиями и вновь обратился после долгого перерыва к жанру исторической баллады. Если трагедия, со свойственной ей широтой изображения характеров и многосложностью сюжета, служила Толстому для критического воспроизведения особенностей русской национальной жизни московского периода, то баллада, с ее сжатыми характеристиками и краткостью повествования о событиях, стала для поэта вполне подходящей формой для выражения его гражданско-романтических идеалов, которые он искал в общественной жизни Новгородско-киевской Руси.
Гражданская романтика Толстого была довольно отвлеченной. В Новгородско-киевской Руси его увлекали не социальные противоречия, а общий нравственный уклад жизни господствующих слоев — независимость, гордость, воинская сила и доблесть в характерах князей, бояр, богатырей. Во всем этом Толстой видел лучшие традиции, существующие еще и в жизни современной ему дворянской аристократии. В 1867 г., посетив старинный немецкий замок, он писал в одном из писем: «Там много возобновленного, но много осталось и старого. И как у тебя сердце бьется в азиатском мире, так у меня забилось и запрыгало сердце в рыцарском мире, и я знаю, что прежде к нему принадлежал...» (1). В киевской Руси поэт также искал свой «рыцарский мир» и также любовался им преимущественно с эстетической стороны. «И когда я вспомню о красоте нашего языка, — писал он, — когда я думаю о красоте нашей истории до проклятых монголов... мне хочется броситься и кататься по земле от отчаяния: что мы сделали с дарами, которые дал нам бог?» (2). Эти историко-романтические представления Толстого, заимствованные им из книг и из народной поэзии, расцвеченные его художественным воображением, часто ассоциировались у него с проникновенными эстетическими впечатлениями от современной ему русской природы. Так, посылая Б. Маркевичу одну из своих баллад, он писал: «Если вы найдете в этих стихах что-то весеннее, если вы в них почувствуете запах анемон и дух молодых берез, который я слышу в них,— это потому, что они были написаны под впечатлением молодой природы во время... моих поездок в лес...» (3). Удаль, размах, колоритность старинной жизни, окруженной цветущей природой, и стремится воспроизвести поэт в большинстве исторических баллад, написанных во второй половине 60-х и начале 70-х годов. Некоторые из них показывают ратную доблесть русских и других славянских князей, выступающих против инозем-
----------------------------------------------------------------- 1. Толстой А. К. Полн. собр. соч., т. 2, с. 135. 2. Там же, с. 213. 3. Там же, с. 209.
----------------------------------------------------------------- цев во главе своих воинских дружин, и полны гиперболических подробностей изображения битв, боевого задора и мужества героев. Таковы в особенности «Боривой» и «Гакон слепой», а отчасти и «Роман Галицкий». В других балладах воинская удаль князей и их дружин проявляется в связи с принятием и распространением на Руси христианства. Такова в особенности «Песня о походе Владимира», а также «Ругевит». Первая из них выражает также справедливое убеждение Толстого, что Новгородско-киевская Русь не была отсталой и замкнутой полуазиатской страной, но являлась одной из передовых стран Европы тех времен, связанной культурными связями с другими европейскими странами. Толстой особенно высоко ценил и даже сам разыскивал сведения о браках русских княжеских семей с владетельными семьями западных стран. Так, Владимир не только принимает крещение в Корсуни, завоевав ее, он женится там на греческой царевне Анне и везет ее в Киев. Этой же теме посвящены и такие баллады, как «Песня о Гарольде и Ярославне» и «Три побоища». В некоторых балладах поэт изображает в тех же приподнятых, романтических тонах мирную, бытовую жизнь древних князей и богатырей. Такова в особенности баллада «Сватовство», в которой историческая романтика поэта наиболее тесно связана с его ронантико-эстетическим любованием весенней природой. Таков же и «Алеша Попович». В примыкающей к ним балладе «Садко» восхищение русской природой соединяется по контрасту с пародией на былинно-сказочное изображение подводного царства, имеющей, быть может, по замыслу автора символическое значение. Но не во всех балладах Толстой ограничивается воспроизведением восхищающей его жизни дотатарской Руси. Есть ряд баллад, в которых он пытается при этом выразить свое понимание дальнейшего развития русской жизни, одностороннее, а иногда и резко тенденциозное. Так, в «Змее Тугарине» неведомый «певец» с монгольским обличием предсказывает русским на пиру у Владимира сначала «тяжелое время» татарщины, а затем появление их собственного «хана», который будет их «бить батожьем». И Владимир выражает надежду, что если б такая беда и стряслась, то «потомки беду-перемогут». Так, в балладе «Чужое горе» богатырь, символизирующий, видимо, русский народ, заезжает с поля в «лесную чащу» и ему за плечи прыгает с дуба сначала горе княжьих «усобиц», потом «татарское горе», наконец, «Ивана Васильевича горе» и он «тащить осужден» все это «чужое прошедшее горе». Но в балладе «Поток-богатырь» Толстой идёт дальше. Заставив своего героя первый раз проснуться в Москве времен Грозного, он приводит его далее в Петербург 60-х годов и через его удивленное и осуждающее восприятие выражает собственное тенденциозное отрицание современных ему передовых идей и учреждений. Еще более резкое, ложно-карикатурное изображение враждебного ему демократического движения и его идей он дает в балладе «Порой веселой мая» и в «Пантелее-целителе». Эти
произведения были справедливо осуждены передовой русской общественностью. Но таких произведений, в которых «муза» поэта издавала «неверные звуки», было немного. Большинство баллад Толстого было исторически правдиво по идейной направленности. Князья и богатыри киевской Руси с их стремлением к национальной независимости, идеалом воинской доблести и чести, действительно, были в ту эпоху прогрессивной и руководящей силой русского общества. И художественная идеализации жизни этих слоев в балладах Толстого, как и народных былинах или в «Слове о полку Игореве», вполне соответствовала тенденциям общественного развития. Но Толстой в основном не подражал ни былинам, ни воинским повестям. Для своих баллад он создал свой, оригинальный стиль, основной чертой которого является эстетическая красочность и нарядность изображения, соединенная с величавостью и вместе с тем с веселым и нередко грубоватым юмором самого тона повествования. Поэт легко соединяет в речи важность архаизмов с насмешливостью просторечия. Например: «Все звонкое птаство летает кругом, || Ликуючи в тысячу глоток, || А князь многодумным поникнул челом...» или: «Плещут весла, блещут брони, || Топоры звенят стальные, || И как бешеные кони || Ржут волынки боевые». Стремясь воспроизвести дух изображаемой эпохи, поэт иногда завершает свои куплеты рефренами, заимствованными из народных песен («Ой, ладо, ой ладушки-ладо!» или: «Ой ладо, диди-ладо!.. || Ой ладо, лель-люли!»). В ритмическом отношении его баллады просты и не очень разнообразны. Большинство из них написано четырехстопным амфибрахием, некоторые четырехстопным хореем или трехстопным ямбом. Во всем своем стилевом своеобразии баллады Толстого представляют собой оригинальную страницу в истории руской поэзии. В 60—70-е годы Толстой написал также несколько шуточно-сатирических произведений в стихах. Наиболее значительны из них «Русская история от Гостомысла до Тимашева» и поэма «Сон Попова». .Таков был сложный творческий путь, который прошел А. К. Толстой за тридцать пять лет литературной деятельности. Он пробовал силы во многих жанрах всех трех литературных родов и в некоторых из них достиг значительных успехов. Из всех писателей, пытавшихся идеализировать историческое прошлое, А. К. Толстой уходил в наиболее отдаленные времена и создал произведения, совпадающие, в общем, по своей направленности с героическим народным эпосом. В исторических трагедиях — наиболее критической части своего творчества, разоблачающей деспотизм самодержавной власти, — Толстой во многом совпадал с крупнейшими русскими писателями, ведущими идейную борьбу с помещичье-бюрократичсским строем. В силу самостоятельности и последовательности своего творческого мышления А. К. Толстой занял совершенно особенное место в истории русской литературы XIX в.
