И. Н. Головин. "Игорь Васильевич Курчатов" "Атомиздат", Москва, 1978 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
НЕОЖИДАННЫЙ МОЩНЫЙ ТОЛЧОК
В войне наступил перелом. Наши армии безостановочно гонят врага. В ноябре 1943 г. освобожден Киев, в январе 1944 г. снята почти трехлетняя блокада героического Ленинграда, в апреле освобождена Одесса. Москва салютует победам. За истекший год и Курчатов достиг немалых успехов. Новое здание Лаборатории № 2 залито солнцем и сверкает белизной свежей отделки, невиданной в годы войны. Еще очень трудно: нет оборудования, нет приборов, нет мебели, но в воздухе уже чувствуется дыхание близкой победы; настроение в коллективе приподнятое: радует перспектива вдохновенного труда над решением величайшей научно-технической задачи освобождения внутриядерной энергии. Начальник лаборатории — обаятельный молодой академик, он избран в Академию только осенью прошлого года. В лаборатории уже более полусотни сотрудников, включая всех, от Курчатова до кочегара. В нескольких десятках комнат на всех трех этажах нового здания начинаются эксперименты. На первом этаже успешно строится циклотрон. Возрождаются Курчатовские семинары. С лета 1944 г. в Москве проводятся два основных семинара физиков: один под руководством П. Л. Капицы с широкой программой; другой, Курчатовский, — по ядерной физике, важнейшим результатам изучения космических лучей и для ограниченной аудитории по условиям секретности по физике деления ядер и цепным реакциям. Курчатов неизменно ведет семинары, добивается ясности, привлекает новых докладчиков, из их числа подбирает сотрудников в институт. Но неотложные дела отвлекают его. Иногда, прервав семинар, он уезжает по вызову Правительства. Готовятся опыты по созданию надкритических масс на быстрых нейтронах для осуществления взрывной реакции. Для этого надо научиться быстро сближать массы металла. На втором этаже института, в лаборатории В. И. Меркина ведется стрельба из двух винтовок навстречу друг другу и налаживается скоростная фотография для анализа процесса сближения. Опыты решено расширить. Рядом с институтом строят сарайчик, в нем устанавливают два 76-миллиметровых орудия, чтобы стрелять из них навстречу друг другу. Сознавая серьезность задуманного, Курчатов обращается за консультацией к наркому боеприпасов Б. Л. Ванникову. Между ними налаживается тесный контакт. Ванников придает опытам необходимый размах, поручив решение задачи по сближению масс специальному оружейному институту. Курчатов и Ванников неоднократно вспоминали позднее, что это было началом перехода от лабораторных опытов к широкой программе инженерных разработок. Курчатов организует опыты по исследованию поглощения нейтронов в графите. Спектральный контроль чистоты поставляемого графита он поручает своему товарищу по Симферополю Н. Ф. Правдюку. Вместе с молодым энергичным инженером В. В. Гончаровым они устанавливают связи с промышленностью.
На лужайке против окон кабинета Курчатова поставлены две большие армейские палатки. В них И. С. Панасюк начинает кладку графитовых призм, чтобы измерить поглощение и замедление нейтронов в графите. Необходимо наладить производство чистого металлического урана в больших количествах. Правительство поручает производство графита и урана Наркомату цветной металлургии. Научная работа все расширяется. Конец 1944 г. ознаменован пуском циклотрона, чудом построенного всего лишь за год (во время войны!). Хотя он и меньше циклотрона Радиевого института, но в ту ночь, когда был получен первый поток быстрых дейтонов, Курчатов собирает у себя дома участников его пуска и поднимает бокал за первую победу нового коллектива. Настал май 1945 г. с торжествами победы над фашистской Германией. Домой возвращались тысячи счастливых людей, еще одетых в гимнастерки, но с радостью берущих в руки молотки и лопаты, с наслаждением встающих к станкам и садящихся за книги. Планы института расширяются, силы его быстро растут. Проектируются новые задания и для крупнейшего циклотрона, и для экспериментов по созданию уран-графитового котла, разделению изотопов и для проведения других исследований.
А. И. Алиханов возглавляет новый институт, задача которого создавать атомные котлы из природного урана и тяжелой воды. Курчатов празднует вторую победу. Промышленность начала выпускать графит требуемой чистоты. Появляется металлический уран в необходимых количествах. Теперь в палатках Панасюка ведется кладка графита с ураном, исследуется размножение нейтронов. М. С. Козодаев и В. П. Джелепов тщательно измеряют число вторичных нейтронов при делении изотопов урана нейтронами. П. Е. Спивак и С. А. Баранов изучают сечения захвата нейтронов различными ядрами. Игорь Васильевич Курчатов всегда в курсе всех дел, строго контролирует условия экспериментов, анализирует результаты; намечает все новые и новые опыты. Курчатов и другие ведущие физики принимают участие в составлении программы работы новых институтов, в привлечении к работе существующих институтов и проектных организаций. Но ведь немецкий фашизм разгромлен. Огонь войны скоро погаснет — японские армии уже не в силах оказать серьезного сопротивления. Каждому ясно, что для победы новое оружие не понадобится. Поэтому работа по овладению энергией атомного ядра развивается спокойно, без напряжения. Мирное применение атомной энергии будет величайшим триумфом науки. Наше дело будет служить человечеству, облегчит труд, даст счастье, о котором мечтали в 1933 г. молодые Курчатов и Жолио-Кюри! Приближается долгожданный мир, завоеванный ценой безмерных страданий. Разрушение сменяется радостью созидания. На обширном поле против окон лаборатории начинается строительство задуманных новых корпусов большого циклотрона, уран-графитового атомного котла и других зданий.
* * * В середине июля 1945 г. поступило сообщение о взрыве чудовищной силы на испытательном полигоне в Аламогордо в США. Курчатов и его ближайшие товарищи встретили это сообщение со смешанным чувством досады, удовлетворения и настороженности. Досады — потому, что американцы сделали это раньше. Удовлетворения — потому, что возможность взрывной самоподдерживающейся ядерной реакции теперь доказана и наши усилия приведут к задуманной цели. Никто больше не сможет упрекнуть Курчатова, что он занят делом, успех которого не доказан, и тратит большие средства в трудный для страны период. Настороженности — потому, что Америка ничего не сообщила о своих дальнейших намерениях в отношении этого величайшего достижения науки и техники. Строить атомные электростанции? Применять атомную энергию в других целях? Не успели утвердиться надежды на прочный мир и торжество разума, как всего лишь через двадцать дней после Аламогордо раздались взрывы в Хиросиме и затем в Нагасаки, эхом отозвавшиеся на дипломатических
встречах. Американское правительство вздумало диктовать свою волю народам, отстоявшим свободу в кровопролитнейшей в истории человечества войне. Начался безудержный атомный шантаж, началась «холодная» война Соединенных Штатов Америки против своего недавнего союзника — Советского Союза. Кровавая война уступила место войне нервов. Правительство СССР призвало ученых и инженеров в кратчайший срок создать свою атомную бомбу. Без колебаний собрал Курчатов все свои силы и способности на решение этой задачи. Надо было защищать родину от новой нависшей над ней беды. То, что сделали в Америке многочисленные ученые, эмигрировавшие из Европы,
предстояло сделать ему с немногими уцелевшими в войну и перенесшими лишения товарищами. Правительство спрашивает Курчатова и его коллег: «Сколько времени займет создание атомной бомбы, если вы получите всестороннюю поддержку?» «Пять лет» — ответили они. — И мы теперь знаем, что ровно за четыре года обещание было выполнено. Правительство немедленно приняло энергичные меры. Для решения вопросов, связанных с созданием атомного оружия, при Совете Народных Комиссаров СССР создан Научно-технический совет под председательством Б. Л. Ванникова, хорошо известного широким кругам работников промышленности как нарком боеприпасов.
Заместителями его были назначены И. В. Курчатов и нарком химической промышленности СССР М. Г. Первухин. В состав членов Совета вошли виднейшие ученые (А. И. Алиханов, И. К. Кикоин, А. П. Виноградов, А. Ф. Иоффе, А. А. Бочвар и другие), руководители промышленности, крупнейшие инженеры. Совет развернул бурную деятельность, не замедлившую принести плоды. При активном участии Курчатова мобилизованы научные силы всех институтов, способных помогать решению атомной проблемы и призванных работать по единому научному плану. Созданы новые институты для развития тех исследований, которых не было до войны (например, металлургии урана и плутония). Для выигрыша во времени проектирование заводов велось одновременно с научными исследованиями тех процессов, которые будут осуществляться на этих заводах. На необжитых местах возводились заводские поселки и целые города, росли заводские корпуса, зачастую раньше, чем разрабатывались научные основы процессов, раньше, чем заканчивалась разработка технологии. Молодежь обучалась новым специальностям; для этого при активном участии Курчатова созданы два новых учебных института, многочисленные средние технические учебные заведения. Одновременно велась мобилизация специалистов по всей стране для работы в атомной промышленности. По решениям райкомов и горкомов партии многие заводы направляли своих лучших рабочих, инженеров, конструкторов и руководителей производства в новые строящиеся города, на заводы и в институты. Комплектовались многочисленные поисковые партии и, вооруженные новой непривычной для геологов аппаратурой — счетчиками и ионизационными камерами, рассылались по всей стране для разведки рудных залежей урана и тория. Резко перестраивалось и приборостроение, в первую очередь те области его, которые были необходимы для проведения исследований атомного ядра, регистрации ионизирующих излучений и управления новыми технологическими процессами. Многие и многие тысячи рабочих и инженеров во всех концах нашей Родины трудились над выполнением срочных и сверхсрочных заказов, почти ничего не зная, для чего они предназначены. Тысячи партийных и административных руководителей забыли об отдыхе, обеспечивая выполнение этих работ. Если до войны расцвел талант Курчатова-экспериментатора, то в этот период он предстает перед нами как организатор науки большого, невиданного в довоенное время масштаба. Курчатов полон неистощимой энергии. Сверкающий взгляд его одинаково быстр и ясен утром и глубокой ночью. Окружающие изнемогают от «Курчатовского» темпа работы, он же не проявляет признаков утомления. Он доступен для всех. К нему идут за помощью и советом. Его реакция мгновенна. Он привлекает всех, кто в состоянии работать, и в то же время умеет достичь решающих результатов удивительно малочисленными силами. Создает вокруг себя атмосферу восторженного творческого труда, требуя от каждого бескорыстного служения делу. Он беспощаден к честолюбцам, карьеристам, у которых личный успех преобладает над долгом перед Родиной, но трогательно заботится о честных тружениках, от солдата и кочегара до генерала и академика. Увлекая всех своим отношением к делу, он признает только одно — взаимную помощь в общем движении к цели. В этот период Курчатов становится государственным деятелем. Обладая редким обаянием, он быстро приобретает друзей среди руководителей промышленности и армии. Работая вместе с ними, он проходит школу организации новых больших исследовательских коллективов, новых конструкторских бюро, новых отраслей промышленности. Обладая великолепной памятью и ораторским талантом, Курчатов с непревзойденной ясностью выступает на многочисленных заседаниях. Его убедительные, безупречные по стилю и краткости выступления имеют неизменный успех. Авторитет его быстро растет в правительственных кругах, среди ученых и инженеров самых различных специальностей. Научные коллективы с радостью встречают его у себя в лабораториях. Каждая беседа с ним вносит ясность, направляет на главное. Рабочие, монтажники, офицеры и солдаты всегда видят его там, где трудно, где решаются узловые вопросы. Курчатов, подобно полководцу, приводит в движение многочисленные массы людей и неизменно одерживает блестящие победы, двигаясь к цели быстрее, чем предсказывают самые оптимистические расчеты. Курчатов, попав в новую для него среду руководителей промышленности, не переставал быть физиком-экспериментатором. Все направления исследований развиваются в разных институтах страны, но важнейшие, узловые вопросы Курчатов решает сам. Сам строит уран-графитовый котел: у себя в Лаборатории № 2 вместе с братом Б. В. Курчатовым получает первые весовые порции плутония, разрабатывает методы диффузионного и электромагнитного разделения изотопов урана. Пока промышленность готовит необходимые тонны урана и графита, он находит время и с задором экспериментирует на только что законченном новом полутораметровом циклотроне, рассматривает в микроскоп следы ядерных реакций, зарегистрированных на фотопластинках, подсчитывает балансы масс и жадно анализирует аномалии: необычное — всегда ключ к открытию новых тайн природы! Наконец, сам садится за пульт и пускает первый промышленный плутониевый котел, руководит опытами по осуществлению цепной реакции деления на быстрых нейтронах. Под его руководством осуществляется первый в СССР взрыв атомной бомбы и первый в мире взрыв водородной бомбы. Эти годы были годами нечеловеческого напряжения. Но работа шла бурно, с подъемом. Все участники ее вносили свой вклад в общее дело. Сознавая огромную ответственность, все понимали, что только совместные усилия и взаимная поддержка помогут залечить раны, нанесенные войной, и явятся средством быстрого решения поставленной задачи. Пример бескорыстного героического служения своей Родине, подаваемый Курчатовым, Завенягиным, Ванниковым, воодушевлял всех. Курчатова ежедневно можно было видеть в его кабинете, в Лаборатории № 2; он выслушивал доклады сотрудников, помогал им, давал новые задания, писал письма. Выступал на заседаниях, где решались срочные текущие дела. Ежедневно Курчатов лично вел важнейшие опыты. Рабочий день его, начавшись в 11 часов утра, кончался поздно ночью. Но, несмотря на занятость, Курчатов всегда помнил, что успех дела решают люди, верящие ему и идущие за ним. Он всегда заботился о людях. Весь риск в исследованиях и разработках брал на себя, и сотрудники не раз убеждались, что при неудачах он никогда не ставил их под удар.
