В.А.Ковалев и др. "Очерк истории русской советской литературы" Часть вторая Издательство Академии Наук СССР, Москва, 1955 г. OCR Biografia.Ru
продолжение работы...
5
По горячим следам войны, преодолевая «дистанцию времени», создавали свои произведения писатели-прозаики. Умение показать в ратном подвиге выражение качеств и свойств, органически присущих советскому человеку,— отличительная черта как поэзии, так и прозы, драматургии, всей литературы военных лет. Примечательны в этом отношении обобщающие заглавия многих произведений: рассказы Л. Соболева, объединенные названием «Морская душа» (1942), цикл «Ленинградских рассказов» Н. Тихонова, носящий характерный подзаголовок «Черты советского человека» (1942—1943), «Русский характер» А. Толстого (1944), «Русские люди» — пьеса К. Симонова (1942) и др. Н. Тихонов в цикле новелл, правдиво отражающих события ленинградской обороны и волнующих острыми сюжетными ситуациями, показывает героизм как норму поведения советского человека. Обыкновенные люди самых мирных профессий обнаруживают в условиях войны высокое патриотическое сознание, мужество и стойкость, подлинную человечность («Руки», «Люди на плоту», «Поединок», «Новый человек» и др.). В рассказах Л. Соболева «Морская душа» каждый из героев характеризуется высоким чувством воинского долга, смелостью, находчивостью. Три матроса, под ураганным огнем удерживающие занятый окоп, рулевой Щербаха, истекающий кровью, но не оставляющий управления катером,— все это люди, непоколебимо выполняющие свой воинский долг, спаянные настоящей боевой дружбой. Подобная трактовка темы героизма вообще характерна для литературы военных лет. Напряженность сюжетных ситуаций, драматизм конфликта, романтическая окрашенность, лаконизм повествования — существенные особенности стиля рассказов Л. Соболева. Показателен для творчества В. Кожевникова, автора большого цикла рассказов о воинской доблести советских патриотов, рассказ «Март—апрель» (1942). В образах внешне сурового капитана Петра Жаворонкова и радистки Михайловой, бесстрашно оперирующих во вражеском тылу, раскрываются моральная чистота и душевная красота людей разного жизненного опыта, разного психологического склада, но одинаково сильных единством своей общей цели. Как мастер новеллистического жанра выступает в годы Отечественной войны А. Н. Толстой. Тема русского национального характера — одна из основных в творчестве Толстого — объединяет цикл его произведений под названием «Рассказы Ивана Сударева» (1942—1944), непосредственно примыкающие к военной публицистике писателя. В этих рассказах Толстой стремился ответить на вопрос, почему победили в этой войне русские люди. В противоположность врагам за рубежом, которые объявляли пассивность основной чертой русского человека, А. Н. Толстой показывает героический,волевой характер наших простых, обыкновенных людей, рядовых тружеников, готовых к подвигу, когда этого требует от них Родина. «Да, вот они, русские характеры! Кажется, прост человек, а придет суровая беда, в большом или в малом, и поднимется в нем великая сила — человеческая красота» — этими словами, подчеркивающими идейный замысел всего цикла, и заканчивается последний рассказ «Русский характер». Дарование великолепного рассказчика, которое еще в свое время отметил у Толстого его современник — А. М. Горький, в военных рассказах проявилось с особенной силой. Самый образ повествователя Ивана Сударева, рассказывающего о героических людях, об их славных делах, их мужестве и выносливости, воплощает в себе типические черты русского национального характера и тем самым усиливает поэтическое звучание всего цикла. Жанр рассказа, незаслуженно отодвинутый на второй план в предшествующие годы, широко развивается в военную пору. Сама действительность, насыщенная драматическими ситуациями, трагическими коллизиями, действительность большого героического плана давала богатейший материал для писателя вообще и для писателя-новеллиста в частности. В этой связи характерной особенностью малых жанров явилось то, что нередко исчезала грань между очерком с его документальной точностью и рассказом, новеллой, построенными на художественном вымысле.
С первых же месяцев войны писатели берутся и за большие эпические жанры. Уже в конце 1941 г., в самый тяжелый период войны, Василий Гроссман работает над романом «Народ бессмертен» (напечатан в 1942 г.). Через все повествование В. Гроссмана проходит мысль о народных массах как о движущей силе истории, о народности Советской Армии, о единстве партии и народа, которое является источником победы над фашизмом. Концовка романа как бы подытоживает основную идею книги: «Ветер прошумел над полем. Оттуда, где догорало пламя, шли два человека. Все знали их. Это был комиссар Богарев и красноармеец Игнатьев... Они шли, поддерживая один другого, тяжело и медленно ступая». Коммунист Богарев, осуществляющий руководство партии, и рядовой красноармеец Игнатьев, бывший колхозник Тульской области,— эти два персонажа с наибольшей отчетливостью обрисованы в романе. В их боевом содружестве, в их поддержке друг друга, в их единстве залог несокрушимой силы, бессмертие народа. Комиссар Богарев, в мирное время — профессор кафедры марксизма-ленинизма, овладевает на фронте сущностью военной науки. Его творческая мысль и инициатива, уменье разгадать замыслы противника, четкая тактика во многом определяют победный исход задуманной операции. Теоретический опыт комиссара усваивается командиром Мерцаловым. В романе покапано, что правильное управление боем — это наука, основанная на конкретном знании окружающей обстановки и законов исторического движения. Богарев изображен как воспитатель бойцов, сознающий свою ответственность за все происходящие операции, за исход боя, за дисциплину в строю, за воинскую честь. Таким же крупным планом обрисован в романе рядовой боец Игнатьев. В нем с наибольшей силой выражены черты русского солдата-труженика, близкого по своему облику к Василию Теркину. Ловкость в работе, любовь к шутке, а не к пустому балагурству, веселость, но не беззаботность, уверенность, но не самоуспокоенность — все эти качества раскрываются в образе Игнатьева не только как его индивидуальные особенности, но и как типические черты русского национального характера. Игнатьев не просто русский солдат, он русский солдат Советской Армии. Во всех его поступках проявляется прежде всего чувство хозяина своей страны, для которого «свое» означает «народное», а с другой стороны, «народное» — это «свое». Эти чувства советского бойца определяют ту «норму» поведения на войне, о которой говорит один из персоналией романа — командир батальона Бабаджангян: «Я знаю одну лишь норму: «победа»!» Гроссман в своем романе отнюдь не преуменьшает сил противника, но он вскрывает все «чудовищное убожество» растленной фашистской идеологии, превратившей человека в деталь тупой военной машины. «... Не культура разума, а цивилизация инстинктов»,— так определяет сущность фашизма Богарев.
Немецкий офицер, один из представителей германского народа, ненавидящего своего фюрера, попав в плен к русским, говорит Богареву:
«Гитлер... не создатель народных ценностей, он захватчик. Он захватил трудолюбие, промышленность, культуру германского народа, как невежественный бандит, угнавший великолепный автомобиль, построенный доктором технических наук». В романе показано столкновение мнимой цивилизации фашистской армии, методически грабившей русскую землю, с творческой культурой, сознательной дисциплиной советского народа. Характерно, что произведение, написанное в конце 1941 г., в дни отступления нашей армии, всей силой художественных образов убеждало читателя в неминуемом крахе Гитлера н его «системы». И в поединке между русским солдатом Игнатьевым, мстящим за поруганную землю, за убитых товарищей, за прерванную мирную жизнь, и фашистом, опьяненным своим временным успехом, воплощена борьба противоположных систем, борьба творческого начала с разрушительным, несущим гибель народам всего мира. В основе сюжета лежит изображение двух военных операций: одной — неудачной, непродуманной, изобилующей многочисленными случайностями, упущениями, а другой — правильно и творчески решенной и потому увенчавшейся победой. Но в целом роман Гроссмана значительно шире, он не укладывается в эту сюжетную схему и задуман как эпическое произведение о героическом подвиге народа, заслужившего свое бессмертие.
Многочисленные лирические отступления о разрушенном мирном советском городе, о фашистских зверствах, о «русском небе», о «белой березе», о подвигах погибших за родину героев перерастают в обобщающие философские размышления автора, написанные в эмоционально приподнятом, взволнованном тоне. Следуя традиции фольклора и древнего памятника «Слово о полку Игореве», Гроссман рисует природу, как бы воюющую вместе со всем народом. Птицы, кружась над головой Игнатьева, «восхваляют его смелость, веселье, доброту», «вечерний ветер звучит» в темном лесу «спокойным голосом» народа, знающего, что ему «либо умереть в рабстве, либо бороться за свободу». А позорное отступление трусливого командира Мышанского сопровождается описанием природы, в котором она выступает не равнодушной свидетельницей, а народным судьей. Книга Гроссмана не скрадывает горьких и страшных сторон военной действительности, глубины народной трагедии в годы тяжких испытаний. Писатель говорите «великой печали», переживаемой его современниками. Автор первой большой книги на военную тему, В. Гроссман, новаторски решая новые художественные задачи, не мог еще полностью преодолеть известную рационалистичность и схематизм в изображении участников Отечественной войны. Не все образы удались писателю. Критика справедливо указывала на то, что иные из них, например образы командующего фронтом, начальника штаба, дивизионного комиссара Чередниченко, написаны поверхностно. Отдельные сцены перегружены натуралистическими деталями. Но в целом повествование убеждало читателя художественной правдой, взволнованностью тона, проникновенным лиризмом. Художественная незавершенность романа, задуманного в большом эпическом плане, искупалась его «своевременностью». Эта книга сыграла роль боевого оружия в борьбе с фашизмом. Сила народного сопротивления, решающая роль народа в борьбе с фашистскими захватчиками показаны и в повести «Радуга» В. Василевской (1942), рисующей жизнь и борьбу советских людей на территории, временно захваченной врагом. В связи с опубликованием этой повести «Правда» писала: «В ней заключена большая художественная правда. Правда о простых советских людях, их благородной и большой душе. Правда о враге — злобном, кровожадном, лютом. Правда о грядущей нашей победе...» (1) В «Радуге» В. Василевская рассказывает о событиях, происшедших в украинском селе, занятом гитлеровцами. Захватчики были бессильны покорить колхозников, мужественных советских людей. Осип Грохач просто определяет народное отношение к тем, кто пытается утвердить рабство на советской земле; он говорит девятнадцатилетней девушке Ольге Паланчук, взятой в заложники вместе с другими односельчанами: «А надо свое знать, и бояться нечего. Ты только испугайся один раз, с тобой и сделают все, что захотят... Сила в том, чтобы держаться за свое и не уступать... Самое главное — знать, что это кончится и ни один из них отсюда живым не выйдет». Героев повести сплачивает одно общее чувство, объединяющее всех честных обитателей села,— непримиримая ненависть к захватчикам. Советские патриоты стремятся создать невыносимые условия для врага и его пособников. Олицетворением стойкости и непобедимости советских людей выступает Олена Костюк. Она ушла из партизанского отряда, потому что скоро должна стать матерью. Фашисты пытками стараются выведать у нее, где находится партизанский отряд. « —Ведь ты мать,— сказал Курт,— и Олена, у которой уже мутилось в голове, ухватилась за это слово, как утопающий за доску. Ну, конечно, она мать. Нет, немецкому офицеру и в голову не пришло, что он ей помог, помог как раз в тот момент, когда под ней заколебалась земля...
-------------------------------------------------
1. «Правда», 1942, 4 октября.
-------------------------------------------------
— Ты мать... Она думала не о том ребенке, которого носила под сердцем... Она думала о тех, в лесу, о всех тех, что называли ее матерью».
От Ниловны, героини романа Горького «Мать», у которой любовь к сыну перерастает в любовь к революционному рабочему классу, ко всему передовому человечеству, от горьковской матери тянутся нити к образу партизанки Олены. В повести Василевской выведена целая галерея этих героических женщин, патриоток в самом высоком смысле этого слова. «Радуга» — это драматическая книга о том, как мирные советские люди, матери и даже дети превращаются под игом фашизма в непримиримых бойцов за свободу своей Родины. Заглавие повести — символично. Радуга предсказывает в трудные дни оккупации будущую победу непокоренного украинского народа. Радуга — это счастливое предзнаменование, которое озаряет путь советским воинам, предвещает победу жизни над смертью. Тема непобедимости советского народа, борьбы и страданий советских людей на оккупированной территории широко развернута в повести Б. Горбатова «Непокоренные» (1943). В результате полугодового фашистского хозяйничанья резко меняется облик одного из промышленных городов Донбасса, где происходит действие повести: «Пусто и тихо. Так тихо, словно не в городе, а на кладбище. Словно у города вырвали язык, и не может он ни кричать, ни петь, ни смеяться, а только тихо стонет, как глухонемой, которому от его немоты больно». Жизнь народа превратилась в мучительную пытку. Весь город стал чудовищным гестаповским застенком. У вокзала, омытого слезами, высятся «черные тополя, заплаканные, как вдовы». Эти скупые пейзажные зарисовки звучат как проклятье врагу, как призыв к возмездию. Центральный герой произведения — потомственный донбасский рабочий-металлист Тарас Яценко. «Семья и завод — вот чем была жизнь Тараса» до войны. Тарас помнит еще те времена, когда на заводе хозяйничал Гартман, но «крепче того помнит походы Ворошилова, Пархоменко, эшелонную войну восемнадцатого года, голодную ярость двадцать первого, штурмовые ночи тридцать первого года». Этот большой социальный опыт сформировал сознание рабочего, его свободную душу: «Ее в цепи не закуешь. Ее колючей проволокой не опутаешь, бессмертную ожесточенную душу Тараса». Горбатов показал, как пассивная непокоренность Тараса («нас это не касается»), его попытка замкнуться в своей квартире, отгородиться от всего, что происходит кругом, постепенно перерастает в активный протест. И под фашистским конвоем Тарас и его товарищи не чувствуют себя покоренными: «Они шли, крепко опираясь на палки... Каждый держал голову высоко и прямо. Видно из последних сил, из непокорства, которое самой силы крепче, старались они идти гордо и достойно. Словно и впрямь был для них этот конвой почетом». «Нет, это не пленные»,— невольно думает сын Тараса — Андрей: «... Это... это — непокоренные». Не покорились чужеземным захватчикам не только Тарас и его товарищи, непокоренными остались все честные советские люди, которым невыносимо было сознание потери своей независимости. «— А они тут свою войну с немцами ведут; малую, конечно, войну, но гляди-ка какую непримиримую»,— говорит с затаенной завистью сын Тараса, бежавший из плена. И писатель показывает, как правда непокоренного народа заставляет Андрея, не выдержавшего испытания, сдавшегося в плен, вернуться в армию, чтобы искупить тяжелую вину перед Родиной. Сила непокоренного народа ярко раскрыта в образе старшего сына Тараса — Степана Яценко. Отцовскую гордость рабочего-хозяина страны Степан Яценко соединяет с глубоким пониманием руководящей роли Коммунистической партии, с талантом великолепного организатора масс. Он стал, по образному выражению писателя, кремнем, высекающим искры, от которых разгорается пламя народной мести. За ним идут тысячи людей. В связях партии с народом, еще более окрепших за годы войны, Степан Яценко обретает силы для того, чтобы создать на советской земле невыносимые условия для обнаглевшей гитлеровской орды. «Теперь все партийные!» — утверждает Тарас в беседе с сыном Степаном. Ванда Василевская в повести «Радуга» сосредоточивает свое внимание на описании жестокостей, зверств, пыток, которым подвергли фашисты мирных людей в оккупированных местностях. Есть такие страницы и в «Непокоренных» Горбатова. Но настоящий трагизм повести не в этом. В семью Тараса еще не пришла беда: «Никого ие убили из близких. Никого не замучили. Не угнали. Не обобрали... А жить было невозможно... Не убили, но в любую минуту могли убить. Могли ворваться ночью, могли схватить средь бела дня на улице. Могли швырнуть в вагон и угнать в Германию. Могли без вины и суда поставить к стенке; могли расстрелять, а могли и отпустить, посмеявшись над тем, как человек на глазах седеет... Они все могли. Могли, — и это было хуже, чем если б уж убили». Вот в этом ощущении своего бесправия, которое невыносимо для советского человека, и заключается трагическая сторона повести «Непокоренные». Для Горбатова характерна чрезвычайно обобщенная манера письма, связанная с фольклорной традицией. В образе Тараса и его трех сыновей автор намеренно избегает излишней индивидуализации, психологических деталей. Эти образы даны, крупным планом, широкими мазками, иной раз с нарочитой условностью. Так, фигура Тараса, идущего с тачкой по завоеванной фашистами земле, ищущего «неразоренную землю» и находящего вместо этого «неразоренные души» советских людей, вырастает в полусказочный, фольклорный образ, образ русского богатыря. Соответственно общей стилевой манере автор широко использует поэтическую символику, характерную для фольклора, многочисленные повторения, своеобразные рефрены, связывающие конец одной главы с началом другой (главы 1 и 2 — «Нас это не касается»; 2 и 3 — «Капля за каплей»; 3 и 4 — «Я не могу, когда бьют» и т. д.), постоянные инверсии, создающие впечатление народно-сказовой интонации. Книжная лексика, метафоричность речи, лирические обращения автора к своим героям в духе эмоционально-приподнятых отступлений Гоголя, характерных для его героической эпопеи «Тарас Бульба», поэтические анафоры, риторические вопросы и восклицания — все эти атрибуты высокого романтико-патетического стиля усиливают драматическую напряженность повествования о народной трагедии, о народных героях.
Как контраст общему трагическому звучанию повести задумана ее заключительная глава. Третий сын Тараса — Никифор возвращается из госпиталя после тяжелого ранения домой, чтобы продолжать прерванный войной труд. «Перед ним лежала земля, как и он — тяжело раненая. Над шахтами горько склонялись разрушенные копры. Железные мосты вскарабкивались на деревянные костыли. Всюду кровоточили раны.
— Ничего!— говорил Никифор.— Ничего, брат, живем! Эх, работы сколько! Работы! А костыли, что ж? Костыли скоро долой! И задымим, будьте любезны!» И вместе с Никифором советские люди видят грядущую победу. Им — непокоренным — принадлежит будущее.
В этой идее выражен пафос повести, имевшей большой успех у нас и за рубежом СССР. В связи с изданием «Непокоренных» Б. Горбатова на английском языке обозреватель «Ивнинг стандарт» в июне 1944 г., например, писал: «Я прочел воодушевляющую книгу, которая вызвала во мне чувство, не часто внушаемое современными романами — чувство благоговения. Я приветствую эту книгу. В ней новая Россия встает во весь рост с рубцами от перенесенных мук, но глядящая в будущее с верой в победу». Стремление насытить художественные образы большим философским содержанием и представить даже отдельные эпизоды войны как явления, полные исторического смысла, отличает повесть Л. Леонова «Взятие Великошумска», которая была написана после поездки автора на фронт в конце 1943 г. События, показанные в повести, связаны с наступлением Советской Армии западнее Днепра. Герои повести — танкисты. Их образы олицетворяют героизм народа-богатыря, высокий моральный дух Советской Армии, источник ее силы и непобедимости. Великую освободительную миссию осуществляют советские воины. Герои повести сознают, что своей борьбой они решают будущее мира, что от их воли и мужества зависят судьбы нашего народа и всего человечества. Лирические отступления в повести Леонова, так же как и в «Непокоренных» Горбатова, написаны в приподнято-пафосном стиле, с большим эмоциональным подъемом; они проникнуты думами о Родине, о ее величии, о неодолимой «русской силе». В другом стилевом ключе написана повесть К. Симонова «Дни и ночи» (1944), посвященная великому подвигу советского народа, решившего на волжских берегах, у разрушенных стен Сталинграда участь всей войны. Эта повесть выросла из очерка под тем же названием, опубликованного писателем в сентябре 1942 г. в газете «Красная звезда». «Могло показаться, что защищать город дальше бесполезно, и пожалуй, даже невозможно»,— читаем мы на одной из первых страниц романа. Но при этой кажущейся невозможности все — от рядового бойца до командующего армией — все знали, что именно здесь, под Сталинградом, «лежит тот предел, за который уже нельзя переступить». В этом ощущении непреодолимости для врага Сталинградского рубежа — основной смысл произведения. Писатель при этом отнюдь не преуменьшает трудностей битвы за Сталинград. «Трудно» становится своего рода лейтмотивом повести. Полковник Бобров беседует с командиром батальона Сабуровым на подступах к Сталинграду в ожидании переправы через Волгу: «— Ну, как там?— спросил Сабуров и кивнул по направлению к правому берегу.
— Трудно,— сказал полковник.— Трудно...— И в третий раз шопотом повторил:— трудно.— Словно ему нечего было добавить к этому исчерпывающему все слову. И если первое «трудно» означало просто трудно, а второе «трудно» — очень трудно, то третье — «трудно», сказанное шопотом, значило — страшно, дозарезу трудно». Повесть Симонова убеждает читателя, что в самый трудный момент Сталинградской битвы защитников города окрыляла вера в победу, а в то же самое время враги, формально считавшие себя уже чуть ли не победителями, боялись этого страшного, изуродованного бомбами города и с опаской ступали по завоеванной волжской земле. Шаг за шагом раскрывает писатель тайну непобедимости Советской Армии, движимой ясной, благородной и возвышенной целью, вдохновляющей ее на подвиг.
В повести есть ряд деталей, с помощью которых автор все время подчеркивает идею непрекращающейся связи армии со всей страной, со всем народом, который не только борется с врагом, но продолжает жить своею творчески-созидательной жизнью. В разгар Сталинградской битвы Сабуров, встретившись с командиром роты связи, узнает, что того отзывают с фронта на курсы при Академии связи. Когда на сталинградский фронт приезжает журналист Авдеев, Сабуров с жадностью слушает его рассказы о недавнем посещении Большого театра, в котором шла опера «Евгений Онегин». «Интересно, — сказал Сабуров.— Не то, чтобы я хотел обязательно туда попасть, мне интересна не сама опера, а то, что она идет». Это ощущение продолжающейся созидательной жизни в стране, у которой есть будущее, которая сохраняет творческую энергию в страшные годины народного бедствия, укрепляет силы бойцов Сталинграда, наделяет их мудрой спокойной уверенностью. В отличие от эмоционально-приподнятого по своему тону романа В. Гроссмана «Народ бессмертен», лирико-философской повести Л. Леонова «Взятие Великошумска», напряженно-драматического произведения В. Василевской «Радуга», выдержанной в фольклорной традиции героической повести «Непокоренные» Б. Горбатова — «Дни и ночи» Симонова написаны в подчеркнуто «будничном» стиле. Сдержанная, спокойная манера письма, лишенная оттенка аффектации и патетики, характеризует повествование Симонова. В стремлении писателя подчеркнуть будничную сторону войны несомненно сказалась учеба у Л. Толстого. Изображая исключительный подвиг участников Сталинградской эпопеи (в частности, подвиг Сабурова), Симонов показывает закономерность этого подвига, превращающегося в норму поведения советского человека.
С этой общей направленностью повести связано и то, что изображение быта войны является самой сильной стороной произведения Симонова. Писатель умеет передать атмосферу сталинградских «дней и ночей», когда шел бой не только за улицу, за каждый дом, но и за каждый этаж, за лестничную клетку. В повести воспроизведен весь этот осадный быт, когда с «украшенной домашними вышивками плюшевой спинки дивана» глядит «повешенный наискось автомат», когда «фугасники» употребляются в блиндажах вместо стаканов, когда мысли о повседневных делах переплетаются с осознанием великих событий. Не все образы героев Сталинграда одинаково удались писателю. Психологически незавершенным получился образ Сабурова, внутренний мир которого остается почти нераскрытым для читателя. В отличие от выразительного, согретого душевным теплом юного Масленникова, в отличие от запоминающегося образа командира дивизии генерала Проценко, мастера военного искусства, бледным и штампованным выглядит образ бывалого русского солдата Конюкова с его искусственной речью, пересыпанной псевдонародными выражениями. Концовка произведения — описание начавшегося наступления Советской Армии на север от Сталинграда — подытоживает общий смысл повести, утверждающей непобедимость советского народа. Для читателя остаются неясными дальнейшие судьбы героев, в частности Сабурова и Ани. Автору важно подчеркнуть другое: победа сталинградцев — начало «военного счастья» России.
Поэтическую летопись о славных делах, о скромных великих героях, о бессмертных подвигах защитников Родины дополняют повести Г. Березко («Командир дивизии», «Ночь полководца»), незавершенный роман М. Шолохова «Они сражались за Родину» и очень своеобразная по стилю повесть А. Бека «Волоколамское шоссе». Проблема воспитания советского воина стоит в центре повести Бека «Волоколамское шоссе» (1944), написанной в форме своеобразного диалога героя-рассказчика с невидимым собеседником или чаще всего в форме внутреннего монолога.
«Может, быть, по-вашему, героизм — дар природы? Или дар каптенармуса, который вместе с шинелями раздает бесстрашие, отмечая в списке: «получено», «получено»? Я немало уже пробыл на войне, стал командиром полка и имею основание, думается мне, утверждать: это не так!»
На этот поставленный рассказчиком вопрос и отвечает вся книга Бека, в которой показано, как воевали красноармейцы в решающие дни боев на подступах к Москве, как закалялась их воля, рождались на полях сражения героизм и мужество, выверенные разумом, расчетливым планом, научным предвиденьем. Эта большая и сложная тема раскрывается на судьбе одного батальона и прежде всего в образе командира, рассказчика повести Баурджана Момыш-Улы. Однако постоянный самоанализ героя-рассказчика, дискуссии с самим собой, пристальное всматривание в свой внутренний мир несколько суживают значение повести. Фигура командира тем самым заслоняет остальных героев, автор замыкает его в узкий круг собственных размышлений и чувств. Боевой коллектив в повести Бека получается во многом обезличенным, пассивным и целиком подчиненным инициативе своего командира. Эти недостатки повести А. Бека были отмечены на творческой дискуссии «Образ советского офицера в художественной литературе 1944 года», проведенной Союзом писателей. Одной из сильных сторон «Волоколамского шоссе» является решение в повести ряда этических проблем, которые неразрывно связаны с вопросом воспитания человека в суровой обстановке войны. Неуемная жажда жизни свойственна советскому человеку, творцу и созидателю, строителю будущего. «Солдат идет в бой не умирать, а жить!» — таково любимое изречение генерала Панфилова, которое не раз повторяет за ним Момыш-Улы. Тот, кто боится смерти, трус, по мысли писателя, просто не хочет жить. Мотив поэмы «Василий Теркин» — жизненная сила советского воина побеждает смерть — по-новому возникает в повести Бека. «Нет, в этой небывалой войне за будущее нашей родины, за будущее каждого из нас, любовь к жизни, воля жить, неистребимый инстинкт самосохранения должен стать для нас не врагом, а другом». Задача писателя показать, как закаляется в народе эта воля к жизни, как рождается героический подвиг народных масс. Лаконичная, «спрессованная» фраза, афористичность выражений, «скупость на слова» характеризуют художественную манеру Бека. Реплика Момыш-Улы — «Я хочу быть скупым на слова, когда речь идет о любви к Родине» — имеет обобщающий смысл. Она подчеркивает художественный принцип всего повествования, лишенного внешних эффектов, полемически заостренного против ложных штампов, против всякой риторики и ходульности. В опубликованных главах романа «Они сражались за Родину» (1) М. Шолохов просто и сдержанно рассказывает о боях в Донских степях летом 1942 г. Подвиги его героев — Стрельцова, Лопахина, Звягинцева — раскрываются как действия, выражающие сущность патриотического самосознания советского человека. Проявив себя в ожесточенном сражении настоящим героем, Николай Стрельцов не видит в этом ничего особенного и спешит как можно скорее быть рядом с боевыми друзьями по оружию: «Кровь из ушей у меня перестала идти, тошноты почти прекратились. Чего ради я там валялся бы?..
--------------------------------------------
1. Главы романа печатались в «Правде» с мая 1943 г. по 15 февраля 1944 г. Несколько глав было напечатано в «Правде» летом 1949 г.
--------------------------------------------
А потом я просто не мог там оставаться. Полк был в очень тяжелом положении, вас осталось немного... Как я мог не прийти? Вот я и пришел. Драться рядом с товарищами ведь можно и глухому, верно, Петя?» Герои Шолохова обрисованы как люди труда, воюющие за святое право вновь возвратиться к нему. Автор запоминающимися деталями оттеняет профессиональные черты тружеников в психологии агронома Стрельцова, шахтера Лопахина, комбайнера Звягинцева. Они видят разрушительные последствия фашистского нашествия и в их сердцах рождается ненависть к врагу, помешавшему народу укреплять материальные основы обретенного им счастья. Преданность родине, героизм, презрение к смерти, теплота взаимоотношений, постоянная забота о товарищах, чувство ответственности друг за друга, сплоченность в бою характеризуют этих героев. В основе этого боевого товарргщества — единство интересов, общность цели. «Мы — родные, товарищи, побратимы на жизнь и на смерть»,— говорит один из этих героев. Эта дружба трех бойцов символизирует морально-политическое единство народа, вставшего, как один человек, на защиту Родины. Опубликованные в печати главы были лишь первыми фрагментами большого произведения, задуманного автором «Тихого Дона». Советские писатели изображали войну, развивая реалистические традиции русских классиков XIX в. и в первую очередь Льва Толстого. Они боролись с внешней красивостью, выспренностью, картинной парадностью в батальных описаниях, всякого рода внешними эффектами и сосредоточили внимание на реалистическом выявлении исторического смысла военных событий, на живом образном показе решающей силы народно-патриотического подъема, на изображении душевной красоты советских воинов-героев. В литературе 1941—1945 гг., широко показавшей подвиг народа на войне, значительно слабее изображены жизнь и труд советских людей в тылу. Эта тема получила освещение в произведениях А. Первенцева, Ср. Гладкова, А. Караваевой, М. Шагинян, Ф. Панферова и др. Идея единства фронта и тыла, патриотический подъем народа, обеспечившего своим трудом бесперебойное снабжение армии всем необходимым для победы,
объединяет произведения этих авторов. В рецензии на роман А. Первенцева «Испытание» (1943) Ф. Гладков писал: «Рабочий класс нашей страны издавна поражал мир своей способностью делать чудеса... В дни величайших испытаний, в дни кровавого вторжения врага, рабочий класс с невиданным напряжением, почти молниеносно, перенес за тысячи километров свои заводы, воскресил их в несколько недель и стал работать на своих станках на полную мощь» (1). Сюжетную основу «Испытания» составляет история эвакуации авиационного завода с Украины на Урал, где в предельно короткие сроки налаживается массовый выпуск самолетов-штурмовиков. Испытание на стойкость, железную выдержку, сознательную дисциплину, гибкую организованность коллектив выдерживает с честью. В точно назначенный день на перебазированный завод прибывают летчики и получают там необходимые для фронта боевые машины. Наиболее подробно выписан в романе образ директора завода Богдана Дубенко. В своей деятельности он исходит из жестких военных требований, вдохновляется сознанием неисчерпаемой мощи руководимого им коллектива. Интересная многими живо воспроизведенными картинами первого военного года (демонтаж завода, взрыв его корпусов самими же строителями, трудовое содружество украинских и уральских рабочих), книга А. Первенцева имеет и ряд существенных недостатков, снижающих ее ценность. Многие персонажи показаны статично или слишком бегло, односторонне, риторичность некоторых описаний и сцен мешает передать живое дыхание эпохи. Ф. Гладков в повести «Клятва» (1944) рисует образ одного из гвардейцев тыла — фрезеровщика Николая Шаронова. Повествование развертывается в форме личных записок героя, эвакуированного вместе с ленинградским заводом в старинный уральский город, где в новом производственном коллективе искусный фрезеровщик отдает все свои силы и уменье делу победы. В характере Шаронова обобщены черты талантливого мастера-новатора, человека большой культуры. Ему, участнику боев с белофиннами, хотелось непосредственно сражаться с фашистскими захватчиками, но и к порученному партией делу — работе на военном предприятии — он относится как фронтовик к выполнению боевого приказа. «Мы все сейчас — солдаты, все — на войне», говорит Шаронов с гордостью о себе и своих соратниках по труду. В эпизоде торжественной клятвы коллектива — все силы отдать скорейшему разгрому врага — с большой силой выразилась кровная связь героя повести с народной массой, его преданность партии. Схематичность и обедненность характеров сильно снижают художественную ценность повести Гладкова. Роман А. Караваевой «Огни» (1944) также разрабатывает тему народного труда в годы войны. «У нас с фронтом одно
----------------------------------
1. «Правда», 1943, 11 июля.
----------------------------------
сердце»,— такими простыми словами определяет парторг Пластунов сущность дел и помыслов коллектива Лесогорского завода. Коренные уральские рабочие и эвакуированные из разных областей страны труженики сплачиваются единой целью — в кратчайший срок наладить конвейерный выпуск танков. Они опрокидывают старые нормы и устанавливают еще невиданные рекорды выплавки стали, обработки металла. Плодотворная идея не получила, однако, в романе Караваевой адекватного художественного выражения. Характеры основных действующих лиц бледны и невыразительны. Малозначительные, а подчас даже мелочно-натуралистические элементы заняли в повествовании непомерно большое место. Не соответствует характеру описываемых напряженных событий и замедленная, осложненная неоправданными отступлениями манера повествования. Своеобразие книги М. Шагинян «Урал в обороне» (1943— 1944) точно определяется ее подзаголовком: «Дневник писателя». В книге живо рассказывается обо всем увиденном автором в первые два года войны на предприятиях и в колхозах Урала. Сжатые очерковые зарисовки, документальные материалы, лирические раздумья над событиями военных лет, сопоставления настоящего с прошлым — такими, весьма различными приемами М. Шагинян изображает патриотический подъем в тылу. Перед читателем встают люди разных индивидуальностей, разных профессий, разного жизненного опыта — академики, директора крупных предприятий, инженеры, мастера, токари, доменщики, колхозники, вчерашние домашние хозяйки, испытатели танков, воспитанники ремесленных училищ, всесоюзно известные новаторы производства и рядовые труженики. Все они показаны в наиболее характерные для них моменты самоотверженного труда. «... Непрерывно разматывающийся клубок творчества, непрерывное новаторство, непрекращающаяся тенденция побеждать» — таким выглядит процесс оборонного труда на Урале, складывающийся из воодушевленных усилий, творческой инициативы, воли к победе советских людей, воспитанных партией. Первая книга романа Ф. Панферова «Борьба за мир», над которой автор работал в 1943—1945 гг., охватывает события е первого дня войны до победоносного завершения Сталинградской битвы. В композиции романа выделяется ряд основных сюжетно-тематических линий: строительство нового моторного завода в Чиркуле, развертывание производства эвакуированного на Урал Московского моторного завода и партизанское движение против фашистских поработителей. Стремление писателя к углубленному психологическому показу основного героя — директора завода Кораблева и других действующих лиц романа — не достигает цели. Схематичность, повторение одних и тех же психологических деталей, отдельные жизненно неоправданные ситуации мешают реалистической убедительности повествования. Тема труда, художественно слабо разработанная в произведениях военного времени, займет центральное место в литературе послевоенного периода. Тогда же получит новое, более яркое освещение и трудовой подвиг народа в годы Отечественной войны («Далеко от Москвы» В. Ажаева и др.). Ярким явлением заключительного периода войны была повесть В. Овечкина «С фронтовым приветом». В. Овечкин глубоко раскрывает психологию фронтовиков, которые, добивая врага, уже напряженно думают о будущей мирной работе, резко критикуют отдельные неполадки и недостатки, заботясь о том, чтобы жизнь советских людей после победы стала еще лучше, чем до войны. Проблемы, поставленные в этом произведении, заняли центральное место в литературе послевоенного периода.
