"О творчестве Горького", сборник статей под ред. И.К.Кузьмичева Горьковское книжное издательство, 1956 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
А. А. ТИХОВОДОВ. МОЛОДОЙ ГОРЬКИЙ И КОРОЛЕНКО (К вопросу о творческих связях писателей)
«Короленко очень много сделал для меня, многое указал, многому научил».
М. Горький.
Проблема «Короленко и Горький» не является новой. Ее неизбежно касаются в разной мере почти все исследователи творчества Короленко и Горького 90-х годов.(1) Из работ на эту тему наиболее основательным является исследование Г. Вялого, который убедительно раскрыл большую роль Короленко как чуткого и талантливого учителя в творческом формировании раннего Горького, указал на некоторые общие темы в творчестве писателей, подчеркнул превосходство молодого Горького над Короленко, вытекающее из более верного понимания Горьким основных задач литературы в период «движения самих масс». Однако во всех работах, посвященных вопросу «Короленко и Горький», до настоящего времени делается главный упор на непосредственное, личное влияние Короленко на Горького в 90-е годы и слабо затрагиваются вопросы ----------------------------------------- 1. См., например: И. Груздев, «Короленко и Горький», Горьковское обл. изд-во 1948; его же «Горький и его время», 1950; Г. Бялый, «Короленко», М.—Л. 1949; В. Г. Короленко, Избранные произведения, ОГИЗ 1948 (вст. статья А. Котова); А. Котов, «В. Г. Короленко», Госкультпросветиздат, М. 1953; А. Волков, «Очерки русской литературы конца 19 — начала 20 вв.», М. 1952; Е. Балабанович, «В. Г. Короленко», М. 1947; А. Дерман, «Жизнь Короленко», М. 1946, и др.
----------------------------------------- творческого влияния пйсателя-демократа на формирующегося пролетарского художника. Сопоставляются чаще сильные стороны творчества молодого Горького со слабыми сторонами творчества Короленко. При этом роль Короленко в развитии русской литературы конца XIX века и в формировании творчества Горького, на наш взгляд, явно умаляется в работах многих советских литературоведов. Очень часто, говоря о великих традициях классической русской литературы в развитии социалистического реализма и о близости великого пролетарского писателя к революционно-демократической литературе, а также к Толстому и Чехову, исследователи совсем не упоминают даже имени Короленко. В лучшем случае о нем говорят попутно как об известном эпизоде в творческой жизни великого Горького. (1) А между тем, демократически направленное и художественно яркое творчество Короленко не могло не привлекать молодого писателя, не могло не отразиться на его ранних произведениях, так как было созвучно ему и по тематике, и часто по методу типизации. Речь идет не о рабском подражании Горького Короленко, а об идейно-тематической и художественной связи ряда их произведений, конкретный анализ которых помогает установить особенности соотношения традиций и новаторства в творчестве пролетарского художника. В 90-е годы Короленко и Горького волновали часто общие вопросы о судьбах русского народа и новые художественные принципы изображения, которые выдвигались потребностями российской жизни кануна революции 1905 года. Идейно-тематическая и художественная близость творчества Короленко и молодого Горького в это время проявляются во многих произведениях: в аллегориях, в рассказах и очерках о революционерах-ссыльных, о людях «дурного общества», о русском крестьянстве. Можно говорить также о близости Горького и Короленко в изображении детей, в ряде тем публицистики. Специальным вопросом исследования является тема Америки, которую в разные годы ярко раскрыли писатели. Большой интерес
--------------------------------------------- 1. См., например: А. Волков «А. М. Горький». Лекции, прочитанные в Высшей партийной школе при ЦК КПСС, М. 1953: Программа по литературе средней школы, 1954; Программа по русской литературе 19 в. под ред. А. Ревякина (для литературного факультета пединститутов), 1954, стр. 74—79; Вступительная статья А. Котова К Собр. соч. В. Г. Короленко в 10 томах, т. I, и др. ----------------------------------------- представляет близость писателей в трактовке темы местного края и другие вопросы. Обратим внимание лишь на некоторые из них. Основной характер раннего творчества М. Горького В. Г. Короленко первым определил как синтез реализма и романтики. Эта оценка, как известно, сделана им в результате разбора реалистического рассказа «Челкаш». Короленко не видел у Горького только реалистических или только романтических произведений. У молодого художника, кровно связанного с пролетарскими массами в период их духовного созревания, ясно проявилось стремление показать ужасы бесправной жизни, активно вмешаться в нее, увлечь людей на подвиги, провозгласить «безумство храбрых» как «мудрость жизни». Поэтому в его раннем творчестве оба мотива — романтический и реалистический — проявляются в единстве и обусловлены самой действительностью. Главной целью Горького было возвеличить и ободрить простого русского человека, возбудить в нем твердую веру в себя, как будущего хозяина свободной и прекрасной жизни. Он обратился к сказкам и легендам разных народов. Его привлекают в первую очередь образы свободолюбивых людей, близких и дорогих народу, которые являются живым примером в борьбе с эгоизмом, смирением, трусостью, жизнь которых — яркое горение. Ради своих принципов в борьбе за человеческое достоинство они отдают жизнь, хотя горячо любят ее. Таковы Лойко Зобар и Радда, ее отец, старый солдат Данило, Сокол и Данко. В тяжелых условиях неравной борьбы многие из них погибают. Но даже их героическая смерть является великим примером для живых. Короленко настороженно относился к первым аллегорическим произведениям Горького. Как известно, он не принимал избитую аллегорию, как не принимал и романтизма в старом его виде. Но Короленко признавался, что «и аллегория хороша, если остроумна», и не отрицал романтики как составной части реализма. В этом плане Короленко сам сделал немало, стремясь к синтезу реализма и романтики. Многие мотивы, которые громко зазвучали у Горького, были уже, хотя и в меньшей степени, с меньшей художественной страстью, выражены у Короленко. Показательно, что в определении идейного и художественного смысла аллегории, как художественного приема, у Короленко и Горького много общего. Каждый из них рассматривал ее с точки зрения задач современности и охотно использовал в 90-е годы, выражая смелые, не совсем еще ясные мысли, не поддающиеся реалистическому воплощению или не угодные цензуре. Правда, Короленко не разделял революционных призывов в аллегориях Горького. Он хорошо знал возможные их последствия для молодого художника и говорил: «Не доведут они вас до добра! Вы в тюрьме сидели? Ну, и еще сядете!» (1). Тем не менее, в ряде аллегорических произведений Короленко и Горький определенно перекликаются. А некоторые их мысли и художественные образы очень близки друг другу. Так, в рассказе Короленко «Мгновенье» для Мигуэля Хозе Диаца один миг свободы дороже годов прозябания в неволе. Он совершает поступок храброго безумца, пустившись в бурное море на легкой ладье, чтобы достигнуть родных берегов и встретить друзей-повстанцев. Этот образ, описание моря, размышления автора о безумных поступках напоминают горьковскую «Песню о Соколе». Но если герой Короленко перед побегом колеблется и размышляет, что лучше: спокойное прозябание или риск жизнью за миг свободы, то горьковский Сокол не знает никаких колебаний. В Мигуэле Диаце после многих лет тяжелого одиночного заключения борются как бы два человека, два начала — жажда борьбы и свободы и смирение перед обстоятельствами. Оглушенный шквалом «обманчивого и ужасного моря», герой раздумывает, бежать ему или примириться и «войти в свою тихую келью», чтобы «заснуть тяжелым, но безопасным сном неволи». Лишь еще раз увидев камеру, которая убивает тупым спокойствием человека, «полного сил и любви к жизни и свободе», Диац окончательно решается на безумный поступок в надежде на свободу, на новые подвиги среди родных повстанцев. Он считает, что для человека главное — свобода, и «он хочет только свободы».
------------------------------------------------- 1. М. Горький, О писателях, изд. «Федерация», М. (1928), стр. 70.
------------------------------------------------- Короленко в заключительном эпизоде ставит вопрос о том, что такое — настоящая жизнь, но решает его недостаточно определенно. Молодой офицер размышляет, не зная, спасся ли Диац. «А кто знает,— говорит он,— не стоит ли один миг настоящей жизни целых годов прозябания!..» У Горького нет этой неопределенности в суждениях. Он противопоставляет резко и четко героев двух типов жизни, утверждая только жизнь подвига и борьбы, отрицая категорически прозябание в жизни, раскрывая в образе Ужа всяческие формы пресмыкания. Для Горького ничем не может быть оправдано смирение перед обстоятельствами. Для его Сокола жизнь и счастье — это жажда битвы, просторы неба; несчастье и смерть — это сырое ущелье. Горький видит бессмертие героя в его деянии, в его подвиге, в его битве с врагами. Поэтому, с презрением говоря об Уже, бичуя позорное его существование, Горький поет гимн в честь «храброго безумца», не знающего колебаний в битве с врагом, увлекающего всех «смелых и сильных духом» своим «живым примером к свободе, к свету». Таким образом, у Короленко герой — это еще человек старого мира, освобождающийся от рабского сознания под воздействием бесправия и угнетения. У Горького — это новый герой, которому чуждо противоречивое сознание прозревающего раба. Именно такой герой, по мнению Горького, и может стать «призывом гордым» для многих других, не свободных еще от старых традиций жизни. Этим характером героя определяется новаторство Горького как зреющего пролетарского художника. Этим объясняются и новые приемы построения образов в его аллегорических произведениях: резкие контрасты, особенно напряженный пафос художественного выражения идеи как в поступках и речи героев, так и в авторском повествовании. Размышления Горького о горящем сердце Данко напоминают «Сказание о Флоре...» Короленко. Писатель-демократ выражал здесь мысль, близкую Горькому, о борьбе с «непротивлением злу насилием». Не идею смирения, а мысль о борьбе с насильниками — вот что надо нести в массы народа. Этим живут герои Короленко и Горького. «...Менахем отдавал свое сердце народу,—сердце, горевшее любовью. ...от любви к угнетенным разгоралась ненависть к угнетателям... Мятежные люди, собравшись вокруг Гамалиота, разжигали в народе огонь негодования и мести за невинно погубленных»,— пишет Короленко (1). Герой сам указывает на мудрый довод против смирения: «...Камень дробят камнем, сталь отражают сталью, а силу — силой...» (2) Его девиз — борьба за правду, за слабого и беззащитного: «Пусть никогда не забудем мы, доколе живы, завета борьбы за правду. Пусть никогда не скажем: лучше спасемся сами, оставив без защиты слабейших». (3) Герой Горького еще определеннее провозглашает священную борьбу за счастье людей, борьбу с теми, кто смиряется перед насильниками. «Не своротить камня с пути думою. Кто ничего не делает, с тем ничего не станется»,— говорит Данко. «Он любил людей и думал, что, может быть, без него они погибнут. И вот его сердце вспыхнуло огнем желания спасти их, вывести на легкий путь, и тогда в его очах засверкали лучи того могучего огня... Данко сжег для людей свое сердце и умер, не прося у них ничего в награду себе»,— пишет о нем Горький. Образ темного леса и блуждающего народа в нем, так блестяще данные Горьким, есть и у Короленко в рассказе «Федор Бесприютный». Оба художника близки здесь друг к другу и тем, что развивают общие традиции революционно-демократической литературы. Приведем два отрывка из указанных произведений, чтобы подтвердить нашу мысль. У Короленко: «Во мраке качались гигантские ветви, старые стволы стояли, точно великаны-призраки, и ни одна звезда не заглядывала в чащу, ни один луч не освещал темноты.
--------------------------------------------------- 1. В. Г. Короленко, Собр. соч. в 10 томах, т. 2, ГИХЛ 1954, стр. 221—222. 2. Там же, стр. 231. 3. Там же, стр. 236. -----------------------------------------------
Толпа людей билась в этом лесу, разыскивая, где выход к вольному простору и свету. Долго шла толпа, расчищая путь, прорубая просеки, прокладывая в лесу дороги. Куда вести эти дороги, так ли направлены просеки, кратчайшим ли путем приведут они к выходу, туда, где солнце золотит нивы, — люди не знают...» (1). У Горького: «Там были болота и тьма, потому что лес был старый, и так густо переплелись его ветви, что сквозь них не видать было неба, и лучи солнца едва могли пробить себе дорогу до болот сквозь густую листву. Но когда лучи падали на воду болот, то подымался смрад, и от него люди гибли один за другим. Тогда стали плакать жены и дети этого племени, а отцы задумались и впали в тоску. Нужно было уйти из этого леса, и для того были две дороги: одна — назад,— там были сильные и злые враги, другая — вперед, — там стояли великаны-деревья, плотно обняв друг друга могучими ветвями, опустив узловатые корни глубоко в цепкий ил болота. Эти каменные деревья стояли молча и неподвижно днем в сером сумраке и еще плотнее сдвигались вокруг людей по вечерам, когда загорались костры» (2).
У Горького и Короленко герои — люди сильные, деятельные. Это уже не жалкие рабы, они размышляют, бьются над важными общими вопросами. Их беда в том, что они не знают путей к свободной трудовой жизни или сомневаются в них. Но жажда света и солнца, наличие богатых сил для достижения новой жизни у них несомненны. И это отмечается обоими писателями. Поэтому, несмотря на всю мрачность картины темного леса, данного в духе народных легенд, в основе аллегорий — вера в решительное избавление. Но эта перспектива у Горького особенно отчетлива. Его герои, «сильные и смелые люди», не могут дальше жить по-старому. Перед ними -------------------------------------------------- 1. В. Г. Короленко, цит. изд., т. 1, стр. 190. 2. М. Горький, Собр. соч. в 30 томах, т. 1, ГИХЛ, М. стр. 353 (в дальнейшем ссылки на произведения М. Горького, опубликованные в этом издании, даны в тексте с обозначением тома и страницы)
------------------------------------------------- два пути: смириться и сдаться на милость врагу или, рискуя жизнью, пробиваться вперед к просторам и свету. Побеждают в людях свободолюбивые стремления. Этому содействует храбрый безумец Данко. Он готов отдать жизнь народу, лишь бы спасти его от страданий и угнетения. Лишь эта убежденность в правоте общего дела, лишь беззаветная преданность народу и решительность в достижении общей цели заставляют людей идти за Данко и достигнуть желаемого. Как видно, в «Старухе Изергиль», в «Сказании о Флоре» и «Федоре Бесприютном» при многих общих мотивах есть существенная разница. У Горького более остро и конкретно трактуется тема, так как его герои знают, что надо идти вперед, и следуют за своим вожаком к цели. Особенно резко отличает аллегорию Короленко от аллегории Горького образ положительного героя. Молодой человек в рассказе «Федор Бесприютный» тоже желает вывести людей из непроходимого леса. Но он сам беспомощен что-либо сделать для народа, так как потерял дорогу. Он видит много знаков и надписей на деревьях, но все они написаны на непонятном ему языке и обозначают что-то важное, но неопределенное... На этом обрывается сон героя у Короленко. Эта картина очень хорошо выражает мировоззрение художника-демократа. Горький же дает принципиально новое осмысление темы личности и народа, описывая подвиг Данко. Данко, смелый и мужественный, нашел путь людям, вывел их к свету. Герой Короленко беспомощен и нерешителен. Творческая близость раннего Горького и Короленко достаточно ярко проявилась в произведениях писателей о русских революционерах. Это в основе реалистические произведения с элементами романтики.
В известном рассказе «Чудная» (1880) Короленко создает образ стойкой и мужественной революционерки, которая ненавидит самодержавие и его наемников. Для нее революционные принципы священны. Поэтому она отвергает искреннее сочувствие к себе молодого конвойного, крестьянина, одетого в жандармскую шинель, так как он служит царизму. Для нее лучше смерть, чем отступление от революционных принципов. И девушка погибает в Сибири с полным сознанием, что выполнила свой долг борца.
Таких людей, говорит о ней автор устами другого ссыльного, можно лишь сломать, но согнуть — никогда. Будучи очень еще неопытной в жизни, хрупкой и слабой здоровьем, девушка-революционерка поражает жандармов силой духа, волей и непримиримостью. Она сумела, находясь в невыносимо тяжелых условиях жизни ссыльной, ободрить свою мать-старушку, чтобы не убить ее горем. Ни одному человеку, даже близкому, она ни разу не пожаловалась на свою судьбу, не поколебалась в правоте своего дела. Ярко раскрыв ряд типических черт революционера-народника 70-х годов, в том числе и некоторый аскетизм, Короленко дал колоритный образ русского борца с самодержавием, деятеля «Народной воли». Именно таких людей В. И. Ленин считает одной из главных сил второго этапа революционно-освободительного движения в России. У Короленко очень слабо выражена связь революционеров с народом. Его героиня показана лишь в столкновении с сочувствующим ей молодым конвоиром из крестьян и во встречах с другими ссыльными, в спорах с ними. Сами ссыльные ее называют сектанткой. Короленко почти не затронул в своем рассказе вопроса об отношении самого народа к девушке-революционерке. Кроме молодого конвойного, о ней плачет кухарка на постоялом дворе. Но последняя сочувствует матери девушки, которая едет к дочери с полной надеждой на скорую встречу. Конвойного привлекла целеустремленность и стойкость девушки, чего нет у него самого. Но сочувствующие не понимают и не видят значимости ее дела. Она умирает, ничего не совершив значительного, хотя Короленко подчеркивает, что революционерка является человеком незаурядным и решительным. У Горького в рассказе «Ma-аленькая» девушка-революционерка в представлении простых людей во многом напоминает короленковскую героиню. Она также молода, неопытна, не закалена еще в борьбе с препятствиями, поэтому безвременно погибает. Но она непоколебимо стойка и мужественна, верна своему принципу жизни, своим убеждениям. Ее тоже можно лишь сломать, но нельзя согнуть. Девушка вникает в нужды людей, живет ими, учит жить, дает примеры труда и свободолюбия, показывает, как нужно отстаивать свое человеческое достоинство, верить в свои силы, бороться с насилием. Молодой писатель очень чутко уловил тот новый этап в жизни русского народа, когда сами массы всё больше начинают понимать своих подлинных друзей и врагов. У Горького образ девушки-революционерки дается, так же как и у Короленко, не через авторское описание, а как рассказ простых людей — очевидцев. Эти люди глубоко любили девушку, память о ней они носят в своем сердце и за тысячи верст идут молиться за душу покойной. В этой постановке вопроса ранний Горький ушел вперед от Короленко и показал верно отношение простого народа к революционной интеллигенции. Народ в годы революционного подъема и «движения самих масс» видел в ней одного из своих заступников. Действие в рассказе Горького происходит немного позднее, чем в рассказе Короленко. Написан же он был более десяти лет спустя (1). Это обусловило всё своеобразие произведения Горького. Короленковские традиции здесь проявились в умении верно передать стойкость и героизм девушки-революционерки, в композиции произведения, в яркой авторской характеристике рассказчиков и активной оценке изображаемых событий. Однако у Горького, кроме новаторской трактовки темы, сам рассказ построен проще и естественней. В нем почти нет романтической приподнятости в характеристике образа девушки, нет той осложняющей события обстановки, которая присуща рассказу «Чудная» Короленко. Тем более естественны и реальны у Горького образы простых людей и их глубокие искренние переживания. Значительное место в творчестве Короленко и раннего Горького занимает тема деклассирующейся части русского народа, тема бродяжничества, «людей дурного общества», тема думающего, но обездоленного и озлобленного человека. И Короленко, и молодой Горький не только раскрывают тяжелые картины жизни этих людей, но стремятся найти социальные причины этого явления. Поэтому в изображении бродяг Короленко и босяков Горьким есть много общего, и этот вопрос требует специального исследования. Остановимся лишь на некоторых фактах. ------------------------------------------------
1. Рассказ Короленко напечатан за границей в 1893 г., но в рукописи был широко известен писателям, например Глебу Успенскому --------------------------------------------- В рассказах «Убивец» (1882) Короленко и «Емельян Пиляй» Горького герои — бродяги. Такими они стали по разным причинам. Емельян, будучи приказчиком у купца, видимо затосковал от нудной жизни, пропил деньги, был судим и оказался всеми забытым... Федор Силин стал бродягой «добровольно»: жизнь в деревне ему казалась невыносимой. Его обидели начальники и сам бог, отняв у него семью. Он объявился бродягой, сел в тюрьму, а потом уже не смог добиться правосудия. Тяжелое положение и одиночество Федора и Емельяна приводят их к сближению с своеобразными «искателями правды», «темными человечками». Оба они попадают под влияние сильных преступников, для которых грабеж и убийство, особенно с помощью людей, попавших в беду,— выгодная статья дохода. Мотивы, по которым Емельян и Федор идут на убийство, обоснованы дикой «теорией»: «Согреши, испытаешь сладость покаяния», «Человек человеку, коли они одной масти, помогать должен». Эти мотивы оправдывают низменные поступки хищников. Однако Федор Силин и Емельян Пиляй не оправдывают надежд своих хозяев. В них прочно еще человеческое, гуманное чувство. Емельян и Федор спасают пострадавших людей от верной гибели, ободряют их, вселяют веру в себя и в человека. Один спасает девушку от самоубийства, другой — защищает от грабителей женщину с детьми, едущих к ссыльному мужу и отцу. Федор Силин эту историю рассказывает автору с воодушевлением. Он рад, что совершает добрый поступок. Гордится своим поступком и Емельян Пиляй. Вместе с тем, оба героя с ненавистью отзываются о существующем общественном порядке, особенно о жестоких начальниках. Короленко и Горький пользуются для передачи глубоких переживаний героев главным образом их выразительной, взволнованной речью. Федор так рассказывает о лучших минутах своей жизни: «Стала уезжать, подошла ко мне прощаться, обняла... «Бедный ты!..» Ребяток обнимать заставляет. — Что ты? — говорю. — Не скверни младенцев. Душегуб ведь я... Как обвился мальчонко вокруг шеи моей ручками,— не выдержал я, заревел! Слезы так и бегут. Добрая же душа у бабы этой!...» (1)
----------------------------------------------- В. Г. Короленко, цит. изд., т. I, стр. 76
----------------------------------------------- Федор считает такое человеческое отношение к нему
неповторимым. В нем появляется желание делать людям добро. Но, попав в тюрьму за убийство душегуба-старика, он столкнулся с корыстным начальством, которое вымогает деньги, посланные ему спасенной женщиной и ее мужем. Федору не жаль денег,— он не жаден. Но ему противна низость человека, в руках которого его судьба. Он резко и решительно разоблачает корыстного законника-заседателя. Но Федор еще наивно верит в справедливый суд до самой своей гибели от душегубов, которые действуют, как показал писатель, под покровительством царских властей. Емельян Пиляй так же трогательно, как и Федор, рассказывает автору о лучших минутах жизни, когда он слушал благодарность девушки, спасенной им: «...А она всё смотрит, серьезно так и пристально, и вдруг как улыбнется!..» — заорал Емельян на всю степь со слезами в голосе и на глазах и потрясая в воздухе сжатыми кулаками...» «Как улыбнулась, так я и растаял; хлоп перед ней на колени: «барышня, говорю, барышня!», и всё тут! А она, братец ты мой, взяла меня за голову руками, глядит мне в лицо и улыбается, как на картине, шевелит губами — сказать хочет что-то; а потом осилилась и говорит: «Милый вы мой, вы тоже несчастный, как и я!»... Знаешь, лучше этого у меня в жизни-то за все сорок семь лет ничего не было!..» (т. 1, стр. 96). Но Емельян Пиляй — человек более сознательный и деятельный, чем Федор. Его столкновение с блюстителями порядка решительнее. Он презирает угрозы полицейского. В отличие от Федора, он уже не верит в правду закона в обществе, в права человека. «Права! Вот они — права!— У моего носа красовался внушительный жилистый кулак Емельяна»,— рассказывает Горький. Емельян понял бездушие капиталистического хищничества, ненавидит его и чувствует полную зависимость от хищников: «Дело стоит вот как: теперь ты и я — полные хозяева наших шкур... Должны мы пойти к господину заведывающему этой самой солью и сказать ему со всем нашим почтением: «милостивый господин, многоуважаемый грабитель и кровопиец, вот мы пришли предложить вашему живоглотию наши шкуры, не благоугодно ли вам будет содрать их за шестьдесят копеек в суточки!» (т. 1, стр. 87). В данном случае в трактовке образа Емельяна Горький оказался в идейном отношении более зрелым писателем, чем Короленко. Можно предполагать, что он в это время очень внимательно читает Маркса, так как в рассказе дана очень верно художественная иллюстрация типичных взаимоотношений хозяина и «свободного» рабочего, раскрытых К. Марксом. (1) Видя мерзости жизни, но не зная способов их устранения, хотя немало размышляя об этом и прислушиваясь к молодому своему спутнику, Емельян Пиляй впадает в отчаяние. Он упрекает себя за то, что не совершил еще ни одного преступления, не обогатился, как многие другие. Этому мешает его нравственное превосходство над хозяевами жизни. Емельян не может дойти до того растления, до которого доходят буржуазные дельцы. Пиляй неизмеримо выше их, даже будучи бродягой. В нем человеческое чувство не вытравлено даже мерзкими условиями жизни. На примере приведенных рассказов видно не только сходство между Короленко и Горьким в решении важной темы, но и определенное новаторство растущего пролетарского художника. Еще ярче новаторство Горького проявилось в его зрелом рассказе «Коновалов». Если сопоставить образ Коновалова с образом Федора Бесприютного, то ясно видно некоторое превосходство первого. Коновалов упорно, как и Федор, ищет ответ на вопрос: почему люди несчастны? Но он уже задумывается и над самим человеком, а не только бичует обстоятельства. Он любит труд и поражает этим автора. Он самокритичен, не любит смирения, бичует свое безволие, в котором признаётся открыто. Он начинает понимать, что жизнь можно изменить, но к упорной борьбе за новое он не готов, и это его окончательно убивает. Еще резче выражено новаторство Горького в раскры- -----------------------------------------
1. «Бывший владелец денег шествует впереди как капиталист, владелец рабочей силы следует за ним как его рабочий; один многозначительно посмеивается и горит желанием приступить к делу; другой бредет понуро, упирается как человек, который продал на рынке свою собственную шкуру и потому не видит в будущем никакой перспективы, кроме одной: что эту шкуру будут дубить» (К. Маркс, Капитал, т. I, Госполитиэдат 1949. стр. 183). ----------------------------------------- тии образа молодого думающего и волевого интеллигента, который упорно ищет ответов на волнующие вопросы социального устройства.
У Горького-рассказчика всюду выражена уверенность в будущее, проясняются пути к нему. У Короленко — неопределенность перспектив людей в жизни. Рассказчик-автор у Горького идет сам неуклонно и усиленно тянет Коновалова к новому, творческому деянию. У Короленко интеллигент-ссыльный не может увлечь Бесприютного. Он не знает перспектив жизни. И сам художник видит лишь «мир, отравленный ядом незаслуженного страдания». У Короленко бродяга или презирает, или жалеет беспомощного интеллигента; у Горького он может не соглашаться с интеллигентом, но видит в нем человека ясной цели, сознаётся в этом и признаёт свое бессилие. Можно сказать, что всеми рассказами о бродягах и ссыльных Короленко пробуждал и усиливал в Горьком острое желание глубже познать и оценить социальные причины страданий обездоленных людей, а также решить важный вопрос для освободительного движения — на что способны босяки, как социальная сила. И если оба художника одинаково четко определили социальные причины народных бедствий и неустроенности в обществе, то в оценке босяка Горький оказался гораздо последовательнее как зреющий пролетарский художник в сравнении с писателем-демократом Короленко. Короленко явно сочувствовал бродягам и даже несколько идеализировал их; у Горького они даны со всей строгостью художника, который определяет ценность своих героев по степени их активности в борьбе за будущее. Короленко смотрит на Бесприютного как на жертву, которую надо жалеть, но не направляет его в сторону общей борьбы народа. Горький упорно добивается, чтобы несчастный человек был активен и сознателен в борьбе с обстоятельствами, за переустройство жизни. Он жалеет, что у Коновалова слово и сознание не гармонируют с практическими делами, его любовь к труду непостоянна, его воля расслаблена. Горький никогда не может любоваться этим, он расходится с Коноваловым и не считает его героем, так как пассивность Коновалова чужда писателю. Удивительное сочетание благородных поступков у босяков с самыми бесчеловечными и мерзкими рано заставило Горького сделать вывод о деклассированных людях как о «не героях». Но его привлекали непокорность босяков, отсутствие в них корыстных интересов, презрение к трусости и стяжательству, а часто напряженная пытливость и жажда познания жизни. Этого он не видел, как и Короленко, в людях так называемого интеллигентного общества, которых разоблачал беспощадно.
Короленковские традиции и творческое новаторство Горького проявились наиболее определенно в рассказе «Кирилка» (1899). Этот рассказ близок по содержанию и по стилю к рассказу Короленко «Река играет» (1892), который высоко оценивал Горький, неоднократно обращаясь к его центральному образу. (1) Горького привлекало в рассказе Короленко правдивое и яркое изображение жизни народа. В образе Тюлина проявлялись многие национальные черты крестьянства, способного на бескорыстный подвиг в борьбе за общее дело. Яркий правдивый образ смелого перевозчика, данный на фоне разыгравшейся Ветлуги, как бы символизировал начало общественного пробуждения русского народа. Поэтому он не мог не привлечь молодого Горького. Пролетарского художника заинтересовал также и сам метод правдивого изображения противоречивой натуры крестьянина, в которой сочетаются возможности героического с равнодушием к жизни, пытливый ум и задушевность с грубостью и невежеством.
В рассказе «Кирилка» Горький, будучи уже зрелым художником, обратился именно к этому типу крестьянина. Его герой изображается, так же как и у Короленко, на фоне бушующей реки во время ее разлива и ледохода. Как и Тюлин у Короленко, Кирилка дается в разных обстоятельствах: в обычных условиях серой жизни и в моменты преодоления трудностей. Преображение крестьянина в зависимости от обстоятельств жизни в обоих рассказах очень сходны. Основной мотив — человеческий характер проявляется лишь в действии, в преодолении трудностей — выражен исключительно ярко у обоих писателей. При этом, если у Короленко Тюлин внушает уважение к себе внешним видом, спокойствием и доброду- -------------------------------------
1. См. работы Г. Вялого, «Короленко», ГИХЛ 1949, и комментарии к ст. Горького «Из воспоминаний о В. Г. Короленко» («Звезда», № 3, 1938 г., стр. 162—163). См. также рассказ Горького «Ледоход» (1912). Собр. соч. т. 11, ГИХЛ, М. 1953, стр. 18—40. ------------------------------------ шием, своей могучей осанкой, то у Горького Кирилка внешне даже комичен. Это «...мужичонка на кривых ногах, в рваном полушубке, туго подпоясанный, перегнувшийся вперед и как бы застывший в поклоне нам. Маленькое, сморщенное лицо его поросло редкой серой бородкой, глаза спрятаны в мешках морщин, тонкие губы сложены в улыбку, и в ней одновременно соединялись почтительность с насмешкой и глупость с плутовством» (т. 3, стр. 436).
Однако этот неказистый на вид мужичонка для всех господ, собравшихся на переправе у тронувшейся реки, является загадкой. Его жизненная мудрость и явная настороженность к господам заставляют каждого из них задуматься. Конечно, все собравшиеся в целом обвиняют Кирилку, считают его плутом и пьяницей, нерадивым работником, говорят даже о преимуществах крепостничества перед буржуазной «свободой» для мужика. Но каждый из них чувствует большую силу в этом невзрачном человеке, который робок только до поры до времени. В напряженные моменты жизни он становится героем. Земский рассказал о том, что Кирилка спас нескольких человек во время пожара на пароходе. После пожара, когда его хотели «благодарить» начальники, Кирилка воровал казенный лес, пользуясь общей суматохой. Кажущийся сначала робким, он всё резче проявляет презрение к господам, иронически отвечая на их вопросы о просвещении мужика, о царском правосудии, о плохих урожаях. В его ответах чувствуется не спокойный и доверчивый мужичок-общинник, а человек, осознавший свое бесправие и ненавидящий виновников народных бед и несчастий. Правда, он с ними пока не спорит, порой прикидываясь чудаком, но стремится от них поскорее избавиться. Преимущество Кирилки перед господами Горький подчеркивает на протяжении всего рассказа. Его герой умно решает жизненные вопросы, терпеливо переносит все трудности, чего не могут делать господа, относящиеся к нему с презрением. Он спокойно и уверенно говорит о переправе, со знанием дела командует перевозчиками. Его образ встает живым, внушительным. Господа понимают, что Кирилка — «бестия», плут, «его довольно трудно «объехать на кривой». Кирилка, зная обстановку, не очень-то торопится услужить барам, его робость перед ними тоже внешняя. Перед каждым из господ он ведет себя по-разному, так как знает, oт кого каких можно ожидать «наград» и обид. Перед земским начальником он виноват, так как не достал лодки к сроку. Поэтому с ним не спорит. На его вопрос о пользе грамоты, которую Кирилка знает, отвечает, хотя и уклончиво, косноязычно, но достаточно определенно: «Пользы, оно, конечно, нет, чтобы, значит, прямо взять ее... но ежели рассудить, то... учат, стало быть, в пользу это им... — Кому — им? — Учителям, стало быть... земству, значит, и вообще... начальству!..
— Дурак же ты! Тебе-то, тебе — есть польза? — Это — как угодно, ваше благородие... - Кому угодно?
- Вам... значит, как вы — начальник. — Пошел прочь!» (т. 3, стр. 439). Тот же Кирилка, хотя и не столь косноязычно, но довольно остроумно отвечает надоедливому дьячку, который к тому же покушается на кирилкину краюшку хлеба:
« — Как же это ты, брат, насчет лодки-то?..— укоризненно сказал Исай. — Да ведь что же лодка?.. Хоша бы она и была — ее не съешь... — виновато ответил Кирилка» (там же, стр. 441). Таким образом, взяв тот же сюжет, что и Короленко, Горький также обратил внимание на великие силы и возможности народа. Но в горьковском рассказе резче и яснее раскрыты основные причины, почему он должен хитрить и косноязычить, почему он порой запивает. Кирилка, при всей его приниженности и бесправии, активней в жизни, чем Тюлин. Он стремится больше знать, он грамотен, видимо, читает и много думает, к окружающему у него свое отношение. Горький, беспощадно разоблачая господ, презирающих трудового человека, показывает их зависимость от Кирилки. Они не хозяева жизни, а паразиты и лицемеры, мешающие развитию творческих сил русского народа. По трактовке темы в остро социальном и обличительном плане в рассказе «Кирилка» Горький близок не только к творчеству Короленко и традиции хорошо известного ему рассказа своего первого учителя, но он следует также
по стопам революционно-демократической поэзии Некрасова и сатиры Салтыкова-Щедрина. Чтобы убедиться в этом, стоит вспомнить хотя бы «Железную дорогу» Некрасова или «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» Салтыкова-Щедрина. Презрительное отношение господ к простому народу и полная их зависимость от него у Горького, как и у революционеров-демократов, выражены со всей отчетливостью и художественной силой. Но у Горького по-новому раскрывается образ труженика. Это размышляющий человек, лишенный уже рабской покорности и сохранивший лишь ее видимость. Говоря о творческой близости Короленко и молодого Горького, мы указывали не только на идейно-тематическую связь целого ряда их произведений, но и на некоторые общие принципы художественной типизации. Широкая демократическая тематика, активная авторская оценка событий и стремление вмешаться в жизнь вносили в творчество обоих писателей существенные элементы публицистики. Это определяло часто образную и композиционную структуру многих произведений Короленко и молодого Горького. Личность автора-рассказчика отчетливо вырисовывалась в них не только через систему образов и отдельные размышления, но и в качестве активного участника событий («Река играет», «Убивец», «Лес шумит», «Чудная», «В дурном обществе» — Короленко; «Макар Чудра», «Емельян Пиляй», «На соли», «Ма-аленькая», «Коновалов» — Горького). Во многих произведениях Короленко и Горького 90-х гг. центральный сюжетный эпизод охвачен композиционной рамой произведения, и это обрамление чаще всего связано с авторской оценкой не только изображаемого в главных частях, но и важных социальных сторон окружающей жизни, не связанной с основным сюжетом. (Ярким примером могут служить рассказы «Федор Бесприютный» у Короленко, «Емельян Пиляй» у Горького.) В центре внимания художников стоит не напряженный сюжет, а социальный характер. Острая публицистичность, глубокая поэтическая взволнованность и устремленность автора в будущее выражаются в соответствующей приподнятости его речи. Таково, например описание леса,
разыгравшейся реки, бурного моря у Короленко и Горького. Присуща обоим писателям и яркая афористичность речи. Широко известны афоризмы Короленко: «Человек создан для счастья, как птица для полета», «Впереди все-таки огни!», «Насилие питается покорностью, как огонь соломой...», «Камень дробят камнем, сталь отражают сталью, силу силой», «Миг настоящей жизни стоит целых годов прозябания» и др. Еще ярче афористичность речи в произведениях молодого Горького. Его афоризмы отличались точностью и остротой мысли: «Рожденный ползать — летать не может», «Безумство храбрых — вот мудрость жизни», «Не своротить камня с пути думой», «Пусть сильнее грянет буря!», «Человек — это звучит гордо» и др. Они известны каждому советскому человеку. Взволнованность речи, как выражение сокровенных чувств и мыслей, часто проявляется писателями в своеобразных повторах: «Будет буря, товарищ!», «Да, будет сильная буря!» («Мгновенье» Короленко). «Буря! Скоро грянет буря!» («Песня о Буревестнике» Горького). Эта взволнованность речи выражается и в риторических вопросах, и восклицаниях, и в авторских размышлениях, и в контрастах образов и обстоятельств, и в юморе, и в иронии. Творчество Короленко и молодого Горького, будучи посвящено самым разнообразным сторонам жизни трудового народа многих национальностей, включает в себя элементы народного творчества: песни, легенды и сказания, пословицы и поговорки. Часто то или иное народное предание или сказка являются основой произведения («Лес шумит» — Короленко, «Макар Чудра», «Старуха Изергиль» — Горького). Мотивы народного творчества у писателей не искажались, а заострялись и приобретали четкое общественное звучание. Это особенно присуще творчеству молодого Горького. Сказание о гордом эгоисте Ларре, сыне Орла, и бесстрашном свободолюбивом Данко, блестяще раскрыто им как могучий призыв к борьбе за счастье народа. Оба писателя не боялись брать сюжеты редкие, неожиданные, исключительные, так как это не мешало их рассказам быть правдивыми. «Возможная реальность» была основным принципом изображения действительности у Короленко. Это не только целиком принималось молодым Горьким, но смело углублялось и развивалось им. Принцип «возможной реальности» касается не только темы и сюжета, идейной и психологической сущности живого человеческого характера, но и точного отбора языковых художественных средств и всей бытовой и политической обстановки в произведении (например, «Слепой музыкант», «Мгновенье», «Старуха Изергиль», «Челкаш», «Ma-аленькая» и др.). Принципы работы писателя над словом были у Короленко и молодого Горького тоже во многом общие. Известно, что Горький особенно ценил своего учителя за большую непосредственную помощь в области художественной формы, языковой четкости и звучности, соответствия речи героев и автора выражаемым чувствам и мыслям. Называя язык «плодом великих усилий разума» (1), Короленко особое внимание уделяет языку и стилю художника как первейшим средствам выражения мысли, типизации образов, явлений и поэтических картин. Он подчеркивает, что слово как «чудное орудие мысли» (2) должно выступать в своем настоящем и полном значении, что оно требует к себе бережного и чуткого отношения художника, чтобы стать первейшим средством выражения мысли и создания образа. В контексте «каждое слово, кроме прямого представления, влечет за собой еще целый ряд представлений, невольно возникающих в уме» (3),— пишет Короленко. «Мне надо,— продолжает он в другом месте,— чтобы каждая фраза, каждое слово попадали в тон, к месту, чтобы в каждой фразе... слышалось отражение главного мотива... центральное настроение». (4) Будучи требовательным художником-стилистом, Короленко неоднократно указывал начинающему Горькому на языковые недочеты, советовал ему не увлекаться словами, быть более скупым и точным. Но уже рассказ «Челкаш» удовлетворил Короленко полностью как настоящее художественное произведение. «Вы можете создавать характеры, — сказал он Горькому, — люди говорят и действуют у вас от себя, ------------------------------------------- 1. В. Г. Короленко, Дневник, т. I, ГИЗ, Украина, 1925, стр. 248 (см. также Хрестоматию под ред. А. Докусова, Русские писатели о языке, Учпедгиз 1954, стр. 310). 2. Там же, стр. 249. 3. Там же, стр. 82. 4. В. Г. Короленко, Избр. письма, т. III, Гослитиздат 1936, стр. 24—25. ------------------------------------------- от своей сущности, вы умеете не вмешиваться в течение их мысли, игру чувств, это не каждому дается» (т. 18, стр. 149). Молодой Горький очень скоро понял великое значение слова как «первоэлемента литературы». Внимательно прислушиваясь к советам Короленко, в отношении художественного мастерства, он сам стремится определить роль слова в художественном произведении. «Нужны такие слова, которые бы звучали как колокол набата, тревожили всё и, сотрясая, толкали вперед»,— пишет молодой Горький (т. 1, стр. 334).
Как и Короленко, он требует бережного отношения к русскому слову. В одном из аллегорических рассказов слова сами обращаются к поэту: «Мы просим тебя как честного и чистого, не насилуй нас! Не слагай из нас гимнов идолам и не отуманивай нами идеалов! Не делай нас двусмысленными, как делают многие из робости, другие из цинизма, третьи потому, что они низки душой. Нужно знать душу каждого из нас, и тогда мы будем во тьме как звезды и факелы» (т. 1, стр. 335). Все художественные принципы и средства типизации Короленко и молодой Горький естественно подчиняли основным идейным задачам своего творчества. Судьба народа и родины, проблема народного счастья стояли в центре их внимания. Духовное просветление человека, особенно человека из народа, чувство кровной связи с другими людьми, задавленными бесправием, твердое противостояние враждебным обстоятельствам — составляют существенные черты их положительного героя и положительного идеала. Лучшие устремления человека в будущее, поиски счастья для людей и «более высокого типа жизни»,(1) стремление пробуждать их к активным действиям — это главное, что должен иметь положительный герой в представлении Короленко. Но такого героя он не видел еще в жизни. Писателя поэтому волнуют сами возможности героического, процесс духовного пробуждения в трудовом человеке. В этом плане становятся понятными не только такие образы борцов за свободу, как Морозова, Диац, Менахем, дядя Максим, но и такие, как Петр Попельский, Федор Бесприютный, Тыбурций Драб, Яшка, Матвей Ло- ----------------------------------------
1. В. Г. Короленко, Избр. письма, т. III, Гослитиздат. 1936, стр. 13—14. ----------------------------------------
зинский, Макар, Тюлин. Все они в целом выражают сложный социальный процесс — созревание и нарастание массового общедемократического протеста в русском обществе конца XIX века. Короленко показал, что лучшие люди из народа и близкие к нему интеллигенты начинают размышлять серьезно о судьбах родины, о кровных интересах угнетенных. Их волнуют всё чаще вопросы социальные, вопросы современной жизни. Поэтому Короленко и стремится проследить самый процесс общественного пробуждения людей из народа, проявляющийся в типичных поступках, в активном отношении к жизни, в сокровенных высказываниях и стремлениях. Автор сам оценивает характер героев с большим лирическим чувством, иногда с легким юмором. Порою раздумья героев делаются во многом авторскими. Таковы некоторые размышления Макара о своей жизни, Матвея Лозинского о потерянной родине, дяди Максима о назначении человека в жизни, Тыбурция о социальном неравенстве и т. д. Эти персонажи, имея многие общие социальные устремления, являются строго индивидуализированными и неповторимыми. Нельзя, например, спутать Тыбурция и дядю Максима, Матвея Лозинского и Тюлина. Каждый из иих имеет свой внутренний мир, свое лицо. Короленковские принципы типизации жизни были близки молодому Горькому. Стремясь, с одной стороны, дать образ человека подвига и поэтизировать «безумство храбрых», он в то же время в рассказах на современные темы дает образы представителей обездоленной массы, народа-труженика. В этих людях, подчас потерявших всякую социальную опору, Горький так же, как и Короленко, показывает сложную работу мысли над решением социального устройства, пробуждение человеческого достоинства, чувства острой неудовлетворенности не только своим личным бесправным положением в жизни, но и бесправием других людей. Раскрытие не только внешних проявлений неудовлетворенности жизнью, но и внутреннего мира человека из низов составляет важнейшую особенность раннего творчества Горького. Это не случайно было названо Короленко умением создавать живые характеры, которые говорят и действуют «...от своей сущности, имеют свою мысль, игру чувств». Такие рассказы его, как «На соли», «Скуки ради», «Супруги Орловы», «Дед Архип и Ленька», «Емельян Пиляй», повести «Горемыка Павел», «Варенька Олесова» и другие, очень показательны в этом плане. В них каждый герой встает живым и неповторимым человеком, проявляющим в разной обстановке самые различные стороны своего социального характера, психического склада, индивидуализированной речи. Особое место в развитии реализма молодого Горького занимают образы людей, связанных с тяжелым наемным трудом (1). Эти люди, хотя и не выделяются в раннем творчестве Горького из всей обездоленной массы, но рисуются им как активные, размышляющие над вопросами социального неравенства. Они начинают понимать лучше свое рабское положение, острее чувствуют весь гнет и протестуют против него решительно, хотя и в разной форме. Молодой рабочий Павел требовательно относится к людям и к себе, не желая мириться с пошлой мещанской жизнью. Он предпочитает смерть своей любимой женщины нравственному ее растлению в буржуазном мире («Горемыка Павел»). Среди рабочих соляных промыслов, бессмысленно причинивших герою-рассказчику боль и унижение, появляются чуткие люди, которые понимают свое ужасное положение и социальные причины грубости своих товарищей. В них созревает уже пролетарское сознание солидарности. Они готовы помочь пострадавшему товарищу по каторжному труду последней копейкой и добрым советом («На соли»). Еще отчетливей классовое сознание пробуждается у рабочего Гвоздева, который видит своих врагов не только в предпринимателях, но и в либерале-редакторе. У него нет еще стремления и чувства необходимости организовать коллективный протест, но есть уже потребность заявить публично о своем несогласии с рабским положением («Озорник»). В его обличении угнетателей народа есть элементы политического выступления сознательного борца за общие интересы людей труда.
Все эти образы рабочего люда были подступами молодого художника к решению проблемы положительного героя. Они помогли Горькому несколько позднее создать образ рабочего-революционера, связанного с протестующей массой (повесть «Трое», 1900, пьеса «Мещане», 1902). ---------------------------------------------- 1. Эта тема затронута Короленко лишь в неоконченном очерке «На заводе» (см. Избр. соч. в одном томе под. ред. Н. В. и С. В. Короленко, 1948).
--------------------------------------------- В процессе создания положительного героя — пролетарского революционера, борющегося за новые идеалы жизни, Горький выступает как основоположник литературы социалистического реализма. Гениальным воплощением идей революции средствами нового художественного метода и блестящим итогом всего раннего творчества Горького явилась повесть «Мать». Жизнь народа-труженика, великая вера в него, как носителя всех лучших идеалов и непосредственного созидателя всех ценностей на земле, были в основе творчества всех критических реалистов. Это легло в основу и раннего творчества Горького. Но у него с первых шагов и сила отрицания, и сила целеустремленности вперед проявлялись глубже и решительнее, чем у кого бы то ни было из критических реалистов. Это было художественным выражением лучших стремлений быстро зреющего русского пролетариата. В его творчестве по-новому выражались взаимоотношения между романтическим и реальным, между личностью и обществом, между идеалами и путями их осуществления. Романтика, связанная с реальными революционными перспективами борьбы пролетарских масс,— такова основа творчества молодого Горького, к какому бы материалу он ни обращался. Горький помогал человеку из народа подняться над жизнью, чтобы увидеть настоящее свое место в ней, преодолеть «преграду на пути к свободному творчеству жизни, в борьбе за свое право ломать для того, чтобы создавать» (т. 2, стр. 198). К концу 90-х годов Горький проявляет всё большую идейную и художественную зрелость. Усваивая лучшие традиции классической литературы XIX века, он развивает их в направлении основных задач социалистического реализма как художественного выражения революционных идей пролетариата. Короленко, верный демократическим традициям литературы, остается для него образцом русского писателя и в эти годы. С благодарностью о своем первом учителе Горький отзывается и в дальнейшем, всегда подчеркивая благотворную роль В. Г. Короленко в формировании и развитии своего творчества. Тем самым великий писатель ставил вопрос о преемственности лучших идей и принципов передовой русской литературы новой литературой социалистического реализма.
