"О творчестве Горького", сборник статей под ред. И.К.Кузьмичева Горьковское книжное издательство, 1956 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
С. А. ЧЕРВЯКОВСКИЙ. ТЕМА ДЕТСТВА В ТВОРЧЕСТВЕ МОЛОДОГО ГОРЬКОГО
Тема о детях и детстве глубоко и органически вошла в художественное наследие А. М. Горького. Рассматривая проблему воспитания в теснейшей связи с общественно-политическими вопросами своего времени, времени нарастания революционного движения пролетариата, великий писатель-гуманист не случайно большинство своих произведений, связанных с темой детства, предназначал для взрослого читателя. Непосредственно для детей им было создано немного произведений. (1) Изображая жизнь детей буржуазного общества, Горький широко использовал свои обширные самарские и нижегородские наблюдения и впечатления. Сам он во многих произведениях, не говоря уж о «Детстве» и «В людях», точно обозначил нижегородские улицы и даже дома (2). В жизни Самары, и особенно Нижнего Новгорода, очень отчетливо выступали характернейшие черты капиталистической действительности с ее противоречиями между миллионными богатствами и ужасающей нищетой. В этой статье мы рассматриваем по преимуществу те произведения Горького на тему о детстве, которые появи-
-------------------------------------------------- 1. Рассказ «Встряска», помещенный Горьким в детском журнале «Всходы» в 1898 г., очерк «Утро», написанный в 1910 г. специально для детей, и ряд сказок. В 1919—20 гг. А. М. Горький был редактором первого советского детского журнала «Северное сияние», позднее из-под его пера вышел ряд статей о детской литературе и детском чтении. 2. В рассказе «Дележ» упоминается Полевая улица, в рассказе «Женщина с голубыми глазами» — Сибирская пристань, в «Биографии» — иконописная мастерская Салабанова и т. д.
-------------------------------------------------- лись в нижегородской и самарской печати до первой русской революции, и только в виде исключения привлекаем рассказы «Зрители» и «Страсти-Мордасти», напечатанные в 1917 году, но основанные на нижегородских впечатлениях молодого Горького. Борьба великого пролетарского художника за творческое освоение лучших традиций классического наследия одновременно требовала от него разоблачения реакционной детской литературы конца XIX — начала XX веков. А. М. Горький безоговорочно отвергал произведения таких детских писателей начала XX века, как Л. Чарская и А. Круглов, которые в своих книгах искажали капиталистическую действительность, рисуя ее в розовых красках (1). С другой стороны, в творчестве современных ему демократических писателей Горький видел замечательное умение писать о детях и для детей. Он одобрил рассказ Н. Д. Телешова «Елка Митрича» (2), а своему маленькому корреспонденту Илюше Френкелю рекомендовал рассказ Короленко «Старый звонарь» (3). Классическая детская литература XIX—XX веков прокладывала дорогу Горькому, автору выдающихся произведений о детстве. Такие писатели, как Л. Н. Толстой, А. П. Чехов и другие, глубоко раскрывали характернейшие черты психологии детского возраста. Превосходно отобразили они детскую непосредственность. Вспомним хотя бы рассказ Л. Н. Толстого «Косточка», где мальчик Ваня, съевший без спросу сливу, на замечание отца, что можно умереть от проглоченной косточки, спокойно заявляет: «Нет, я косточку бросил за окошко». В рассказе Чехова «Беглец» маленький Пашка, увидев в больнице парня на одной ноге, сравнивает его с воробьем и хочет подражать ему. Столь же ярко запечатлено классиками детской литературы стремление ребенка познавать мир при помощи уже знакомого ему. Малыши из чеховского рассказа «Событие», увидев только что родившихся котят, шепчут, что те «похожи на мышов», что «у них глаза слепые, как у нищих». ---------------------------------------- 1. Сб. «М. Горький о детской литературе», Детгиз 1952, стр. 248. 2. Н. Д. Телешов, Записки писателя, М. 1950, стр. 95. 3. Сб. «М. Горький о детской литературе», Детгиз 1952, стр. 167 ---------------------------------------- В рассказах Чехова и других писателей; мы отчетливо видим, что ребенок, познавая действительность, воспринимает окружающее прежде всего в рамках взглядов той среды, из которой он вышел. Ванька Жуков в знаменитом чеховском рассказе «Ванька» наивно судит о столичном городе как житель деревни и отмечает в письме к дедушке, что дома в Москве «все господские», что овец в городе нет, что «со звездой тут ребята не ходят, и на клирос петь никого не пущают», а толстовский Николенька Иртеньев смотрит на окружающее как ребенок, растущий в дворянской среде. Столь же метко схватил Чехов и склонность ребенка к мечтательности, к фантастике. Как выпукло нарисован им в рассказе «Мальчики» портрет маленького мечтателя Чечевицына, рвущегося в созданный его воображением мир экзотических приключений и богатырских подвигов! Но ребенок способен проявлять лучшие черты характера не только в своих мечтах, а и в действительности. Демократическая детская литература богата положительными детскими образами. Вспомним у Л. Н. Толстого крестьянского мальчика из рассказа «Старый дед и внучек», который пристыдил своих родителей, обижавших старика-отца. Вспомним находчивого, самоотверженного Ваню из рассказа «Пожар» и любознательных, трудолюбивых ребятишек из поэмы Некрасова «Крестьянские дети», где запечатлен ставший нарицательным образ «мужичка с ноготок». Горький начинал литературную деятельность в период резкого обострения классовых противоречий, когда особенно остро встал вопрос о движущих силах народной революции. Развивая тему детства, он, как и крупные писатели-демократы (Короленко, Чехов, Куприн и др.), не мог обойти вопроса о жизни детей бедняков и обитателей «дна». Особенно легко установить параллели между чеховскими рассказами «Спать хочется» и «Ванька» и горьковским рассказом «Встряска», рассказом Мамина-Сибиряка «Господин Скороходов» и рассказом Горького «Страсти-мордасти», отрывком из письма Короленко, где рисуется поездка переселенцев с детьми на пароходе, и горьковским очерком «Голодные», где действие также развертывается на пароходе. Но сопоставление тематически близких произведений вместе с тем убедительно показывает, что Горький не ограничивался демократическим наследием, а вносил в литературу нечто новое. В произведениях демократической литературы, рисующих ребенка, немало внимания уделялось изображению среды и социальной обстановки, в которой протекала жизнь детворы. Демократические писатели неоднократно разоблачали и тех, кто лишает ребенка детства, и тех, кто думает поправить дело грошовыми подачками. Но в разработке этой темы они не всегда были последовательными и свободными от антропологического подхода к ней. Такой выдающийся детский художник, как писатель-демократ Д. Н. Мамин-Сибиряк, резко осуждал эксплуататоров детского труда. Смелой сатирической кистью нарисовал он в рассказе «Вертел» образ владельца мастерской, жадного, хитрого собственника. Но вдруг неожиданно в конце рассказа этот хозяйчик проявляет жалость к мальчику Прошке, вертевшему колесо в его мастерской и тяжело заболевшему.
Недостаточно ясным остается и авторское отношение к образу барыни-благотворительницы Анны Ивановны. С одной стороны, писатель подчеркивает, что благодеяния барыни не смогли изменить участь Прошки, а с другой — показывает, что барыня горячо и искренне оплакивает его гибель. У Горького есть произведения, близкие тематически к рассказу «Вертел». Но в них мы видим более последовательно отрицательное изображение и эксплуататора и «благотворителя». В горьковском рассказе «Зрители» владельца переплетной, где служил Коська, изувеченный на улице лошадью, интересует только, цела ли трешница, данная им мальчику на покупку кожи. Видя, что ребенок беспомощно валяется в пыли, он в присутствии многочисленной толпы бросает мальчику на ходу: «На что ты мне без ноги?» и безжалостно покидает его. В рассказе Горького «Нищенка» (1) холеный барин вместо того, чтобы подать на улице нищей девочке милостыню, приводит ее к себе в дом, и приводит только потому, что девочка кажется ему красивой. Бедняжка не ------------------------------------- 1. Рассказ впервые напечатан в нижегородской газете «Волгарь», 31 октября 1893 года. ------------------------------------ собрала ничего,— дома ей грозит суровая расправа. Чтобы спастись от побоев жадной тетки, девочка попыталась украсть у своего «благодетеля» несколько серебряных монет, но была поймана и отправлена домой. «Филантропа» огорчило одно — вся эта история вывела его из душевного равновесия: «Да неужели же, — рассуждает он, — нельзя быть свободным? Не чувствовать себя обязанным что-то делать, чем-то волноваться — нельзя? Хорошо. Но если так — это рабство!» (1) «Дети подземелья» у Короленко все же мало задеты тлетворным влиянием «дна». Бесспорно, и Короленко выступает против законов эксплуататорского общества, но выступает несколько отвлеченно-гуманистически, и мотивы «жаления» играют у него не малую роль. У Горького же условия жизни детей «дна» нарисованы с такой силой отрицания, что у читателя должен возникнуть четкий вывод: общественный строй, так калечащий ребенка,— нетерпим. В одном из его рассказов девочка лет одиннадцати, обращаясь к мужчине, заявляет: «Пойдем со мной за пятиалтынный» и прибавляет: «Ты что кобенишься? Думаешь — я маленькая, так кричать буду?». (2)
Демократические писатели (Короленко, Чехов, Мамин-Сибиряк, Куприн) часто обращались к изображению судьбы детей социальных низов, но эта тема при описании детства у них далеко не единственная. У Горького же подавляющее большинство произведений о ребенке развивает именно данную тему («О девочке и мальчике, которые не замерзли», «Дележ», «Вор», «Нищенка», «Девочка» и др.). Собранные воедино страницы горьковской книги о детстве — это страницы, содержащие в себе грозное обвинение всему старому миру. Горький со страстным протестом изобразил своеобразную детскую каторгу буржуазного мира. Ребенка-бедняка часто били и даже калечили физически. На страницах автобиографических фрагментов мы то и дело сталкиваемся со сценами жестокого наказания детей. Сюжет горьковского рассказа «Встряска» построен на изображе-
------------------------------------------ 1. А. М. Горький, Собр. соч. в 30 томах, т. I, ГИХЛ, М. 1953, стр. 179 (в дальнейшем ссылки на произведения М. Горького даются в тексте с указанием тома и страницы). 2. Рассказ М. Горького «Девочка» впервые напечатан в «Нижегородском сборнике», СПБ, 1905 г. В тридцатитомном собрании сочинений М. Горького рассказ помещен в 5 томе, стр. 414—416. ------------------------------------------- нии того особого вида наказания, какому подвергались мальчики в мастерских (ученика хватали за волосы, поднимали на воздух и секли). (1) Не раз Горький с возмущением говорит об избиении детей. Даже изувеченного Коську кто-то из толпы «зрителей» рекомендует жестоко выпороть. Но отношение к ребенку-бедняку в буржуазном обществе не ограничивается только физическим истязанием. Он получает непрерывные нравственные травмы. Недаром раннее автобиографическое произведение Горького, где изображается детство Алеши Пешкова, названо «Изложение фактов и дум, от взаимодействия которых отсохли лучшие куски моего сердца» (1893 г.). Действительно, Алеша был постоянным очевидцем попоек, ссор, драк в доме Кашириных. Жизнь наносит жесточайшие удары и другим малолетним героям произведений Горького, развертывая перед ними длинный свиток всевозможных человеческих преступлений.
Маленький Панька из повести «Горемыка Павел» исключительно больно переживает кражу своим опекуном денег, оставшихся от приемного отца. Илья Лунев буквально ошеломлен тем, что единственный близкий ему человек — родной дядя принимает участие в ограблении умирающего тряпичника деда Еремея. Мальчик-подкидыш Панька то и дело попадает из одних рук в другие, что расширяет его кругозор и социально обостряет его сознание. Сам автор говорит, что когда мальчика определили в сапожную мастерскую, «переход от спокойного, созерцательного существования в будке Арефия (его приемного отца — С. Ч.) к этой жизни, полной ругани, песен, табачного дыма и запаха кожи, был для Паньки резок и давил его» (т. I, стр. 260). Жизнь в мастерской мучила его своей тупой бессмысленностью. Дети, герои горьковских произведений, живут в обстановке острой социальной борьбы, которая накладывает отпечаток на формирование их характера и мировоззрения. В повести «Фома Гордеев» (1899г.) герой — купеческий сын, уже в детстве подвергается резко протиповоложным классовым влияниям. На пароходе отец его — богатый судовладелец, проповедует ему мораль господ. «... Ты им хозяин, — говорит Игнат Гордеев Фоме о матросах, — они
----------------------------------------- 1. Рассказ впервые напечатан в газ. «Нижегородский листок», 30 августа 1898 г. ------------------------------------------- твои слуги, так и знай. Захочем мы с тобой, и всех до одного на берег швырнем,— они дешево стоят, и их везде как собак нерезаных» (т. 4, стр. 33). Перед глазами мальчика развертываются одна за другой выразительные сцены. Матрос называет отца Фомы кровососом и, глядя прямо в лицо хозяину, смело повторяет обвинение: «— А разве не правда моя? Не сосешь ты... — Я? — Ты. Фома видел, как отец взмахнул рукой,— раздался какой-то лязг, и матрос тяжело упал на дрова. Он тотчас же поднялся и вновь стал молча работать...» (т. 4, стр. 35). А вот другая поучительная для Фомы история. Он залез за яблоками в сад к штабс-капитану Чумакову. Владелец сада — маленький человек,— узнав, что воришка — сын богача, не только отпускает Фому, но даже просит засвидетельствовать почтение уважаемому родителю. Горький показал, как классово-эксплуататорское начало постепенно входит в сознание Фомы.
Когда тот на пароходе прослушал наставления отца, «ему захотелось что-нибудь крикнуть матросам — что-нибудь грозное и хозяйское» (т. 4, стр. 34). В саду, почувствовав растерянность Чумакова перед богатством Гордеевых, он повернулся спиной к старику и, небрежно бросив ему: «Вы сами боитесь моего отца...», пошел вглубь сада. И юный Фома вполне логично приходит к выводу, что капиталы его отца дадут ему возможность прожить без всякого труда и учения. «Я, — гордо заявляет он,— и без науки на своем месте буду. И всякому ученому нос утру... Пусть голодные учатся, — мне не надо» (т. 4, стр. 57).
У Фомы вырабатывается сложный и социально противоречивый характер. Он не замыкается в купеческой среде, а вступает в те или иные отношения с представителями других социальных слоев. Учась в школе, Фома делается приятелем не только сына богатого купца Смолина, но и Ежова, сына сторожа казенной палаты. Борьба двух социальных миров ощущается Фомой уже в детстве, причем ощущается на собственом жизненном опыте. Вначале команда парохода любила его, любила, конечно, не как хозяйского сынка, а как ребенка, и он «любил этих сильных ребят, коричневых от солнца и ветра». Но однажды Фома услышал, что лоцман и машинист назвали его отца жадным. Мальчик простодушно передал содержание их разговора отцу. Игнат Гордеев прогнал того и другого. И вскоре матросы стали чуждаться Фомы. При изображении одного из главных героев повести «Трое» (1900—1901 гг.) Ильи Лунева Горький особенно много внимания уделяет социальным явлениям. От старого тряпичника деда Еремея мальчик слышит рассказы о местных богачах, наживших состояние преступным путем, и вскоре убеждается в страшной власти денег над человеком, когда становится невольным очевидцем ограбления буфетчиком умирающего деда Еремея. Но с исключительной наглядностью встает перед Ильей образ собственника, как классовый образ, в дни его службы в лавке купца. Сколько человеконенавистнического, жестокого, хищного, лицемерного видел он тут на каждом шагу! Старая побирушка украла рыбу, и приказчик, который сам таскал у хозяина целыми кульками, с размаху ударил злосчастную воровку по лицу отнятой рыбой. Другой приказчик, не пропускавший ни одной церковной службы, ворует не меньше первого. Сам хозяин разжился жульническими махинациями и проделками. Важно отметить, что отрицательное воздействие на ребенка идет не только от самих хозяев капиталистического мира, но и от отдельных людей труда, людей, уже искалеченных морально буржуазным обществом. Среди таких людей живет и одиннадцатилетняя девочка-проститутка («Девочка»), и Ленька («Страсти-Мордасти»), и герои повести «Трое» и т. д. Однако А. М. Горький не изображал среду, окружающую ребенка, односторонне: он умел видеть в простом человеке хорошее, светлое. Это впоследствии с исключительной четкостью сформулировано им на страницах «Детства» в известных словах о том, что сквозь пласт всякой скотской дряни «все-таки победно прорастает яркое, здоровое и творческое, растет доброе — человечье...». Почти в каждом из своих ранних произведений о детях он запечатлел и образы славных, высокоморальных людей, хотя часто не лишенных некоторых недостатков. Уже в автобиографических фрагментах Горький подчеркнул, что Алеша Пешков мог хорошему поучиться и у своей бабушки, и у людей, подобных повару Потапу Андрееву (в автобиографической трилогии — повар Смурый), с которым он соприкасался, работая посудником на пароходе «Добрый». Сам Горький заявляет, что в рассказах окружавших его там людей «было много теплоты, задушевности, хорошего и доброго, учившего его понимать и любить человека». И в «женщине с голубыми глазами», и в буйной проститутке из «Страстей-Мордастей», и в мрачном кузнеце («Трое»), и даже в старом жадном нищем из «Деда Архипа и Леньки» есть явные проблески подлинно человеческого. И прежде всего Горький отмечает их огромную любовь к ребенку. Социальные противоречия Горький запгчатлел и в самой детской среде. Подкидыша Паньку и тряпичника Илью в школе ребята дразнили и преследовали прежде всего потому, что они были наиболее бедными и обездоленными. А сцена ссоры Фомы с его школьным товарищем Ежовым имеет бесспорно классовую подоплеку. Ежов насмешливо назвал богатых учеников «чемоданчиками с пирожками», а Фома, презрительно и зло посмотрев на обидчика, обозвал его «попрошайкой и нищим». Ученики из бедных семейств отчетливо ощущали, что учителя по-разному относились к детям имущих и неимущих. Этим возмущаются и Панька, и Илья, и Ежов. Сами цели учения представлялись ребятам тоже по-разному. Для бедняка Ежова учение является средством выхода в интеллигентные люди, а для Фомы ученье — это дело «между прочим». Большую воспитательную роль в жизни ребенка у Горького играют героико-возвышенные образы художественной литературы. Особенно существенны они были для формирования психологии и мировоззрения Алеши Пешкова (автобиографические фрагменты), Фомы («Фома Гордеев») и ребятишек в повести «Трое».
Так, Алеша Пешков, служа в лавке, заметил воровство приказчика, которое его возмутило прежде всего потому, что «такие деяния не имели ничего общего с благородными поступками героев романа» (1). Горький изображал в своих произведениях детей, ко- --------------------------------------- 1. М. Горький о детской литературе, Деттиз 1952, стр. 245.
---------------------------------------- торым приходится трудиться с ранних лет. Показывая роль труда в жизни ребенка капиталистического общества, писатель, с одной стороны, подчеркивает изнурительность непосильной, однообразной работы, вроде работы Мишки в иконописной мастерской. С другой, Горький запечатлел благотворное влияние труда. Так, Илья, собиравший с дедушкой Еремеем старье на свалках, «вечером, возвращаясь домой, входил на двор с важным видом человека, который хорошо поработал...». Для характеристики взглядов Горького на роль ребенка в трудовом процессе знаменателен его разговор по поводу рассказа Серафимовича «Маленький шахтер» о автором этого рассказа, происходивший незадолго до революции 1905—1907 годов. Горький, высоко оценив произведение в целом, упрекнул писателя в том, что тот не раскрыл в нем великой силы труда: ведь мальчик, когда вырастет, «настоящий потомственный шахтер будет! Перед ним земля-то, недра раздвигаться будут. Это вот, знаете, забываем мы все... А надо помнить. А раз помнить, значит и изображать». (2) Тяжелая школа жизни приводила детей, чьи образы выступают на страницах произведений Горького, к тому, что они рано делались взрослыми. Но, вместе с тем, чуткий писатель-психолог видел в ребенке прежде всего ребенка, а не маленького взрослого. Ребята у Горького подкупают своей наивностью, которая, правда, проявляется у них главным образом в младшем возрасте. Так, Фоме, наслушавшемуся сказок, его богатырски-сложенный отец кажется каким-то легендарным разбойником, а в море он надеялся увидеть неведомые города. Маленькому Илье, впервые едущему в город, город представляется чем-то таинственным, и он думает, что его с дядей туда не пустят. Не мало места поэтому на страницах своих произведений Горький отводит изображению игры как естественной забавы детского возраста. Даже маленькая проститутка из рассказа «Девочка» играет в «матери» и «дочери». На склонности ребенка к игре основан сюжет горьковского очерка «Свадьба» (2), где все построено на подражании ребятишек тому, что они видели у взрослых. Одной из вол- ------------------------------------- 1. М. Горький о детской литературе, Детгиз 1952, стр. 245. 2. Впервые напечатан в «Самарской газете», № 76, 7 апреля 1896 г.
---------------------------------------- нующих сцен в повести «Трое» является картина игры детворы в «продажу» и «покупку», во время которой хорошо выявляется характер каждого из ее участников. В силу самых разнообразных факторов, лежащих в основе мировоззрения и психологии ребенка, образ ребенка в творчестве Горького обычно противоречивый, но в целом это образ положительный. Так, Ленька из «Страстей-Мордастей» — умный, наблюдательный мальчик. Как метко при помощи характеристики обитателей своей «зверильницы» он определяет облик знакомых ему лиц! Как по-взрослому, но вместе с тем и наивно рассуждает он обо всем! Леньки, правда, уже коснулось тлетворное влияние «дна». Он без всякой злобы, лишь по привычке, бросает по адресу своей матери словцо, оскорбительное для женщины. Он совершенно спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, рассказывает о многочисленных любовниках своей матери. И все же образ Леньки — положительный образ, ибо сколько нравственно чистого таится в этом мальчугане! Маленький герой рассказа «Дед Архип и Ленька» не безупречен. Он помогает деду спрятать в бурьян украденный стариком головной платок девочки, правда, тогда еще не зная, чья это вещь. Но ведущим в характере Леньки является здоровое начало. Как он искренне сочувствует девочке, потерявшей платок! Как его возмущают жадность, лицемерие и угодничество старого нищего-деда! Как стыдно ему перед девочкой, кричавшей: «Воришки! Воришки! Воришки, воренок!». Как ни разнообразны в тематическом и жанровом отношении произведения молодого Горького о детях, но в них мы отчетливо ощущаем теснейшую связь всех компонентов с основной проблематикой произведения. В подавляющем большинстве случаев здесь в центре изображения стоит именно жизнь ребенка, остальное же составляет социально-бытовой фон. Каждая художественная деталь служит задаче наиболее яркого раскрытия темы, обеспечивая тем самым единство формы и содержания. Произведения Горького о детях в большинстве своем построены на острых конфликтах. Это объясняется не только социальными условиями жизни ребенка, но и активностью детского характера в творчестве Горького. Важнейшей особенностью ряда горьковских произведений является то, что сам ребенок начинает осознавать ненормальность окружающих его условий жизни и ставит перед собой острые социальные вопросы, которые мучили, например, Паньку из повести «Горемыка Павел»: «Зачем нужно шить сапоги для других и ходить босиком самому, пропивая деньги, как дедушка Уткин, или проигрывая их в карты, как Колька?.. Зачем нужно заставлять людей работать и, пропивая заработанные ими деньги, смеяться над собой за пристрастие к водке, как это делал хозяин?» (т. 1, стр. 262—263). В рассказе «Дед Архип и Ленька» дан обостренный конфликт чистых порывов Леньки с моралью мелких собственников. Сначала — это конфликт между дедом Архипом и кругом сытых, эгоистичных станичников. Старик говорит Леньке: «Вот я тебя и спрашиваю, что ты станешь делать с миром? Ты — хилый ребеночек, а мир-то — зверь. И проглотит он тебя сразу» (т. 1, стр. 146). Ленька согласен с дедом, и он боится злых людей, но все же мальчик подходит к вопросу глубже деда. Он знает, что не все люди дурны, и, рассуждая о горе девочки, потерявшей платок, думает: «Коли она из богатого дома, будут ее бить; все богачи — скряги; а коли бедная, то, может, и не будут... В бедных домах ребят-то больше любят, потому что от них работы ждут» (т. 1, стр. 154). Но вот возникает новый конфликт: дед, чувствуя приближение смерти, стремится во что бы то ни стало спасти Леньку от гибели, и тут ему оправданными представляются любые средства, вплоть до воровства. Ленька и раньше осуждал жульнические замашки деда, но, когда появляется плачущая девочка и выясняется, что платок, потерянный ею, подобран Архипом, мальчик вступает в столкновение с дедом, этим слепым носителем собственнической морали. Из остроты конфликта вытекает и чрезвычайная напряженность сюжета рассказа, которая усиливается и тем, что Ленька, резко осуждая деда, понимает, что без деда он неминуемо погибнет. Кульминационный пункт переживаний Леньки совпадает с картиной бушующей в степи природы. С огромной художественной силой запечатлел Горький наивысшее напряжение всех чувств Леньки, когда окончательно обезумевший мальчик мчится не зная куда. Сюжет «Деда Архипа и Леньки» динамичен, и после завязки развивается довольно быстро. Наоборот, сюжет рассказа «Зрители» построен на медленном развитии действия, но это отнюдь не лишает произведение общей сюжетной напряженности. Завязка тут внешне случайная, и все же она не снижает яркой типизации изображаемого, и весь сюжет рассказа отчетливо вытекает из основной его идеи: невероятно дешева жизнь человека в эксплуататорском обществе. Острота сюжета «Зрителей» усиливается тем, что в роли людей, постыдно равнодушных к участи ребенка, оказываются не сами эксплуататоры, а люди из городских низов. Искалеченный на улице мальчик мечется от боли и страшной жажды, а мимо проходят равнодушные созерцатели, которые заявляют, что они не с этой улицы, и даже цинично издеваются над ребенком. «Проехал водовоз, расплескивая воду из бочки,— пишет Горький,—...я попросил его дать мальчику воды, но он ни слова не ответил, сидя на бочке деревянным идолом». Два человека: изуродованный Коська и его защитник — крючник, жилец подвала, накануне вывихнувший при падении в трюм руку и разбивший ногу, в течение длительного времени являются мишенью насмешек «зрителей». Трагическую развязку истории Коськи легко предугадать уже в тот момент, когда он валялся на улице. Горький пишет: «Мне казалось, что я вижу, как распухает его нога, — вся ступня у него какая-то рыжая, точно кусок ржавого железа». Острота социального конфликта в горьковских произведениях о детях обусловливает широкое и разнообразное использование в композиции и сюжете их художественной антитезы. В одних случаях прием антитезы помогает оттенить идеологическую борьбу вокруг ребенка и борьбу за ребенка (например, Игнат Гордеев и матросы в «Фоме Гордееве»); в других — дает возможность глубже понять благородный облик настоящих людей, тех, у кого ребенок может поучиться хорошему, кто искренне любит детей и стремится помочь им (образ автора в «Зрителях» и «Страстях-Мордастях» и ряд других); в третьих — способствует наиболее полному раскрытию чистоты детской души, не мирящейся с окружающим злом.
В ряде горьковских рассказов и очерков о детстве прием антитезы положен в основу всей композиционной и сюжетной структуры. Так, в рассказе «Встряска» Мишка, побывав в цирке, очутился как бы в двух контрастных мирах: мире искусства и мире повседневной нужды и обывательской пошлости. Мальчуган уже в цирке старается повторять столь заинтересовавшие его жесты и мимику клоуна, но этому мешает теснота на галерке, где он сидит. Выйдя на улицу, он сам чувствует, как удачно подражает своему любимцу, но тут все омрачается мыслью: хорошее промелькнуло как сон и надо опять возвращаться к хозяевам, слышать грубые окрики, переносить побои. На следующий день в мастерской мальчик все еще находился под обаянием циркового представления и восторженно рассказывал о нем работающим там. И вдруг беда! Мишка, забыв обо всем на свете, нечаянно смазал нарисованное и тотчас же получил от мастера жесточайшую «встряску». Контрастная заостренность рассказа усугубляется и тем, что Мишка, увидев клоуна после представления одетым, как одевается барин, считает это святотатственным оскорблением искусства. Мишка — ребенок с незаурядными артистическими способностями, но только во сне, в своих детских грезах, он может перевоплотиться в столь дорогой для него образ клоуна, чтобы наутро «снова проснуться на земле от пинка».
Принцип художественной антитезы лежит и в основе композиции одного из самых волнующих психологических рассказов Горького «Девочка» (из «Крымских эскизов»). Здесь картины буйного цветения крымской природы перемежаются с картинами умирания девочки, больной костным туберкулезом (1). Сам автор подчеркивает значимость приема контраста в своем этюде, когда пишет: «Я смотрел на ребенка и думал: »Хорошо, если она не сознаёт глубокой оскорбительности контраста между нею и кедром, под
------------------------------------------ 1. Во всем содержании и построении рассказа ощущается перекличка с рассказом украинского писателя М. М. Коцюбинского «Яблони цветут». ---------------------------------------- которым она сидит, и муравьем, на которого она, не замечая его, бросила лепесток цветка!» (т. 3, стр. 87). Значительная часть ранних произведений Горького о детях — произведения очеркового жанра. Очерк обычно не имеет такой ярко выраженной сюжетной заостренности, как рассказ. Но горьковские очерки — это своеобразные художественно-психологические сгустки. Вот, например, один из них, имеющий подчеркнуто-психологическое название «Сирота». Здесь на фоне изображения жадности церковного причта, торгующегося у кладбища с извозчиками из-за пятачка, контрастно выступает большое, недетское горе мальчика, лишившегося единственно близкого ему человека — бабушки. С какой потрясающей силой запечатлел Горький фигурку этого ребенка, стоящего под проливным дождем у свежей могилы! Он не нужен больше никому, его забыли на кладбище. Люди даже не произносят его имени, а просто называют «внук», «шельмец». Сколько трагизма заключено в его вопросе на предложение дьякона ехать с кладбища: «Куда? — тихо спросил мальчик» (т. 3, стр. 512). Подавляющее большинство горьковских произведений о детях имеет драматичскую развязку: герой гибнет или в детские годы (трагически обрывается жизнь ребенка в рассказах «Колюша», «Дед Архип и Ленька», «Зрители» и других) или в молодые годы (Илья Лунев в повести «Трое»). В отдельных горьковских рассказах и очерках нет формальной развязки, но и там чувствуется, что грядущая катастрофа уже назрела. На путях к гибели стоят и Ленька из «Страстей-Мордастей», и малолетняя проститутка из «Девочки». И, тем не менее, у Горького нет произведений, пронизанных пессимизмом. Наоборот, все они в той или иной мере оптимистичны. Мрачный характер изображаемого разрежается иронией, шуткой. В этом отношении особенно показателен стиль «Горемыки Павла». В ряде произведений Горького о детях мы видим резкий поворот сюжетной линии, что вытекает из самой сути изображаемого. Так, в очерке «Вор» торгаш, избивший мальчишку, который украл у него кусок мыла, хотел было уже отпустить похитителя. Но вор вдруг попросил у него милостыню, и тогда, раздосадованный «неблагодарностью», торговец передает его подвернувшемуся тут полицейскому. При таком переломе действия не только сама развязка становится более типичной, но и образ вора раскрывается не столько как образ преступника, сколько как образ голодного человека. При характеристике сюжета у Горького следует вспомнить, что он сам, определяя сюжет, писал: это - «связи, противоречия, симпатии, антипатии и вообще взаимоотношения людей — истории роста и организации того или иного характера, типа». Все это полностью относится и к сюжетосложению горьковских произведений о детях. Конечно, в небольших очерках и рассказах трудно дать историю роста и организации характера. Но зато она отчетливо развернется в таких его крупных произведениях, как «Фома Гордеев» и «Трое». Черты будущего характера Фомы Гордеева, Ежова, Ильи Лунева, Павла Грачева и других четко формируются у них уже в детстве, формируются в связи с общим процессом развития их личности. И если Илья Лунев и Фома Гордеев, преодолев в конечном итоге психологию приобретательства, приходят к стихийному бунту против собственнического общества, то Ежов и Грачев стоят на пути к сознательной борьбе с существующим строем. Именно им уже в детские годы была свойственна сильная ненависть к угнетателям. Недаром Павел уже мальчишкой сочиняет социально-острые стихи. Специального рассмотрения требует в горьковских рассказах и повестях речь ребенка. Писателю удается замечательно передать ту образную колоритность, какай свойственна языку детей. Так, Мишка из «Встряски», рассказывая о своих цирковых впечатлениях, говорит о клоуне: «Тоись просто уморушка! Согнет он какой-нибудь крендель — так все за животики и возьмутся!» (т. 3, стр. 376). Особенно выразительна речь Леньки в «Страстях-Мордастях». Умный, наблюдательный мальчуган прибегает ко всевозможным сравнениям, беря их из знакомого ему незамысловатого круга жизни: «Рожа у него, как на пружинах»; «Уж он ее и так кривит и эдак»; «Голый, мохнатый, как черная собака»; «У нее любовников сколько хочешь, как мух»; «Добрый, как собака»; «Приволок тебя, как будочник»; «Был у меня паук Минка, совсем, как мамкин любовник один, толстенький, веселый». Так как в большинстве произведений Горького изображается жизнь детей неинтеллигентной среды, то в их речи встречаются диалектизмы и жаргонизмы («фюить», «вчерась», «чичас», «выздоровлею»), но писатель не злоупотребляет подобными словечками. Кроме того, в речи ребятишек, в частности, Леньки из «Страстей-Мордастей» есть черты своеобразного детского словотворчества. В его языке мы находим такие слова, как «зверильница», «бабочков», «пропивашка». Хорошо передает Горький и эмоциональные оттенки речи ребенка. Так, в «Деде Архипе и Леньке» при помощи коротких, как бы оборванных страстно-взволнованных фраз строится речь Леньки в момент вспыхнувшего в нем негодования против деда. «Ну! Молчи уж ты! Умер бы, умер бы... А не умираешь вот... Воруешь!.. Вор ты, старый! У-у! У дити украл... Ах, хорошо! Старый, а туда же... Не будет тебе на том свете прощенья за это!» (т. 1, стр. 159—160).
Особый интерес представляет собою язык рассказа «Встряска», специально предназначенного для юного читателя. В авторской речи здесь много простых, вполне доступных пониманию ребенка сравнений: «Тело клоуна гибкое, как у змеи», «Оно, как мяч, подпрыгивало в воздухе», «Сверкали, как искры», «Казалось, будто стол ожил и гонится за ним», «Заснет, как котенок», «Мишка белкой бегал по мастерской». Много в рассказе ярких красочных эпитетов, особенно там, где рисуется мастерство клоуна, блеск его одежд: «розовый», «желтый», «грациозный», «уродливый», «смешной» и т. п. Творчество молодого Горького связано с его идейно-художественными исканиями. В его рассказах и очерках о детях мы видим самую разнообразную манеру письма — от буйных горьковских красок в «Деде Архипе и Леньке» до тончайшей лирической картинности в «Колюше», где в тургеневском духе рисуется кладбище, на котором покоится прах мальчика и куда приходит безутешная мать (ср. концовку «Отцов и детей» у Тургенева). В отдельных рассказах концовка близка к чеховской «затухающей» концовке: «В груди мальчика было холодно и тесно для сердца» («Сирота»), «И глубоко вздохнув, она снова плотно сжала свои тонкие, искривленные скорбью губы» («Колюша»). Но везде Горький остается большим самобытным художником, рисующим глубоко реалистически жизнь ребенка и раскрывающим его светлые мечты и порывы. Художник великого народа, А. М. Горький всегда ценил героику в искусстве. Еще в 1899—1900 годах в своих рецензиях на выходящие тогда книги он особенно выделял книги о героической освободительной борьбе, имея в виду, что эти книги будет читать не только взрослый читатель, но и ребенок. (1) В отдельных из последующих своих произведений Горький отобразил и участие детей в политических событиях. Образы девочки и мальчика-подростка, кричащего: «Гапон — изменник», даны им в очерке «9-е января». В «Матери», правда, крайне скупо, описывается детство и отрочество Павла Власова, но и из сцены столкновения мальчика с пьяницей-отцом мы видим, что уже тогда в подростке формировался характер стойкого человека. В своих автобиографических произведениях «Детство» (1913 г.) и «В людях» (1916 г.) Горький дает новое направление темы о ребенке, показывая, как важно, когда у детей имеется умный, знающий жизнь руководитель и наставник. Существенный след в жизни Алеши Пешкова оставили такие люди, как «Хорошее дело», повар Смурый и др.
Великий пролетарский писатель задачу борьбы за счастливое детство теснейшим образом связывал с революционными идеями. Недаром проблема счастливого детства им ставится в знаменитых «Сказках об Италии», посвященных революционной борьбе пролетариата. Горький пишет на страницах этих сказок: «Дети будут лучше нас и жить им будет лучше...», «Всегда, а весною особенно, жадно смотришь на детей, и хочется кричать вслед им весело и громко: «Эй вы, люди! Да здравствует ваше будущее!». (2) Богатейший материал высказываний А. М. Горького о детях и молодежи нашей Родины — это чудесная повесть о счастливых детях страны социализма, детях, ко- -------------------------------------------- 1. Газета «Нижегородский листок» 23 декабря 1899 г. и 21 октября 1900 г. 2. Уже до Великой Октябрьской социалистической революции А. М. Горький создал своеобразную школу художников, писавших произведения о детстве. Горьковская тематика, горьковские приемы письма выступали, например, у таких писателей, как В. И. Дмитриева, А. И. Свирский и др. ----------------------------------------
торые являются, как сказал он на Первом Всесоюзном съезде писателей, «наследниками действительной и могущественной ценности — социалистического государства, созданного трудом отцов и матерей». Мечту о такой чудесной повести Горький вынашивал, еще будучи молодым, в своих творениях, в частности, произведениях о детях, созданных на пороге революции 1905 года и прокладывающих дорогу будущим горьковским монументальным произведениям социалистического реализма, традиции которых легли в основу нашей советской литературы и советской детской литературы, в частности. При изучении творческих традиций Горького в советской детской литературе особенно большое методологическое значение приобретает анализ тех произведений, которые раскрывают прошлое в истории детства, показывают жизнь обездоленного ребенка царской России. Образы Гаврика из «Белеет парус одинокий» В. Катаева, Володи из повести В. Каурова «В дальний путь», Бориса Горикова из «Школы» А. Гайдара, Оверко из повести украинского писателя К. Гордиенко «На заработках», Володьки из повести И. Бондаренко «Володькино счастье», это образы ребят, которые пришли к пониманию великой правды пролетарской революции. История жизни этих ребят логически дополняет ту славную, бодрую книгу о детстве, золотые страницы в которую вписаны были могучей рукой основоположника нашей советской литературы А. М. Горького.
