"О творчестве Горького", сборник статей под ред. И.К.Кузьмичева Горьковское книжное издательство, 1956 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
К. А. КОВАЛЕВСКИЙ. КОГДА ФАКТИЧЕСКИ НАЧАТ М. ГОРЬКИМ ЦИКЛ "ОЧЕРКИ И НАБРОСКИ"?
Исследователи творчества А. М. Горького в самарский период сосредоточивают внимание на художественных произведениях и на фельетонах прославленного Иегудиила Хламиды, недооценивая при этом цикл «Очерков и набросков». А ведь именно в «Очерках и набросках» Горький выступил как публицист, впервые получив возможность непосредственно обратиться к читателю с прямой оценкой явлений общественной жизни. Именно этот цикл позволяет понять политическое настроение молодого Горького, его общественные взгляды. Важно поэтому, по нашему мнению, определить, когда же фактически этот цикл начат, установить первые публицистические выступления писателя. Вся трудность определения заключается в том, что «Очерки и наброски» публиковались в 1894 году без подписи, а архивы «Самарской газеты» не сохранились. Известно, что профессиональную журналистскую работу А. М. Горький начал в «Самарской газете» с «Очерков и набросков» (воспоминания Е. Ивановой и др.)(1). Понятна та осторожность, с которой биографы и исследователи творчества Горького подходили к определению первых безымянных выступлений писателя. Так, профессор С. Балухатый вовсе не внес в список первопечатных текстов и авторизованных изданий М. Горького серию «Очерков и набросков» (2). Однако в дополнительном списке указано на принадлежность Горькому 239 очерков и
--------------------------------------------- 1. См. сб. «Горький в Самаре», «Советский писатель», М. 1938. 2. С. Балухатый, «Лит. работа М. Горького», Academia 1936. ----------------------------------------- набросков (1). Начало серии С. Балухатый и К. Муратова отнесли приблизительно к 1 марта 1895 года, ссылаясь на отсутствие данных, которые позволяли бы точно выявить авторство Горького в более ранних фельетонах. Но М. Горький, как утверждает сам С. Балухатый, приехал в Самару в феврале 1895 года (2). Трудно предположить, чтобы Горькому, специально приехавшему для работы в качестве газетного беллетриста и обозревателя провинциальной прессы, по материалам которой и составлялись «Очерки и наброски», было предоставлено время осмотреться. «Самарская газета», как и многие частные газеты того времени, выходила ежедневно, не исключая и дней послепраздничных, на шести полосах формата довоенных «Известий». Эту огромную газетную площадь заполнял крайне немногочисленный коллектив журналистов в 8—10 человек. Особое место в редакционном коллективе занимали: фельетонист, газетный беллетрист и обозреватель провинциальных и столичных газет. От ежедневного фельетона, от воскресного рассказа или очерка, от образа жизни столиц и провинции зависел успех в борьбе с другими конкурирующими изданиями, успех у читателя, успех розничной продажи, часто определявший судьбу самой газеты. «Самарская газета» от разорившегося издателя помещика Новикова перешла за долги вместе с типографией к купцу Костерину. Костерин смотрел на газету как на доходное или, по крайней мере, малодоходное, но безубыточное предприятие. Дружески относясь, по рассказам Е. П. Пешковой, к беспокойному народу — газетчикам, он мало интересовался самой газетой, доверив всю редакторскую работу секретарю редакции Н. Ашешову, одаренному журналисту. Ашешов, как и многие журналисты Поволжья, имел «политическое прошлое»: был выслан из Петербурга за участие в студенческих беспорядках. Однако политические взгляды Ашешова не отличались какой-либо определенностью. Он вел газету в слегка оппозиционном, фрондирующем направлении, а сам лично был желанным гостем в любом состоятельном — и помещичьем, и чиновном, и купеческом — доме. Незадолго до приезда Горького группа молодых жур-
------------------------------------------ 1. С. Балухатый и С. Муратова, «Лит. работа М. Горького. Дополнительный список», АН СССР 1941. 2. Иегудиил Хламида, «Между прочим», фельетон, 1895—1896 гг., Куйбышев 1941, стр. 5.
------------------------------------------ налистов, в знак протеста против беспринципности Ашешова, демонстративно вышла из «Самарской газеты». Один из первых марксистов Поволжья А. Григорьев, писатель Е. Чириков, сотрудники Клафтон, Циммерман и некоторые другие перешли в местную газету «Самарский листок» и с первых же шагов взяли под обстрел «Самарскую газету». Потянулась беспредметная полемика. Н. Ашешову, по воспоминаниям современников, приходилось иной раз одному «делать газету». Пришлось предпринимать энергичные меры. Из Петербурга был приглашен известный фельетонист С. Гусев (псевдоним Слово-Глаголь), из Нижнего с рекомендательным письмом Короленко приехал М. Горький. Вот почему в воспоминаниях В. В. Карасик говорится: «Когда приехал Алексей Максимович, «Самарская газета» была в очень печальном положении». (1) Зав. редакцией «Самарской газеты» Е. Иванова свидетельствует, что у Горького сразу же начались «трудовые будни» (2). Биограф Горького И. Груздев утверждает: «Но с 1895 года, с первого дня приезда в Самару на работу в «Самарскую газету», он становится профессиональным публицистом, обязанным давать на первых порах обзор прессы, преимущественно провинциальной» (3). Учитывая все это, мы обратились к комплекту «Самарской газеты» за 1895 год, так как только сравнительный анализ материалов, помещенных под рубрикой «Очерки и наброски» в феврале и марте, мог дать ответ на вопрос, когда же был фактически начат А. М. Горьким этот цикл. Выявление того нового, что внес начинающий публицист в практику провинциальной газеты, выявление специфических особенностей стиля Горького, публициста 90-х годов, позволяет, по нашему мнению, установить авторство Горького в фельетонах этой серии, помещенных в № 41 — 45 «Самарской газеты» за 1895 год. * * *
Отдел типа «Очерки и наброски» существовал во многих провинциальных газетах и имел особое значение.
-------------------------------------- 1. Воспоминания В. В. Карасик. Архив А. М. Горького. 2. См. сб. «Горький в Самаре», «Советский писатель», М. 1938, стр. 220—221. 3. И. Груздев, Короленко и Горький, Горьковское областное издательство 1948, стр. 30. -------------------------------------- Провинциальная пресса 90-х годов получала явно скудную информацию. Северное телеграфное агентство (СТА) было акционерным, частным предприятием. Его учредили и возглавляли миллионеры от журналистики, прожженные дельцы: А. Краевский, А. Суворин и О. Нотович. Агентство передавало в день не более 100 строк телеграмм. Содержание их: официозные известия, описание молебнов и панихид по здравствующим и усопшим членам плодовитой августейшей фамилии, информация о важнейших событиях и происшествиях в жизни столиц, преимущественно Петербурга. Жизнь провинции освещалась лишь в особых случаях. Примечательно, что СТА передавало информацию по уже вышедшим номерам газет акционеров («Новое время» Суворина, «Новости» Нотовича), рекламируя таким образом эти газеты и искусственно задерживая информацию на день — два. Провинциальные газеты вынуждены были пополнять недостаток информации обильной перепечаткой материалов из столичных и местных изданий. Бессодержательность и неоперативность телеграмм монопольного агентства, обдиравшего провинциальную печать, неоднократно вызывала публичные протесты издателей и редакторов. Летом 1896 года на страницах «Нижегородского листка» и «Одесских новостей» М. Горький повел кампанию за съезд на Всероссийской выставке промышленности и художеств представителей местных газет, чтобы подорвать монополию СТА.
Провинциальные прогрессивные газеты систематически прибегали к перепечаткам и для обхода цензуры. Местные цензоры, обычно чиновники канцелярии губернатора, свирепо кромсали разоблачительные статьи и заметки, освещавшие жизнь своей губернии, и благосклонно разрешали «критиковать» порядки соседней. Так, в казанском «Волжском вестнике» были опубликованы корреспонденции В. Г. Короленко, раскрывшие крупные хищения в Александровском банке и в Нижегородской земской уездной управе. «О таких делах нельзя было писать в Нижнем Новгороде, а разрешалось говорить в Казани,— уж таков «порядок», установившийся давно в провинции», (1) — так объяснял это обстоятельство известный публицист А. Иванчин-Писарев, разоблачавший вместе с В. Г. Ко- ---------------------------------------------- 1. Сб. «В защиту слова», С.-Петербург 1906, стр. 175. ---------------------------------------------- роленко и Н. Ф. Анненским нижегородских дворянских заправил. Сотрудник Екатеринославской газеты «Вестник юга» А. Петрищев в статье «Неделя в провинциальной редакции» (1) привел выразительный пример использования перепечаток для обходов цензуры. В местной земской типографии был уволен наборщик за то, что написал разоблачительную корреспонденцию. Рассказать об этом читателям удалось в заметке, якобы перепечатанной из другой губернской газеты. Событие «совершилось»... в Демянске, до которого от Екатеринослава 2000 верст. К перепечаткам прибегали, наконец, и с весьма простой, «потребительской» целью: небольшому штату сотрудников в 8—10 человек было не под силу заполнять полосы ежедневной большого формата газеты, когда само слово «корреспондент» было зазорным, а участие в печати считалось если не преступным, то последним делом. Вот почему в каждой провинциальной газете того времени мы находим обширные отделы под однотипными заголовками: «Столичные газеты сообщают», «Газетные новости», «Газетные толки», «Толки печати», «Среди пишущей братии», «В мире газет и журналов» и пр. Составлялись эти отделы буквально с помощью ножниц и клея. Вырезки на газетном листе или отбивались звездочками или скупо комментировались двумя-тремя фразами. Причем каждый комментатор статьи считал долгом «блеснуть» эрудицией, щегольнуть латинской пословицей. Таким же способом составлялся отдел «Очерки и наброски» и в «Самарской газете» до приезда Горького. Что же нового внес А. М. Горький с первых шагов деятельности профессионала-журналиста в практику печати? Принято считать, что первое выступление Горького в отделе «Очерки и наброски» состоялось 1 марта 1895 года. По свидетельству И. Груздева, этот номер «Самарской газеты» в 30-х годах был показан Горькому, и Горький подтвердил свое авторство. Однако и без этого авторитетного подтверждения авторство Горького несомненно. Отдел «Очерки и наброски» в № 46 «Самарской газеты» резко отличается от пред-
---------------------------------------- 1. Сб. «В защиту слова», С.-Петербург 1906, стр. 195
---------------------------------------- шествующих. В № 46 под рубрикой «Очерки и наброски» напечатаны не механически подобранные вырезки со скупыми комментариями, а фельетон на тему об уродливом отношении к женщине в капиталистическом обществе. Естественно, конечно, поставить в прямую связь хотя бы само изменение формы выступления газеты с началом работы нового сотрудника, который и был приглашен для того, чтобы вести этот отдел. Более того, в фельетоне так резко проявился творческий почерк молодого публициста, так много «горьковского», что стилистический анализ не оставляет никаких сомнений в авторстве. «Мы прогрессируем... Ах, как приятно отметить этот день. Мы прогрессируем вообще, но в отношении к женщине в особенности». Уже само начало фельетона достаточно характерно. Стилистически оно связано с более поздним циклом «Между прочим», в котором Горький настойчиво применяет входящую тогда в моду «короткую строку» (точнее этот прием следует определить иначе: «предложение — абзац»). Иронически охарактеризовав суть этого прогресса (до сих пор влюбленные еще не прибегали к помощи полиции для устройства своих сердечных дел), автор дает, так сказать, вводную сатирическую оценку факта: впервые «в лице некоего батумского жениха стали употреблять охранителей общественного порядка, как приворотное зелье, способное заставить холодную «ее» полюбить пылающего «его». Вот что рассказывает «Т[ифлисский] Л[исток]» о батумском женихе, очень благоразумном человеке, как вы увидите». Далее следует небольшая цитата из «Тифлисского листка», в которой рассказывается, что помолвленная отказалась выйти замуж и, опасаясь преследований отвергнутого жениха, решила уехать из Тифлиса. Жених обвинил ее в краже и заставил полицейских арестовать ее.
Отметим здесь три момента: 1) В авторском тексте типично горьковское обращение к читателю («как вы увидите») и ироническое восхваление обывательского, мещанского благоразумия. 2) Своеобразное для Горького использование факта — экономное цитирование или, как увидим впоследствии, крайне сжатое переложение. 3) Наличие славянизмов («некий», «зелье»), весьма характерных для лексики Горького — молодого публициста. «А Батуми,— продолжает автор сатирического комментария,— помещается на юге, в чем скептики могут легко убедиться, взглянув на карту. Известно, что на юге обитают люди более пылкие сердцем, чем люди севера, и известно, что люди севера, перекочевывая на юг, скоро заражаются южным огнем. Кавказские газеты то и дело констатируют разные, всегда более или менее дикие проявления южного пыла. Но — будет! Вот мы цивилизируемся и в делах амура, где прежде лезли на нож и хватались за нож, ныне просто призываем недреманные очеса...» Иронически пожелав всем влюбленным объясняться через жандармов, «ибо слишком часто наши пылкие страсти возмутительно гадко чадят», автор рассказывает о том, как сыграл «один харьковский музыкант свою любовную арию — эту лучшую арию жизни, как говорят сведущие в деле любви». В краткой с отточиями цитате излагается происшествие: музыкант стрелял в девушку. Комментируя, автор подходит к обобщению: «И до сей поры за женщиной не хотят признать ее первого и главнейшего права — права свободного выбора мужа, а если она протестует, ей мстят иногда зверски утонченно». Так зверски утонченно отомстил в Одессе некий Берне, облив кислотой девушку, отклонившую его ухаживания. «Потом восторжествует общественная справедливость,— заканчивает фельетонист: — Г-н Берне будет сослан в Сибирь или посажен в тюрьму, а обезображенная девушка будет себе жить да поживать и умрет, наверное, старой девой, не испытав ни счастья быть любимой, ни радости семьи». Весь фельетон построен на трех фактах, взятых из отдела происшествий разных провинциальных газет. (Горький часто использовал материалы из этих отделов для своих «Очерков и набросков».) Во всех трех случаях факты использованы экономно, что было совершенно необычным и для «Самарской газеты», и для других провинциальных газет. Журналист не составлял отдел из выстриженных и склеенных заметок-цитат, он выступил как автор-обозреватель, для которого факт является поводом для беседы с читателем. Не обильные цитаты, с явной целью заполнить ненасытную газетную полосу, а экономное цитирование или переложение эпизодов. Главное для автора — раскрытие значения факта, события, сатирическое комментирование его. Автор не механически сопоставляет факты: он подчеркивает взаимную связь происшествий, причину их, отчетливо выделяет логический переход от одного эпизода к другому (например, мысль о зверски утонченной мести женщине, если она протестует). Факты в этом фельетоне используются для разработки темы (отношение к женщине), логически завершающейся выводом, имеющим общественную значимость (признание права женщины, в частности «первого и главнейшего» — права свободного выбора мужа). Органическая склонность к обобщениям, обобщениям большой социальной значимости, ярко проявившаяся и в «Очерках и набросках», и в фельетонах «Между прочим» — характернейшая черта горьковской публицистики. Характерен и стиль фельетона: развернутый сатирический комментарий, с яркой и щедрой расцветкой, афористичность изложения («слишком часто наши пылкие страсти возмутительно гадко чадят», «любовная ария — это лучшая ария жизни» и пр.), использование архаизмов, старославянской лексики (сей, ибо, очеса). И, наконец, прямое обращение к читателю. Эти особенности фельетона бесспорно помогают доказать авторство Горького, равно как текстуальная близость некоторых предложений с последующими фельетонами Горького: иронические высказывания о прогрессе и цивилизации, о благоразумии обывателей и пр. Однако мы не ставили себе целью доказывать доказанное и разбирали фельетон для того, чтобы выяснить характерные особенности стиля Горького — обозревателя провинциальной жизни в 1895—1896 годы.
Вернемся однако к естественному и законному вопросу: а является ли фельетон в «Очерках и набросках» от 1 марта первым выступлением Горького в этом отделе «Самарской газеты»? До 1 марта в отделе «Очерки и наброски» нет выступлений, приближающихся к цельному, законченному фельетону. Однако в «Очерках и набросках» последних номеров за февраль ясно ощущаются значительные изменения в комментировании материалов, используемых из других провинциальных газет. Вот, например, как составлялся очерк в середине февраля, когда Горького еще не было в Самаре: В № 32 от 18 февраля мы читаем: «Все чаще и чаще приходится отмечать симпатичные ходатайства земств об отмене телесного наказания розгами. Чистопольское уездное земское собрание прекрасно резюмировало все эти высказанные по этому поводу мнения в прессе». Далее следует 23-строчная цитата. После трех звездочек составитель дает вводный комментарий к следующей вырезке: «Обществам трезвости вообще не везет: не в российской широкой натуре они. Но, кроме чисто национальных причин, неуспеху этих обществ также содействуют такие явления, которые могут иметь место лишь на русской почве». Далее большая вырезка: в Сарапуле гласные, очевидно связанные с винными заводчиками, не только отказали Обществу в пособии, но и отклонили дар одной местной жительницы — земельный участок для постройки «дома трезвости». Отдел заканчивается непрокомментированной перепечаткой приказа командующего войск Киевского военного округа Драгомирова. Генерал-лейтенант объявил выговор полковнику-судье «за неуместные рассуждения в печати о делах, ему мало известных». Что примечательно для раздела «Очерков и набросков» этого и других номеров «Самарской газеты» 1894 и января-февраля 1895 годов? Скупость и однообразность комментирования, отсутствие сатирической оценки и обобщений и книжные обороты речи («резюмировало все эти высказанные по этому поводу мнения...», «также содействуют такие явления...»). Комментирование как бы предворяет перепечатки. Составитель не ставит себе задачу разъяснить факт, логически подвести читателя к другому факту, характеризующему жизнь провинции. В № 40 от 22 февраля «Очерки и наброски» начинаются крайне тяжело написанными, нудными комментариями происшествия в Елабужской думе, подкрепленными стострочной цитатой. «Деревня изнывает от отсутствия разумных развлечений,— оценивает составитель эпизод, изложенный в следующей вырезке.— И, изнывая, идет в кабак, где дает полный простор своим низким инстинктам». Далее приводятся 65 строк о кулачном сражении между двумя селами Лукояновского уезда Окаево и Маресево, причем побоище было организовано заранее: окаевцы прислали в Маресево депутацию, миролюбиво предложившую полюбовное развлечение.
Конечно, Горький, тяготевший с первых же выступлений в газете к фельетону, к очерку, к живому свободному письму, не прошел бы мимо этого эпизода, дал бы свой комментарий, поскольку событие разыгрывается в хорошо знакомых ему местах родной Нижегородской губернии. Сопоставим с рассматриваемыми материалами «Очерки и наброски», напечатанные в № 41 от 23 февраля. «Одесса — европейский участок России. В ней все на западный лад, начиная от улиц и кончая коммерцией, дух которой пропитал все и всех. Коммерческое самоуправление, коммерческая наука, коммерческая интеллигенция — словом, маленький Вавилон торговли, где Меркурий стоит с завязанными глазами, но тем не менее ловко попадает в карман к зазевавшемуся ближнему. Даже театр и тот дошел до торгашества, до самой грубой конкуренции». Перепечатав выдержки из «Одесского листка» (конкурирующие театры ставят одни и те же пьесы, и «Тарас Бульба» превращается у предприимчивых служителей Мельпомены в «Тараса Бульбу с сыновьями»), автор возвращается к этому факту, оценивает его: «Служители чистого искусства, открывшие свои лавки, зазывают покупателей, обещая дать тот же, даже лучший товар, но за более дешевую цену. Даже Гоголя и того в коммерческий оборот пустили и всячески эксплуатируют его имя. Это нечто вроде Ростова-на-Дону, который именем великих писателей «облагораживает» улицы — улицы безобразий и распутства...» Не трудно заметить, что характер комментариев изменился. Они стали более обширными и социально значимыми, острыми. Автор явно стремится к обобщениям. Примечательны четкость и резкость оценки жизни торговой Одессы. Думается, что это — оценка очевидца, хорошо знающего город и его нравы. И оценка «облагораживания улиц» в Ростове — также оценка очевидца. Изменился стиль изложения: фраза стала живее и энергичнее, заметны приемы сатирической расцветки (исторические и мифологические образы: Вавилон торговли, Меркурий). Примечательно ироническое определение образа бога торговли и плутовства: «Меркурий стоит с завязанными глазами, но тем не менее ловко попадает в карман к зазевавшемуся ближнему». Неслучайно, на наш взгляд, такое же ироническое использование образа «бога Меркурия — страшного бога» в «Очерках и набросках» в № 153 от 6 июля, где авторство Горького несомненно. В лексическом отношении важны слова «ближний», «нечто», так часто встречающиеся у Горького в публицистике 90-х годов. И, наконец, заключительный комментарий представляет собою небольшое, но приметное отличие от установившейся до Горького формы выступлений в этом отделе. Вторая часть «Очерков и набросков» в № 41 не дает особых оснований для определения авторства, но сама по себе весьма значительна. После вводной фразы перепечатывается из «Одесского листка» договор, подписанный крестьянами одного из обществ Елизаветградского уезда: крестьяне «порешили соединиться всем вместе в одно товарищество — артель и вести одно общее хозяйство». «Это нечто совершенно новое в крестьянской среде,— комментирует составитель, — и остается только пожелать этой форме жизни грядущих поколений полного успеха...»
Примечателен выбор этого факта для перепечатки, примечательно понимание его значения и доброжелательная сдержанность оценки. В № 42 от 24 февраля под стандартной рубрикой «Очерки и наброски» появляется подзаголовок: «Маленькая иллюстрация закона спроса и предложения». Это нововведение следует сопоставить с тем, что со 2 марта 1895 г. (когда авторство Горького бесспорно) материалы отдела систематически печатаются с подзаголовками. Примечательно и содержание подзаголовка: многие публицисты провинции тех лет просто кокетничали экономической терминологией. Горький, серьезно изучавший социально-экономическую литературу, не раз обращался к отдельным положениям политэкономии для меткой характеристики явлений жизни капиталистического города (сравним, например, «Очерки и наброски» в № 163 от 1 августа 1895 года с подзаголовком «Новая меновая стоимость»). Далее печатаются вырезки из столичных газет с сообщениями о том, как за границей похищают детей и, особой системой питания приостанавливая их рост, превращают в лиллипутов, а также о выставках лиллипутов. Обратимся к комментарию: «В настоящее время петербургская и московская публика любуется как раз такими лиллипутами; не знаю только, приготовлены ли они фирмой Мюнстер в Гольштейне (как явствует из перепечатки, эта фирма скупала детей по 200 гульденов за ребенка — К. К.) или иной фирмой. Интересно бы знать, сколько на свете таких фирм, удовлетворяющих желаниям мелких людей видеть людей маленьких? Не менее интересно и то, из каких побуждений публика так любит смотреть на искусственных уродов, когда чуть не каждому ее представителю достаточно взглянуть в зеркало, чтобы насладиться лицезрением идеального естественного уродства?» В этом тексте автор обращается к читателю от первого лица, чего не было ранее в «Очерках и набросках» и что часто применял Горький впоследствии. Отметим затем остроту оценки интересов обывательской, мещанской публики, сатирическую контрастность сопоставления «мелких людей» и «людей маленьких», уродов искусственных и идеально-естественного уродства. Тематическая и стилистическая близость этого «наброска» с фельетоном Горького «Между прочим» в № 194 нам кажется весьма многозначительной (1). Комментируя сообщение о предстоящих в Самаре выступлениях лиллипутов, Горький пишет: «Наверное, карлики будут иметь в Самаре колоссальный успех. Всякому любопытно посмотреть на двух людей еще более маленьких и мизерных, чем он сам. Всякому приятно видеть нечто такое, что еще уродливее, чем он сам и что позволяет ему сделать лестное сравнение в свою пользу. Самарские люди будут смотреть лиллипутов и услаждать себя сообразными случаю размышлениями.- Мы еще что! Конечно, мы люди не крупные, а все-таки бывают живые люди и еще мельче, чем мы... И, подняв себя в своих глазах таким соображением,
------------------------------------------------- 1. «Самарская газета», 10 сентября 1895 г.
------------------------------------------------- маленькие люди снова и с новым жаром примутся за мелкие дела».
В этом фельетоне автор как бы отвечает на один из вопросов, заданных в «Очерках и набросках» («Не менее интересно и то, из каких побуждений публика так любит смотреть на искусственных уродов!!?»), повторяет мысль о лиллипутах, как искусственных уродах и об уродстве любопытствующего обывателя, а также оценку его как маленького человека маленьких дел.
Сравниваемые тексты характерны и обобщениями, и афористичностью речи. Своеобразно и ново начало «Очерков и набросков» в № 43 от 25 февраля: «В родословной истории татар историк Абдулгази-Баядур хан, описывая быт одного татарского племени, говорит: «За палаткой хана помещались полукругом палатки его наложниц, за ними же следовали палатки музыкантов хана и поваров и других верных слуг его. Ученые же и юноши, прилежные к науке, всегда помещались на край стана, дабы шум жизни не мешал им усвоять мудрость и не смущал их дух, ибо для усвоения мудрости потребна тишина вокруг усвояющего и душе его нужен покой». Так поступали с юношами, усвоявшими мудрость в XIII веке в Монголии. А в г. Новогрудске с такими юношами поступают так...» — далее рассказывается, что на одной улице, где помещается дом терпимости, было открыто пять новых квартир для учеников. Ходатайство городского училища о переводе «веселого дома» было отклонено исправником.
Использование литературных памятников, легенд, сказаний, в частности восточных, как средств сатирической расцветки комментария, характерно для Горького, уже в первые годы публицистической деятельности проявившего выдающуюся эрудицию. Так, в фельетонах «Между прочим» он использует восточную сказку о жабе и поэте (1), прелестную арабскую сказку о мудром шейхе (2), в «Очерках и набросках» — валашскую сказку о соглашении лисы с курицей (3), в фельетонах и очерках часто цитирует Омар Хаяма. --------------------------------------------- 1. «Самарская газета», № 151, 16 июля 1895 г. 2. «Самарская газета», № 161, 6 августа 1895 г. 3. «Самарская газета», № 61, 18 марта 1895 г.
--------------------------------------------- Заметив, что с наукой в России живут далеко не в ладах — в г. Новогрудске ее посрамляют, а в пригороде Билярске, Чистопольского уезда, от нее бегут,— автор перепечатывает отрывок из корреспонденции в «Волжском вестнике», где рассказывается, что родители перестали пускать детей в школу, опасаясь... противодифтерийных прививок. Заключительный комментарий очень лаконичен — одно слово: «недурно?». И лаконизм концовки, и обращение к читателю характерны для Горького — публициста. Так, например, заканчиваются очень многие фельетоны «Между прочим». Фельетон о «грамотее-опровергателе», подсказывающем обывателю ехидные слова против газеты, заканчивается вопросом: «Ловко?» (1). В фельетоне о том, что ученики Самарской фельдшерской школы оставлены без обеда за то, что на урок опоздал преподаватель, автор предлагает оставить без обеда опоздавшего преподавателя. Фельетон заканчивается вопросом к читателю о справедливости такой меры: «Не правда ли?» (2). «Очерки и наброски» в № 44 от 27 февраля опять-таки заслуживают особого рассмотрения. Это — первая попытка выступить в разделе «Очерки и наброски» с развернутым фельетоном. Автор явно ищет новые формы для своих выступлений. Примечательно свободное, типично фельетонное начало: «Мечтателей обвиняют в том, что они строят воздушные замки, над ними смеются за эти замки, не приносящие вреда никому, кроме самих строителей! Поистине это несправедливо! Те, что строят «на песце», по-моему, совершенно не заслуживают порицания — и если обвинять их в чем-то за это, то что же тогда нужно сделать с фастовским купцом Аксенфельдом, построившим дом на погребе? Вот что произошло с диковинным домом этого хитроумного купца, очевидно предполагавшего населить свое здание феями или какими-либо особенно легковесными людьми». В перепечатке рассказывается о том, что в городе Фастове нет театрального помещения и приезжая труппа сняла дом у Аксенфельда. Во время спектакля в купеческом доме провалился пол. «Наверное за все время существования театра, — комментирует происшествие фельетонист, — ни одна труппа -------------------------------------- 1. «Самарская газета», № 216, 8 октября 1895 г. 2. «Самарская газета», № 232, 28 октября. См. также фельетоны Р № 164 от 2 августа, в ДО 238 от 4 ноября 1895 г. ---------------------------------------- артистов не проваливалось столь грандиозно, наверное, фастовские события ничуть не помешают домовладельцам иных городов воздвигать постройки на болотах и трясинах.
Должно быть плата, взимаемая домовладельцами за квартиры, очень быстро покрывает убытки от провала дома сквозь землю».
Далее следует перепечатка из ростовской газеты: временно поселившийся приятель домовладельца украл у него... дом и службы и перевез их на другой участок. «Возникло дело о краже дома,— пишет фельетонист.— Все-таки это хорошо, ибо из этого следует, что мы сильно прогрессируем в деле крупных краж. Где-то уже была украдена крыша с одного казенного здания.
И, может быть, скоро где-нибудь еще украдут целое каменное здание с крышей и фундаментом». Следующая, последняя часть фельетона, тематически не связана с первыми; мы воспроизводим ее для удобства последующего анализа. «За последнее время к сумме различных паразитов, разрушающих благосостояние крестьянина, присоединилось еще одно вредное насекомое.
Это — самозванный ревизор, податный инспектор — вообще Хлестаков, всегда в маске какого-нибудь начальника, ловко опустошающий и без его помощи тощий мужицкий карман. Мужик боится начальства, а любители легкой наживы ловко этой боязнью пользуются... Вот еще один факт, рисующий пугливую доверчивость мужика ко всему, что похоже на «персону».
Вырезка из «Харьковских губернских ведомостей» рассказывает, что некто Подольский рекомендовался податным инспектором и, составляя акт о несвоевременной уплате налогов, штрафовал крестьян, милостиво снижая сумму штрафа с 17 рублей до 3-х.
«Но все-таки надо отдать справедливость господину Под...— очень порядочный он мошенник,— продолжает комментатор, — берет не больше, сколько ему надо. И, право, многим людям, пользующимся репутацией честных людей, можно посоветовать брать пример с Под... Это очень хороший пример». В стиле комментариев отметим характерное для Горького подчеркивание личного отношения к эпизоду («по-моему»), юмористическое восклицание в защиту строителей воздушных замков («Поистине это несправедливо!»), иронию в предложениях («Все-таки это хорошо, ибо из этого следует, что мы сильно прогрессируем в деле крупных краж...», «Но все-таки надо отдать справедливость...»). Оценки такого характера часты у Горького в очерках и фельетонах (1), а высказывание о «прогрессе» в хищениях почти текстуально совпадает с началом фельетона от 1 марта.
Оценивая эпизод с кражей дома, автор свободно фантазирует, преувеличивает, доводя явление до нелепости («и, может быть, скоро где-нибудь еще украдут целое каменное здание с крышей и фундаментом»). Это — испытанный прием фельетониста, часто употреблявшийся Горьким. Проявляется и характерная для Горького попытка перейти к «короткой строке», предложению-абзацу и в воспроизведенной фразе, и в конце фельетона. В концовке же грубовато обыгрывается фамилия афериста [г-н Под(лец)]. Прием не из удачных, но Горький на первых порах применял его. В фельетоне о самарской поэзии обыграна была, например, фамилия Скукина. (Горький отметил, что поэт подписывается фамилией с двумя одинаковыми согласными, из которых одна явно лишняя. Фельетон этот вызвал резко отрицательную оценку В. Г. Короленко). Отметим далее специфически горьковскую лексику — употребление древнеславянских и бытовых просторечных слов («на песце», «ибо», «диковинный» — у Горького часто: диковина, диковинка). Яркость письма, своеобразное использование троп («сумма паразитов», «пугливая доверчивость», переосмысление идиома — «порядочный мошенник») говорят о том, что автор бесспорно обладает навыками художественного письма и не является рядовым журналистом. Рассмотрим, наконец, «Очерки и наброски» в № 45 от 28 февраля. Предпослав вырезке из «Волжского вестника» общую фразу: «Вот что мы по добродушию и мягкосердечию нашему называем печальным случаем», автор комментирует зверскую расправу нового лесничего над двумя крестьянами, вывозившими дрова, откупленные еще при старом лесничем. Один крестьянин был убит, другой ранен. ------------------------------------------- 1. Фельетон в № 149 от 14 июля о самарской конке, в № 151 от 16 июля о самарских мостовых и др. ---------------------------------------
«Это не факт дикого произвола мужика, почувствовавшего себя «начальником»,— это только печальный случай,— добавляет фельетонист. Человек, воспитанный на зуботычинах, подзатыльниках и иных не менее гуманных приемах, почувствовал в руках своих некую власть и вот демонстрирует ее, стреляя в себе подобных... Просто...» И вот в доказательство того, как это просто, в газету «Каспий» пишут из Сурама о том, что исполняющий обязанности судебного пристава некто Завгородний избил и ранил кинжалом одного жителя. «Право, задумаешься над тем, следует ли оглашать печальные случаи подобного рода?
Выходит как будто так: г. Завгородний совершает «печальный случай» потому, что он, г. Завгородний, помощник секретаря мирового судьи и хотя знаком с уложением о наказаниях, как с теорией, но знает практику жизни гораздо лучше, почему и считает плевым делом избить и изранить человека. И вот г. Завгородний совершает печальный случай. О нем пишут в газетах, а другой господин прочтет и подумает: — Ах, чорт тебя возьми! Вот ловко обтяпал человека! Подумает, прельстится, да сам кого-нибудь и вздует. Конечно, у нас в России, цивилизованной стране и прочее такое, подобные подражания невозможны».
И это выступление по своей форме сходно с «Очерками и набросками» от 1 марта. Здесь то же стремление к тематически целостному выступлению, к законченному фельетону. И для этого выступления характерна социальная резкость оценок, стремление к обобщениям, своеобразная, типичная для Горького ирония («человек, воспитанный на зуботычинах, подзатыльниках и иных не менее гуманных приемах, почувствовал в руках своих некую власть и вот демонстрирует ее, стреляя в себе подобных...» «Конечно у нас в России, цивилизованной стране и прочее такое, подобные подражания невозможны»). Примечательно, что весь авторский текст выписан «предложениями-абзацами», некоторые из этих предложений — «короткая строка» (Короленко называл ее «рубленой») с отточиями. Напомним, что «предложениями-абзацами» выписана концовка «Очерков и набросков» от 27 февраля и начало «Очерков и набросков» от 1 марта, что также доказывает, по нашему мнению, авторство во всех трех выступлениях одного лица. Расцветка комментариев типично горьковская. Горький часто вводит в своих «Очерках и набросках», в фельетонах «Между прочим» прямую речь, причем предоставляет слово обывателю, подчеркивая тем самым мещанскую, пошло обывательскую суть события. («А, чорт тебя возьми! Вот ловко обтяпал человека!») Сравним с «Очерками и набросками» в № 205: «Обыватель читает и смеется: — Ловко общелкал, шельма! — Действительно, смешно, чорт возьми!».
В лексике отметим такие слова и словосочетания: «Добродушие и мягкосердечие наше», «некая власть», «подобных себе», «вздует», «знакомство с уложением о наказаниях», «обтяпал», «чорт возьми», «и прочее такое». Примечательно и насыщение текста сочетаниями с характерной для Горького постановкой определений после определяемых слов: «в руках своих», «по добродушию и мягкосердечию нашему». Характерна для сатирической расцветки и предположительность события или обстоятельств его: «Выходит, как будто, так...» Этот прием часто применялся Горьким в фельетонах «Между прочим». Вот, например, начало фельетона о непорядках на пассажирских пароходах: «Происшествие с Пушкиным». «Мне так рисуется это происшествие...» (1). На вымышленных сценках, что оговорено автором, написан первый фельетон цикла о конке, знаменитые фельетоны о шестидесяти богачах-домохозяевах, фельетон о миллионерах-недоимщиках (2) и др. * * * Подведем итоги.
«Очерки и наброски» в №№ 41, 42, 43, 44, 45 резко отличаются от предшествовавших обычных выступлений
------------------------------------------- 1. «Самарская газета», № 196, 13 сентября 1895 г. 2. «Самарская газета», № 149, 14 июля; № 203, 22 сентября, № 218, 11 октября; № 268, 13 декабря 1895 г.
------------------------------------------- газеты в этом отделе и сходны, тождественны по построению, использованию фактов, обобщениям и стилю с материалами отдела в № 46 и последующих, где авторство Горького несомненно. Таким образом, мы имеем основание утверждать, что «Очерки и наброски», помещенные в №№ 41—45 «Самарской газеты», написаны А. М. Горьким, и цикл очерков фактически начат им 23 февраля, что в большей степени соответствует дате приезда писателя в Самару.
