"Очерки истории СССР. ХVIII век", под ред. Б. Б. Кафенгауза Москва, 1962 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
ХОЗЯЙСТВО СТРАНЫ И ПОЛОЖЕНИЕ ТРУДЯЩИХСЯ
Новые явления в конце XVII и первой четверти XVIII в. наиболее отчетливо проявились в промышленности, торговле и финансах. Они развивались в условиях давно сложившегося феодально-крепостнического строя, господство и укрепление которого продолжалось и в этом периоде.
Дворянское землевладение расширялось за счет раздач правительством земель с крепостными. По неполным данным, за 1682—1710 гг. из числа дворцовых земель было роздано 273 волости с 43655 крестьянскими дворами. Получили земли и крепостных крестьян Меншиков, Шафиров, Шереметев и др. Для того чтобы избежать дробления имений и обеднения дворянства, в 1714 г. был издан указ о «единонаследии», по которому каждый владелец мог передавать недвижимое имущество только одному сыну, остальные получали деньги, драгоценности и т. п. Вместе с тем новый порядок наследования был распространен не только на «вотчины», но и на «поместья», под которыми тогда понимали имения, пожалованные на время службы и считавшиеся государственными, которые нельзя было продавать и передавать по наследству. Сближение вотчин и поместий, обмен и даже продажа последних уже происходили в XVII в. Теперь по указу 1714 г. новый порядок наследования привел к слиянию обоих видов землевладения в «недвижимые имения», которыми владелец мог распоряжаться, продавать и наследовать. Позднее, уже после Петра I, указ об «единонаследии» был отменен, но слияние вотчин и поместий сохранилось. Правительство предписывало увеличивать посевы льна и конопли в расчете на расширение экспорта льна и пеньки и использование их в русской промышленности. Также издавались указы о разведении табака и лекарственных трав, было обращено внимание на овцеводство для обеспечения шерстью суконных заводов. Рядом указов предписывалось обучать крестьян снимать хлеб косами, а не серпами. Но вообще законодательство того времени меньше занималось сельским хозяйством, чем промышленностью и торговлей. В интересах дворянства жестоко преследовались побеги крестьян, штрафы и наказания за побег повышались с каждым указом, в отдельных случаях даже применялась смертная казнь за побег. О тяжелом положении крестьян, чем объясняются побеги, говорит современник Петра I писатель Посошков: «Помещики на крестьян своих налагают бремена неудобоносимые, ибо есть такие бесчеловечные дворяне, что в работную пору не дают крестьянам своим единого дня, еже бы ему на себя что сработать... Многие дворяне говорят: «Крестьянину же не давай обрасти, но стриги его яко овцу до гола». Рекрутская повинность в условиях почти непрерывных войн того времени тяжело ложилась на крестьянство. Создание крупной промышленности связано было с припиской части государственных крестьян к заводам как казенным, так и частным, для строительных работ, заготовки дров, перевозок и т. п. Крупные заводчики получили возможность по указу 1721 г. покупать деревни с крестьянами, правда, без права продавать их отдельно от заводов (они получили впоследствии название посессионных крестьян). Опасение, что обнищание крестьян отразится на недоборе казенных податей и приведет к сокращению доходов помещиков, вызвало указ о назначении опеки над помещиками, которые были «беспутными разорителями» своих крестьян. Запрещено было за долги помещиков ставить их крестьян на «правёж», т. е. подвергать их побоям, чтобы добиться уплаты долгов. Петр I даже отметил в одном из указов безобразные формы торговли крестьянами, продажу помещиками детей отдельно от родителей, «как скотов». Но в этом указе не запрещалась подобная продажа крестьян, царь ограничился лишь поручением Сенату обсудить этот вопрос при подготовке нового Уложения. Но сенаторы, сами являвшиеся крупными землевладельцами, не выполнили это поручение, а Петр не настаивал на его осуществлении, тем более что новое Уложение не было составлено. В конце петровского царствования по завершении войн армия была размещена для прокормления по деревням и офицеры были заняты сбором податей. «Мужикам бедным страшен один въезд и проезд офицеров и солдат», — признавались власти. С введением подушной подати (см. ниже) холопы были приравнены к крестьянам. Они превратились в дворовых — наиболее обездоленную часть крестьянства, лишенную собственного хозяйства.
Следует отметить усилившееся имущественное расслоение в деревне того времени. Посошков писал, что среди крестьян Новгородского уезда, где он жил «есть и такие богачи, что сот по пять-шесть (рублей) имеют у себя торгу». Богатые крестьяне заняты были торговлей, подрядами для армии, становились владельцами промышленных предприятий. Но многие крестьяне, особенно в неурожайные годы, нищали, бежали на уральские заводы или должны были работать в хозяйстве своих односельчан-богатеев, или идти в города для заработка. В предшествующее время, в XVII в., было построено лишь около двух десятков заводов, как металлургические и пушечные заводы в районе Тулы и Каширы и др. Другой размах получило строительство заводов с конца XVII и в первой четверти XVIII в. В это время было основано около 200 предприятий. Среди них был ряд мелких заведений, но были также крупные по тому времени чугуноплавильные, железоделательные и медные заводы, а также суконные, полотняные, шелковые, кожевенные, бумажные, стекольные и другие предприятия. В это время было положено начало широкому использованию железных руд Урала, который впоследствии превратился в важнейший район металлургической промышленности; кроме того, промышленные предприятия строились в центре страны — в Москве, Туле, а также в новой столице — Петербурге, в Карелии и других районах. Ряд заводов возник в связи с необходимостью обслуживания нужд армии и флота, другие были рассчитаны на широкий спрос населения. В числе промышленных предприятий, возникших в это время на Урале, были Невьянский, Каменский и Екатеринбургский металлургический и артиллерийские заводы. Они строились по берегам рек, чтобы использовать движущую силу воды. Вначале возводилась плотина, в прорезы которой шла вода, поступавшая в «ларь» — длинное четырехгранное водохранилище, срубленное из толстых бревен. Из ларя по деревянным трубам вода подавалась на колеса, которые приводили в движение воздуходувные мехи у доменых печей и горнов, поднимали 20-пудовые молоты для ковки металла, двигали рычаги и вращали сверлильные станки. На выстроенном в эти годы Екатеринбургском казенном заводе были две домны, выпускавшие в год 88 тыс. пудов чугуна. В литейной чугун переливался в готовые изделия, в «молотовой», где находились 4 молота и 8 горнов, выковывалось выплавленное из чугуна железо. Из молотовой часть железа шла в «досчатую» мастерскую, где вырабатывали кровельные листы, или «доски», другая часть поступала в жестяную мастерскую, выпускавшую луженую жесть. Кроме того, на заводе имелись стальная мастерская, в которой изготовляли сталь, плющильная, резная и проволочная мастерские. Этот уральский завод был крупным предприятием: всего на Екатеринбургском заводе было 318 рабочих и служащих. Каждый рабочий был занят только одной операцией, работая в определенном цехе; таким образом, здесь применялось разделение труда. Крупные размеры предприятия, большое число рабочих и разделение труда, специализация рабочих отличают этот завод от мелкой мастерской ремесленника, где хозяин с учеником или подмастерьем сам производил все необходимые операции, обрабатывал свой товар с начала до конца. Но машин тогда еще не было, техника оставалась ручной.
Такие предприятия следует называть мануфактурой, а не фабрикой или заводом, хотя современники и называли их фабриками. Мануфактуры по сравнению с ремесленнными мастерскими представляли огромный шаг вперед. В. И. Ленин учил различать три последовательные ступени в развитии капиталистической промышленности: 1) мелкое товарное производство, 2) мануфактура и 3) фабрика. Первая стадия — мелкое товарное производство — отличается от ремесленной мастерской главным образом тем, что товары производятся на рынок, а не только по заказу отдельного потребителя. Вторая стадия, мануфактура, является, как сказано выше, крупным предприятием со значительным числом рабочих, с применением разделения труда, но еще с использованием ручной, ремесленной техники; мануфактуры того времени принадлежали казне или частным предпринимателям. Фабрика или завод в точном смысле этих слов, в отличие от мануфактуры, является крупным предприятием с применением разделения труда и снабженным машинами с механическим двигателем. Невьянский завод на Урале был основан в 1699 г. Сначала этот завод был казенным, но затем его передали тульскому мастеру Никите Демидову — первому из семьи уральских заводчиков Демидовых, известных своим богатством и своей жестокостью по отношению к рабочим. Он выстроил на Невьянском заводе каменный дом с высокой башней, под которой была тюрьма для рабочих. Демидов так разбогател, что мог делать подарки самому царю. К рождению царевича он подарил Петру I драгоценные камни и пушнину стоимостью в 100 тыс, руб., что составляет около 1 млн. руб. на золотые деньги XIX—XX вв. Демидов не только принимал к себе наемных рабочих, но заставлял работать на заводах государственных крестьян, которые были правительством «приписаны» к его заводам. Они с тех пор стали называться приписными крестьянами. Вместо уплаты налогов они обязаны были ежегодно некоторое время работать на заводе. Кроме того, правительство предоставило предпринимателям право покупки целых деревень с крепостными крестьянами для своих заводов. На казенных заводах работали рекруты. Насколько успешно развивалась русская металлургическая промышленность, видно из того, что в 1725 г. уже имелось как в центре страны, так и на Урале и в Карелии около 30 чугуноплавильных и железоделательных заводов, казенных и частных. Выплавка чугуна на них достигла 815 тыс. пудов в год. Русская металлургия уступала только Швеции и Англии. Правда, английская металлургия испытывала застой вследствие недостатка древесного топлива, и Россия уже к 1740 г. обогнала по выплавке чугуна Англию. Заводы того времени пользовались древесным топливом; обильные леса на Урале и в других местах позволяли полностью обеспечить заводы древесным углем. Одним из крупнейших предприятий того времени была казенная мануфактура по производству парусного полотна, расположенная под Москвой в селе Преображенском, на реке Яузе, и называвшаяся Хамовным двором. Устройству мануфактуры помогало широкое распространение обработки пеньки и льна и ткачества льняных тканей. Ткачи были поблизости от Преображенского, в селе Измайлове, а также в Кадашевской слободе в Замоскворечье, где еще в XVII в. существовала казенная полотняная мануфактура, обслуживавшая своими изделиями царский дворец. Хамовный двор в Преображенском начал работать в 1700 г. На нем производилось парусное полотно для русского флота, поэтому мануфактура находилась в ведении Адмиралтейства. Позднее на другом берегу Яузы возник Новый Хамовный двор, где вырабатывали тяжелое льняное полотно, салфетки и другие изделия для продажи. Оба «двора» соединялись плотиной и мостом. Благодаря плотине использовалась движущая сила воды. При помощи мельничного колеса, приводимого в движение водой, толкли пекьку в «толчейном» амбаре. Отсюда пенька поступала в «чесальную» светлицу, затем шла в прядильни. Наконец пряжа поступала к ткачам, работавшим в 34 «светлицах тканных», всего имелось 383 ткацких стана. На обоих Хамовных дворах работали в 1719 г. 1268 человек, но, кроме того, имелись чесальщики, сновальщики и т. д. Таким образом, на этой мануфактуре также наблюдалась специализация профессий и применялось разделение труда. Часть рабочих была наемная, но часть их набиралась в принудительном порядке из матросов и пленных шведов. Примером крупного промышленного предприятия может служить также полотняное производство голландца Тамеса (или Тамсена) в Москве. На этом предприятии была прядильная, где из льна вырабатывали пряжу, в ткацком отделении изготовляли льняное полотно, салфетки, скатерти, в отделочном отделении белили и отделывали готовые ткани. Мануфактура Тамеса так славилась в то время, что ее посещали Петр, вельможи и знатные иностранцы. Один из придворных герцога голштинского Берхгольц записал в своем дневнике, что купец Тамсен просил герцога посетить «недавно заведенную им здесь полотняную фабрику и потом пожаловать к нему обедать». Герцог со всей свитой отправился в этот день около 10 часов утра в его дом, находившийся в Иноземной слободе под Москвой. После завтрака приглашенные осматривали отделочное заведение. «Мы, — пишет этот современник, — пошли пешком через двор в небольшую мастерскую позади дома (настоящая большая фабрика Тамсена — в городе). Здесь все у него устроено как нельзя лучше и со всеми удобствами, какие только нужны для такого сложного мануфактурного заведения. Тут же под рукой находилось и все необходимое для беления полотен. Он изготовляет не только всякого рода грубые полотна, тик и камку, но и такое полотно, которое почти так же тонко, как и голландское». Осмотр ткацкого отделения произвел на гостей также сильное впечатление. «Оно имеет 150 ткацких станков, за которыми работают почти исключительно одни русские, и производят все, чего только можно требовать от полотняной фабрики, т. е. все сорта полотна»,— пишет Берхгольц. О прядильне в его дневнике говорится, что здесь работают девушки, отданные на работу в наказание лет на 10 и более, а некоторые и навсегда; между ними было несколько с выдранными ноздрями. В заключение Тамес провел гостей в комнату, где «сидело человек двадцать или тридцать свободных работников, которые ткали за деньги; но заработная плата их не превышала того, во что обходится содержание арестанта». Положение рабочих на тогдашних мануфактурах, как можно видеть из этого описания, было крайне тяжелым. Часть рабочих состояла из крепостных. В угоду заводчикам, для обеспечения их рабочей силой, в 1721 г. им было разрешено покупать деревни с крестьянами. Положение этих крестьян отличалось от помещичьих только тем, что они считались неизменной частью заводского хозяйства и могли быть проданы лишь вместе с предприятием. На заводы отсылались нищие, а также осужденные на каторгу. Некоторая часть рабочих, в особенности мастера, были вольными людьми, но заработная плата их была ничтожна. На полотняной казенной мануфактуре в Петербурге ткач получал 7 руб. 20 коп. в год, мастер — 12 руб., подмастерье — 6 руб в год. 6 руб. могло хватить в лучшем случае на пропитание одного человека без семьи. В то же время иноземные специалисты получали значительно больше. Кроме того, государственные крестьяне в качестве «приписных» должны были работать в принудительном порядке на подсобных работах при заводах: рубить дрова, жечь уголь и т. п. Заработная плата их составляла от 8 до 10 коп. в день крестьянину, работавшему с лошадью, и 4—5 коп. — без лошади. Но и эта заработная плата не выдавалась на руки, а лишь засчитывалась крестьянам вместо уплаты податей в казну. Работа начиналась и оканчивалась по звону колокола. На московской шелковой мануфактуре Апраксина летом рабочий день начинался в 5 часов утра и оканчивался в 7 часов вечера с перерывом на обед в течение 2 часов, следовательно, за станком рабочий стоял 12 часов. Зимой колокол звонил на работу в половине шестого утра, с тем чтобы рабочие становились на работу в 6 часов; обеденный перерыв полагался с 12 до 2 часов, и колокол звонил к окончанию работы в 7 часов вечера; таким образом, зимой рабочий день был короче на один час, составляя 11 часов. Владельцы мануфактуры имели право суда и расправы по отношению к рабочим и широко применяли телесные наказания. Рабочие суконной мануфактуры в Москве жаловались, что владелец Щеголин представителей рабочих, подавших на него жалобу, «бил плетьми смертно... и, сковав в железа, держал под караулом». Рабочие этой мануфактуры неоднократно останавливали работы, требуя повышения оплаты труда, и даже жаловались самому Петру I, «собравшись многим числом»; в результате настойчивой борьбы они добились некоторых уступок — прибавки расценок. Тяжелые условия труда и стремление владельцев и правительства превратить рабочих в крепостных людей вызывали также восстания приписных крестьян и рабочих. Так, например, строительство Каменского завода на Урале вызвало восстание крестьян, осадивших в 1703 г. город Кунгур. Кунгурский воевода приказал стрелять по восставшим крестьянам из пушек. При наличии принудительного труда, однако, было бы неправильно уподоблять труд рабочих и приписных крестьян на мануфактурах того времени барщинной повинности крепостных крестьян. Они сближались только по своему юридическому положению, но положение трудящихся на мануфактурах уже выходило экономически за пределы феодализма. Они получали заработную плату и были в значительной мере лишены своих средств производства. Мануфактуры требовали больших денежных затрат в отличие от крепостного имения, заводчик должен был вкладывать средства в строительство завода, оборудование, сырье (постоянный капитал), иметь денежные средства для расплаты с рабочими (переменный капитал), он получал прибыль. Таким образом русские мануфактуры XVIII в. являлись предприятиями, где сочетались характерные для феодализма внеэкономическое принуждение с капиталистическими формами эксплуатации. Наряду с созданием крупной промышленности произошли изменения и в мелком производстве. На Украине, как и в Западной Европе, ремесленники входили в союзы, называвшиеся цехами, выбирали своих старост, и никто из ремесленников, не входивших в цеховой союз, не мог заниматься ремеслом; только цеховые ремесленники могли открывать мастерские. При этом число станков и количество учеников у каждого ремесленника было небольшим и строго ограничивалось, чтобы не было конкуренции и один из ремесленников не наживался за счет других. Старосты наблюдали за качеством изделий, за поведением учеников, их обучением и ведали приемом в цехи новых членов. Русские ремесленники жили в городах отдельными слободами и сотнями, избирали своих старост, а московские ювелиры-серебряники даже составляли союз, близкий, к цеховому устройству. Для того чтобы поднять ремесло, а также использовать ремесленников для нужд государства, с 1722 г. все городские ремесленники в обязательном порядке должны были записываться в цехи. Каждый цех выбирал своих старшин, или «альдерманов». Полноправными членами цеха могли быть только мастера, которые получали право держать подмастерьев и учеников. Чтобы стать мастером, надо было пройти испытания в присутствии старшин, показать свое мастерство. Мастер и старшина ставили свои клейма на каждой штуке товара, изделия плохого качества требовалось уничтожать, продажа неклейменных товаров запрещалась под угрозой штрафа и исключения из цеха. Был установлен семилетний срок ученичества. В Москве для записи в цехи явился 6261 ремесленник; здесь были кожевники, сапожники, скорняки, портные, шапошники, золотых и серебряных дел мастера, кузнецы, оружейники, пекари и т. п. Из них были составлены 32 цеха, отдельно для каждого вида производства. Лишь менее трети всего числа ремесленников (1858 человек) были признаны полноправными мастерами и могли принять участие в выборах старшин.
Вместе с тем ремесленник не только переходил к работе на рынок, но и к продаже своего товара скупщику, — ремесло перерастало в мелкое товарное производство. Отдельные ремесленники превращались во владельцев крупных мастерских и даже заводили мануфактуры.
Хозяйственный рост страны требовал для перевозки товаров хороших дорог. Наиболее дешевыми и удобными путями сообщения были тогда реки, в особенности величайшая в Европе река Волга. Для лучшего использования водных путей в первой четверти XVIII в. строились каналы. С завоеванием Балтийского побережья и с основанием Петербурга были начаты работы по соединению Волги с Балтийским морем одним водным путем, для чего был сооружен канал у Вышнего Волочка, который соединил реку Тверцу, левый приток Волги, с рекой Метой, впадающей в озеро Ильмень. Благодаря Вышневолоцкому каналу суда могли идти по единому водному пути из Каспийского моря по Волге в Ладожское озеро и затем в Финский залив. В Ладожском озере, глубоком и бурном, суда нередко терпели крушение, поэтому были начаты работы по сооружению обводного канала вдоль южного берега Ладожского озера, протяжением в 104 версты; этот канал был закончен позднее, только в 1737 г.
Одновременно было намечено сооружение Мариинской и Тихвинской систем каналов, которые были построены много позже, в начале XIX столетия. Особенно интересен разработанный тогда же проект канала для соединения Москвы-реки с Волгой. Работа эта признавалась «зело тяжкой», было намечено построить на протяжении канала 123 шлюза, но к этим работам не было приступлено. Каналы должны были способствовать расширению торговли и обеспечить поток товаров в направлении к новой столице Петербургу, к Балтийскому морю, вместо далекого и неудобного пути для внешней торговли — к Архангельску. Петр, убежденный в выгодности Петербургского порта, добивался оживления его деятельности крутыми мерами, не считаясь с издержками. Было установлено, что не менее 1/3 грузов, направлявшихся за границу, должны идти к Петербургу, а остальные — к Белому морю. При этом товары, шедшие через Архангельск, облагались повышенной пошлиной по сравнению с пошлинами в Петербургском порту. Эти меры имели успех: в 1722 г. в Петербург уже пришло 116 иностранных кораблей, в 1724 г. — 240 кораблей. В 1724 г. был издан подробный таможенный тариф, который устанавливал размер пошлин на товары при ввозе их из-за границы в Россию и при вывозе их из страны. При установлении пошлин правительство стремилось способствовать расширению русской крупной промышленности. Заграничные товары облагались высокими пошлинами, если они конкурировали с отечественными товарами, а те товары, в привозе которых страна нуждалась, так как они производились на русских мануфактурах в недостаточном количестве, облагались низкими пошлинами. Тариф устанавливал для большинства импортных товаров пошлины в размере 37 1/2 коп., 25 коп. или 12 1/2 коп. с рубля стоимости товара. Пошлины взимались в иностранной валюте, серебряными талерами, которые принимались купцами в торговых сделках за рубль. Но казна при уплате пошлин считала талер за полтинник, т. е. понижала курс иностранной монеты вдвое. Тем самым размер пошлины удваивался, и на деле пошлины составляли 75%, 50% и 25% с цены товаров. Наиболее высокие пошлины взимались при ввозе парусины, скатертей, железных игл и других изделий, которые уже производились в стране, а также предметов роскоши. Рост крупного производства и ремесла вместе с этими мерами обеспечил активный торговый баланс, т. е. превышение вывоза над ввозом товаров. Только через три крупнейших порта — Петербург, Архангельск и Ригу — в 1726 г. было вывезено русских товаров на 4,3 млн. руб., а ввезено заграничных товаров только на 2,1 млн. руб. Вывоз вдвое превышал ввоз. Экономическая политика первой четверти XVIII в. должна быть отнесена к развитому меркантилизму (кольбертизму). Для него характерно стремление к развитию внешней торговли, к достижению активного торгового баланса. Таким путем осуществлялась задача привлечения драгоценных металлов, валюты в страну в результате превышения суммы вывоза товаров над ввозом из-за границы. Этому же должна была способствовать таможенная политика и взимание пошлин в иностранной валюте. Развитие промышленности должно было вести к сокращению ввоза иностранных промышленных товаров. К этому времени относится и начало экспорта изделий русских заводов, прежде всего железа. Для меркантилизма показательно также содействие и мелочный надзор и контроль над промышленностью и торговлей со стороны абсолютистского государства. Этим обеспечивались интересы купечества и господствовавшего класса — дворянства. Для повышения государственных доходов, что было необходимо для создания регулярной армии и флота и ведения войны, правительство изыскивало новые источники дохода и повышало налоги с населения. Правительство запретило частным торговцам торговлю некоторыми товарами и установило продажу их казной по повышенным ценам. Постепенно казенная торговля захватила продажу вина, соли, поташа, икры, мехов, дегтя, мела, сала, щетины; даже дубовые гробы продавались только казной. Часть этих товаров являлась предметом русского вывоза за границу, и таким образом торговля с иностранцами в значительной мере сосредоточивалась в руках государства. Для сбыта этих товаров были основаны конторы в Архангельске и даже в Амстердаме. Но казенные монополии мешали частной торговле, и в конце царствования Петра в интересах купечества большая часть монополий была отменена. Вместе с тем расширялась и внутренняя торговля, усиливались экономические связи между различными районами страны, укреплялся всероссийский рынок. Важнейшее торговое значение имела Москва, купечество которой вело торговлю с отдаленными окраинами; московские купцы ездили в Архангельск, Петербург, в Астрахань, Сибирь, торговали как русскими, так и западноевропейскими и восточными товарами. Большое значение имели ярмарки, особенно Макарьевская ярмарка на Волге близ Нижнего Новгорода и Свинская ярмарка близ Брянска; последняя служила местом торговли русских и украинских купцов. Наряду с купцами в торговле принимали участие богатые крестьяне, скупавшие хлеб, скот, холсты и т. п. по деревням и привозившие их в города на продажу. Наиболее богатые купцы переходили от торговли к промышленности, вкладывали капиталы в строительство мануфактур. В целях изыскания средств правительство устанавливало новые налоги за пользование рыболовными участками, с пчелиных пасек, с бань и т. п. Даже появилась особая должность «прибыльщиков», которые изобретали новые доходные статьи для казны. Особенно прославился прибыльщик Алексей Курбатов. Он был крепостным боярина Шереметева и вместе с ним в качестве дворецкого ездил за границу. Там Курбатов обратил внимание на гербовую бумагу, которая использовалась для деловых документов, заявлений и торговых сделок. Гербовая бумага продавалась по повышенной цене и таким образом являлась налогом со сделки и заявления. По возвращении из-за границы Курбатов представил правительству проект введения гербовой бумаги в России. Петр поддержал его. Курбатов быстро пошел в гору; из крепостного он превратился в руководителя финансами государства, стоял близко к царю и впоследствии был архангельским вице-губернатором. Среди новых налогов был также налог на бороду с лиц, не желавших брить ее по приказанию правительства, налог на свадьбы, сбор с извозчиков и т. п. В Башкирию были посланы прибыльщики со списком 72 новых сборов. Они до такой степени обирали народ, что впоследствии башкиры жаловались, будто с них взимали даже налог на глаза: с черных глаз было приказано взимать по 2 алтына (6 копеек), а с серых — по 4 копейки, однако сами прибыльщики заявляли, что башкиры обвиняют их напрасно. В 20-х годах XVIII в. вместо множества отдельных финансовых мер была проведена крупная реформа. Государственный бюджет в предшествующем периоде, в XVII в., на 2/3 пополнялся косвенными налогами, таможенными пошлинами, доходами от продажи вина (кабацкие сборы) и других товаров. Прямые налоги, которые население платило непосредственно в казну, составляли остальную 1/3 часть государственного дохода. Прямыми налогами, или податями, облагали крестьян и городское (посадское) население. Дворяне, духовенство и богатые заводчики освобождались от уплаты податей. При Петре I вместо множества прежних прямых налогов была введена одна подушная подать, взимавшаяся не со двора, а с каждого человека мужского пола, или, как тогда говорили, с мужской «души». Для этого в 1718 г, была произведена перепись населения, однако много народа укрывалось от переписчиков. Только через три года, после нескольких повторных требований со стороны властей о предоставлении необходимых сведений, учет населения был закончен. Эта перепись получила название «ревизии», и с тех пор в течение 140 лет, до второй половины XIX столетия, в России было проведено 10 ревизий для учета населения. Первая ревизия показала, что в стране (без Украины и Сибири) проживает 5472516 душ мужского пола крестьянского населения и 183437 человек мужского пола посадского (городского) населения, итого 5655,9 тыс. душ мужского пола. Всего в России было 15 млн. человек обоего пола. Страна была населена очень редко. Подушная подать предназначалась для содержания армии, поэтому общая сумма расхода на армию в 4 млн. руб. была разделена на число «ревизских душ», т. е. на 5,6 млн. «душ». Таким путем был установлен размер подушной подати с 74 коп. в год с крепостных помещичьих и монастырских крестьян, по 1 руб. 14 коп. — с государственных крестьян, по 1 руб. 20 коп. с «души» мужского пола городского населения. Подать бралась не только со взрослых работников, но и с мальчиков и стариков, приходилось также платить подать за умерших после ревизии или бежавших, но записанных в ревизию. Введение подушной подати привело к значительному росту государственных доходов. В 1680 г. государственный бюджет составлял около 2 млн. руб., а в 1724 г. смета доходов была установлена в 8,5 млн. руб., а собрано было около 8 млн. руб. При этом прямые налоги стали приносить более половины всех доходов. Этот рост бюджета, мог быть осуществлен в результате не только усиления нажима на плательщиков налогов, но главным образом явился следствием хозяйственного роста страны. Крупная промышленность привела к росту поступлений в народное хозяйство с заработной платы заводским мастеровым, увеличились доходы от торговли и т. п. Если к указанным выше денежным поступлениям прибавить для XVII и начала XVIII в. натуральные сборы хлебом (в денежной оценке), то государственные доходы, по подсчетам академика С. Г. Струмилина, составляли: в 1680 г. — 2 290 тыс. руб., в 1701 г.— 3806 тыс. руб., в 1724 г. после введения подушной подати — 7 980 тыс. руб. Но следует иметь в виду, что в результате денежной реформы количество серебра в рубле уменьшилось и стоимость рубля упала вдвое по сравнению с XVII в. Поэтому указанные выше цифры государственного бюджета в сравнимой валюте составляют в 1680 г. 4 626 тыс. руб. и в 1724 г. — 7 980 тыс. руб. Таким образом, бюджет 1724 г. вырос на 73% против конца XVII в. Вполне точных данных о численности населения в XVII в. не имеется, так как перепись населения в виде «ревизии» началась только с петровского времени; имеется основание признавать, что население с 1680 г. до 1724 г. увеличилось, может быть, удвоилось. Это значит, что податное бремя в расчете на душу населения почти не изменилось. Эти расчеты (С. Г. Струмилина) при всей их приблизительности позволяют признать неправильным распространенное в буржуазной литературе мнение о крайней тяжести подушной подати и финансовой реформы того времени. Таким образом, при Петре были достигнуты значительные успехи в области хозяйства, построены мануфактуры, проведены каналы, расширена торговля. Но эти достижения сопровождались ростом крепостного гнета. Богатые купцы и отдельные крестьяне наживались на поставках в казну товаров, строили заводы. Еще больше выиграли помещики от пожалований земель и крепостных, от службы в новых учреждениях. В условиях крепостного права вместе с тем медленно развивались буржуазные отношения, богатели владельцы мануфактур и торговцы. Разорявшиеся ремесленники и крестьяне шли работать на мануфактуры, где владельцы старались превратить их в своих крепостных.
