"Очерки истории СССР. ХVIII век", под ред. Б. Б. Кафенгауза Москва, 1962 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
Русская литература и журналистика
Господствующим направлением в русской литературе и искусстве во второй половине XVIII в. был классицизм. Русский классицизм был тесно связан с западноевропейским и особенно французским, вместе с тем ему был присущ ряд особенностей, определявших его национальное своеобразие. Русскому классицизму был свойствен высокий патриотизм, обращение к национальной тематике, к выдающимся событиям русской истории и современности, широкое использование мотивов народного творчества. Другой его особенностью были гуманистические просветительные тенденции, характерные для творчества его прогрессивных представителей. Наконец, ему была свойственна смелая обличительно-реалистическая черта. Русский классицизм был сложным и противоречивым литературным направлением, объединившим писателей, стоящих на различных, а в ряде случаев диаметрально противоположных позициях. Часть литераторов воспевала просвещенных царей и пыталась оправдать крепостное право, хотя и позволяла себе критику его крайностей (А. П. Сумароков, М. И. Херасков, Г. Р. Державин и др.), другая группа боролась с политической реакцией, врагами просвещения и в завуалированной форме выступала против самодержавия и крепостничества (Н. И. Новиков, Д. И. Фонвизин, И. А. Крылов, Я. Б. Княжнин). В конце столетия появляется новое литературное направление — дворянский сентиментализм, крупнейшим представителем которого был Н. М Карамзин. Ближайшими предшественниками русского классицизма были А. Д. Кантемир (1708—1744) и В. К. Тредиаковский (1703— 1769). Сын молдавского господаря, эмигрировавшего в Россию, А. Д. Кантемир был, по словам В. Г. Белинского, «первый светский поэт на Руси». А. Д. Кантемир осмеивал врагов науки, мракобесов, тунеядцев. В своих сатирах он говорил о жестокости помещиков: Бедных слезы пред тобою льются, пока злобно Ты смеешься нищете; каменный душою, Бьешь холопа до крови, что махнул рукою Вместо правой — левою (зверям лишь прилична Жадность крови; плоть в слуге твоей однолична). В. К. Тредиаковскому принадлежит значительная роль в формировании русской литературы. По словам А. С. Пушкина: «Его филологические и грамматические изыскания очень замечательны. Он имел о русском стихосложении обширнейшие понятия». Важнейшее значение для русской литературы имели произведения Ломоносова. «С Ломоносова начинается наша литература, он был ее отцом и пестуном, он был ее Петром Великим»,— писал В. Г. Белинский. Поэтическое творчество М. В. Ломоносова проникнуто патриотизмом, он прославлял историю России, победы русской армии над врагами (ода «На взятие Хотина», поэма «Петр Великий» и т. д.). М. В. Ломоносов много сделал для формирования русского литературного языка. Ему принадлежит классификация различных стилей и литературных жанров. Ярким представителем русского классицизма второй половины XVIII в. был Александр Петрович Сумароков (1718— 1777). В отличие от своих современников М. В. Ломоносова и В. К. Тредиаковского, вышедших из народа, А. П. Сумароков происходил из знатной дворянской семьи. В 1740 г. он окончил сухопутный шляхетский корпус. А. П. Сумароков был первым директором Российского театра в Петербурге, издавал первый русский частный журнал «Трудолюбивая пчела», который был закрыт правительством. Он выступал как драматург, — был автором 9 трагедий и 12 комедий; как поэт он успешно использовал почти все стихотворные жанры; был также литературным теоретиком, критиком и публицистом. А. П. Сумароков, начав свой творческий путь как последователь М. В. Ломоносова, вспоследствии выступал в качестве его литературного противника.
А. П. Сумароков был выразителем интересов дворянства, во имя интересов своего класса в целом он был требователен к его отдельным представителям. Его седьмая сатира заключала целый свод житейских правил, которым должно было следовать дворянство:
Услужен буди всем, держися данных слов. Будь медлен ко вражде, ко дружбе будь готов! А. П. Сумароков был сторонником просвещенного абсолютизма: Самодержавие — России лучша доля, Мне думается, где самодержавства нет, Что любочестие, теснимо, там падет... В то же время поэт выступал против необузданной тирании и беззакония:
Когда монарх насилью внемлет, Он враг народа, а не царь... А. П. Сумароков был сторонником незыблемости крепостного права и вместе с тем протестовал против продажи крестьян без земли, против жестокости помещичьего произволa, высмеивал невежество, спесь, преклонение перед чужестранцами. Велико было воспитательное значение творчества Сумарокова. По словам Г. В. Плеханова, «трагедия Сумарокова воспитывала зрителей не своими эстетическими достоинствами: они были совершенно ничтожны. Ее воспитательное значение обусловливалось теми нравственными и политическими понятиями, которые выражались в речах ее действующих лиц... Многие из этих понятий до сих пор очень подходят к нашим... Возьмем одно из самых важных: понятие о долге вообще и о долге перед своей родиной в частности» (подчеркнуто Г. В. Плехановым, — Автор.). «Мы часто встречаем его, — продолжает Г. В. Плеханов,— в монологах героев Сумарокова. Посмотрим, какой оттенок имеет оно там. Князь Шуйский говорит своей дочери Ксении, которой угрожает смерть от руки Дмитрия Самозванца:
За град отеческий вкушай, княжна, смерть люту! Подобным же образом наставляет новгородский посадник Гостомысл свою дочь Ильмену». Хотя А. П. Сумароков был противником «пакостного рода» слезливых комедий и драм, в ряде своих произведений он отдал дань формировавшемуся в то время новому литературному направлению — дворянскому сентиментализму. Крупнейшим русским поэтом XVIII в. был Г. Р. Державин (1743—1816). Поэт происходил из бедной офицерской семьи. Когда мальчику исполнилось одиннадцать лет, отец умер. У вдовы, оставшейся с тремя детьми, не оказалось даже пятнадцати рублей, чтобы заплатить долги покойного. «В сей-то академии нужд и терпения, — вспоминал Г. Р. Державин,— научился и образовал себя». Ему не удалось окончить Казанскую гимназию, хотя он был в числе ее лучших учеников. Свыше 10 лет поэт прослужил солдатом в гвардейском Преображенском полку. Долгое время его преследовали неудачи по службе. Во время восстания Е. И. Пугачева, в подавлении которого участвовал Г. Р. Державин, он разоблачал лихоимство чиновников: «Надобно остановить грабительство, или, чтобы сказать яснее, беспрестанное взяточничество, которое почти совершенно истощает людей...», писал он казанскому губернатору Бранту. Paзоблачения Г. Р. Державина пришлись не по вкусу высшему начальству, и главнокомандующий граф П. Панин грозил повесить поэта вместе с Е. И. Пугачевым. Г. Р. Державин был вынужден оставить военную службу и перейти в Сенат, но и здесь он навлёк гнев всесильного генерал-прокурора Вяземского, и ему пришлось выйти в отставку. В дальнейшем он вновь вернулся на службу и достиг высоких постов олонецкого и тамбовского губернатора, президента Коммерц-коллегии, министра юстиции. Причем взлеты чередовались с падением. Как говорил сам поэт, его карьера изобиловала «частыми, скорыми и неожиданными переменами фортуны», причинами которых были его смелость, независимость, правдолюбие и прямота. Характерными чертами творчества Г. Р. Державина были оптимизм, смелость образов, яркость языка. Он живо откликался на важнейшие военные события (оды «На взятие Измаила», «На победы в Италии», «На переход Альпийских гор»), прославлял виднейших государственных и военных деятелей России П. А. Румянцева и А. В. Суворова. Он был убежденным монархистом. В оде «К Фелице» он прославлял Екатерину II за дарование вольности дворянству, а в «Вельможе» писал, что вельможа «орудие власти есть, опора царственного зданья». В то же время он высмеивал ничтожных временщиков, А. С. Пушкин справедливо называл его «бичом вельмож». Державин писал:
Осел останется ослом. Хотя осыпь его звездами; Где должно действовать умом Он только хлопает ушами.
Обличая пороки, свойственные дворянству, поэт стремился указать своему классу на недостатки, от которых необходимо было избавиться. Его творчество было проникнуто любовью к русскому народу, гордостью за его великие дела: О Росс! О доблестный народ, Единственный, великодушный, Великий, сильный, славой звучный. Изящностью своих доброт! По мышцам ты неутомимый, По духу ты непобедимый, По сердцу прост, по чувству добр, Ты в счастья тих, в несчастьи бодр... Но как только дело доходило до изображения крепостной деревни, поэт рисовал идиллические картины и выступал как убежденный крепостник. Во второй половине XVIII в. происходило значительное расширение издательского дела. Особенно плодотворной была издательская деятельность Н. И. Новикова, выпустившего около тысячи различных изданий. За десятилетие, начиная с 1760 г., количество вышедших в стране книг в пять раз превысило число их, изданное за предыдущие десятилетия. Нагляднее всего этот рост виден на примере периодической печати. Со времени издания петровских «Ведомостей» и до 1762 г. в России выходило всего 8 периодических изданий, а с 1762 г. и до конца века — больше ста, из них в 64 помещались литературно-художественные произведения. Широкое распространение приобрел новый тип периодической печати — альманахи. С 1786 г. ряд периодических изданий начинает выходить в провинции: в Ярославле — «Уединенный пошехонец», в Тобольске — «Иртыш превращающийся в Ипокрену» и др. Большую роль в общественной мысли того времени сыграли сатирические журналы, в особенности новиковские журналы «Трутень», «Пустомеля», «Живописец», «Кошелек», и такие прогрессивные издания, как «И то и сио» и «Парнасский щепетильник» М. Д. Чулкова, «Адская почта, или переписка хромого беса с кривым» Ф. Эмина и др. По словам Н. А. Добролюбова, русские сатирики «нападали на необразованность, взяточничество и ханжество, отсутствие законности, спесь и жестокость в обращении с низшими, подлость перед высшими и пр. Но весьма редко в подобных обличениях проглядывала мысль, что все эти частные явления суть не что иное, как неизбежное следствие ненормальности всего общественного устройства», т. е. крепостного права. Вместе с тем некоторые передовые деятели того времени и прежде всего Н. И. Новиков, смело критиковали крепостничество и самодержавие. Н. И. Новиков в журнале «Живописец» опубликовал «Отрывок о путешествии в*** И*** Т***», произведение это можно назвать прямым предшественником «Путешествия из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева. «По выезде моем из сего города я останавливался во всяком почти селе и деревне, ибо все они равно любопытство мое к себе привлекали; но в три дня сего путешествия ничего не нашел я похвалы достойного. Бедность и рабство (Н. И. Новиков. — Автор.) встречались со мною в образе крестьян. Непаханные поля, худой урожай хлеба возвещали мне, какое помещики тех мест о земледелии прилагали рачение. Маленькие, покрытые соломою, хижины из тонкого заборника, дворы, огороженные плетнями, небольшие адоньи (скирды. — Автор.) хлеба, весьма малое число лошадей и рогатого скота подтверждали, сколь велики недостатки тех бедных тварей, которые богатство и величество целого государства составлять должны...» В журнале «Трутень» Н. И. Новиков поместил несколько произведений, показывающих крепостническую эксплуатацию крестьян. Н. А. Добролюбов говорил о них: «Эти документы так хорошо написаны, что иногда думается, не подлинные ли?» Такова челобитная крестьян своему помещику: «Указ твой господский мы получили и денег оброчных со крестьян по нынешнюю треть собрали... а больше собрать не могли: крестьяне скудны, взять негде, нынешним годом хлеб не родился, насилу могли семена в гумны собрать. Да бог посетил нас скотским падежом, скотина почти вся повалилась, а которая и осталась, так и ту кормить нечем, сена были худые, да и соломы мало, и крестьяне твои, государь, многие пошли по миру. Неплательщиков по указу твоему господскому на сходе сек нещадно, только они оброку не заплатили, говорят, что негде взять... Да еще твоему здоровью всем миром бьют челом о сбавке оброчных денег, нам уже стало невмоготу; после переписи у нас в селе и в деревне померло больше тридцати душ, а мы оброк платим все тот же... Буде не помилуешь, государь, то мы все в конец разоримся; неплательщики все прибавляются, и я по указу твоему сбор делал всякое воскресение и неплательщиков секу на сходе, только им взять негде... С Антошки за то, что он тебя в челобитной назвал отцом, а не господином, взято пять рублей. И он на сходе высечен». Далее следовала копия с помещичьего повеления: «Старосту при собрании всех крестьян высечь нещадно за то, что он за крестьянами имел худое смотрение и запускал оброк в недоимку и после из старост его сменить, а сверх того взыскать с него штрафу сто рублей...» Крестьянам: «Объявить... что сбавки с них оброку не будет... неплательщиков же при собрании всех крестьян сечь нещадно». Н. А. Добролюбов справедливо писал, что в этих произведениях Н. И. Новикова «слышится уже ясная мысль о том, что вообще крепостное право служит источником зол в народе». Современники прекрасно понимали, куда метили новиковские «Пословицы российские»: «Близ царя — близ смерти» или «Седина в бороду, а бес в ребро». Ими легко узнавалась Екатерина II и ее наследник Павел I в следующем отрывке: «Старая и беззаконно проводившая дни свои женщина имела сына, которому хотя и за тридцать лет было, но он еще ничему не учился, ничего не делал и был неотступно подле своей матери. Она его ласкала, нежила, баловала и сделала наконец сущего тунеядца; беспрестанно уговаривала его жениться, но урод, заключая, что все на свете женщины так злобны и беспокойны, как злобна его мать, никогда не соглашался на женитьбу». Много внимания уделяли передовые сатирические журналы борьбе со взяточничеством, волокитой, произволом, царившими в судах и учреждениях, «крапивным семенем» — подьячими. Ф. Эмин рассказывал в журнале «Адская почта» такой случай. У одного мясника пропал бык. Мясник нашел вора и сообщил о нем властям. Зная канцелярские обычаи, он дал взятку секретарю суда. Секретарь сделал ему выговор: «Я, друг мой, не такой человек, чтобы взятки брать», и тотчас опустил деньги в карман. Вор был отыскан и отделался штрафом, а мясника так запутали, что в конце концов было вынесено определение; «Высечь за напрасное оклеветание своего ближнего». Мясник подал жалобу. По этому поводу Ф. Эмин саркастически писал: «Мало же добра будет мяснику, когда дело дошло до апелляции. Ежели он молод, лет двадцати — не больше, то может статься, дождется конца своего дела!». В новиковском "Трутне" помещались сатирические заметки в виде объявлений: «Продажа. Недавно пожалованный воевода отъезжает в порученное ему место, для облегчения в пути продает свою совесть; желающие купить могут его сыскать в здешнем городе». «Молодого российского поросенка, который ездил по чужим землям для просвещения своего разума и который, объездив с пользою, возвратился уже совершенного свиньею; желающие смотреть, могут его видеть безденежно по многим улицам сего города». Из новиковского окружения вышел, замечательный русский писатель Денис Иванович Фонвизин (1745—1792). Д. И. Фонвизин происходил из старинной дворянской семьи среднего достатка. Он учился в Московском университете, служил в Коллегии иностранных дел, затем был секретарем видного государственного деятеля Н. И. Панина, главы дворянско-аристократической оппозиции режиму Екатерины II. Совместно с Н. И. Паниным им был написан один из интереснейших политических документов того времени — «Рассуждение о истребившейся в России совсем всякой формы государственного правления и от того о зыблемом состоянии как империи, так и самих государей»; современники называли это «рассуждение» «завещанием графа Панина». В «Рассуждении» были подвергнуты резкой критике екатерининский произвол, фаворитизм, разврат. «Какой чин, какой знак почести, какое место государственное не изгажено скаредным прикосновением пристрастного покровительства? Посвятя жизнь свою военной службе, лестно ль дослуживаться до полководства, когда вчерашний капрал, неизвестно кто и неведомо за что, становится сегодня полководцем и принимает начальство над заслуженным и ранами покрытым офицером? Лестно ль быть судьею, когда правосудным быть не позволяется? Тут алчное корыстолюбие довершает общее развращение. Головы занимаются одним промышлением средств к обогащению. Кто может — грабит; кто не может — крадет...» «И что может остановить стремление порока, — продолжает Д. И. Фонвизин, — когда идол самого государя, пред очами целого света, в самих царских чертогах, водрузил знамя беззакония и нечестия, когда насыщая бесстыдно свое сластолюбие, ругается он явно священными узами родства, правилами чести, долгом человечества и пред лицом законодателя божеские и человеческие законы попирать дерзает?» Однако, нарисовав убедительную картину разложения правящей верхушки, Д. И. Фонвизин предлагал очень скромную и расплывчатую программу ограждения общей безопасности «законами непреложными». Причем он подчеркивал необходимость осуществлять преобразования осторожно и постепенно, так как «государство ничем так скоро не может быть подвергнуто конечному разрушению, как если, вдруг не приготовя нацию, дать ей преимущества, коими наслаждаются благоучрежденные европейские народы». Таким образом, «Рассуждение» Д. И. Фонвизина было исключительно сильным по обличительному тону и довольно умеренным по своим конструктивным предложениям. Произведение это было очень популярно среди декабристов, особенно членов Северного общества. Впервые оно было напечатано А. И. Герценом в Лондоне в 1860 г., в России увидело свет только после революции 1905 г. Превосходными образцами обличительной сатирической литературы были произведения Д. И. Фонвизина «Опыт российского сословника» и особенно «Всеобщая придворная грамматика». Во вступлении к ней автор писал:
«Вопрос. Что есть Придворная грамматика? Ответ. Придворная грамматика есть наука хитро льстить языком и пером.
Вопрос. Что значит хитро льстить? Ответ. Значит говорить и писать такую ложь, которая была бы знатным приятна, а льстецу полезна.
Вопрос. Что есть придворная ложь? Ответ. Есть выражение души подлой пред душою надменною. Она состоит из бесстыдных похвал большому барину за те заслуги, которых он не делал, и за те достоинства, которых не имеет...» Как справедливо указывал Г. В. Плеханов: «Самым крупным сатирическим талантом был у нас, во второй половине XVIII столетия Денис Иванович Фонвизин». Заслуженную славу принесли писателю его бессмертные комедии «Бригадир» и «Недоросль». В «Бригадире» Д. И. Фонвич зин подверг обличению типичные отрицательные стороны дворянско-чиновного общества: рабское преклонение перед всем иностранным (Иванушка, Советница), грубое невежество и солдафонство (Бригадир), лицемерие и взяточничество (Советник). Поэт пушкинской поры П. Вяземский писал: «В «Бригадире» в первый раз услышали на сцене нашей язык натуральный, остроумный». Особенно удались сатирику образы злобной и жестокой помещицы Простаковой, ее неумного брата, ценившего свиней дороже крепостных людей, неуча и глупца Митрофанушки. Мастерски высмеяна плеяда «воспитателей» Митрофанушки: Цифиркин, Кутейкин, Вральман. Устами положительных персонажей, Правдина, Стародума автор обличал двор и дворянские нравы своего времени. "Недоросль" почти два века не сходит со сцены, а слово «Митрофанушка» стало нарицательным. Д. И. Фонвизин, как справедливо указывал А. М. Горький, должен быть назван одним из родоначальников новой обличительно-реалистической линии в русской литературе, предшественником Крылова, Грибоедова, Пушкина, Гоголя и Салтыкова-Щедрина.
