"Творчество народов СССР", под ред. А. М. Горького, Л. З. Мехлиса Издание редакции "Правды", Москва, 1938 г. OCR Biografia.Ru
ЗАЖГЛАСЬ ЗОЛОТАЯ ЗАРЯ Ойротская легенда
Записано в 1934 году со слов Даабы Юдакова, колхозника из поселка Аилу, Элекмонарского аймака, Ойротской автономной области. Перевод с ойротского.
На Алтае подоблачном, в горной долине Где так зелены травы, где небо так сине, Где так звездочки ярко сверкают в ночи, Жил-был бедный охотник Анчи. Он имел одну лошаденку Да одну коровенку,
И одет он был в ветошь, в худое рванье, — Но охотников метких ведь кормит ружье. Ведь охота — ойротский извечный обычай. Мясом зверя и птицы, удачной добычей Он, Анчи, двух детишек кормил и жену. И не только кормил он семью одну,— Нет, когда на охоте удача бывала, Он богатого бая (1) кормил доотвала, И, согнувшись пред ним в три дуги, Без задержки ему он платил все долги, В сроки подати также вносил он зайсану (2) И давал неизменно подарки шаману (3).
Но однажды холодной зимой
На охоте постигла Анчи неудача: Шесть лишь белок, шесть белок убитых домой Он привез, чуть не плача. У соседей придется сменять их на хлеб! Но уже чрез порог своей юрты ступая, Он подумал: «Зачем я не слеп?» В юрте он увидал кулака Тордин-бая.
«Чем, Анчи, ты порадуешь уши мои? — Бай сказал, на Анчи взгляд уставивши бычий, Говори, не таи, Ты с большой ли вернулся добычей?» Голос мягкий у бая, бай ласков, не груб, Точно масло, стекают слова с его губ, Как смола от сосны, взгляд прилипчив у бая.
«Ровно месяц я ездил по дебрям Алтая, А добычи — шесть белок всего!» — «Ай-ай-ай! Маловато, — сказал Тордин-бай. — Мне, однако, сидеть у тебя недосужно, И других должников обойти еще нужно. Мне в счет долга всех белок давай поскорей», -
Молвил бай у дверей, Шубу шелковую на себе отряхнув, Руки цепкие к сумке Анчи протянув. Вынул белок из кожаной сумки Анчи:
«Вот... все шесть... получи...»
«Почему ты, отец, отдал белок ему?»— Дети спрашивать стали отца со слезами. «Почему? — им ответил Анчи. — Потому... Подрастете, узнаете сами!»
На два месяца в горы уехал Анчи. Пред судьбой, как ты там ни вертись, ни скачи, Но ее, если зла она, разве умолишь! Неудача постигла опять бедняка: Одного лишь в тайге он убил соболька,
Одного лишь! Со своею не туго набитой сумой Весь в печали вернулся охотник домой.
Соскочить не успев возле юрты с лошадки,
Видит бедный Анчи: К нему едет — на выжимку подати падкий — Сам Кокшин-Техмичи: «В срок платить дань зайсану — хороший обычай. Чем, Анчи, ты порадуешь уши мои? Говори, не таи, Ты с большой ли вернулся добычей?» «Одного удалось мне убить соболька», — Еле-еле сошло у Анчи с языка. Облизнулся Кокшин-Техмичи, ухмыльнулся: «Хорошо хоть с такой ты добычей вернулся!
Где твой соболь? В счет дани его я возьму». На Кокшин-Техмичи поглядел и с тоскою Златошерстного соболя, молча, ему
Анчи подал дрожащей рукою.
Проводив злобным взглядом Кокшин-Техмичи, Вошел в юрту, от горести сгорбясь, Анчи. И сказал он жене: «Умереть можно этак! Мы умрем, и останутся детки одни!» Но жена показала на стонущих деток: «Умирают... они...
Коль умрут, закопай и меня с ними в яму... Нет, они не умрут!.. Ах, спаси их, спаси! Поезжай поскорее к священному каму (4), Чудотворной молитвы его попроси».
Раздобыв у соседей хмельную араку (5), Полетел к чудотворцу стрелою Анчи. Пососал кам араку, зевнул, как собака, И, нахмурясь, сердито сказал: «Не кричи! Что случилося? При смерти дети больные?
Сколько? Двое? Мне счет надо точно блюсти: Раз молитвы богам вознесу я двойные, Должен жертву двойную ты им принести».
«Ах, — заплакал Анчи. — Были б детки здоровы! Забирай для богов все, что есть у меня». Так остался Анчи без последней коровы,
Так остался Анчи без коня, И, как ствол оголенный, лишенный ветвей, Чрез неделю остался Анчи без детей. Было горе Анчи велико-велико: «Где корова, дававшая нам молоко? Где мой конь, выполнявший и дома работу И возивший меня по горам на охоту?
Где они, наши дети, любовью рожденные, Для которых, тяжелым трудом изможденные, На себя мы тройной возложили бы труд?
Люди врут! Боги врут!..»
На кощунство Анчи нет ответа. И куда ни посмотрит Анчи,— Тьма, бездонная тьма, и не видно просвета! Солнце скрылось, последние смеркли лучи. И о чем ни подумает бедный Анчи, — Думы, словно тяжелые, черные тучи, Тяготят его голову. А богачи Всё попрежнему злы и могучи.
Лютым волком приходит к Анчи Тордин-бай, Нарастающим списком долгов его сушит: «За долги, — говорит он, — жену мне отдай». А зайсан его страшною податью душит. И сказал так Анчи (речь была его — стон), Он жене так сказал, что узнать хочет он, Почему беднякам тяжело спокон века. Есть, взаправду ль, такой неизменный закон, Чтоб терзал человек человека? «Я пойду, обойду Шестьдесят на Алтае живущих народов И ответ я найду
Без обмана, без хитрых обходов. Я узнаю пойду: Есть ли сила такая на свете на белом, Чтоб зайсан перед нею стоял онемелым?
Будет время такое на свете иль нет — До того не умру ль я, успевши состариться ? — Когда бай, не имея гроша на обед,
На прогорклый сухарь будет зариться? И найдется ли мудрость такая — и в ком, — Чтобы кам оказался пред ней дураком?
И пока мудреца я не встречу такого, Чтоб на это на все он ответил толково, Не увидеться вновь нам в долине родной,
Где мы счастья с тобою усердно искали...» - Так сказавши, Анчи распрощался с женой, Очень ласково с ней распрощался, в печали,
И ушел...
Обошел он шесть раз весь Алтай, Весь Алтай обошел по горам понемногу, Землю всю обошел он семь раз, почитай, —
Вот какую большую осилил дорогу! Но нигде не увидел он силы такой, Чтоб могла сжать зайсана железной рукой. Но нигде не узнал о поре о волшебной, Когда баи попробуют жизни бесхлебной. Но не встретил такого нигде мудреца, Пред которым бы кам превратился в глупца... Он искал пропитанья на свалках отбросов, Отдыхал он, попав, как бродяга, в тюрьму. От ходьбы — его ноги, язык — от вопросов Ослабели и еле служили ему. Уж казалось Анчи — он стоит у могилы И что светлой ему не увидеть поры! Кое-как, напрягая последние силы, Он взошел на вершину высокой горы.
«Мне, глаза чьи туманы изъели, Мне, нуждою замученному с колыбели,
Кто мне счастье, кто светлую жизнь принесет? Есть ли где богатырь доброты столь безмерной, Что поддержит меня своей помощью верной И от гибели черной спасет?» — Так вскричал он, Анчи, криком — долгим распевом, Злой печалью вскипел его голос и гневом.
Вдруг — Анчи еле мог устоять на ногах — Не успело откликнуться эхо в горах, Как, лишившись как будто на время опоры,
Сотряслася земля, зашаталися горы, Над Алтаем, сверкая, гремя И свой путь к той горе устремя, Где Анчи слово гневное сказано было,
Лучезарное облако всплыло. На востоке зажглась золотая заря, Солнце землю окинуло огненным взглядом,
И луна, серебристым узором горя, Засияла с ним рядом. И увидел Анчи: богатырь перед ним Средь бескрайных просторов, народом обильных, Землю всю сотрясающий словом одним, Видом — добрый из добрых и сильный из сильных! Его брови — подобие горных хребтов! Его очи горят ослепительным пламенем! Мир, казалося, весь встать немедля готов Под его алым знаменем.
В его правой руке блещет солнечный луч, В левой — лунный. Он добр и могуч. Он сказал — и слова, точно гром, прозвучали
Над горами, лесами, извивами рек: «Ты откуда явился сюда, человек, Дни и ночи свои проводящий в печали?»
«Я — бедняк, — потрясенный Анчи дал ответ. Себя черным трудом, бедняки, мы увечим. Я трудился всю жизнь от младенческих лет,
А прикрыть свои голые плечи мне нечем, — Одеяния нет. А желудок мой пуст, накормиться мне нечем, -
Пропитания нет. Вся добыча моя, все, что я ни достану, Сразу баю идет и лихому зайсану. Коль останется что, приберет все к рукам Жадный кам. Все они, словно черные вороны, Расклевали меня и влачат во все стороны! Может быть, новый путь ты укажешь векам Вместо нынешней залитой кровью дороги? Может, ты не оставишь меня без подмоги И поможешь таким же, как я, беднякам?»
«Знай, Анчи: от моих громоносных ударов Ныне пала навеки зайсанская власть. Обеззублена у богачей — у байларов (6),
Их несытая пасть. Камов черный обман вскрыт пред всем белым светом. Беднякам к светлой жизни распахнута дверь,
Все, что добыто ими зимою и летом: Скот домашний, лесная ли птица и зверь, — В их руках все теперь. Ваше все то, что было доселе зайсаново. Бедняки, стройте жизнь свою заново, Дружной, братской семьей общий подвиг творя!» — Так сказал богатырь этот с огненным ликом, И народ, окружающий богатыря, Подтвердил его речь грозным, радостным криком.
«Назови свою родину, о, богатырь! Своих прадедов мне назови, богатырь! Пусть, в тебе воплощенный, их дух будет вечен! Быть не может, чтоб дикий, бесплодный пустырь Богатырством таким, как твое, был отмечен! Я пойду извещу весь родной мой народ О сметенном тобою зайсановском племени. Назови свое имя, чтоб каждый ойрот Повторять его мог в самом дальнем колене, Чтоб ойроты — а есть и средь них силачи — Защищали порядок, тобою основанный». — Так, весь радости полный, ответил Анчи, Богатырскою речью в душе очарованный. Весь народ, окружающий богатыря, Обратился к Анчи, говоря: «Не сошел к нам он с неба, окутанный тучей, Не из недр он подземных явился на свет, — Сын родного народа, безмерно могучий, За народ он боролся — не счесть, сколько лет. Сокрушил он врагов. Его подвиг нетленен. Его имя великое — Ленин!» Тут тесней еще Ленина, дав свой ответ,
Весь народ окружил, словно ласточек стая, Когда в небе она, щебеча и играя, Поздравляет природу с весной.
И увидел Анчи: рядом с первой луной Появилась вторая. И, усилив торжественный хор Трех светил, в их сверкающем строе
С солнцем рядом, над высями гор Появилося солнце второе. Пролилися живые, двойные лучи На смертельно усталое тело Анчи,
И почувствовал он: жизнь к нему возвращается, И он сам, от двух солнц теплоту их беря, Наливается силою и превращается
В молодого ойротского богатыря.
После слез неуемных, После тысячи темных И безрадостных лет Получившие радость,
Увидавшие свет, В черном рабстве рожденные, Ныне освобожденные От враждебной расправы, Мы поем тебе песню, —
Песню чести и славы, Ленин! Из поколений Перейдет в поколенья Мудрость слов твоих, Ленин! Вечно будет народ наш
Прославлять тебя в песнях. Все прекрасные птицы Алтая, И алтайские сочные травы, И могучие наши леса, И алтайские бурные реки Будут петь о тебе эту песню, Полюбив твое имя навеки, Ленин!
------------------------------------------------------------
1.Бай — кулак, богач, 2. Зайсан — старшина. 3. Шаман — гадатель, колдун, знахарь. 4. Кам — то же, что и шаман, 5. Арака — водка. 6. Байлар — богачи.
