Концентрация капитала и производства подготовляет почву для возникновения и роста монополистических объединений. На известной ступени своего развития концентрация производства вплотную подводит к монополии.
Сущность монополии
Монополии бывают разного вида, разного типа. Но если попытаться дать общее определение, которое охватило бы самые различные формы монополий, то можно сказать: монополия — это крупнейшая капиталистическая фирма или объединение таких фирм, сговор или союз капиталистов, которые, сосредоточив в своих руках значительную долю производства и сбыта тех или иных товаров, ограничивают конкуренцию и получают монопольно высокие лрибыли путем продажи товаров по монопольным ценам.
Пока производство каждой отрасли распылено среди многих сотен и тысяч самостоятельных мелких и средних предприятий, переход к монополии затруднен. Положение меняется с концентрацией производства. Когда в результате концентрации в определенной отрасли остается несколько десятков гигантских предприятий, то им несравненно легче прийти к соглашению между собой, чем сотням средних или тысячам мелких. В то же время именно крупный размер предприятий толкает их владельцев на путь соглашения с целью совместной эксплуатации рынка.
Монополистические организации появились и стали господами положения прежде всего в тяжелой индустрии. Вслед за тем монополии охватили также отрасли легкой индустрии, подчинив себе эти отрасли одну за другой.
Монопольные союзы капиталистов были едва заметными зародышами в 60—70-х годах, когда свободная конкуренция достигла своего наивысшего развития. После кризиса 1873 года поднялась широкая волна монополистических соглашений. Соглашения эти носили на первых порах кратковременный, непрочный и неустойчивый характер, они часто распадались под напором конкуренции. В следующие десятилетия монополистические объединения распространились в различных отраслях промышленности.
С особенной быстротой возникли и распространились монополистические объединения в странах молодого капитализма — в Соединенных Штатах Америки и Германии. Монополии стали играть большую роль и в странах старого капитализма—в Англии и во Франции. Оли охватили многие отрасли промышленности царской России.
Очередной мировой кризис 1900—1903 годов уже прошел под знаком господства монополий в тяжелой индустрии. К началу XX века монополистические объединения стали одной из основ всей хозяйственной жизни. Старый капитализм свободной конкуренции сменился монополистическим капитализмом —империализмом.
Формы монополий
Простейшей формой монополий являются кратковременные сговоры о ценах. Участники такого соглашения обязываются в течение определенного срока соблюдать установленные продажные цены. Подобного рода соглашения (пулы, ринги, корнеры) большей частью неустойчивы. Они быстро распадаются при изменении условий на рынке.
Более прочный характер носят монополистические соглашения о ценах и условиях сбыта, называемые картелями и синдикатами (картель — французское слово; синдикат—слово греческого происхождения; оба эти слова означают соглашение, союз). Участники картеля делят между собой рынки сбыта и обязуются не снижать цен на свои товары ниже установленного уровня. Часто участники картеля получают определенную норму сбыта — квоту и обязуются не производить больше этой нормы. За нарушение квоты они платят штраф в общую кассу.
Входя в картель, каждое предприятие сохраняет самостоятельность в производственном и торговом отношении. В синдикате предприятия теряют свою коммерческую самостоятельность, сохраняя, однако, производственную и юридическую самостоятельность. Сбыт товаров, а иногда и закупка сырья переходят в руки синдикатской конторы.
Более высокую форму монополистического объединения представляют собой тресты. Входя в трест, отдельные предприятия полностью теряют свою самостоятельность, но не только в коммерческом, но и в производственном отношении. Прежде самостоятельные предприятия, войдя в трест, полностью сливаются в одно предприятие; руководство ими переходит в руки правления треста; владельцы предприятий превращаются в пайщиков треста, получающих дивиденды по числу принадлежащих им акций.
Тресты регулируют производство, устанавливают цены, определяют условия продажи товаров, сроки платежа, распределение прибылей. С образованием треста обычно часть вошедших в его состав предприятий закрывается, а производство сосредоточивается на тех заводах и фабриках, где это оказывается более выгодным.
Тресты и синдикаты нередко входят в еще более крупные монополистические объединения, носящие название концернов. В крупных концернах участвуют десятки, а иногда и сотни предприятий различных отраслей промышленности, а также торговые фирмы, банки, транспортные компании и т. д. Акции всех предприятий, входящих в состав концерна, переходят в руки главенствующей в концерне финансовой группы, которая осуществляет контроль и господство над огромными массами капитала.
Таким образом, практика капиталистического хозяйства знает самые различные формы монополий — от кратковременных соглашений до гигантских союзов, охватывающих различные отрасли хозяйства. Как бы ни были различны формы монополий, цель их одинакова: захватить господство над производством и рынком, использовать это господство для получения высоких сверхприбылей.
В течение нескольких десятилетий роль монополий в экономике капиталистических стран, их размеры и удельный вес гигантски выросли.
Американские монополии
Соединенные Штаты Америки по праву называются «страной трестов». Крупнейшие американские монополии эксплуатируют десятки и сотни тысяч рабочих и ворочают многомиллиардными капиталами. Их владения охватывают почти всю капиталистическую часть мира. По последним опубликованным данным на 1954 год, в США четыре крупнейшие компании (в каждой отрасли) монополизировали производство железнодорожных вагонов на 100 проц., легковых автомобилей — на 98 проц., листового стекла—на 98 проц., турбин и генераторов —на 97 город., черновой меди—на 94 проц., производство электроламп — на 93 процента. Восемь крупнейших компаний сосредоточили 82 проц. выпуска чугуна и ферросплавов, 91 проц. производства покрышек и камер, 99 проц. производства сигарет.
В американской металлургии, по данным на 1957 год, восемь монополий, среди которых крупнейшими являются «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн» и «Бетлехем стил корпорейшн», сосредоточивают около 72 проц. мощностей страны по стали.
В «большой восьмерке» американской черной металлургии первое место занимает гигантский металлургический трест «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн». Он основан в 1901 году, в его владении находится более сотни предприятий, до трех четвертей всех железорудных запасов Соединенных Штатов Америки, железные дороги и пароходы для перевозки руды,, угля и металла, ряд концессий на добычу железной и марганцевой руды за пределами США. Фактическим хозяином треста является группа Моргана, которой принадлежит примерно одна пятая всего капитала США.
На 1 января 1958 года производственные мощности треста по выплавке стали составляли 40,2 млн. тонн в год, или около 30 проц,. производственных мощностей всех металлургических компаний США. В 1956 году на предприятиях «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн» было выплавлено 32 млн. тонн стали.
Старейшей американской монополией является нефтяной трест «Стандард ойл», существующий как одна яз нефтяных фирм с 1870 года, а как трест—с 1882 года. Это одна из крупнейших монополий капиталистического мира. Ее капитал превышает миллиард долларов. «Стандард ойл» располагает промыслами не только в США, но и в Венесуэле, Колумбии, Перу, Канаде, на Ближнем Востоке и т. д. В период между двумя мировыми войнами американский нефтяной трест охватывал половину всего сбыта нефтепродуктов на американском рывке. С ним тесно связано несколько сот компаний в разных странах. Трест находится в руках второй по величине в США финансовой группы — Рокфеллера, конкурирующей с группой Моргана.
В американской автомобильной промышленности господствуют две монополии. В 1956 году «Дженерал моторс корпорейшн» производила и продавала 52,8 проц., а «Форд мотор компани» — 28,8 проц. легковых автомобилей. Оба крупнейших автомобильных треста США имеют филиалы и отделения в большинстве капиталистических стран Европы, в Южной Америке, Азии, Африке, Канаде. «Дженерал моторс» имеет владения в 20 странах, включая Англию и Новую Зеландию, Мексику и Пакистан, Канаду и Южную-Африку, Западную Германию и ОАР. На 102 заводах этого треста в США и 33 заводах за границей занято около 500 тыс. рабочих.
Алюминиевая промышленность США контролируется концерном Меллона, химическая —концерном. «Дюпон де Немур энд компани», электропромышленность — концерном «Дженерал электрик», авиационная — концерном «Дуглас эйркрафт компани» и т. д.
На протяжении полувека в мясной промышленности США господствуют четыре монополии — «Армор», «Свифт», «Вильсон» и «Кадахи пэккинг». На их предприятиях сосредоточено две пятых производства мяса и мясных изделий в США. Концерн «Армор» имеет 35 мясных заводов, 44 предприятия, занятых переработкой молока, производством маргарина, мыла, удобрений и других продуктов. В мукомольной промышленности три крупнейшие монополии сосредоточили в своих руках 38 проц. производства муки.
Фирма «Юнайтед фрут компани» полностью господствует в производстве бананов, перевозке и торговле ими. В ее руках находится 3—4 млн. акров земли в восьми странах Центральной и Южной Америки и в США. Кроме того, «Юнайтед фрут компани» контролирует пеньковую промышленность в Гватемале, Гондурасе и Панаме, производство пальмового масла, сахарного тростника, какао, ценных сортов дерева. Компания владеет 1,5 тыс. миль железнодорожных путей, торговым флотом в 65 судов, радиостанциями, телеграфными линиями.
В обстановке второй мировой войны быстро превратились в гиганты некоторые предприятия тех отраслей промышленности, которые особенно разжирели на крови миллионов людей. Так, например, в авиационной промышленности компания «Дуглас эйркрафт» в начале войны имела 8500 рабочих, а в начале 1945 года — 187000 рабочих. В 1935 году она продала продукции на 11 млн. долларов, а в 1943 году она поставила американской армии самолетов на 1 млрд. долларов.
Английские монополии
В Англии монополистические объединения по отдельным видам производства стали возникать еще в конце XIX века. Производство рельсов было объединено в синдикат в 1880 году. В 1911 году была организована монополистическая ассоциация чугунного литья, охватившая 95 проц. этого вида производства. Еще до первой мировой войны возникли крупные монополии в химической промышленности — «Бруннер-Монд» и «Юнайтед Алкали».
В текстильной промышленности с конца XIX века действовал ряд монополистических объединений—компания «Коутс», охватившая значительную часть производства ниток; ситценабивной трест, объединивший 85 проц. производства ситца, ряд объединений тонкого бумагопрядения, крашения тканей и т. д.
Однако процесс монополистического объединения английской промышленности шел медленнее, чем в других странах, в особенности в старых отраслях промышленности, где сохранялось большое количество мелких и средних предприятий. Среди английских монополий того временя преобладала форма картелей и синдикатов.
После первой мировой войны, когда английской промышленности пришлось столкнуться с возросшей конкуренцией на мировом рынке, начался ускоренный рост монополий, охвативший все решающие отрасли производства.
Крупнейшие монополии черной металлургии — «Юнайтед стил компани», компания Болдуина, «Дорман-Лонг», компания Томаса — объединились в картель «Британская федерация чугуна и стали». В электротехнической промышленности решающее место заняли две крупнейшие монополии — «Дженерал электрик» и «Томпсон-Хаусон». Концерн «Виккерс-Армстронг», играющий .руководящую роль в военной промышленности Англии, включил ряд крупнейших предприятий металлургии, машиностроения, судостроения, электротехники и т. д.
Английский химический трест «Имлириэл кемикл индастриз» объединил в 1927 году ряд химических трестов и стал контролировать около девяти десятых всей продукции основной химии, около двух пятых всего производства красителей, почти все производство азота и т. д. Большая часть производства искусственного волокна сосредоточилась в компании «Кэртолд», мыловаренной и маргариновой промышленности — в англо-голландском тресте «Юнилевер».
Значительная сеть текстильной промышленности вошла в монополистическое объединение «Ланкашир коттон корпорейшн». Англо-голландский нефтяной трест «Ройял Датч-Шелл» стал вторым в мире нефтяным трестом. До второй мировой войны он имел около 11 проц. мировой добычи нефти и владел месторождениями в Индонезии, Венесуэле, Египте, Румынии и т. д.
Вторая мировая война и послевоенный период ознаменовались дальнейшим ростом английских монополий.
В настоящее время подавляющая часть производства электротехнических товаров в Англии сосредоточена в руках четырех-пяти крупнейших компаний, связанных друг с другом и с рядом менее крупных фирм сетью картельных соглашений. Фирмы «Ассошиэйтед электрикл индастриз» (АЭИ) и «Дженерал электрик» производят около 50 проц. ламп накаливания и свыше 40 проц. газоразрядных ламп. АЭИ, компании «Дженерал электрик», «Инглиш электрик» и «Парсонз», по данным за 1957 год, производят около девяти десятых турбин и семи десятых электромоторов в стране. Систему картельных соглашений в электрической промышленности возглавляет «Британская ассоциация производителей электротоваров», основанная в 1902 году.
Химический трест «Импириэл кемикл индастриз» (ИКИ) — самая мощная монополия в английской промышленности. ИКИ дает почти девять десятых продукции основной химии. Его предприятия производят 12 тыс. различных продуктов, от взрывчатых веществ до медикаментов и красителей. ИКИ выпускает 100 проц. производимого в Англии нейлона и терилена, 95—100 проц. соды, свыше 50 проц. хлора и красителей. Трест занимает монопольное положение в производстве около 40 химических продуктов.
Англо-голландский трест «Юнилевер» производит две трети всего мыла, потребляемого в Британской империи, и семь восьмых всего масла и маргарина, потребляемых в Западной Европе. Тресту принадлежит каждый пятый бакалейный магазин в Англии. Дочерние компании «Юнилевер» занимаются производством колбасных изделий, мороженого, корма для скота.
Компания «Юнайтед Африка» является одной из крупнейших торгово-промышленных компаний мира. Она контролирует производство и скупку земляного ореха, пальмового масла, копры и других ценных продуктов в Конго, Нигерии и Гане, имеет сети факторий «а западном тюбережье африканского континента, и свой торговый флот.
На долю англо-голландской группы «Ройял Датч-Шелл» приходится одна восьмая добычи сырой нефти в капиталистической части мира. «Ройял Датч-Шелл» и «Бритиш Петролеум» контролируют 40 проц. танкерного флота всех стран капитализма.
В хлопчатобумажной промышленности Англии ведущей компанией является фирма «Коутс». Компания «Кэртолд» контролирует 85 проц. производства вискозы в стране.
Важное место в системе английского монополистического капитализма занимает ряд компаний, монопольно эксплуатирующих источники сырья в британских колониях и слаборазвитых странах. Сюда относятся разработки олова и каучуковые плантации в Малайе, Бирме, залежи меди, а также других цветных и редких металлов в странах Африки, плантации какао, чая, земляного ореха и т. д. Эти монополии, охватывающие значительную часть мировой добычи сырья, играют крупную роль на капиталистическом мировом рынке. Английские компании и их филиалы располагают 88 проц. разведанных в Африке запасов хрома, 43 проц. меди, 34 проц. кобальта и олова, 52 проц. бокситов. Группа Оппенгеймера контролирует добычу свинца, цинка, урана и ванадия в Северной Родезии, алмазов, урана и золота в Южно-Африканском Союзе, Юго-Западной Африке, частично — в Танганьике и Конго.
Германские монополии
В Германии картели получили широкое pаспостранение еще в конце прошлого века. Тяжелая индустрия, создававшаяся под покровительством и при активной поддержке милитаристского государства, представляла особо благоприятную почву для развития монополий.
Еще до первой мировой войны монополистические объединения занимали господствующее положение в решающих отраслях германской промышленности. Так, стальной синдикат «Штальферейн» располагал девятью десятыми всего производства стали, в военной промышленности господствовала фирма Круппа, в угольной -— угольный синдикат, в электротехнической — два крупнейших концерна: «Всеобщая компания электричества» (АЭГ) и «Сименс-Шуккерт». Главари монополий, тесно связанные с юнкерством, военной кастой и государственным аппаратом, являлись вдохновителями агрессивной политики кайзеровской Германии.
После первой мировой войны позиции германских монополий еще более усилились в результате полученных во время войны огромных прибылей, разорения и ликвидации множества менее мощных предприятий, а также за счет крупных займов, предоставленных главным образом американским финансовым капиталом. Прошла новая волна концентрации производства и капитала, образовался ряд крупнейших монополистических объединений.
В 1925 году возник химический трест «Интерессен-Гемейншафт Фарбениндустри». Он сосредоточил в своих руках все основные химические производства, почти все производство красителей, значительную часть производства синтетического азота, бензина, каучука и других заменителей. На его предприятиях до второй мировой войны работало свыше 100 тыс. человек.
В 1926 году путем слияния крупнейших металлургических комбинатов образовался стальной трест «Ферейнигте Штальверке». В 1938 году стальной трест располагал около 15 проц. добычи каменного угля, около 40 проц. выплавки чугуна и 30 проц. выплавки стали. На его предприятиях насчитывалось около 200 тыс. рабочих и служащих.
Главари химического и стального треста, как и других организаций монополистического капитала, вместе с юнкерством и военной кастой сыграли решающую роль в возрождении агрессивных планов германского империализма, в фашизации Германии, в определении курса внутренней и внешней политики гитлеровских властей как до, так и во время войны.
После прихода фашизма к власти процесс концентрации капитала и рост монополий пошел еще более ускоренным темпом. Фашистские правители всячески поддерживали и укрепляли монополии. По распоряжениям гитлеровских властей ряд отраслей промышленности, где еще преобладали самостоятельные предприятия, был принудительным порядком подвергнут объединению в картели. Принудительное картелирование полностью лишило предприятия самостоятельности и отдало их в руки крупнейших монополистов, возглавлявших отдельные объединения. Капиталы владельцев, не причисленных к «арийской расе» (общей суммой в 6—8 млрд. марок), были конфискованы и розданы заправилам монополий и главарям гитлеровской клики.
В ходе подготовки к агрессивной войне концерны Крупна, Тиссена, химический и стальной тресты и другие монополии получили огромные прибыли. Во время войны германские монополии превратились в аппарат для разграбления и экономического закабаления оккупированных гитлеровскими войсками стран и областей. С этой же целью гитлеровцы заблаговременно создали ряд специальных монополий.
Крупнейшей из них явился концерн «Герман Геринг», организованный в 1937 году. За годы хозяйничанья гитлеровцев на захваченных ими территориях этот грабительский концерн стал крупнейшим предприятием в Европе, присвоив себе львиную долю тяжелой индустрии Австрии, Чехословакии, Польши и Румынии.
Тяжелая индустрия Эльзас-Лотарингии была разделена между германскими концернами Рехшинта, Ото Вольфа и Геринга. Концерн «ИГ Фарбениндустри» включил в свой состав химические заводы Кюльмана во Франции, электрохимические заводы «Норска-Гидро» в Норвегии и т. д.
После разгрома гитлеровской Германии в решениях Потсдамской конференции 1945 года была предусмотрена ликвидация господства германских монополий как важнейшее условие создания демократического миролюбивого германского государства. В восточной зоне Германии декартелизация, последовательно проведенная под руководствам советских оккупационных властей и при активном участии сил германской демократии, послужила одной из предпосылок успешного еоциалистическоро строительства в Германской Демократической Республике.
В западных зонах Германии решения Потсдамской конференции о роспуске монополий были грубейшим образом нарушены Соединенными Штатами, Англией и Францией. Такие крупнейшие монополии, как стальной трест, фирма Круппа, химический трест «ИГ Фарбениндустри», подверглись формальной «реорганизации», которая превратила декартелизацию в подлинный фарс.
Фактически всевластие монополий тяжелой индустрии было полностью восстановлено. В 1957 году «большая семерка» Рура (концерны Тиссена, Крупна, Маннесмана, «Рейнише Штальверке», Ганиэля, Геша и Клекнера) распоряжалась 75 проц. выплавки стали в ФРГ и контролировала не менее трех четвертей добычи угля.
Западногерманский концерн «ИГ Фарбениндустри», после войны разделенный на три фирмы (компания Баденских анилино-содовых заводов, «Фарбверке Хехет» и «Байер»), фактически действует и сейчас как единая монополия с прежними хозяевами и занимает господствующее положение в химической промышленности.
В электрической промышленности ФРГ господствуют концерны «Сименс» и АЭГ. Доля фирмы «Сименс» в обороте товаров электротехнической промышленности страны составляет около 25 проц., АЭГ — около 13 процентов.
Западная Германия — единственная страна в капиталистическом мире, где атомная промышленность полностью находится в руках частных концернов. В 1956 году в атомной промышленности ФРГ было создано объединение в составе основных монополий Рура, группы «ИГ Фарбениндустри» и электротехнических концернов.
Монополии ФРГ объединены в отраслевые и территориальные союзы промышленников, которые в свою очередь входят в «Федеральный союз промышленности». Эта всеохватывающая организация является прямым преемником Союза германской промышленности, возникшего в 1919 году и выступавшего во время власти Гитлера под названием «Имперской группы промышленности».
Французкие монополии
Во Франции в металлургической промышленности господствует картель, охватывающий почти все предприятия этой отрасли. По данным за 1956 год, четыре крупнейшие металлургические компании — «Юзинор», «Лоррэн-эско», «Сиделор» и «Соллак» — производили 51,7 проц. всей выплавляемой в стране стали. На долю четырех автомобильных компаний — «Рено» (самая крупная), «СИМКА», «Ситроен» и «Пэжо» — в 1956 году пришлось 83,9 проц. грузовиков и 96,7 проц. легковых автомобилей, произведенных в стране.
Крупную роль играет известный комбинат военной промышленности Шнейдер. Электротехническая промышленность находится в руках нескольких монополистических компаний. В машиностроении виднейшую роль играют комбинаты «Альзасьен», «Фив-Лилль», в химической промышленности — «большая пятерка» самых крупных трестов. В относительно раздробленной текстильной промышленности две крупнейшие фирмы располагают значительной долей продукции.
Итальянские монополии
В Италии концерны тяжелой индустрия «Ансальдо» и «Ильва» владеют крупнейшими рудниками, судостроительными верфями, машиностроительными заводами. Компании «Терни» и «Бреда» играют руководящую роль в военной промышленности и в производстве железнодорожного оборудования.
На долю концерна ФИАТ в 1956 году приходилось 92 проц. всех автомобилей и 62 проц. тракторов, выпущенных в стране.
Концерн Монтекатини монополизировал производство серы, кислот, органических красителей, лекарств, сосредоточил у себя 59 проц. производства алюминия. Предприятия Монтекатини производят 90 проц. красителей, 75 проц. серной кислоты, соляной кислоты, аммиака, 65 проц. медикаментов и взрывчатых веществ, 100 проц. нейлона. 80 проц. синтетического .каучука. Около 70 проц. производства искусственного и синтетического волокна и тканей из него находится в руках треста «СНИА-Вискоза». Фирма «Итал-чементи» дает 60 проц. цемента. Концерн «Пиррели» обладает монополией в производстве резиновых изделий (65 проц.), электропроводов, кабелей (80 проц.) и пластмасс.
Точно так же монополии господствуют и в хозяйственной жизни других капиталистических стран. Современная действительность ярко и наглядно подтверждает вывод Ленина о том, что различия между отдельными капиталистическими странами «обусловливают лишь несущественные различия в форме монополий или во времени появления их, а порождение монополии концентрацией производства вообще является общим и основным законом современной стадии развития капитализма».
Монополии в дореволюционной России
Монополии занимали господствующее положение и в промышленности дореволюционной России. Они играли особенно большую роль в решающих отраслях индустрии—в металлургии, добыче угля и т. д.
Крупную роль в царской России играл синдикат «Продуголь» (Русское общество торговли минеральным топливом Донецкого бассейна). Его организовали в 1906 году 18 крупнейших угольных предприятий Донбасса, находившихся под командой французского капитала. Синдикат «Продуголь» с первых же шагов своей деятельности охватил около трех четвертей всей добычи угля в Донбассе.
Совет этого объединения пребывал в Петербурге, но фактически синдикат был подчинен особому комитету из представителей французских банков, находившемуся в Париже. Синдикат на основании заключенных с предприятиями договоров имел исключительное право на продажу всего угля и кокса, добываемых его участниками. Он поддерживал высокие цены на уголь, ограничивая добычу его. С каждого пуда угля, проданного сверх квоты или по пониженной цене, взимался штраф.
В металлургии решающую роль играл синдикат «Продамет», сосредоточивший в своих руках до 95 проц. всего производства черных металлов. Синдикат загребал огромные сверхприбыли, резко ограничивая производство и искусственно создавая в стране состояние металлического голода.
Спичечный синдикат распоряжался тремя четвертями всего производства спичек. Крупные компании безраздельно хозяйничали в речном и морском транспарте. Синдикатское общество «Океан» захватило почти полное господство на рынке соли. Накануне первой мировой войны крупнейшие капиталисты хлопчатобумажной промышленности-— Рябушинские, Коноваловы, Егоровы — начали сколачивать монополистическую организацию.
Синдикат «Продвагон» (общество для продажи изделий русских вагоностроительных заводов) был создан в 1904 году. В его состав вошли 13 предприятий, которые держали в своих руках почти вое производство и сбыт вагонов. Синдикат паровозостроительных заводов объединял семь-восемь заводов, дававших 90— 100 проц. всей продукции.
Синдикат сахарозаводчиков настолько взвинтил цены на сахар, что сбыт сахара в стране сокращался. Сахар вывозился в Англию и продавался там по бросовым ценам. Потери от этой операции с избытком покрывались за счет высоких цен внутри страны и специальных премий за экспорт, которые выплачивало синдикату царское правительство.
Наиболее крупные монополистические объединения царской России были тесно связаны с иностранными синдикатами, картелями и банками. В ряде случаев они представляли собой фактически отделения иностранных монополий. Такими филиалами были синдикаты «Продвагон», «Океан», спичечный, цементный, табачный, сельскохозяйственных машин и др. Нефтяная промышленность царской России, занимавшая видное место на мировом рынке, фактически находилась в руках иностранных монополистических групп, конкурировавших между собой.
В годы первой мировой войны монополии, находившиеся в зависимости от иностранного капитала и тесно связанные с ним, -своим хищническим хозяйничаньем углубили разруху и развал экономики царской России.
Миф о благах частного предпринимательства
Гнет монополий в капиталистических странах ненавистен самым широким кругам населения. Плоды хищнического хозяйничанья монополистов бьют по кровным интересам подавляющего большинства населения. В этой обстановке идеологи буржуазии видят одну из главных своих задач в том, чтобы постараться затушевать факт всевластия ничтожной кучки монополистов, скрыть от глаз трудящихся господство монополий в современном капитализме. С этой целью апологеты капитализма прежде всего ссылаются на тот факт, что даже в наиболее развитых капиталистических странах наряду с монополиями существует множество мелких и средних предприятий в области промышленности и торговли. Но факты показывают, что сотни тысяч мелких предприятий, существующих рядом с немногими гигантами, живут под вечным страхом гибели и разорения. Так, например, в США в 1945 и 1946 годах родилось около миллиона мелких предприятий, погибло же почти 400 тыс. предприятий. В последующие четыре года на свет появилось 1 637 100 мелких предприятий, а погибло 1 414300. Таким образом, как пишет один американский буржуазный журналист, за первые шесть с половиной послевоенных лет более 2 млн. мелких предприятий было похоронено «на полях американского свободного предпринимательства»
Три из каждых десяти новых мелких предприятий обычно существуют менее года, два из десяти живут не более двух лет, а одному или двум удается протянуть четыре года. Лишь одна четверть из них умудряется просуществовать шесть лет или более; только немногие доживают до зрелых лет, если сравнивать их существование с возрастом человека, и лишь в виде редкого исключения мелкие предприятия передаются сыновьям или внукам их основателей. Стейн, приводя эти факты, признает, что огромная смертность мелких предприятий «имеет прямое отношение к существованию гигантских корпораций».
В других случаях апологеты капитализма пытаются установить несуществующее различие между якобы заслуживающим положительной оценки крупным предпринимательством и заслуживающими всяческого порицания злыми трестами. Эта апологетическая идейка лежит в основе так называемого антитрестовского законодательства в США. Законодательство это, призванное обмануть массы, создавая видимость «борьбы» властей против засилья монополий, носит насквозь лицемерный и фарисейский характер.
Даже буржуазные политики зачастую бывают вынуждены признать, что законы против престав остаются на бумаге
«Значительная часть законов, направленных против трестов,—признал президент Теодор Рузвельт в послании конгрессу 3 декабря 1901 года, спустя 11 лет после принятия пресловутого закона Шермана, — была бы чрезвычайно вредной, если бы они не были в то же время совершенно бесплодными».
Полвека спустя, в 1952 году, один из руководящих деятелей атомного дела в США Д. Лилиенталь писал: «Наша государственная политика в отношении большого бизнеса, которая выражается в нескончаемых антитрестовских процессах, совершенно ясно, не приводит ни к каким реальным результатам. Она поэтому лишь подрывает уважение граждан к правительству».
Обосновывая антитрестовское законодательство, Вудро Вильсон в ходе выборной кампании 1912 года утверждал, что трест, мол, является «соглашением, имеющим целью освободиться от конкуренции, между тем как крупное предпринимательство — это предпринимательство, которое выжило при конкуренции, одержав победу в области знаний и экономии расходов». В действительности невозможно найти такой трест, который, с одной стороны, не являлся бы детищем самой ожесточенной, разрушительной конкуренции, и, с другой стороны, найти такое «крупное предпринимательство», которое не ставило бы своей целью удушить своих конкурентов.
В современной буржуазной экономической науке широкое распространение получили попытки замазать господство и произвол монополий с помощью игры словами: монополия и олигополия. Цепляясь за буквальное значение этих слов (монополия означает господство одного, олигополия — господство немногих), ученые прислужники изображают дело так, что, дескать, для современного капитализма характерна не монополия, а олигополия.
При этом марксистской науке приписывается нелепое утверждение, будто господство монополии означает непременно объединение каждой отрасли в одной единственной форме. Между тем всевластие монополий, как учит марксизм-ленинизм, нисколько не исключает наличия нескольких крупнейших монополистических фирм в любой отрасли производства или сфере хозяйственной деятельности.
Наличие нескольких монополий в каждой отрасли не только не исключает господства монополий, а, наоборот, делает это господство еще более очевидным и ощутимым, ибо борьба между монополистическими спрутами особенно наглядно демонстрирует разрушительную природу монополий. Таким образом, попытки жонглирования словечком олигополия в целях сокрытия факта господства монополий не достигают цели.
Буржуазные экономисты и политики продолжают хором воспевать пресловутую «частную инициативу» и «свободу предприимчивости». В то же время они вынуждены признавать непреложные факты, свидетельствующие о господстве монополий, при котором эти «нетленные блага» капитализма уже давно превратились в пустышку, в фикцию.
Любопытно признание, которое содержится в исследовании «биг бизнеса», выпущенном Брукингским институтом. В этой насквозь апологетической книге можно прочитать следующие строки: «Многие американцы, которые твердо верят в систему предпринимательства в условиях конкуренции и которые никогда не читали Маркса, тем не менее опасаются того, что он предсказал, а именно—что концентрация деловой организации ускоряет распад частного капитала, основанного на конкуренции».
В. И. Ленин разоблачал апологетов капитализма, которые восхваляют «свободу инициативы» и «частную предприимчивость» в обстановке, когда самостоятельное мелкое товарное производство» при котором существовала свободная конкуренция, способная развивать инициативу и предприимчивость, уже давно уступило место крупному производству и господству монополий. А при господстве монополий конкуренция означает неслыханное, зверское подавление предприимчивости, инициативы и энергии подавляющей массы населения, замену соревнования финансовым мошенничеством, деспотическим хозяйничаньем монополий. И тем не менее ссылки на благодетельную силу «частного предпринимательства» по-прежнему занимают видное место в арсенале буржуазной идеологии.
Так, в экономическом послании бывшего президента США Эйзенхауэра за январь 1958 года можно было прочитать утверждение, что «американская экономика полагается на частное предпринимательство и на стимулы и возможности, которые эта система создает для развития и использования талантов и энергии отдельных лиц».
Частные и государственные монополии
Процесс перерастания монополистического в государственно-монополистический капитализм ведет к тому, что наряду с
частными монополиями появляются и развиваются государственные монополии, занимающие видное место в экономике большинства капиталистических стран. Еще в годы первой мировой войны Ленин, говоря, что «огосударствление промышленности пошло вперед не только в Германии, но и в Англии», указывал: «От монополии вообще перешли к государственной монополии».
Государственные монополии возникают двумя путями. Первый путь заключается в том, что буржуазное государство строит за свой счет, то есть за счет налогоплательщиков, составляющих основную массу населения, предприятия для удовлетворения государственных нужд (например, производства вооружений во время войны, обеспечения военной промышленности сырьем и т. п.). Второй путь заключается в том, что буржуазное государство под давлением обстоятельств (военных нужд, или соображений о поднятии конкурентоспособности технически отсталых отраслей, или под напором трудящихся масс) огосударствляет некоторые уже существующие частнокапиталистические предприятия.
При буржуазной национализации прежние собственники предприятий получают возмещение, которое не только не меньше, но зачастую значительно больше реальной стоимости их предприятий. Таким образом, буржуазная национализация ни в какой мере не затрагивает основ капиталистической частной собственности.
Государственные монополии могут иметь различную правовую форму В одних случаях они составляют полную собственность государства и управляются чиновниками, назначаемыми правительствами. В других случаях они имеют акционерную форму, причем акции либо целиком принадлежат государству, либо распределены в той или иной пропорции между государственной казной и частными капиталистами. Тогда предприятия носят смешанный государственно-частный характер. Акционерные общества управляются соответствующими органами, в которых представителя государства обычно участвуют совместно с представителями частных монополий и банков.
После второй мировой войны в ряде западноевропейских стран (Англия, Франция) была осуществлена буржуазная национализация многих предприятий и отдельных отраслей. В других странах (Западная Германия и Италия) значительный объем государственной собственности остался в наследство от довоенного периода, когда фашистские власти (Муссолини и Гитлер) форсировали подготовку к агрессии. В Австрии в руки государства перешла промышленность, созданная гитлеровскими властями перед и во время войны.
В период после второй мировой войны государственные монополии, теснейшим образом связанные с частными монополиями и обслуживающие прежде всего потребности последних, занимают существенное место в экономической жизни капиталистических стран. Так, в Англии в 1958 году государственные вложения в основной капитал составляли (в ценах 1954 г.) 1258 млн., а частные— 1709 млн. фунтов стерлингов. В Западной Германии капитал государственных предприятий в 1958 году составлял 18,3 проц. всего акционерного капитала страны. Во Франции на государственных предприятиях (по данным на конец 1954 г.) в области энергетики было занято 85,1 проц. всех рабочих и служащих, на транспорте— 47,9 процента. В Италии на предприятиях ИРИ (самой крупной государственно-монополистической группы) в 1957 году было занято в металлургии 51,5 проц. всего числа работающих в этой отрасли, в электроэнергетике — 27,7 проц., в судостроении — 32,6 процента.
Буржуазное огосударствление не затрагивает ни основ частнокапиталистической собственности, ни отношений эксплуатации труда капиталом. На государственно-монополистических предприятиях производство остается производством прибавочной стоимости. Буржуазное государство выступает по отношению к занятым на этих предприятиях рабочим как коллективный капиталист, как представитель всего класса капиталистов в целом.
Буржуазное огосударствление отдельных предприятий или целых отраслей происходит в условиях господства частнокапиталистических монополий, чьи интересы защищаются буржуазным государством и его аппаратом. В этих условиях частные и государственные монополии переплетаются воедино, в результате чего мощь монополий сливается с мощью государства.
В своей деятельности государственные монополии руководствуются интересами монополистического капитала. При этом они выполняют подчас важные функции по обслуживанию частных монополий. Так, государственные железные дороги перевозят массовые грузы крупнейших частных фирм по сниженным тарифам. Государственные монополии снабжают частную промышленность дешевой электроэнергией, многими видами сырья. Все это ведет к увеличению монопольных сверхприбылей частных фирм. Отсюда ясна несостоятельность утверждений защитников капитализма, будто государственные предприятия при буржуазном строе служат «общему благу».
Отношение монополистов к огосударствлению предприятий и отраслей носит двойственный характер. В тех случаях, когда перевод близких к краху частных монополий в государственную собственность означает спасение их владельцев от разорения, магнаты капитала, естественно, выступают за национализацию. Они одобряют национализацию во всех случаях, когда она им сулит выгоды или когда иным путем монополисты не в состоянии справиться с возникающими трудностями, например ео время войны или кризиса. В других случаях монополисты выступают за обратную передачу национализированных предприятий в частные руки (реприватизацию), если они считают это выгодным для себя.
Столь же двойственный характер носит оценка буржуазной национализации идеологами капитализма и его реформистскими прислужанками. В одних случаях они превозносят государственные монополии, объявляя их осуществлением социалистического идеала трудящихся. В других случаях они осуждают национализацию предприятий как недопустимое вмешательство в царство «частной инициативы».
Революционный рабочий класс видит действительный выход из противоречий капитализма только в социалистическом преобразовании общества. Для этого необходимо социалистическое обобществление средств производства. Оно осуществимо лишь с переходом власти из рук буржуазии в руки рабочего класса, возглавляющего огромное трудящееся большинство общества. Марксистско-ленинские партии разоблачают обман реформистов, стремящихся представить буржуазную национализацию как переход к социализму или к какой-то «смешанной» экономике, состоящей из элементов капитализма и социализма.
В то же время революционные партии рабочего класса выступают за национализацию важнейших отраслей экономики и демократизацию управления ими. В этой мере наряду с другими аналогичными мерами, как перевод экономики на мирные рельсы, проведение радикальных аграрных реформ, улучшение жизненных условий трудящихся, коммунистические партии видят серьезный шаг по пути социального прогресса, отвечающий интересам большинства населения. «Все эти меры (носят демократический характер,— говорится в Заявлении Совещания представителей коммунистических и рабочих партий. — Они не уничтожают эксплуатации человека человеком. Но их реализация ограничила бы мощь монополий, увеличила авторитет и политический вес рабочего класса в жизни страны, способствовала изоляции наиболее реакционных сил и облегчила объединение всех прогрессивных сил».
Источник: Л. А. Леонтьев. "Капиталистический способ производства". М., 1961
