А. Логинов, П. Лопатин. Москва на стройке
Издательство "Молодая гвардия", М., 1955 г. OCR Biografia.Ru
Еще стояли в Москве старые дома и не были убраны вывески старых хозяев. Еще отовсюду в Москву доносились отзвуки боев гражданской войны. Еще на окраинах кривились мрачные казармы московских рабочих. Еще чернел на теле города Хитров рынок. И все же это был новый, освобожденный, небывалый на земле город.
Прекрасно сказал Демьян Бедный:
Из закоулков,
Из переулков,
Темных, размытых, разрытых, извилистых,
Гневно взметнув свои тысячи жилистых,
Черных, корявых, мозолистых рук,
Тысячелетьями связанный, скованный,
Бурным порывом прорвав заколдованный
Каторжный круг,
Из закоптелых фабричных окраин
Вышел на Улицу Новый Хозяин,
Вышел — и все изменилося вдруг.
Москва уже не состояла из прилаженных друг к другу лоcкутов отдельных участков, принадлежавших разным хозяевам. Город впервые в мире стал единым и цельным. Уже были лишены власти люди, которые отнимали у народа его труд. Сам народ стал властителем города, хозяином всей страны и мог строить не в интересах немногих, а для себя, для всех, для общества трудящихся.
По воле великого Ленина в 1918 году Москва была вновь объявлена столицей нашей Родины.
Уничтожив одним из первых декретов право частной собственности на землю и здания в городах, советская власть приступила к справедливому распределению жилищ, к расселению рабочих семей в квартирах центральных городских районов. Это было первым шагом нового, коллективного хозяина города — Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов и школой государственного управления для масс трудящихся.
Вспомним замечательные ленинские слова, написанные еще до того, как Октябрьская революция свершилась:
«Государству надо выселить из квартиры принудительно определенную семью и поселить другую. Это делает сплошь да рядом капиталистическое государство, это будет делать и наше, пролетарское или социалистическое государство.
Капиталистическое государство выселяет семью рабочих, потерявшую работника и не внесшую платы. Является судебный пристав, полицейский или милицейский, целый взвод их. В рабочем квартале, чтобы произвести выселение, нужен отряд казаков. Почему? Потому что пристав и «милицейский» отказываются идти без военной охраны очень большой силы. Они знают, что сцена выселения вызывает такую бешеную злобу во всем окрестном населении, в тысячах и тысячах доведенных почти до отчаяния людей, такую ненависть к капиталистам и к капиталистическому государству, что пристава и взвод милицейских могут ежеминутно разорвать в клочки. Нужны большие военные силы, надо привести в большой город несколько полков непременно из какой-нибудь далекой окраины, чтобы солдатам была чужда жизнь городской бедноты, чтобы солдат не могли «заразить» социализмом.
Пролетарскому государству надо принудительно вселить крайне нуждающуюся семью в квартиру богатого человека. Наш отряд рабочей милиции состоит, допустим, из 15 человек: два матроса, два солдата, два сознательных рабочих (из которых пусть только один является членом нашей партии или сочувствующим ей), затем 1 интеллигент и 8 человек из трудящейся бедноты, непременно не менее 5 женщин, прислуги, чернорабочих и т. п. Отряд является в квартиру богатого, осматривает ее, находит 5 комнат на двоих мужчин и две женщины: «Вы потеснитесь, граждане, в двух комнатах на эту зиму, а две комнаты приготовьте для поселения в них двух семей из подвала. На время, пока мы при помощи инженеров (вы, кажется, инженер?) не построим хороших квартир для всех, вам обязательно потесниться... Гражданин студент, который находится в нашем отряде, напишет сейчас в двух экземплярах текст этого государственного приказа, а вы будете любезны выдать нам расписку, что обязуетесь в точности выполнить его».
И вот время это пришло. В центр, еще недавно безраздельно принадлежавший дворянству и буржуазии, в квартиры, которые занимали «их превосходительства» и «сиятельства», тайные и прочие советники, гильдейские московские купцы, переселялись ткачи, токари, грузчики, семьи фронтовиков.
«...К большому серому дому, выделявшемуся своей архитектурой среди других строений Большого Успенского (теперь Потаповского) переулка, — писал журнал «Огонек», — подошла молодая, бедно одетая женщина с двумя маленькими детьми. Она остановилась у парадного подъезда, долго и молчаливо разглядывала массивную, отделанную бронзой дверь и видневшийся сквозь стекла богатый вестибюль с широкой лестницей и блестящей люстрой.
— Мама, а мама, — торопил сынишка, поворачивая бледное личико и бегая любопытными глазенками по этажам серой громады. — Чего же ты стоишь, мама?..
Женщина пробудилась от раздумья и неуверенно прошептала:
— Здесь жить будем, Сергей... Видишь, какой дом? Отец с войны придет — не поверит...
— А хозяйка пустит? — спросил мальчик.
— Пустит!
Анна Сергеевна Андреева, солдатка, грузчица Московского почтамта, пришла сюда на Успенский переулок из Марьиной рощи, где в одном из глухих переулков, в покосившемся деревянном домике, она снимала каморку.
Андреева решительно поднялась по лестнице, вошла в квартиру, где все для нее было необычно: и широкий коридор, и высокие потолки, да и сама комната — большая, с венецианским окном. Сосед, такой же рабочий, как и она, вселившийся сюда несколькими днями раньше, показывал ей кухню, ванную и мусоропровод, на который она смотрела, как на нечто диковинное.
Через два дня Анна Сергеевна навсегда распрощалась с трущобами Марьиной рощи; она переехала в дом буржуазии... Зазвенели в доме детские голоса. У кого ни спросишь, откуда переехал, слышишь в ответ: «Из подвала, с далеких окраин». Ехали с Лужников, с Симоновки, от Крестовской заставы, из села Алексеевского, с Усачевки и других отдаленных районов города.
Вселялись организованно, по ордерам, которые выдавали рабочие комитеты. Имущества было мало, поэтому новым жильцам давали мебель буржуазии...»
В том же доме по Большому Успенскому переулку получила квартиру семья телефонистки Анны Михайловны Шубиной. До революции отец ее работал сторожем. Жили они с детьми в склепе под церковью на Вороньей улице, а потом в утлом домике у бабушки. Но и этот вросший в землю дом, вернее участок, хотели оттягать сильные люди: место было красивое, около Андроньевского монастыря, — почему бы и не выбросить отсюда беспомощную старуху?
Потянулись суды за судами. Полицейские следили, чтобы дом не ремонтировался, и старая женщина латала крышу украдкой, по ночам. В общем ее затравили — умерла старуха.
И самым неизгладимым воспоминанием семьи о новом строе жизни остался день, когда Анна Шубина обратилась в районный Совет с просьбой помочь тяжело заболевшей сестренке. К удивлению Шубиной, комиссар, работник Совета, сам пошел с ней. Дома она стала извиняться за холод и бедную обстановку. Комиссар ничего не ответил. Он взял больную девочку на руки и через грязь и рытвины понес ее в больницу.
С этого дня Анна Михайловна хорошо поняла, что такое советская власть.
В памятные месяцы первой половины 1918 года, когда в Москве совершался великий «жилищный передел», вместе с Шубиными и Андреевыми в дома буржуазии переехало более полумиллиона рабочих. Одновременно около ста тысяч нетрудовых элементов было выселено за пределы Москвы. Пролетарская прослойка в центральных районах города увеличилась вдесятеро, в черте Садового кольца рабочие составляли теперь почти половину населения.
В обстановке иностранной военной интервенции и блокады хозяйство Москвы, как и всей страны, разрушалось. К концу гражданской войны в городе почти полностью приостановитесь трамвайное движение и москвичи ходили пешком, оставались без топлива, без воды, зачастую без света. Только за зиму 1919/20 года было разобрано на дрова пять тысяч домов.
О каком-либо новом строительстве тогда и думать не приходилось. Неимоверные усилия требовались, чтобы преградить дорогу тифозной эпидемии, согреть детей в холодных квартирах. Величайшей государственной проблемой были топливо, хлеб.
Тяжело было, неслыханно тяжело...
Сражаясь на бесчисленных военных и трудовых фронтах, москвичи урывали время, чтобы очистить город от грязи и запущенности, выходили на массовые субботники. Особенно памятен день 1 мая 1920 года, выпавший как раз на субботу и превращенный в грандиозный всероссийский субботник.
Пушечный выстрел с Красной площади возвестил начало необычной маевки. Ранним утром на улицах столицы собрались рабочие, служащие, красноармейцы. С красными флагами, с песнями шли они к намеченным пунктам.
На всех больших улицах москвичи расчищали площадки на месте сломанных, сгоревших домов, укладывали в штабели кирпич, засыпали ямы, очищали улицы от мусора. Участники субботника приводили в порядок жилые дома и школы, приспосабливали национализированные особняки под детские ясли, ремонтировали помещения больниц, работали на коммунальных огородах.
На субботник пришло более четырехсот тысяч человек — почти все тогдашнее взрослое население столицы. Рядом с москвичами работали Ленин, Калинин, Дзержинский.
14 декабря 1920 года «Правда» в последний раз опубликовала оперативную сводку полевого штаба Реввоенсовета республики:
«На фронтах спокойно».
Освободительная война советского народа против интервентов и российской контрреволюции заканчивалась.
Страна переходила к мирному труду.
Могучая творческая сила советской власти, сила освобожденного труда побеждали разруху. В Москве, как и повсюду в республике, восстанавливались промышленность и транспорт. Что касается городского хозяйства, то серьезные осязательные результаты были достигнуты лишь к началу первой пятилетки.
Тем не менее нельзя преуменьшить объем и значение работ, проведенных в Москве в доиндустриальный период. Когда кончилась война, город стал заниматься своим хозяйством уже не от случая к случаю.
В столицу каждый месяц приезжали тысячи людей. Московский Совет выделил еще шестьсот крупных домов для рабоих возвращавшихся с фронтов и из деревни. Город становился все более оживленным и приводил себя в порядок. На улицах звенел трамвай. И названия многих улиц изменились. Некоторыe сады и площади украсились памятниками в честь революционных борцов и мыслителей.
Москва благоустраивалась, восстанавливала коммунальное хозяйство и приступила к его реконструкции.
К 1931 году в городе было построено сто шестьдесят километров трамвайных путей, организовано автобусное и таксомоторное движение. Удвоилась подача воды — преимущественно по рабочим районам. Была развернута сеть детских учреждений, расширены и перестроены больницы.
Столица первой в стране приступила к широкому жилищному строительству.
Массовое вселение рабочих из окраин в буржуазные дома имело огромное, многостороннее значение. Но этим нельзя было ограничиться. Взятая революцией Москва была бедна хорошими жилищами. «Белокаменная» — это, так сказать, символически. На самом же деле город рассыпался на десятки квадратных километров низкими бревенчатыми строениями. По арифметическому подсчету получалось: из пятидесяти тысяч московских домов три четверти — деревянные, без всяких удобств; девяносто процентов зданий — одноэтажные и двухэтажные; на каждые сто домов только три выше трех этажей.
Жилье предстояло строить новое. Началось с рабочих окраин.
Десятками, сотнями вырастали здесь дома. Новые рабочие поселки появились на Красной Пресне, Усачевке, Дубровке, Дангауэровке, Ленинской слободе, Текстильщиках. Просторно распланированные, с электричеством, водопроводом, ванными, телефонами, с цветниками и спортплощадками во дворах, с детскими садами, школами, универмагами, новые рабочие кварталы выглядели лучше некоторых старых центральных районов. Рабочие казармы были переоборудованы в общежития и квартиры.
За короткое время — с 1926 по 1931 год — в столице выросло пять тысяч новых четырех-шестиэтажных домов. Хорошие квартиры получили еще четыреста пятьдесят тысяч человек, в том числе семьдесят процентов рабочих, главным образом новых и реконструированных заводов.
Наряду с жилищем в городе воздвигались крупные административные и торговые здания, рабочие клубы и дворцы культуры, детские учреждения, стадионы, парки культуры и отдыха.
Шли годы первой пятилетки... В Москве, как и по всей стране, вставали заводы-гиганты, новыми цехами обрастали старые предприятия. Множились научные институты, учреждения, высшие учебные заведения, школы. Они требовали десятков и сотен тысяч рабочих, лаборантов, техников, инженеров, ученых, педагогов.
Москва стала многолюдной. В 1917 году в ней жило один миллион семьсот тысяч человек, в 1920 — миллион, а в 1931 году население столицы составляло уже два миллиона восемьсот тысяч человек. Год от году увеличивались роль и значение Москвы в жизни Советского государства.
Перед стремительно развивавшейся Москвой встали трудности роста.
Новые дома во всех районах города мгновенно заселялись, а количество людей, нуждающихся в жилье, не уменьшалось. Население столицы продолжало увеличиваться. Все теснее становилось в кинотеатрах, концертных залах, библиотеках, школах. Городу не хватало воды, электричества, зелени.
Столичный транспорт не справлялся с перевозками миллионов пассажиров. Москвичей обслуживали еще тысячи извозчиков. Трамвай получил нагрузку в восемь раз большую, чем до революции, хотя количество вагонов и протяженность линий непрерывно увеличивались. Местами трамваи шли тесно друг за другом, то и дело останавливаясь из-за уличной сутолоки.
Скорость трамвайного сообщения упала до десяти километров в час; немногим быстрее передвигались автобусы. На улицах участились несчастные случаи.
Словом, новая жизнь не умещалась в прежних рамках.
Москва росла. Но рост этот шел недостаточно организованно. Новые дома, заводы, трамвайные пути зачастую закрепляли неправильные очертания старых улиц, подчас размещались случайно. Да и трудно было тогда судить, каким будет город, тот или иной район через несколько лет.
На улице Серафимовича, например, построили четырехэтажный дом, который впоследствии пришлось передвигать вглубь квартала: он загородил трассу нового Большого Каменного моста. За Семеновской заставой, на Соколиной горе, заложили фундамент здания фабрики-кухни. При уточнении «красных линий» — границ улицы — выяснилось, что дом стоит не на месте, и строительство пришлось начинать заново. Недостаточно продуманно шло присоединение к городу новых территорий: местами застраивались низменности, порою заболоченные.
Чтобы превратить Москву в новую, социалистическую, предупредить ошибки, нужно было ввести городское хозяйство и строительство в плановые рамки.
Плановая организация жизни такого многонаселенного столичного центра, как Москва, была исторически беспрецедентной.
С ходу подобной задачи не решишь.
Градостроительство — труд рабочего, инженера, врача, экономиста, статистика. Но не только: это и область искусства, дело архитектора. Своей сущностью и внешним видом город (а градостроительство — важнейшая часть архитектуры) отражает политический строй, экономику, быт человеческого общества.
Архитектура молодой Советской республики еще не была готова к решению сложных вопросов социалистической перестройки городов. Она лишь нащупывала задачи и формы своей деятельности.
Архитектура новой Москвы зародилась на рабочих окраинах, когда разрабатывали проекты жилых массивов, рабочих клубов и школ. Искания, становление архитектуры нового города проходили в острой борьбе мнений.
Были архитекторы, которые рассуждали так: революция разбила старое общество и установила небывалый в мире социальный строй. Значит, и архитектору надо выбросить старые книги и альбомы, отвернуться от исторического опыта и все начинать заново. Эти люди стали сочинять на бумаге умопомрачительные «города будущего», спиралевидные башни «в честь Коммунистического Интернационала». Было очевидно, что такие архитекторы ничего не понимали в социализме и прикрывали свою идейную нищету небывальщиной и мнимой новизной.
В 1923 году в Москве открылась первая Сельскохозяйственная выставка. Сама по себе выставка имела большое значение, показывая первые успехи народного хозяйства. Но в архитектуре некоторых выставочных павильонов довлели подчеркнутый геометризм форм, обнаженные конструкции, резкие, контрастные краски, схематизированная скульптура. Авторы стремились поразить зрителя необычностью художественных образов. Многим архитекторам, привлеченным проектированию выставки, не было еще ясно, что подлинно демократическое, народное искусство надо не обеднять, а обогащать, не отбрасывать, а перерабатывать архитектурные формы и композиционные приемы русской и мировой классики. Когда началась индустриализация страны, архитекторы-формалисты забросили спиралевидные башни и попытались перенести на свои сооружения законы машинной техники («главное — не красота, а польза»; «что полезно, то и красиво» и т. п.), ратовали за «производственное искусство», за «коммунистические» дома. Скучное, серое наследство осталось от формализма и левацких упражнений: в них ничего не было ни от искусства, ни от коммунизма. Вот «дом-коммуна», построенный близ Калужской заставы: унылые стены, прорезанные стеклянными лентами, заменяющими окна. Желтое тело здания, как сороконожка, установлено на бетонных колоннах, а внутри — длинные ряды стандартных комнат. Неприветливое здание выросло на Покровке. Дом на улице, а кухня (по замыслу, общая для всех жильцов) — в соседнем переулке. Лишь перед окончанием строительства в квартирах установили плиты, заняв для них ванные. Клуб имени Русакова в Сокольниках был сооружен в виде огромной шестерни с бетонными зубцами-выступами вокруг крыши здания. Было бы ошибкой преувеличивать ущерб, нанесенный Москве архитектурными заблуждениями. Уже в двадцатых годах построили много хороших жилых домов на рабочих окраинах. Интересные работы были показаны на упоминавшейся уже Сельскохозяйственной выставке. В те же годы появился ряд удавшихся зданий общественного значения: Министерства земледелия и Центрального телеграфа, Дома культуры; вновь выстроенные крупные промышленные предприятия: автомобильный завод, «Шарикоподшипник», «Фрезер», «Калибр».
Вопрос о планировке Москвы в целом был выдвинут еще в годы гражданской войны, вскоре после того как Москва стала столицей. Первая планировочная схема получилась неудачной, она не содержала четкой градостроительной идеи и была лишена достаточного экономического обоснования.
В 1920 году Московский Совет вынес новое постановление о разработке проекта перепланировки города. На протяжении ряда последующих лет от архитекторов и инженеров поступили десятки самых разнохарактерных предложений. Несколько проектов сделали иностранцы.
Поучительно вспомнить кое-что из этой полузабытой истории.
Одни архитекторы предлагали законсервировать старую Москву, оставить Кремль, церкви, здания, улицы музейным заповедником, а столицу вынести за пределы нынешнего города.
Французский архитектор Корбюзье убеждал сломать Москву до основания и поставить на ее месте город небоскребов, покрытых для защиты от бомбардировок броневыми плитами. Корбюзье так и говорил: «В Москве надо сначала все разрушить, а потом строить заново».
Другие авторы предлагали вообще отказаться от обычной городской застройки и создать «город-сад», рассредоточив население столицы в одноэтажных домиках-коттеджах на огромном пространстве, во много раз превышающем площадь, которую занимала Москва.
Представлялись проекты сверхгигантской Москвы на десять-двенадцать миллионов жителей и, наоборот, с уменьшением численности населения до полутора-двух миллионов человек путем вывода из города учреждений и предприятий.
Были и такие предложения:
превратить Москву в этакую Венецию, с водными магистралями вместо улиц и с пляжами на всей их протяженности;
растянуть ее на семьдесят-сто километров вдоль шоссе или железной дороги;
раздробить на двадцать-тридцать маленьких городков и поселков, разбросанных на большом расстоянии;
наложить на существующие кольцевые и радиальные улицы шахматную сеть прямоугольных улиц;
построить Москву в виде... кометы, с хвостом, направленным вдоль Ленинградского шоссе.
Чего-чего только не предлагали сделать со старым русским городом!..
Переломным этапом в спорах о реконструкции столицы было вмешательство Центрального Комитета партии.
В июне 1931 года Пленум ЦК принял специальное решение о московском городском хозяйстве и развитии городского хозяйства в стране. Пленум отметил, что городское хозяйство СССР в основном закончило восстановительный и вступает в реконструктивный период. «В борьбе за пятилетку, за дальнейшие успехи социалистического строительства, за преуспевание социалистических предприятий, за улучшение материально-бытовых условий трудящихся, за культурный подъем и охрану их здоровья, за неуклонный рост реальной зарплаты — вопросы городского хозяйства (жилище, водоснабжение, освещение, отопление, канализация, городской транспорт, внешнее благоустройство, бани, прачечные, общественное питание) приобретают крупнейшее значение», — читаем в решениях пленума.
Городское хозяйство Москвы также достигло серьезных успехов, сказал Центральный Комитет. Однако эти достижения не удовлетворяют гигантски возросших бытовых нужд и потребностей трудящихся Москвы.
Пленум поставил перед московской партийной организацией и Моссоветом боевую задачу: улучшить и развивать городское хозяйство. Главное, на чем надо сосредоточить внимание — жилье, общественное питание и хлебопечение, энергетика, транспорт, дорожное и подземное хозяйство, водоснабжение, санитарное состояние города.
Пленум высказался за немедленное начало подготовительных работ к сооружению метрополитена в Москве как главного средства, разрешающего проблему быстрых и дешевых людских перевозок. Пленум предложил приступить к составлению проекта канала, соединяющего Москву-реку с Волгой.
Наконец планировка Москвы.
Весь ход социалистического развития ставил перед городом задачу строить новые тысячи и тысячи жилых домов, сотни и тысячи школ, детских садов, яслей, амбулаторий, клубов, больниц, театров и т. д.
Это строительство столь обширно и требует таких огромных затрат, что его можно осуществить лишь по определенному плану. Оно требует также и коренной перепланировки городской территории. Без планировки города, старых и новых районов заселения, нельзя ни серьезно развернуть жилищное строительство, ни достаточно развить транспорт, ни улучшить культурно-бытовое обслуживание, ни полностью оздоровить город.
Центральный Комитет счел ненормальным, что Москва не имела пятилетнего плана своего хозяйства, назвал размещение строительства в городе стихийным.
Пленум предложил бросить оппортунистическое прожектерство и обязал московские организации «приступить к разработке серьезного, научно обоснованного плана дальнейшего расширения и застройки г. Москвы».
Сейчас для всех ясен и бесспорен путь, по которому идет переделка и строительство нашей Москвы. Однако он определился не сразу. Нужна была мудрость партии, чтобы не поддаться впечатлению от какого-нибудь предложения, на первый взгляд эффектного и броского. Требовалось разоблачить реакционную сущность проектов, отражавших в разной мере вольно и невольно одно и то же: неприемлемое для нового общества буржуазное представление о закономерности деревенской заброшенности, оторванности от мира одной части людей и противоположного скопления гигантских масс населения в переуплотненных городах.
Постановления Пленума ЦК стали партийной, народной программой городского строительства в Советском Союзе. Для столицы решения пленума определили главные линии городского переустройства и роста на десятки лет вперед, легли в основу всех последующих реконструктивных работ, первого ц второго генеральных планов развития Москвы.
После пленума в Москве были начаты большие работы.
Когда на Арбате и тогдашней Тверской начали строить новые дома, собирались люди, чтобы посмотреть, как поднимаются вверх этажи - ведь это были первые дома, построенные в советской Москве. Теперь стало невозможным уследить за новшествами: город запестрел строительными лесами.
Расширялись многие улицы. Появились новые организации - Метрострой, управление строительством канала Москва — Волга.
Шла электрификация пригородных железных дорог.
Полтораста московских улиц покрылись асфальтом и брусчаткой. Над улицами зажглись тысячи электрических фонарей. Все увеличивался поток автомобилей и автобусов, изготовленных заводами Москвы, Горького, Ярославля. Открылась первая линия троллейбуса.
Крупные перепланировочные работы были проведены в центре города.
Убрали мелкие здания с Манежной площади. Снесли лавки Охотного ряда и начали здесь строительство четырнадцатиэтажной гостиницы «Москва». Напротив нее поднимался высокий, отделанный светлым камнем Дом Совета Министров.
Исчезла приземистая, замшелая Китай-городская стена. Круглые сутки скрежетали экскаваторы. Через несколько дней на месте укреплений боярской Москвы, над подвалами купеческих складов возникла улица-аллея — от центра до площади Ногина.
Часть Китай-городской стены, не мешавшая движению, была сохранена, и по сей день с площади Свердлова можно видеть древние, как бы вросшие в землю, стены с раздвоенными зубцами. В расщелинах пробилась трава, и на плоских крышах угловых башен выросли деревца.
Расчистка, перепланировка, благоустройство центральных площадей и проездов создали вокруг Кремля широкие перспективы, неизвестные старой Москве.
Наряду с этими текущими делами шла разработка плана Большой Москвы.
Московские партийные и советские организации привлекли к работе над планом города лучших советских архитекторов, инженеров, экономистов, видных представителей искусства. Приняла участие и широкая общественность Москвы. Возникли специальные журналы, посвященные строительству столицы.
Многое нужно было заранее обдумать, многое предвидеть и подсчитать.
Как расправить и расширить веками сложившиеся, сплошь застроенные улицы и где проложить новые? Пришлось обследовать и промерить тысячу семьсот городских улиц и переулков, все эти Хлыновские тупики, Швивые горки, Кривоколенные переулки, Зацепы, общей длиной шестьсот километров. Проверить состояние и расположение тысяч домов и решить, какие следует снести, какие передвинуть, надстроить, какие участки отвести под новые жилища.
Надо было исследовать геологические условия и особенности рельефа городской территории.
Многочисленные бригады счетчиков вышли на улицы изучать их нагрузку и скорость движения городского транспорта: надо продумать, как равномерно распределить потоки автомобилей и автобусов по всему городу, где строить для них гаражи, куда вести новые трамвайные и троллейбусные линии.
Нужно представить себе, сколько будет людей и машин в городе через десяток лет. Какой мощностью должны обладать новые электростанции, холодильники, хлебозаводы, водопровод, очистные сооружения. Как бороться с шумом, с загрязнением воздуха? Как планировать застройку пригородов? Где располагать новые научные институты, школы, театры, клубы, магазины, стадионы — так, чтобы ими было удобно пользоваться, без лишней езды, всем москвичам, жителям центра и отдаленных районов? Какую форму придать парковым оградам, уличным фонарям, газетным киоскам, фонтанам? Каков будет общий облик отдельных улиц и районов Москвы после реконструкции? Сколько надо подготовить рабочих-строителей? Сколько запасти строительных механизмов и материалов? Какие потребуются от государства денежные затраты?..
Можно было бы долго перечислять дела и заботы, которые вставали за двумя словами: Большая Москва.
План этой Москвы заключал в себе творческие искания и кропотливый труд научного и рабочего коллектива. Он разрабатывался около четырех лет.
В июне 1935 года во всех газетах был опубликован документ огромного значения — Постановление о десятилетнем плане реконструкции Москвы.
Партия и правительство этим постановлением подтвердили, что Москва никогда не будет городом капиталистических контрастов или гигантской деревней, что никому не будет дозволено взрывать Москву динамитом и затевать вместо нее какой-то другой, чужой город. Новая Москва может и должна стоять на прежнем месте, и надо не уничтожать древний город, а взять от него все, что может служить будущему.
«...При определении плана Москвы, — сказано в постановлении, — необходимо исходить из сохранения основ исторически сложившегося города, но с коренной перепланировкой его путем решительного упорядочения сети городских улиц и площадей».
Смелый по замыслу, беспримерный по размаху предстоящих работ, проникнутый заботой о человеке, план знаменовал собой переворот в строительстве Москвы. Огромный, без малого тысячелетие разраставшийся город, отныне должен был подчиниться советскому принципу планового развития.
С принятием генерального плана стало отчетливо видно, как должна строиться дальше Москва.
Программа реконструкции Москвы стояла на прочной экономической основе. Партия уверенно вела страну по дорогам пятилеток, у нас появилось все, что нужно для развития городов: сталь и цемент, кирпич и чугун, автомобили и станки, лес и хлеб.
Какой же объем и характер работ был намечен первым общим планом реконструкции Москвы?
Москве тесно в старых границах. Многие части города переуплотнены застройкой, перенаселены. План предусмотрел постепенное расширение города вдвое. Однако новые территории не должны прирезаться автоматически и поровну ко всем окраинам. Планом указано общее «движение» города к лучшим территориям — на юг, юго-запад и юго-восток, то-есть в направлении, противоположном прежнему.
Радиально-кольцевая система улиц остается основой планировки Москвы. Она создана всей историей города и вполне приемлема для современных требований. За восемьсот лет Москва выработала естественные направления городских путей. Город удобно и плотно улегся на холмистой долине, пересеченной широкими петлями Москвы-реки. Уничтожить лучисто-кольцевой план Москвы — значило бы уничтожить сам город, отказаться от работы, которую проделали наши предки.
Но совершенно не нужен «живописный беспорядок» старой Москвы — ее тупики, по-средневековому узкие улицы, в точности повторяющие изгибы древних дорог. Эти качества несовместимы с развитием современного транспорта и высотой домов. Улицы и площади, которые не справляются со своими задачами, предстоит расширить, выровнять, выпрямить, а то и проложить им в помощь другую, параллельную улицу.
В городе подымутся высокие новые здания. Чтобы переселить в хорошие квартиры сотни тысяч москвичей, надо выстроить сотни и тысячи домов, — счет шел на миллионы квадратных метров жилой площади. План оговаривал, что вновь сооружаемые дома должны иметь не меньше шести-семи этажей, а на главных улицах, набережных и площадях — по семь-десять этажей. Каждый такой дом равен по объему десяткам старых строений.
Партия и правительство предостерегли строителей: врезаясь в каменную толщу города, берегите памятники искусства, говорящие о вековой славе Москвы, о героическом прошлом народа. Надо умело включать в планировку и застройку исторические сооружения. В общем предстояло оставить Москву Москвой, но построить город, в котором людям удобно жить, о котором с первого взгляда скажешь: да, он главный и лучший среди множества прекрасных городов нашей Родины.
В плане реконструкции широта замысла сочеталась с конкретностью и точными указаниями работ. Были перечислены и нанесены на карту улицы и площади, которые нужно упорядочить и расширить, указаны каналы, которые будут проложены, предусмотрено, какие мосты, где и в какой срок построить, расчерчены новые линии городского транспорта, размечены парки.
Это был точный, деловой план.
Шесть лет продолжался беспримерный труд по реконструкции города. Народ-хозяин смотрел на Москву как на большой общий дом, в котором многое стало ветхим, тесным, неудобным. И он очищал вековую пыль, перестраивал город-дом для себя.
Необычная карта Москвы демонстрировалась в советском павильоне на Международной выставке 1939 года в Нью-Йорке. Сотни скрытых в карте-макете электрических ламп: освещали то неприглядную картину старого города, то играли отблесками на полосках нержавеющей стали, изображавших магистрали Москвы в разгаре перестройки, то, наконец, заливая всю карту светом, озаряли город будущего, в его раздавшихся границах, с голубыми лентами новых каналов, великолепными проспектами и торжественными площадями, обогащенного зелеными парками и бульварами.
1941 год. 22 июня. Война...
Война резко затормозила мирный труд москвичей. Почти все работы, кроме сооружения метрополитена, прекратились. Строители, надев солдатские шинели, ушли на фронт.
Первые послевоенные годы пришлось потратить на восстановление городского хозяйства, серьезно пострадавшего за время войны; рабочая сила и большие средства направлялись на текущие, неотложные нужды города. В 1949 году основные отрасли хозяйства Москвы достигли довоенного уровня.
Город сбросил с себя печать военной суровости и пасмурности. Строгий военный облик Москвы ушел в прошлое, стал достоянием истории. Во внешности сверкающих огнями улиц ничто уже не напоминало о тех тяжелых месяцах, когда столица находилась в прифронтовой полосе. Вместе со всей страной москвичи залечили раны войны и вновь развернули перед собой планы реконструкции. Упорное и вдохновенное наступление на все, что отжило свой век и должно быть заменено новым, возобновилось.
В 1951 году вступил в действие новый генеральный план реконструкции Москвы.
Послевоенные годы ознаменованы в нашей стране мощным подъемом индустрии, расцветом науки и техники. Безостановочный рост промышленности и сельского хозяйства укрепляет могущество Советского государства, повышает благосостояние народа.
Второй генеральный план Москвы зиждется на исторических основах градостроительства, выработанных партией четверть века назад, и развивает в новых условиях принципы плана реконструкции 1935 года.
Десятилетняя строительная программа обширна и разнообразна. Второй план еще более очевидно направлен на покрытие насущных, житейских нужд и запросов населения великого города.
За десять лет надо сдать новоселам десять миллионов квадратных метров жилой площади, распахнуть двери четырехсот новых школ, построить больницы на двадцать шесть тысяч коек и кинотеатры на двадцать пять тысяч мест, значительно расширить сеть детских яслей, детских садов, магазинов, столовых, прочих культурно-бытовых учреждений, провести большие работы по развитию топливно-энергетического хозяйства, водоснабжения и канализации, транспорта и связи, дорожно-мостовому строительству и благоустройству города, а в подмосковных рощах создать дачные поселки на сто тысяч человек.
Это значит: ежедневно должен вступать в строй стоквартирный дом, каждый месяц — три новые школы, и за десять лет в Москве будут воздвигнуты десятки кинотеатров, подобных крупному кинотеатру «Родина», пять гостиниц, таких же вместительных, как гостиница «Москва», и так много школ,, что их площадь почти удвоится и все школьники столицы будут заниматься в одну смену. Основа второго генерального плана — жилищное строительство.
Одна из самых сложных социальных проблем — предоставить хорошее жилье всем трудящимся, всем членам общества — является в Советском Союзе предметом постоянной заботы Коммунистической партии, государства. Подобную задачу не мог не то что решить — даже выдвинуть! — ни один досоциалистический строй.
Москва поставила задачу — за десять лет расширить жилую площадь города на десять миллионов квадратных метров. Иначе говоря: за 1951 —1960 годы построить больше жилищ, чем за все годы реконструкции, или почти столько же, сколько было построено до 1917 года — на протяжении восьми столетий.
Каждый год в Москве будет примерно сто тысяч новоселов. Генеральный план обязывает строить главным образом шести-восьмиэтажные дома с небольшими квартирами, рассчитанными на одну семью. Двух-трехкомнатные квартиры составят девяносто процентов всего намеченного строительства.
Где же вырастут новые дома? Где, в каких районах города сосредоточивается основное строительство?
Задача, поставленная планом,— строить концентрированно, как правило, крупными законченными комплексами. При этом должно быть обеспечено целесообразное размещение школ, культурно-бытовых и лечебных учреждений, магазинов, гаражей, а также зеленых насаждений, площадок для отдыха населения, игр детей, спорта и так далее.
За годы первого генерального плана в Москве были проложены новые широкие магистрали, сооружены новые просторные площади, выпрямлены старые кривоколенные улицы. План города стал гораздо отчетливее и яснее.
Однако реконструкция даже основных городских артерий еще не закончена. И сейчас на них кое-где видны пустые участки,
новые дома зачастую перемежаются со старыми, все более неуместными на столичных проспектах и площадях. Даже на такой, казалось бы, наиболее благополучной этом отношении магистрали, как улица Горького — Ленинградское шоссе, еще осталось порядочно недоделок: кое-какие старые дома предстоит убрать, надо застроить несколько пустырей и особенно площади.
Задача второго генерального плана — прежде всего завершить основные проспекты Москвы, ее главные площади, ее набережные и сказать: здесь все готово.
Принципиально новое значение имеет полная реконструкция коренных территорий, плотно застроенных и с большим количеством ветхих зданий. Все старые дома таких районов будут в известной очередности снесены. Их жители получат квартиры в том же, своем квартале, на той же улице, но уже в новых многоэтажных домах.
Это будет выглядеть так. Строительство начнется на участках, относительно свободных. Это позволит сразу перевести значительное число жителей в благоустроенные дома, снести ветхие строения и на расчищенных площадях широко развернуть поточно-скоростное строительство.
Такой метод реконструкции целесообразен и экономически: дороги и все подземное хозяйство здесь уже есть, а обреченные на слом дома обычно малоценны.
Так будут преобразованы многие кварталы Красной Пресни, Грузинские улицы, Марьина роща и некоторые другие районы.
Как ни велико строительство на главных магистралях и в старых кварталах, оно составит лишь около половины работ, намеченных планом.
Где же еще сосредоточится стройка жилищ?
Крупные районы города возникли и будут развиваться дальше на юго-западе, между Ленинградским и Хорошевским шоссе, в Измайлове, на Бутырском хуторе, Октябрьском Поле. Новые здания появились там еще раньше, — теперь они будут вставать массивами, сразу же образуя кварталы, улицы.
Наконец еще одна проблема — большая, важная. В довоенные годы главная задача московских строителей состояла в том, чтобы пробить в лабиринте старых тупиков и переулков широкие проспекты, создать просторные площади, строить вместительные, благоустроенные дома. Строители справились с этой задачей. Однако сплошь и рядом они обходили разработку внутриквартальных пространств. Подчас новая магистраль словно отгораживается стеной своих зданий от всего, что лежит внутри многих кварталов — неблагоустроенных дворов, хаотической старой застройки, непроезжих тупиков.
Пришло время планировщикам и архитекторам проникнуть во все поры города. Необходимо новое объемно-пространственное решение квартала с развертыванием строительства не только по фронту улицы, но и в глубину. Надо организовать внутриквартальные пространства, постепенно превращая их в сады, скверы, спортивные площадки. И тогда в просветах между домами будут видны благоустроенные дворы, зелень деревьев, тенистая роща ближайшего парка, ширь Москвы-реки. И тогда все новые здания, в том числе и те, что останутся в глубине кварталов, будут одинаково удобны для населения.
Жилищное и культурно-бытовое строительство — основа генерального плана, но еще не весь план.
Реконструируются дороги и мосты на всех выездах из Москвы на загородные магистрали и большинство московских шоссе. Проводится коренное переустройство трамвайных путей: все старые рельсы снимаются и заменяются новыми, тяжелого типа и укладываются на мощное и прочное бетонное основание. На главных скрещениях городского транспорта предстоит сооружение тоннелей для движения на разных уровнях. План предусматривает продолжение строительства метрополитена, удвоение троллейбусного и автобусного парка и увеличение числа легковых таксомоторов в два с половиной раза. Предположено завершение работ по реконструкции набережных Москвы-реки и Яузы и строительство через Москву-реку Ново-Арбатского и Автозаводского мостов. Проводится газификация промышленности города, увеличивается теплофикационная сеть, мощность водопроводных станций и канализационных устройств. Регулируется застройка пригородов — это дачный пояс, места отдыха, резервная территория развития города. Реконструируются парки, создаются новые питомники декоративных растений. Большое внимание уделяется «малой архитектуре», внешнему оформлению улиц, площадей, скверов.
План успешно выполняется.
За первые четыре года (1951 —1954) в Москве построено три миллиона двести сорок тысяч квадратных метров новой жилой площади — почти вдвое больше, чем за шесть последних довоенных лет.
Возведено сто шесть школ, тридцать шесть больничных корпусов и поликлиник, двести пятьдесят детских садов и яслей. Проложено около тысячи километров подземных коммуникаций. На четыре с лишним миллиона квадратных метров увеличилась площадь асфальтовых и бетонных дорог.
Темп строительства в Москве неуклонно возрастает.
Москва вступила в решающий этап осуществления плана реконструкции.
Сегодняшний и завтрашний размах строительства возможен только при новой организации и полном перевооружении строительной индустрии. Ведь даже в Москве, при всех успехах строители допускали ошибки, кустарщину.
За 1951—1954 годы значительная часть новых зданий располагалась не на основных магистралях и набережных, а по второстепенным улицам. В городе было слишком много застройщиков. Зачастую не в полную силу использовались механизмы. Очень многие дома проектировались и строились поштучно; типизация внедрялась медленно.
Тормозом оказалось противоречие между методами индустриального строительства и работой архитекторов, которые порой рассматривали зодчество только как художественную деятельность.
Строительство в общем ведется еще недостаточно быстро, обходится дорого — подчас из-за ненужного украшательства.
Партия поправила, осудила ошибки.
Совет Министров СССР и Центральный Комитет КПСС призвали строителей Москвы и страны к самой широкой индустриализации работ. Был принят ряд постановлений, предусмотревших многократное расширение производства сборного железобетона, новых отделочных материалов, укрупнение строительных организаций, смелый переход на типовое проектирование.
Главным является массовое, поточное, заводское изготовление почти всех частей жилого дома, школы, больницы и сборка, монтаж этих частей на строительной площадке, на улице.
Огромен труд строителя...
Трудно было заново планировать город, заново застраивать его. Порой нелегко было решить, с какой стороны подступиться к сложившемуся старому кварталу, к сплошь застроенной улице.
Еще и теперь, после огромнейших работ, Москва сохраняет некоторые отнюдь не лучшие черты прошлого.
Строителей воодушевляют на преодоление трудностей и зовут к новым успехам одобрение и поддержка всего народа, его высокая оценка заслуг и роли Москвы. Во имя дальнейшего расцвета славного русского города строитель Москвы любовно и настойчиво, год за годом создает новый облик города.
Раздалась в плечах Москва, высоко подняла голову...
Строительство Москвы — важное, общегосударственное дело. Оно было начато еще при жизни Ленина. О Москве повседневно заботились и заботятся руководящие деятели нашего государства. Всякий раз, когда москвичам трудно, на помощь приходят партия, правительство.
