Среди немецких буржуазных экономистов, изучавших английское хозяйство, не только кабинетно, по книгам, но и по многократным личным наблюдениям, одно из первых мест несомненно принадлежит проф. Герману Леви. Он выдвинулся в свое время, как автор и талантливой монографии о синдикатах („Monopol, Kartelle uiid Trusts. 1912"), и интересной, переведенной и переработанной на английском языке работе об английском землевладении („Large and Small Farms") и как исследователь в области таможенного покровительства (Die treibcnden Krafte der englischen Scbutzzollvvegung, 19.11). Вообще Леви не плохой, вполне грамотный авторитет в области крупной промышленности и торговли, но только рассматривающий все с точки зрения буржуазной идеологии. Его очерки американского и английского народного хозяйства — интереснейшая сводка современных экономических условий. Его обзор „Английского народного хозяйства", предлагаемый ныне в переводе вниманию русского читателя — тоже написан бойко и интересно и, по-своему,— сочно и красочно. Опытная дружеская рука немецкого экономиста широкими штрихами рисует характер и итоги того многовекового экономического развития Англии, которое до мировой войны создавало ей во мдогих областях первенствующее положение, что так давило на ум, политику и интересы Германии. Благосклонно рассмотрев и происхождение современного богатства и торговой мощи Англии, разобрав основные проблемы развития английской крупной промышленности и сельского хозяйства, охарактеризовав рабочий вопрос, охрану труда и социального обеспечения, Леви в заключение выясняет ту новую экономическую политику, которая должна в настоящее время развиться „в островном" государстве. Это — центр всей книги. Новый английский нэп,— продукт мировой войны, продукт совершенно иной, чем тот, к которому была вынуждена перейти Советская Россия. Это — совершенно новый резкий, коренной переворот во всей многовековой экономической политике Англии. Ее знаменитая свободная торговля,— все это вырощенное и выхоленное поколениями, обдуманное и обоснованное фритредерство,— не выдержало испытаний и потрясений, связанных с мировой войной. Островное положение Англии оказалось во всех смыслах и в колониальном, и в финансово-политическом и обще-политическом до крайности уязвимым в случаях серьезной и затяжной морской войны и хозяйственной изоляции. Необычайный размах последних военных событий выяснил и внутреннее и внешнее бессилие Великобритании отстаивать свою экономическую независимость. Даже основная мощь страны — судостроение и флот — были отодвинуты страшным конкурентом — Соединенными Штатами на второе место. Вместе с тем резко выдвигалось усиление и мировое значение других конкурировавших с Англией стран. И если победа временно парализовала настойчивого, вкрадчивого и умелого немецкого промышленника, то от внутренней борьбы, от естественного соперничества метрополии со своими колониями уже ничто гарантировать или страховать Англию не смогло: колонии требовали своего. И вот, как совершенно неожиданный эпилог сложной хозяйственной трагедии империалистической войны, перед Англией выросла грозная необходимость перехода к ненавистной, давно отвергнутой, как позор и практическое неумение — протекционной политике. Зарождение такой новой экономической политики, всего этого неожиданного и глубокого переворота от фритредерства к протекционизму, этого своеобразного и па первый взгляд парадоксального английского нэпа, обрисован Германом Леви с исключительным мастерством и неопровержимой доказательностью. И если эта книга чуткого и знающего наблюдателя читается легко и с интересом, то ее заключительные главы особенно занимательны и поучительны. Получается яркая и целостная картина, смело набросанная на фоне большой и широкой исторической перспективы. Умение сжато изложить сложные переживания английской экономики, это конспектавное, лаконическое изображение ряда важных и серьезных сторон, требовало, конечно, той обширной предварительной работы, которую автор произвел еще до войны и которою он выделил себя из числа многочисленных писателей в различных направлениях, зондировавших стальную грудь ненавистного им Британца. Герман Леви опытный и умелый журналист с солидною экономическою подготовкою, что,— как известно,— не всегда встречается в прессе, но все-же для анализа того сложного социально-экономического клубка, который образовался в итоге войны, недостаточно простого, хотя и талантливого, вульгарно-буржуазного, хотя и насыщенного эрудицией, подхода. Тут багаж обычного эрудита из лагеря катедер-социалистов — недостаточен. Профессор Герман Леви не марксист и не социалист, —требование, безусловно необходимое для серьезно-текущего социально-экономического анализа, скрывающего истинные глубины тех явлений, которые нельзя затушевать пли смягчить общими фразами, как „мировой кризис", „неизбежная разруха" и прочими ходовыми словечками. Ведь с помощью их, десятки таких Леви, произнося их с важным и нахмуренным видом, отмахивается от действительного анализа и всех тех острых, основных проблем, неустанно и все громче стучащих в дверь современной действительности. Отсюда общая слабость, общая незаконченность и анализа и оценки отдельных частей современного „английского народного хозяйства". Отсюда и неизбежная трудность определения удельного веса, как отдельных сторон английской народно-хозяйственной жизни, так и всей общей картины ее изображения. Отсюда, наконец, эта сквозящая через все неумение справиться или же просто игнорирование ряда новых черт и явлений в хозяйственной жизни Англии, выходящих за пределы обычных, буржуазных суждений или неукладывающихся в те оптимистические рамки, в которых мы так привыкли и видеть английские картинки. Таковы, например, несоответствия между общепринятыми суждениями, успокаивающими и оптимистическими, и тем фактическим положением, в котором очутился после войны английский пролетариат. Ряд лет привычная катедер-социалистическая мысль не только не усматривала в Англии никаких признаков социальной революции, но приводила и Англию и Северную Америку, как образчик беззубого и неудачного социалистического прогноза. Посудите сами! Конечно, в свое время ограниченный, исторически-крайне непродолжительный хозяйственный расцвет Англии был неоспоримым фактом, он не мог ярко не отразиться как на благосостоянии масс, так и на всем положении английского пролетариата. Действительно, переживался такой один кратковременный период, когда размер заработной платы рабочего почти догонял вообще неудержимый, страстный и вакхический, бег цен на продовольствие и предметы первой необходимости. В итоге, для близоруких глаз вторая половина XIX века и четырнадцать- довоенных лет XX, создавали довольно оптимистическую иллюзию несомненного улучшения уровня жизни английского рабочего. Многим недальновидным наблюдателям, в духе проф. Г. Леви, обозревателям не марксистам, приходилось временно забывать те зловещие условия развития первых этапов жизни английского пролетариата. Социальный ад, так мастерски описанный Энгельсом еще в 1845-м году, в его знаменитой монографии. „Положение рабочего класса в Англии", казался тяжелым кошмаром далеких позабытых дней. Действительно,— как говорит профессор Герман Леви на странице 484-й своей книги: „В начале мировой войны английский рабочий питался лучше, чем рабочий класс какой-нибудь другой страны". Но, увы, пришла империалистическая гроза и хотя, казалось, ее черные тучи мало покрыли вечно юное социальное небо Англии, но и она в роковом, неумолимом железном беге экономической истории, все же не представила собою изолированного базиса. Уже сам Леви, приводя цифры сокращающегося числа „оффициально поддерживаемых бедняков",— их к 1913 г. всего только 780 тысяч человек,— вынужден обойти весь колоссальный вопрос о безработице, который так неожиданно и так настойчиво глядит с каждой страницы того нового периода в развитии народного хозяйства Великобритании, но социальный вопрос вообще интересует Леви только с точки зрения тех или иных сторон буржуазного благополучия и буржуазного благосостояния — к чему ему беспокойная безработица? Если бы Леви был бы не катедер-социалист, а марксист, он отвел бы целую главу, посвященную этому грозному явлению, этому неумолимому сопутствующему симптому всякого кризиса — безработице. Ведь только в одних отраслях промышленности, на которые распространяется в Англии оффициальное страхование, безработица дошла до чудовищных, никогда ранее неслыханных, размеров. Возьмем только одни сухие, казенные цифры: число зарегистрированной безработицы английскими страховыми учреждениями. Перед нами исключительная по размерам, взлетающая до крайних пределов человеческая пирамида: в январе 1919 года записано около 460 тысяч человек в качестве безработных. Далее , в январе 1920 г.,— около 630 тысяч человек, в январе 1921 г.,— их уже 997.296 человек, и, наконец, в январе 1922 г.— 1.925.420 !.. Но эта пирамида, пирамида жгучего людского страдания и бедствия (цены тоже растут!), — этим еще не исчерпывает своей головокружительной высоты. К последним цифрам необходимо еще добавить значительное число „полубезработных", т.-е. тех „работающих не полное время", которых тоже не мало. Так, на 30-е декабря 1921 года таких бедняг было свыше 300 тысяч человек и все они питались только за счет скромных субсидий страховых фондов. Те легкомысленные обобщения из области успокаивающих и радужных наблюдений жизни английского пролетария в канун мировой войны,— а они вполне разделяются проф. Германом Леви,— блекнут и меркнут перед ослепительными данными только что приведенной нами статистики безработных. Вот суровая расплата за империалистические увлечения и кратковременную иллюзию близоруких наблюдателей!.. И не только в указанном вопросе — профессор Г. Леви не утрачивает своей близорукости и оптимизма во всем, что касается выбора послевоенных данных, идущих в разрез с его идеологией. Он или не придает им должного значения или просто пренебрегает ими. В этом характерно сказываются мировоззрения той академической интеллигенции, которая до сих пор не может оторваться от своей классовой базы. Повторяю, что профессор Герман Леви, как и большинство немецких ученых, не марксист. К рабочему вопросу и ко всему вообще социальному движению он относится с тем своеобразным катедер-социалистическим уклоном, который ни в чем так характерно не выявляет своего состава — этой смеси либерально-буржуазного реформизма с надуманным интеллигентским сентиментальным радикализмом в отношении рабочего класса, который и составляет одну из особенностей всей половинчатой экономической политики современной академической интеллигенции. Поэтому-то профессор Леви, но обладая остротой марксистского наблюдения, просмотрел целый ряд новых важных явлений в области английского рабочего вопроса и рабочего движения. Именно здесь, самое ничтожное изменение было всегда необычайно показательно. Устойчивость и консерватизм старейшего рабочего движения в Англии настолько проникнуты установившимися издавна традициями, что всякая — на первый взгляд ничтожная „новизна"— приобретает значение великой важности. В этом смысле, например, такая новость, как гильдейское движение, основание и развитие „национальной лиги" или создание в апреле 1922 года „Национального Совета гильдий" (National Guild Council), а тем паче выявление особого гильдейского социализма — (тоже не отмеченное Леви) — совершенно новое и своеобразное движение. Сама по себе эта идея — мирным путем покончить с капитализмом, связав производителей непосредственно с потребителями, — так характерно английская. Тут и стремление к реформе, и боязнь революционных методов, и стремление помочь рабочим успешно справиться с производством и, притом, без капиталистов. Все это просто упущено автором. Герман Леви, как не марксист, не придал также должного значения той стремительной для Англии и необычной для тред-юнионов острой стачечной борьбы современности, столь судорожно встряхнувшей мощное тело буржуазной Великобритании. Между тем, именно классовая борьба в 1919 —1922 годах во всех отраслях и в области горного дела, и металлургии, и в судостроителъстве, и в текстильной и железнодорожной промышленности, — дали необычные для Англии социальные картины. Так, летние стачки текстильщиков в 1920 году подняли на борьбу за сокращение рабочего дня и повышение заработной платы не много не мало, а 450 тысяч забастовщиков. В июне 1920 года стремление капитала понизить заработную плату поставило на ноги почти то же количество. В сентябре того же 1920 года в рядах железнодорожных стачечников стояло свыше полумиллиона участников. Все эти необычные для Англии „большие цифры" покрыла собою всеобщая стачка углекопов; число ее было свыше миллиона ста тысяч и, по сути, она длилась с перерывами в течение более двух лет, в зависимости от колебаний правительственной политики по жгучему вопросу о национализации горной промышленности. На помощь углекопам пришел, как известно, мощный „тройственный союз" (железнодорожники, горнорабочие и транспортники), державшие всю Англию в напряжении до конца апреля 1922 года, когда „союз" распался и его составные части примирились с капиталом на условиях установления системы тарифов в областном масштабе. Конечно, характер и размеры этих выдающихся классовых битв были бы лучше освещены, если бы при их описании была бы введена соответственная тяжелая артиллерия цифр профсоюзных касс, но, вновь повторяю, Герман Леви не марксист, поэтому не иа описании столь важных экономических сражений, ни тем паче на их характеристике с точки зрения их финансовой мощи, он не останавливается. Между тем, денежная сила, как касс виднейших тред-юнионов, так и их централизованного противника — Федерации британской промышленности (Federation of British Industry) была бы здесь весьма уместна. Мы знаем, что под влиянием духа времени в политике сильных работодательских организаций Англии в последние годы не наблюдалось резких проявлений враждебных отношений к рабочему классу. В сверкающей своими капиталами империалистической Великобритании вообще не наблюдается общеевропейской острой и почти повальной болезни — фашизма. В старомодной, умеренно-консервативной капиталистической Англии, ее ныне малоподвижный и мало экспансивный капитализм, как-то вяло и нерешительно идет на встречу рабочим. А, между тем, эксплоатация английских колоний, мирная и мировая гегемония на чрезвычайно доходных в валютном и фронтовом рынках, словом, все разнообразные виды неустанного и непрерывного обогащения английской буржуазии, как бы создают медлительность и бестемпераментность стремлений к наживе. Перепитавшаяся социальная пиявка медленно и вяло высасывает прибавочную стоимость. Герман Леви не только но марксист, но и не социалистически мыслящий гелортер; ему не импонируют ни размеры безработицы, неслыханной для Англии к концу 1921 года или и первые месяцы 1922 года, ни те новые меры государственной борьбы с безработицей, которые были введены в Англии согласно закону о страховании от безработицы. Между тем, деятельность страховых учреждений распространившихся на 12 миллионов пролетариев н направленная специальным законом (Unemployment Jnsurance Act) заслуживает исключительного внимания. Как известно, осенью 1921 года английским правительством были спешно внесены несколько чрезвычайных постановлений по борьбе с безработицей! Среди них выделяется закон о семействах безработных (Unemployed Workers Dependants Act), предусматривающий временную поддержку семейств безработных. Муж или жена получают по 5 шиллингов в неделю, а каждый ребенок по 1 шиллингу. Все необходимые для этого суммы составляются из троякого рода взносов: занятых рабочих, предпринимателей и государства. Сверх того, влиянием молодой коммунистической партии Англии (об ней Леви совсем умалчивает), с 1920 года началось организационное объединение безработных, что дало в 1921 году крупные положительные результаты. Так, в апреле того же 1921 года состоялась первая обще-британская конференция безработных, выдвинувшая из своего состава особый национальный исполнительный центр. Второй — ноябрьский 1921 г. и третий весенний 1922 г. съезды собрали значительное число делегатов местных комитетов, деятельность последних не привлекла, к сожалению, внимания нашего автора. Конечно, требовать от проф. Леви еще сведений о движении и успехах развития коммунизма в Англии уже совсем не приходится... Что ему Гекуба? Наконец, важным упущением книги является финансовый вопрос и тесно связанный с ним вопрос государственного бюджета. Пополним в кратких чертах недостающие основные сведения об обоих.
До войны английская валюта — фунт стерлингов — был основною валютою мирового рынка. Во время войны размен на золото был приостановлен; доллар поднялся в цене, фунт начал обесцениваться. Инфляция государственных бумажных денег „Currency Notes", начавших вытеснять банкноты, была приостановлена к середине прошлого 1922 года и обесценение фунта почти прекратилось. Потому Англия — единственная европейская страна, во-время сократившая свое бумажно-денежное обращение; она не только не покрывала свой дефицит эмиссиею, но даже приступила к частичному погашению своего, возросшего за время мировой войны, государстванного долга. Летом текущего 1923 года было уже выплачено (помимо %%) на 300 слишком мил. фунтов стерлингов основной суммы государственного долга. Секретом всего этого явился бездефицитный государственный бюджет и превышение (+) с 1920 года доходов над расходами. (...) Цель наших замечаний стремится только несколько дополнить сведения, нехватающие в характеристике Англии, данной проф. Леви, но, тем не менее, все же мы уверены, что его книга прочтется вдумчивым читателем и с большою пользою и с захватывающим интересом.
Проф. В. В. Святловский, Петроград, ноябрь 1923 г.
