Следует отметить искусственность отделения «научных инвестиций и капитала» от человека, от его общей и специальной подготовки. Носителем научных знаний является прежде всего человек, а их материализация в средствах производства и предметах потребления — следствие практического приложения науки. Кроме того, если новейшая научная информация создается в сфере научных исследований и разработок, то подавляющая часть используемых знаний воспроизводится в сфере образования и подготовки кадров. Поэтому отнесение Дж. Кендриком этой категории богатства и инвестиций к «невещественному капиталу, не воплощенному в человеке», не имеет достаточных оснований.
Научно-технический прогресс, развитие науки носят в значительной мере международный характер. Объем используемой в каждой стране научной информации всегда значительно превышает результаты развития науки в национальных рамках. Происходит непрерывный «экспорт» и «импорт» научных достижений в форме как публикаций, так и лицензий, патентов, образцов продукции и т. п. Поэтому научный фонд каждой страны создается как результат развития мировой науки и затраты на научные исследования в отдельно взятой стране не обязательно соответствуют ее научно-техническому потенциалу. Автор книги не учитывает этого обстоятельства и явно упрощает процесс формирования научно-технического потенциала страны как части ее национального богатства.
Наконец, не все научные исследования оказывают положительное воздействие на экономику и тем самым не могут рассматриваться как инвестиции. Это относится к затратам на военные исследования, доля которых в США составляет около половины всех затрат на науку, причем лишь небольшая часть результата этих исследований применяется в экономических целях.
Главным в количественном и качественном отношении элементом расширительной трактовки капитала и инвестиций является образование и специальная подготовка, которые Дж. Кендрик относит к невещественному «человеческому капиталу». При оценке этой части богатства и инвестиций автор использует в основном метод накопления издержек, а не капитализации будущих доходов, что делает расчеты более обоснованными. Рассмотрение в качестве единого целого общего и специального (профессионального) образования также имеет основания, поскольку общее образование — фундамент специального и, кроме того, происходит непрерывный процесс расширения сферы общего образования за счет тех знаний, которые раньше считались уделом специалистов.
Конечно, не все формы и не все содержание образования в капиталистической стране может рассматриваться как элемент действительного богатства. К такого рода образованию можно отнести, например, религиозное и военное образование, которые Дж. Кендрик не отделяет от других форм образования. Представляется абсолютно необоснованным включение в оценку инвестиций и богатства так называемых «потерянных заработков» студентов, то есть тех возможных доходов, которые они бы имели, если бы не учились, а работали. Этот элемент расчетов вытекает из общей концепции «человеческого капитала», поскольку учеба рассматривается как отвлечение рабочей силы, являющейся капиталом и способной приносить доход, из сферы экономической деятельности. Такое искусственное «вменение» доходов означает также, как это уже отмечалось выше, отрыв от реальных условий воспроизводства, создание фиктивных категорий. Склонность автора к такого рода искусственным построениям здесь проявляется особенно ярко. Наконец, включение в расчеты «потерянных заработков» противоречит позиции самого автора, который считает закономерным абсолютный и относительный рост «образовательного капитала», то есть рассматривает учебу как необходимую стадию формирования рабочей силы, а не как альтернативу экономической деятельности.
