«Демократический социализм» - современный вариант оппортунистической теории «врастания» капитализма в социализм
"История экономических учений". Курс лекций.
Гос. изд-во "Высшая школа", М., 1963 г.
Публикуется с некоторыми сокращениями.
Поражение фашизма во второй мировой войне, рост сил демократии и социализма в послевоенный период заставили реформистов приспособиться к новым политическим обстоятельствам. Сразу после второй мировой войны социал-демократические партии вынуждены были включить в свои программы целый ряд требований, в которых кровно заинтересованы трудящиеся капиталистических стран. Лидеры социал-демократов выступили с обещаниями национализировать основные отрасли хозяйства, в которых господствовали монополии, потребовали контроля за деятельностью монополий, сокращения рабочего дня и т. д.
Однако слова реформистов разошлись с их делами. Там, где правые социал-демократы приходили к власти, они отстаивали не столько интересы народных масс, сколько интересы монополистического капитала. Они показали свое подлинное лицо защитников империализма, его агентуры в рабочем движении. Лидеры правой социал-демократии не выполнили данных народу обещаний.
Придя к власти лейбористы, например, осуществили национализацию электрической, угольной, металлургической промышленности и транспорта. Однако, национализация была ими проведена как государственно-монополистическое мероприятие. Это означает, что выгоды от национализации были извлечены классом крупных собственников. Лейбористское правительство выплатило собственникам огромную компенсацию в 2,5 млрд. ф. ст.
Методы национализации показали действительное лицо лидеров социал-демократии как прислужников монополий. Методы, которыми правые социал-демократы осуществляли национализацию в послевоенный период разоблачили несостоятельность их теорий, оправдывавших отказ от классовой политической борьбы, их нежелание ломать старую буржуазную государственную машину, являющуюся орудием воли монополий. Наконец методы осуществленной правыми социал-демократами национализации продемонстрировали антинаучный характер реформистских теорий о надклассовом государстве, о демократичности буржуазной парламентарной машины.
Рост и укрепление мировой социалистической системы и углубление общего кризиса капитализма привели к дальнейшему разложению реформистской идеологии.
Разложение реформистской идеологии выразилось в том, что ее основные проповедники — лидеры правой социал-демократии — открыто перешли на позиции империализма и защиты капитализма.
В конце XIX — начале XX в. лидеры правой социал-демократии скрывали свое лицо. Они были скрытыми врагами марксизма, в отличие от его открытых противников — буржуазных идеологов. За последние годы произошло полное духовное сближение буржуазной и социал-реформистской идеологии. Буржуазные теоретики, наряду с откровенной защитой капитализма, в демагогических интересах, обратились к социалистической терминологии, с помощью которой они пытаются замаскировать действительную сущность капитализма. Социал-реформисты, называя себя борцами за социализм, пошли на выучку к буржуазным идеологам. Путь, пройденный социал-реформистами в последние годы, привел их в лагерь открытых врагов научного коммунизма. Об этом говорят следующие факты. Во-первых, реформисты открыто отреклись от марксизма. Во-вторых, они полностью отказались от традиционных социалистических лозунгов и отождествили социализм с государственно-монополистическим капитализмом. И, наконец, в-третьих, усилилась рабская зависимость реформистских экономических теорий от буржуазной политической экономии. Реформисты, не стесняясь, заимствовали положения для своих экономических теорий от кейнсианцев.
Сдвиг социал-демократии вправо совершается особенно интенсивно в начале 50-х годов. В 1951 г. на международном, конгрессе социалистов во Франкфурте-на-Майне был создан Социалистический Интернационал. В него вступили правые социал-демократические партии, которые насчитывают около 11 млн. членов. Под идеологическим влиянием этих партий находятся многие профсоюзы общей численностью в 55 млн. человек. На первом конгрессе социалистического Интернационала была принята декларация «О целях и задачах демократического социализма». Таким образом, идеологической платформой правых социалистов была объявлена теория «демократического социализма». Ведущими теоретиками правых социалистов выступили X. Гейтскелл, Бенедикт Каутский, Д. Стречи и др.
Официальный программный документ Социалистического Интернационала «О целях и задачах демократического социализма» составлен в духе клеветы на мировую социалистическую систему, клеветы на коммунистические партии, беззастенчивой апологии государственно-монополистического капитализма и демагогических деклараций. В этом документе правые социалисты критикуют капитализм. Но их критика ничем не отличается от кейнсианской, ибо они так же, как и буржуазные экономисты только констатируют факт, что капитализм порождает кризисы и безработицу. Правые социалисты заявляют, что это зло может быть устранено только при социализме. Но в отличие от своих предшественников К. Каутского и Р. Гильфердинга, которые считали, что социализм — это дело будущего, современные социал-демократы пытались объявить капиталистические страны Западной Европы (Англию, Швецию, Голландию и т. д.) социалистическими.
Представление о социализме, которое дано в программном документе Социалистического Интернационала, не выходит за пределы буржуазных теорий «народного капитализма» и «государства всеобщего благоденствия». Разница только в том, что буржуазные экономисты называют современный капитализм «народным» и «обществом всеобщего благоденствия», а правые социал-демократы считают, что оно приближается к «демократическому социализму».
Теория «демократического социализма» использует старую оппортунистическую догму К. Каутского о надклассовом характере буржуазного государства. Согласно теории «демократического социализма», буржуазное государство является главным фактором и основной движущей силой в построении социализма. В момент благоприятной экономической конъюнктуры в капиталистических странах правые социал-демократы много шумели о победе над безработицей и кризисами. Они заявляли, что это зло капитализма искоренено благодаря новым хозяйственно-организаторским функциям буржуазного государства. Под новыми хозяйственно-организаторскими функциями реформисты подразумевают государственно-монополистическую политику. Уступки в области социального обеспечения и рабочего законодательства, завоеванные рабочим классом в упорной борьбе, правые социал-демократы приводили в качестве доказательства надклассового характера государства.
Отступление лидеров социал-демократии от их прежней традиционной линии состояло в утверждении, что социализм совместим с существованием частной собственности, а социалистическое планирование не предполагает общественной собственности на основные средства производства.
Весь программный документ Социалистического Интернационала пронизан антикоммунизмом. Он клеветнически заявляет, что коммунистические партии являются «орудием нового империализма», во главе которого стоит Советский Союз, что коммунисты раскололи рабочее движение и т. п. В действительности партии Социалистического Интернационала сами взяли курс на раскол рабочего класса. Они отвергли предложения коммунистов о сотрудничестве в борьбе за мир и демократию, против монополий и противопоставили себя коммунистическому движению.
Ведущие партии Социалистического Интернационала — лейбористская партия Англии, социал-демократическая партия ФРГ, социалистическая партия Австрии — в 1957—1959 гг. приняли новые программы, в которых пошли еще дальше по пути апологии капитализма. В этих программах они объявили о «новом мышлении», к которому пришли их партии.
В чем же состоит «новое мышление», или «идеологическое перевооружение», правых социалистов? Принципиально новой чертой последних программ, принятых партиями Социалистического Интернационала, является отказ от традиционных социалистических требований рабочего класса.
Прежде всего, социал-реформисты отказались от признания общественной собственности как экономической основы социализма. Отказ от общественной собственности в теории был связан с пересмотром их политической линии в отношении национализации.
После войны в некоторых капиталистических странах буржуазия поддерживала национализацию, так как считала ее выгодной для себя. В Англии государство за счет народа совершило переоборудование технически отсталых и неконкурентоспособных предприятий. Австрийская буржуазия согласилась на национализацию, так как в условиях послевоенных лет она не располагала средствами для того, чтобы осуществить необходимые капиталовложения в предприятия, отобранные у немецких монополий. Национализация перекладывала бремя этих капиталовложений на государство и вместе с тем не изменяла и не подрывала основ капиталистической эксплуатации. Эти соображения определили отношение буржуазии и правых социалистов к национализации.
Однако в последующие годы позиция монополистического капитала постепенно менялась и началось наступление на национализированные предприятия. Собственники требовали денационализации переоборудованных предприятий по заниженной стоимости. В Англии консерваторы, например, придя к власти, денационализировали ряд отраслей промышленности. В частную собственность были возвращены предприятия черной металлургии, грузовой и частично воздушный транспорт. Стоимость
акций денационализируемых предприятий, как правило, не превышала цену, выплаченную при компенсации, хотя за это время в эти предприятия был вложен капитал на модернизацию оборудования и произошло обесценение денег. Монополии, скупив акции денационализируемых предприятий были снова в выигрыше. Изменение отношения буржуазии к национализации определило и поведение социалистических партий. Они молчаливо поддерживали курс на реприватизацию национализированных предприятий. В новых программах требование национализации уже отсутствует.
Была и другая причина, которая повлияла на позицию правых социал-демократов, оторвавшихся от интересов рабочего класса. Правые социал-демократы поняли, что национализация создает благоприятные условия для политической и экономической борьбы рабочего класса, для создания широкого антимонополистического фронта. Рабочие на национализированных предприятиях быстрее убеждаются в подлинной роли капиталистического государства — защитника интересов господствующего класса — и переходят на сторону борцов против капиталистического государства, против капитализма, за социализм. Это сознают лидеры правой социал-демократии. Когда коммунистические партии заявили о своей поддержке политики национализации, лидеры социал-демократов поспешно отказались от нее и начали «доказывать» опасность и вред этой меры.
Отказ от политики национализации заставил правых социал-демократов привести в «соответствие» их представления о социализме. Они выбросили окончательно за борт лозунг общественной собственности как экономической основы социализма. Правые социалисты заявили, что экономической основой социализма является «смешанная экономика», т. е. сосуществование частных предприятий (включая монополии) с государственными. Врастание капитализма в «социализм», согласно взглядам правых социал-демократов, должно происходить на базе «демократизации частной собственности» и усиления государственного контроля. Таким образом, «новое мышление» правых социал-демократов воспроизводит положение кейнсианской буржуазной политической экономии о трансформации капитализма на базе эволюции частной собственности и государственно-монополистического регулирования.
Характерная особенность «нового мышления», изложенного во вновь принятых программах партий Социалистического Интернационала, состоит в полном отказе от материализма и окончательном переходе на идеалистические позиции. Пытаясь скрыть от рабочего класса, что социализм в их представлении не отличается от современного капитализма, правые социал-демократы объявили, что различие между капитализмом и социализмом сводится исключительно к различиям их «морально-этических принципов». Соответственно этому в правосоциалистической литературе изменились и определения социализма. Они стали сугубо-идеалистическими. Социализм, согласно идеологии «демократического социализма», отличается от капитализма «свободой, равенством и товариществом». Австрийская программа, например, объявила «социализм таким общественным строем», целью которого является «свободное развитие человеческой личности».
Стремление правых социал-демократов подменить представление о социализме лозунгами «свободы, равенства и товарищества» не ново. Эти лозунги провозглашались и откровенно буржуазными идеологами. К. Маркс и В. И. Ленин великолепно показали цену буржуазных лозунгов свободы в условиях частной собственности. Свобода в условиях частной собственности есть, свобода для буржуазии и выражает интересы буржуазии. В отношении равенства В. И. Ленин писал, что «равенство есть пустая фраза, если под равенством не понимать уничтожения классов». А уничтожение антагонистических классов возможно лишь, с уничтожением частной собственности на средства производства, которую сейчас яростно защищают реформисты.
Одним из вариантов современной оппортунистической теории «врастания» капитализма в социализм, пропагандируемым правыми социал-демократами, является теория «второй промышленной революции».
Теория «второй промышленной революции», ссылаясь на автоматизацию и развитие атомной промышленности, утверждает, что рост производительных сил автоматически обеспечит переход к социализму. Согласно этой теории, для перехода к социализму важна не общественная форма богатства, а рост богатства самого по себе. Задача общества состоит, по утверждению реформистов, в том, чтобы производить все больше и больше и добиться» на базе использования атомной энергии, автоматизации и электроники изобилия, которое автоматически уничтожит пороки капитализма, уничтожит его экономические законы и обеспечит человечеству «процветание, свободу, равенство и социализм». Оппортунистическая теория «второй промышленной революции» является разновидностью вульгарной концепции «экономического материализма». В действительности какой бы высоты ни достигло развитие производительных сил при капитализме, оно не может снять действия объективных экономических законов, порождаемых господством частнокапиталистической собственности.
