Из сказанного выше нетрудно вывести основной закон организации, который гласит: организационная сумма больше арифметической суммы сил, ее составляющих.
И тут мы сначала возьмем для иллюстрации также нарочито примитивный случай. Допустим, что, очутившись на необитаемом острове, я и мой приятель вынуждены, чтоб защититься от ночного холода и от возможного нападения зверей, выкопать себе в земле яму или углубление в горе. Мой приятель, не имея, как и я, никаких инструментов для своей рабо^ты, принялся копать землю пальцами, ногтями, — благо, что порода оказалась мягкой. Он работал таким образом 8 часов, и в результате получилась яма определенного объема.
Предположим, что я свою работу организовал иначе: отыскав плоский камень, я стал точить его о другие камни и за 3 часа такой работы я получил каменный скребок, нечто вроде каменной лопаты, т. е. инструмент для дальнейшей моей работы по рытью земли.
Инструмент — это средство организации труда. Сам инструмент должен быть целесообразно подобран к той работе, для организации которой он должен служить. Тут прежде всего должен быть осуществлен положительный подбор сил. Если бы я, напр., приготовил себе свою примитивную лопатку не из камня, а из очень легкого дерева, мой инструмент дал бы меньше полезного результата. Мне труднее было бы сочетать свою силу с силой слабой деревянной лопатки так, чтобы преодолеть силу сцепления грунта, и вместо увеличения объема выкопанной ямы то и дело получалась бы лишь поломка моего инструмента.
Итак, я 3-часовой работой создал себе наилучший из возможных при данных условиях инструментов — каменную лопатку. С ее помощью я н копаю землю в течение 5 часов. В общей сложности я работал, стало быть, 8 часов — столько же, сколько и мой приятель. Но есть все основания думать, что я сумел выкопать яму более значительного объема, чем та, которую выкопал он.
Он тоже работал сначала 3 часа, а потом еще 5 часов. Эти 3 часа и 5 часов у него складываются в простую арифметическую сумму:
3 + 5= 8
Это значит: если он в течение первых 3 и следующих 5 часов работал с одинаковым напряжением и с одинаковой успешностью, то в течение первых 3 часов он выкопает 3 каких-то объема земли, а в течение следующих 5 часов выкопает 5 таких же объемов; 3 единицы плюс 5 таких же единиц дают всегда 8 этих единиц — в полном соответствии с элементарными правилами арифметики.
В моей же работе дело обстояло совсем иначе. Я в течение первых 3 часов готовил себе инструмент и с помощью этого инструмента копал землю следующие 5 часов. Тут вовсе нет арифметического сложения однородных единиц. Работа первых 3 часов вошла организующим элементом в состав работы остальных 5 часов. Мой отточенный камень стал лопатой, т. е. инструментом или средством организации работы по рытью земли. Тут сумма получается не арифметическая, а организационная, и мы получаем:
3 + 5 больше 8;
иными словами, организационная сумма 3 и 5 больше 8, т. е. больше арифметической суммы; 3 и 5, — она может быть 10, 15 или еще больше.
И тут мы опять от примитивной иллюстрации перейдем к интересному и весьма типичному случаю из производственной практики.
Английский физиолог, проф. Б. Мессио, рассказывает, как он наткнулся на факт, который с первого взгляда казался непонятным. В одной мастерской в Сиднее (Австралия), при сдельной системе заработной платы, рабочие зарабатывали в день примерно одну и ту же (с маленькими отклонениями в ту или другую сторону) сумму. Они, следовательно, все изготовляли одинаковое примерно количество выработки в день, — все, за исключением одного рабочего, который вырабатывал ежедневно- на 50% больше.
Причину этого явления никто не мог определить. Данный рабочий не отличался большей силой или ловкостью по сравнению с остальными рабочими. Он также не напрягал свои силы в большей мере, чем другие: наоборот, он даже работал с некоторой «прохладцей» по сравнению с другими.
Внимательно изучив это непонятное явление, Мессио скоро открыл его причину. Оказалось следующее: придя утром на работу, интересующий нас рабочий первые полчаса занимался тем, что вынимал из ящиков своего рабочего стола свои инструменты, мерительные приспособления и пр. и раскладывал все это в строго продуманном целесообразном порядке. Те инструменты и приспособления, которые ему при работе понадобится брать левой рукой, он клал слева; те, которые придется брать в правую руку, он клал справа; те, которыми в течение дня придется пользоваться много раз, он клал поближе к себе, другие— подальше. И самое главное: каждый инструмент имел y него постоянно одно и то же место, с которого он брал этот инструмент при надобности и куда он его клал обратно по миновании надобности.
И это все. Благодаря одному этому обстоятельству данный рабочий вырабатывал в день на 50 процентов больше, чем остальные. В чем тут дело? Это явление представляется настолько интересным с точки зрения рациональной организации труда, что мы на нем остановимся внимательнее. Несколько забегая вперед, мы изложим здесь некоторые закономерности в работе человека, без которых нельзя понять это интересное явление. К тому же все, что изложено будет в этой связи, окажется нам полезным для понимания дальнейшего изложения.
Один из важнейших законов человеческой работы, это—закон накопления упражнения. Громадное его значение заключается в том, что накопленное упражнение дает весьма значительную экономию расходуемых сил, т. е. дает возможность с прежним количеством расходуемых сил получить больший результат или с меньшим количеством сил получить тот же или даже больший результат. Условием же накопления упражнения является непрерывное повторное совершение одних и тех же рабочих движений.
Как и почему это получается?
Когда человек впервые или после долгого перерыва принимается за какую-либо работу, он неэкономно расходует на нее свои силы, тратит их в большем количестве, чем это по са|мой сути работы требуется. И лишь через некоторое время, при условии более или менее непрерывного повторного выполнения этой работы, он начинает все больше экономить свои силы, тратя их все меньше на выполнение той же работы. В его психофизическом аппарате вырабатываются организованность, дисциплинированность мышечных и нервных групп. Каждая группа делает усилие лишь в надлежащее время с надлежащим напряжением и в надлежащем направлении. В результате он начинает достигать того же полезного эффекта, что и прежде, но е расходом значительно меньшего количества энергии.
Достигается это тремя путями. Во-первых, когда человек в первый раз берется за какую-нибудь работу, он включает в действие большее количество мускульных групп, чем это нужно, и только благодаря повторению совершаемой операции он постепенно инстинктивно нащупывает, какие группы мускулов можно выключить, не пускать в ход, все-таки достигая того же результата. Таким образом человек по истечении некоторого времени добивается максимальной экономии в расходовании своей мускульной энергии.
Всякий легко мог это заметить, наблюдая хотя бы первую попытку человека ездить на велосипеде. Начинающий велосипедист тратит много сил, чтобы сохранить равновесие, на своем стальном коне: для этого он судорожно цепляется за руль велосипеда, пуская в ход мускулы и рук, и ног, и шеи, и спины. Через известное время, после некоторого упражнения в езде, он сидит на велосипеде и ездит уже совсем иначе: равновесия он достигает с затратой меньшего количества сил, уже не напрягая многих таких мускульных групп, которые раньше вводил в действие. Сидя на велосипеде, он уже лишь слегка держится за руль, а то и вовсе не касается руля, молодцевато положив руки в карманы.
То же самое мы наблюдаем при письме. Когда мы с вами пишем, это для нас очень легкая работа. Мы можем писать почти целый день, и наши руки почти не устают. Но вспомните, что происходит о каким-нибудь малограмотным деревенским лавочником, когда он собирается начертать свою фамилию. Он засучивает рукава и скоро начинает вытирать пот в буквальном смысле слова: он действительно потеет он писания, так как для процесса писания пускает в ход не только группу мускулов, которая для данного процесса нужна, но и целый ряд других, совершенно для этого не нужных.
Очень интересный опыт со скрипачом делали неоднократно для освещения этого явления. Как известно, скрипач, если он пользуется большой благосклонностью публики, играет иногда на эстраде долгое время и часами держит скрипку в руке. И вот пробуют дать скрипку кузнецу, человеку очень сильному: оказывается, он держать скрипку в таком же положении, как скрипач, больше часа не в состоянии. Отчего это происходит,—нетрудно объяснить. Скрипач совершенно иначе работает: держа скрипку в руке, он тратит на это мало сил, пуская в ход только небольшое количество мускульных групп,—этому его научил опыт, повторная игра на скрипке. Кузнец же затрачивает на ту же работу громадное количество энергии. Попутно делают маленький добавочный опыт, который еще ярче обнаруживает эту разницу: когда скрипач держит скрипку, вы одним щелчком можете ее выбить у него из рук, а когда держит ее кузнец, то вы ее у него не так легко вышибете.
И так, упражнение приводит к более экономному расходованию мускульной энергии.
Другой элемент, входящий составной частью в понятие накопления упражнения, по представлениям современных физиологов, это—так называемая автоматизация движений. Чем больше повторные движения совершаются без перерыва, тем легче эти движения автоматизируются: тогда вырабатываются условные рефлексы, и самые движения и их координация регулируются уже не центрами коры мозговых полушарий, т. е. не сферой сознания, а сферой подсознательного, или нижним этажом мозга—центрами, находящимися в подкорковом веществе. Таким образом повторные движения, легко автоматизируясь, приводят к разгрузке сферы сознания, или верхнего этажа центрального мозга. Эта разгрузка представляет огромную выгоду, давая значительную экономию в расходовании нервной энергии.
Не надо забывать, что много различных процессов человек совершает автоматически (ходьба, процесс пережевывания пищи, одевания, раздевания, застегивания и расстегивания пуговиц и т. д.). Если б на все это тратилась энергия центров сознания, у человека оставалось бы мало этой энергии на умственную жизнь.
Такая же автоматизация характеризует наш процесс чтения. Только начинающий борется с буквами, с трудом соединяя их в слоги, а слоги в слова. Впоследствии, накопив упражнение, мы совершенно автоматически комбинируем все буквы в слова, даже не замечая этого процесса, будучи заняты восприятием содержания слов и целых фраз. Выключение при этом лишних мускульных групп проявляется в том, что мы читаем уже не обязательно вслух и вовсе не шевеля при этом губами, как это делают начинающие читать. Существовала ли бы наша культура вообще и наши книжные богатства в частности, если б процесс чтения не был автоматизирован, если б не помогало нам в огромной мере накопление упражнения?
Эта автоматизация и составляет вторую линию накопления упражнения.
Наконец третий составной элемент накопления упражнения заключается в том, что всякие движения, повторяющиеся некоторое время, быстро ритмизируются, т. е. начинают совершаться с правильным чередованием усилий через короткие, притом одинаковые, промежутки времени. Ритмизация также играет огромную роль с точки зрения экономии расходуемой энергии1 и прежде всего по той причине, что всякое ритмическое движение, как таковое, быстро автоматизируется, т. е. быстро начинает совершаться с исключением элемента сознания, воли.
Для того чтобы не. быть совершенно голословным и в этом пункте, я его иллюстрирую, по крайней мере, одним примером. Допустим, я работаю у станка, и мол операция заключается в том, что я должен тянуть к себе какой-нибудь рычаг, отпускать его, затем опять притягивать к себе и т. д. (Пусть это будет батан у ткацкого станка устарелой конструкции.) Мне говорят, что, когда в том углу вспыхнет лампочка, я должен притянуть рычаг к себе. Я так и делаю; потом, отпустив его, жду, пока не вспыхнет снова лампочка, чтоб опять притянуть рычаг, и т. д. Это будет один вид работы.
Теперь представьте себе другой вид той же работы. Мне дают, хотя бы посредством той же лампочки, определенный ритм, и я по этому ритму делаю свои движения—-раз, два, три и т. д. В этом случае моя рука действует как заведенная машина, и я могу совершенно машинально оперировать рычагом и в то же время беседовать о каком угодно философском вопросе; это—потому, что я ритмизовал и автоматизировал движение руки. А такая автоматизация, как уже сказано, представляет собою огромную выгоду с точки зрения сбережения расходуемой нервной энергия.
Вот эти три элемента—выключение ненужных мускульных групп, быстрая автоматизация и ритмизация движений—входят в состав того, что называется накоплением упражнения и обязательно вырабатывается, когда мы повторно совершаем одни и те же движения.
Закон накопления упражнения и увеличения благодаря этому производительности труда достаточно исследован современной экспериментальной физиологией труда.
Теоретические положения о законах накопления и потери накопленного упражнения подкрепляются многочисленными наблюдениями над работой человека. Законы эти в применении к работе, напр., на пишущей машинке проверялись неоднократно в Америке.
Там для машинистки существует обычная норма выработки, т. е. количество страниц, которые она должна переписать и действительно переписывает в течение рабочего дня. До этой нормы она добирается лишь по истечении некоторого времени обучения. Это обучение и есть не что иное, как процесс накопления упражнения. Ибо ознакомиться с действием механизма машинки, т. е. с тем, как расположены буквы на клавишах, как передвигать каретку, как устанавливать начало и конец строки и т. п.,—все это машинистка усваивает обыкновенно за несколько часов. Процесс же ее обучения в Америке продолжается обыкновенно целых 49 дней.
За этот период она постепенно выключает все ненужные мускульные группы, автоматизирует и ритмизирует свои рабочие движения, т. е. накопляет упражнение. За эти 49 дней ее выработка, или количество написанных за день страниц, все растет. К концу этого периода выработка машинистки, дойдя до нормы, уже больше не повышается. Это значит, что в накопление упражнения достигнута высшая точка.
И вот тут делают следующий опыт: прерывают регулярную работу машинистки на длительное время и заставляют ее два года совсем не касаться пишущей машинки. Спустя два года, когда она пробует опять писать на ней, то оказывается, конечно, не в состоянии выработать в день прежнюю норму, ибо потеряла значительное количество прежде накопленного упражнения. Но много ли осталось его у нее? Чтобы и это выяснить, дают машинистке вновь доупражняться до полной нормы,—иначе говоря, она вновь совершает процесс обучения. И вот оказывается, что теперь она доходит до полной нормы уже не за 49, а лишь за 12 дней.
Это—ясное доказательство того, что потеря накопленного упражнения, начавшаяся весьма энергично в начале двухлетнего перерыва, потом все больше замедлялась. Вот почему, даже спустя два года, у нее осталась еще настолько значительная часть прежнего упражнения, что теперь ей достаточно было 12 дней обучения, чтобы дойти до полной нормы.
Если теперь приложить все, что выше сказано о накоплении и потере упражнения, к работе того рабочего, о котором мы выше сообщили со слов проф. Мессио, то уже станет ясно, что он имел большое преимущество перед остальными рабочими той же мастерской. Преимущество это основано именно на том, что он в начале рабочего дня располагал свои инструменты и прочие приспособления в целесообразном и—главное—постоянно в одном и том же порядке.
Что, в самом деле, было бы, если б он этого не делал? Или — что то же—в каких условиях работал каждый из остальных рабочих, не занимавшийся приведением в целесообразный порядок своих инструментов перед работой? Стоит такой рабочий у станка и, производя одну операцию за другой, все больше накопляет упражнение, выключая ненужные мускульные группы, автоматизируя и ритмизируя свои движения. Уже он накопил всю сумму возможного упражнения, уже его работа совершается с наименьшим расходом мускульной и нервной энергии.
И вот ему понадобился какой-либо инструмент, скажем, кронциркуль для проверки диаметра, изделия. Он отрывается от работы и начинает искать кронциркуль; но так как все инструменты лежат беспорядочно в куче, то найти кронциркуль не так легко. Он теряет на это некоторое время,—это еще не так важно. Важнее то, что за это время он теряет накопленное упражнение. Не надо забывать, что именно в первое время после наступления перерыва потеря упражнения идет особенно энергичным темпом. За короткое время перерыва и поисков кронциркуля наш рабочий теряет изрядное количество накопленного упражнения; и когда он, найдя кронциркуль, возвращается к своей работе, то совершает ее уже в менее выгодных условиях, уже не с такой экономией мускульной и нервной энергии, и ему приходится тратить больше сил на ту же работу.
А так как отыскивать те или иные инструменты или приспособления рабочему приходится в течение дня много раз, то можно себе представить, как много лишней энергии ему приходится тратить, как сильно это понижает его работоспособность и уменьшает его дневную выработку.
Совсем в ином положении тот наш рабочий, который в начале рабочего дня расположил в целесообразном и постоянно одном и том же порядке свои инструменты и пр.
Ему тоже приходится не раз доставать свой кронциркуль или другое приспособление. Но такая вещь лежит у него близко под руками и—главное—постоянно на одном и том же месте. Ему поэтому не приходится отрываться от работы: он автоматически, не глядя, протягивает руку и достает кронциркуль—так же автоматически, без затраты энергии центров сознания (внимания), как автоматически, не глядя и не отвлекаясь, мы во время самого серьезного разговора достаем из кармана часы или портсигар, раз данный предмет лежит у нас постоянно в одном и том же кармане.
Нужно ли еще пояснять, как много выигрывает наш рабочий в смысле экономии в расходовании своих мускульных и нервных сил?
Но есть еще одно обстоятельство, которое тут играет существенную роль: это—установка. Мы говорим об установке, как ее понимает современная психофизиология. Заключается она в следующем.
Если я стою у данного рабочего места, работаю посредством определенных инструментов, пользуясь определенным станком, то я оперирую не только руками, но и целым рядом других элементов психофизического аппарата, т. е. и зрением, и слухом, и осязанием и т. д. Ведь мне при работе приходится глазами различать предметы, улавливать, где они лежат, какой они формы и г. д. Осязанием я ощущаю толщину предмета, размер его, температуру, степень шероховатости и т. д. Здесь определенным образом участвует и слуховой аппарат, потому что я прислушиваюсь к определенным звукам, связанным с данной работой. Таким образом в моем организме складывается определенное приспособление, т. е. его психофизическпе элементы координируются таким образом, что они целиком направлены или установлены на выполнение данной работы и на использование тех вещей, которые нужны для э т о и работы. Тут между разными центрами нервного аппарата устанавливаются прочные связи по методу условных рефлексов.
Если я теперь, оторвавшись от этой работы, перейду к другой— отыскиванию кронциркуля,—я там буду иметь перед собой другое поле рабочего места, другие предметы; они будут иначе выглядеть, будут иметь другие размеры, другую окраску и т. д. Словом, там будут другие элементы, для которых мол прежняя установка или психо-физическое приспособление окажется неподходящим. Мне придется ломать свою первоначальную психо-физическую установку и вырабатывать новую, чтобы приспособиться к новой работе. Придется тормозить прежние условные рефлексы, разрушать прежние связи.
Тут получается особая нагрузка на сферу сознания; в частности много энергии приходится тратить на концентрацию внимания. Без нее мы не замечаем многого. Вот мне надо отыскать кронциркуль; но всякий отлично знает, что я могу смотреть на кронциркуль и не видеть его,—если не выработаю в себе соответствующей установки, т. е. не сосредоточу внимания на отыскании именно кронциркуля, т. е. предмета определенной формы, определенного размера, определенного цвета и т. д. Направленная в эту сторону концентрация внимания представляет собою затрату нервной энергии.
Таким образом при переходах от основной своей работы к отысканию необходимых для нее предметов человеку приходится совершать целый ряд ломок прежней психофизической установки, вырабатывать каждый раз новую, притом вырабатывать на короткое время — с тем, чтобы, использовавши ее, опять расстроить и, вернувшись к первоначальному рабочему месту и его условиям, оказаться вынужденным снова выработать в себе ту установку, которая у работающего уже была и на дезорганизацию которой он должен был потратить энергию. Совершенно очевидно, что во всех таких случаях, мы получаем колоссальные непроизводительные потери сил.
Мы видим, что и с этой стороны наш рабочий поставил себя в гораздо более благоприятные условия, чем его остальные товарищи. Расположив заранее рационально свои инструменты и пр., он раз навсегда (на целый день, даже на все время, ибо навыки переносятся со дня на день) избавил себя от необходимости много раз в течение дня ломать свою психофизическую установку, т. е. непроизводительно тратить свои силы. Силы расходуются им на полезную работу, а но на многократную дезорганизацию с трудом сложившейся установки и на новую каждый раз ее организацию.
Если учесть все эти соображения и факты из области физиологии труда, то станет ясным, что тот рабочий, о котором рассказал нам Мессио, имел чрезвычайно большие преимущества перед своими товарищами. Нам не приходится после этого удивляться, что его дневная выработка была больше на целых 50%. Скорее надо удивляться тому, что повышение выработки составляло только 50 %, а не много больше.
Но это превышение выработки является ярким доказательством основного закона организации: организационная сумма больше арифметической суммы сил. Если остальные рабочие данной мастерской за 8-часовой рабочий день вырабатывали 8 каких-то единиц, то наш рабочий вырабатывал их 12, ибо его выработка была на 50% больше. И это потому, что он из своего рабочего дня 0,5 часа тратил на рациональное расположение вещей, т. е. на организацию работы остальных 7,5 часов своего рабочего дня.
Остальные рабочие также работали 0,5 часа и затем еще 7,5 часов. Но эти 0,5 часа ничем не отличались от остальных 7,5 часов. Это была простая арифметическая сумма, где, как и полагается в арифметике,
0,5 + 7,5 = 8
У нашего же рабочего получалось иначе:
0,5 + 7,5 = 12
Это потому, что мы здесь имеем не простую арифметическую, а организационную сумму. Ведь работа его первых 0,5 часа входила организующим элементу в работу остальных 7,5 часов. Этого не было бы, если бы, допустим, после того как он 0,5 часа потратил на рациональное расположение своих инструментов, кто-либо перемешал их в беспорядочную кучу. Если б при таких условиях он работал остающиеся 7,5 часов, то за день его выработка не только не поднялась бы до 12 единиц, но, наооброт, упала бы, ниже 8 единиц. Это потому, что первые 0,5 часа не вошли бы организующим элементом в следующие 7,5 часов, а явились бы просто ненужной затратой сил и времени.
Этим и характеризуется подлинная, т. е. рациональная организация: она всегда дает больший результат, чем простое арифметическое сочетание сил. В этом ее колоссальное значение. И если в данном случае, благодаря очень простому в сущности способу рационализации (целесообразному расположению инструментов), организационная сумма 0,5 + 7,5 дает величину 12, то в других случаях, при более серьезных способах рационализации, более чем возможно, что организационная сумма 0,5 + 7,5 даст не 12, а 20, 100, 1 000 и т. д.
