Как же обстоит дело с хронометражем у нас? У нас в спешке энергичного строительства, при естественном стремлении всеми способами ускорить рост промышленной продукции, еще не успели подвести итоги нашему опыту по части хронометража каю метода установления норм выработки и сделать соответствующий практический вывод. Но опыт у нас уже накоплен обильный. И выводы из него напрашиваются, да и все чаще делаются, определенные.
Из огромного количества имеющегося в этой области материала мы можем тут привести лишь ничтожную долю. Мы начнем е тех данных, которые подчеркивают прежде всего весьма частую никчемность хронометражного нормирования, сосредоточенного в наших ТНБ (тарифно-нормировочные бюро).
Что ТНБ пользуется хронометражем, как средством увеличения норм выработки,—это само собою понятно. Еще хуже то, что наши нормировщики, произведя хронометраж, часто затем вовсе не пользуются им. Они в своем роде подражают тем, кто «из тряпок делает сахар»: после всех манипуляций с хронометром и е цифрами хронометража они их выбрасывают и «идут в лавочку покупать сахар»,—точнее: идут в мастерские сторговаться с рабочими насчет норм выработки.
Вот что писал перед VII съездом, профсоюзов т. Г. Вейнберг о нашем нормировании: «B лучшем случае расценки и нормы устанавливаются ТНБ, но и здесь они большею частью ошибочны: слишком; низки или слишком высоки. Рабочие это видят, вынуждены вступать в спор, торговаться иногда; ТНБ и рабочие попросту прицениваются, предлагая вдвое, втрое и впятеро меньшую или большую цену, и сходятся на половине или трети предложенной цены. Это отнюдь не содействует росту производительности труда»... («Правда» от 10 сентября 1922 г.).
И, действительно, такого рода торг слишком сильно распространен. На заводе «Динамо» (Москва), как сообщают, «существующий порядок, когда нормировщик приходит в цех «торговаться» о цене, создает среди рабочих психологию «не обманешь—не заработаешь». На «Красном путиловце» (Ленинград) «расценки неправильны» и «чтобы покрыть свои
ошибки, ТНБ в конце месяца начинает выписывать штучные бланки на несущеет'вующие заказы... Если бригада, вследствие ненормальности расценок., не в состоянии выработать средней нормы и не может получить среднего приработка, установленного коллективным договором, ТНБ дает в конце месяца бригаде какую-нибудь работу. Расценивается же эта работа не в 5 рублей, как она стоит, по мнению рабочих, а в 50 рублей, чтобы у рабочих получился нормальный приработок. Ясно, что когда эта же работа на следующий месяц дается другой бригаде и расценивается в 5 руб., то получаются конфликты и рознь между бригадами». («Правда» от 5 апреля 1927 г.).
Никчемность и произвольность норм выработки, где они применяются, слишком часто режут глаз. Иногда расценки чрезмерно высоки, настолько, что сами рабочие вынуждены на это указывать. По словам т. Филатова, на заводе «Пресс» (Моск. машинотрест) иногда бывали такие случаи, что рабочий приходил и говорил: «Это уж вы, товарищи, переборщили. Я при такой расценке 600% переработаю». Но чаще бывает наоборот. «Были случаи, когда квалифицированный рабочий вырабатывал в час '9 коп.» («Труд» от 3 ноября и «Экономическая жизнь» от 30 октября 1927 г.).
Что за это все шишки валятся на поставленные в ненормальные условия ТНБ,—само собою разумеется. Тот же т. Филатов ставит вопрос: «Что это такое—ТНБ или ни тэ ни бэ?» («Труд»). И к такой же формулировке приходит рабочий с фабрики «Красный текстильщик» (Москва). Он пишет: «Что делает наше ТНБ,—никто не знает, ни рабочие, ни администрация. Спросишь директора или помдиректора:
- Ну, как там в ТНБ?
- Да как?.. Сам знаешь—богадельня. Одним словом, ни тэ, ни бэ». И он же прибавляет: «Рабочие смотрят на ТНБ, как на ничем не оправдываемый накладной расход. Хронометражистам,—а их четверо, и ребята они хорошие, трудоспособные,—совестно в корпуса показаться, засмеют. Начнут их донимать вопросами, а они только отмахиваются». («Правда» от 26 ноября 1926 г.).
В иной форме, но по существу o том же самом свидетельствует председатель ленинградского губпрофсовета, т. Ф. Угаров, который заявляет: «Нет еще научного подхода к вопросам нормирования. ТНБ на предприятиях и РКК работают еще ощупью. Определение нормы на-глаз практикуется во-всю».
Всеобщее критическое отношение к нашему нормированию захватило всех, не исключая и высших органов профсоюзного движения. ВЦСПС составил сводку отзывов ЦК десяти союзов (металлистов, горняков, текстильщиков, печатников, химиков, железнодорожников и др.) о нормировании труда. Сводка показывает, что ЦК горняков, констатируя распространенность хронометража, как метода нормирования труда в горной промышленности, в то же время говорит о «неправильном установлении норм на основе данных хронометража», что «при одинаковых условиях работы нормы устанавливаются разные». Твт же ЦК отмечает, что сами хронометражисты не знают, как вычислять нормы—то ли по среднему рабочему, то ли по вышесреднему, то ли по лучшему; норовят, конечно, по лучшему, т. е. по «принципу» максимума.
В строительной промышленности наиболее, пожалуй, систематически проведено было хрономегражное нормирование—при составлении Урочного Положения. И вот ЦК строителей вынужден заявить в той же сводке: «Поверка некоторых норм, рабсилы, проведенная ЦК строителей, показала, что последние значите л ьнорасходятсяс фактическими нормами выработки и нуждаются в серьезной перепроверке».
Общую характеристику хрономегражного нормирования наших ТНБ и отношения к нему со стороны рабочих дает ленинградский инженер Ю. Островский. Он пишет: «На производственных конференциях, на широких рабочих собраниях, на1 собраниях мастеров, в профсоюзных организациях и пр. учащаются нападки на ТНВ, на его неправильную работу, на «потолочные» нормы и на неправильный подход к работе вообще. Жалобы на ТНБ сыплются, как из рога изобилия, «кроют» его куда сильнее, чем какую-либо другую организацию в предприятии». Заканчивает свою статью Островский следующими словами: «И отчасти хорошо, что ненормальную работу ТНБ мы замечаем, бьем в набат и т. п. Там; где тихо и мирно в ТНБ, там определенно плохо»...
Есть ли основание бить тревогу по поводу господствующего метода определения норм выработки путем хронометража? Несомненно, есть. Уже только что приведенные факты, несмотря на несколько комический характер, им; присущий, надо признать весьма печальными. Но имеются и другие стороны, вызывающие не меньше тревоги.
Прежде всего, не везде же дело нормирования труда ограничивается торгом. Да и там, где он ведется, хрономегражные данные чаще всего являются козырем, который выдвигается во время этого торга.
Убежденные—или и неубежденные—в научной ценности своего метода, хронометражисты используют во всяком случае видимость научности этих методов. А внешней научной видимости тут не мало: сам хронометр, его точность, длиннейшие таблицы, коэфициенты' «девиации», кривые Барта и Вибера—такая обильная «ученая» декрра-ция сбивает с толку иногда самих нормировщиков, тем более— нормируемых или их представителей в лице рабочей части РКК (расце-ночно-конфликтных комиссий). Те оказываются совсем беспомощными при попытке оспорить назначенные нормы.
«Такую беспомощность мы часто и наблюдаем», говорит передовица «Труда»: «Уже теперь ТНБ и ОТЭ представляют проекты норм, подкрепленные всевозможными расчетами, «кривыми» и пр. А член рабочей части РКК может всей этой премудрости противопоставить только свой опыт и своё рабочее чутье». Это обессиливает рабочих и их организации в деле отстаивания правильных норм (выработки.
На Нарофоминской фабрике, как сообщает т. Б. Каплун, «много нареканий сыплется со стороны рабочих на ТНБ, путающее расценки, но фабком здесь не вмешивается.
- Куда ему лезть,—говорит старая ткачиха—ведь его там все равно запутают «кривыми»...
«Действительно,—говорит автор статьи в «Труде»,—-что может цех-уполномоченный возразить нормировщику-администратору против неправильно установленной нормы? У нормировщиков целый арсенал аргументов технического порядка: здесь и хронометраж, н специальные таблицы, и пр. и пр. А у уполномоченного, в силу его технической малограмотности, только убеждение в непригодности данной нормы, основанное на долгом опыте—своем и других рабочих».
Этой беспомощностью рабочих организаций нередко пользуются администраторы-хозяйственники. Прием у них в таких случаях довольно простой: не представляя сами доказательства правильности назначенных ими норм, они перелагают бремя доказательства на рабочих, требуя, чтоб они доказали неправильность этих норм. «Рабочим в РКК,—говорил т. ,3 ах ар о в на Till Всесоюзном съезде текстильщиков, — невозможно проверить все эти бесконечные расчеты и подсчеты... А в результате мы в РКК хлопаем глазами перед хозяйственниками, которые требуют, чтобы наши претензии были обоснованы».
Все это создает в отношениях между рабочими и администрацией предприятий нездоровую атмосферу, в корне искажающую политику и намерения советской власти. Как это ни печально, но приходится констатировать тот факт, что эта нездоровая атмосфера нормирования труда сеет недовольство среди рабочих, расшатывает трудовую дисциплину рабочих масс и даже доводит иногда до резких конфликтов и прекращения работы.
Вот что, напр., сообщает т. Шахтинский—специальный корреспондент «Комсомольской правды»: «Управляющие, как утопающие за соломинку, ухватились за повышение норм. На рудниках Белой Калитвы нашли здоровенного детину в сажень ростом, дали ему полбутылки водки, закуску и спустили к забою. Охмелевший силач, как игрушки катал, выворачивал глыбы антрацита, а точные хронометражисты, сидевшие сбоку, записали, по минутам отметили все его движения. Технические выкладки были размножены, без обсуждения рабочих вставлены в колдоговор, и через несколько дней появился приказ о повышении норм для забойщиков. Напрасно раздраженные рабочие доказывали, что без помощи машин они не в силах сразу увеличить ежедневную выработку наполовину. Их не послушали, и тогда в знак протеста более половины зарубщиков не вышло на работу».
«На заводе «Красное Сормово» часто работники ТНБ, не выходя из кабинетов, работу расценивают «приблизительно», не проверяя на месте. Это создает недовольство рабочих, вызывает отказ от работ и частые конфликты. Особенно много конфликтов было в вагонно-механическом цеху. Во второй половине прошлого операционного года конфликтов было 125 с 950 участниками. Причем некоторые артели сверловщиков и сборщиков не работали по 16 часов. В 1927 г. было 76 конфликтов с 763 участниками. Сюда не входят скрытые конфликты. Озлобленность рабочих иногда доходит до того, что они умышленно портят станки, изделия и инструменты». («Труд», 29 марта 1927 г.).
Дальше идти некуда. А между тем таких и им подобных фактов имеется более чем достаточно. Характерно, что орган ВЦСПС помещает (в апреле 1928 г.) статью с подзаголовком «Деятельность ТНБ вызывает волнения среди рабочих». А иной администратор-хронометражист, невидимому, ничего против этого не имеет. На заводе, напр., мельнично-ткацкого оборудования имени Калинина заведующий ТНБ прямо заявил представителям завкома: «Мы будем беспощадно резать расценки, а недовольные пусть конфликтуют!» («Труд» от 28 марта 1928 г.).
Даже этих немногих фактов достаточно, чтобы не оставить сомнения насчет того, что ненормальность положения с нашим нормированием труда дошла до крайних пределов и что тут требуется устранение коренных причин этой ненормальности.
Ведь и в тех случаях, где дело не доходит до конфликтов или умышленной порчи станков, разложение и вред, приносимый народному хозяйству негодной системой установления норм и расценков, крайне велики. Уже не говоря о том, что народное хозяйство много теряет и в тех случаях, где нормы установлены слишком высокие, и в тех, где они слишком низки,—отсутствие надежного метода нормирования труда, который хоть кому либо внушал бы к себе доверие, создает чрезвычайно ненормальную психологическую атмосферу, в результате которой задерживается рост дневной продукции.
«У нас создается положение,—заявляет в «Правде» т. Г. Вейнберг,—что, с одной стороны, рабочий боится увеличивать свою выработку и тем самым увеличивать свой заработок (как бы не снизили расценок или не увеличили нормы), с другой же—хозяйственник, стремясь к дальнейшему увеличению выпуска продукции, предполагая, что рабочий, добившись высокого приработка, не заинтересован в дальнейшем увеличении дневной выработки, видит единственный выход в том, чтоб снизить расценки или повысить нормы».
И кто главным образом страдает от этого порочного круга,—это, конечно, само народное хозяйство СССР: вообще и дело рационализации—в частности. Что создавшееся положение нестерпимо,— это чувствуется всеми. Выходы же из него подсказываются различные.
Хозяйственные круги усиленно поддерживают проект устранения рабочих от регулярного участия в установлении норм выработки: они должны устанавливаться одним только ТНБ, а РКК должны привлекаться к этому делу только в случае конфликтов. Этот путь правильно осветил т. Долицкий (ОЭТ треста слабого тока) на собрании работников ОЭТ ленинградских предприятий, заявивший, что идти; по этому пути значит превратить все случаи установления норм в конфликтные.
В противоположном направлении ищут выхода профсоюзные крути, отражая необычайно усилившееся в рабочих низах настроение в пользу организации профсоюзами своих собственных групп нормировщиков. В рабочих массах брожение недовольства нормировочной работой ТНБ приняло широкий и глубокий характер. Направлено это недовольство субъективно не против несостоятельного метода хрономегражного нормирования, а против способа его применения хозяйственниками. Отсюда и возник этот с плотной вопль о собственных нормировщиках.
Отражая это движение, видный работник ВЦСПС И. Резников в статье «Нормированием надо заняться всерьез» выдвигает требование: «Профсоюзы должны в составе своего аппарата иметь специалистов-нормировщиков»; далее: «Центральные комитеты союзов должны завести у себя бюро нормирования труда». «Такое же бюро—центральное,—которое разрабатывало бы основные вопросы методологии и принципы нормирования, должно быть и при ВЦСПС». Он же заявляет, что «есть прямое указание последнего пленума ВЦСПС о том, что профсоюзы должны, наконец, заняться нормированием труда».
На это приходится сказать: да, заняться-то должны, но в более серьезном смысле—в смысле устранения основных причин переживаемого нами подлинно «смутного периода» истории нашего нормирования труда. Необходимо испытать и ввести в практику научно правильный метод установления норм выработай. Без этого условия, оставив в силе корни смуты, организация профсоюзами своих нормировочных бюро в противовес ТНБ хозяйственников означала бы углубление смуты, оформление ее в виде своеобразной и вредной гражданской войны, которой не должно быть места нa наших государственных предприятиях.
Что существующее положение нестерпимо,—это чувствуется, очевидно, и. в кругах самих нормировщиков. Тут за последнее время все болыце раздаются голоса ревизионистов. Их пересмотр направляется, правда, не против хрономегражной основы ходячего нормирования, а только против того или иного метода обработки хрономегражных данных, следовательно, и вычисления самой нормы времени. Но брешь пробита в хрономегражном нормировании изрядная уже не снизу, а сверху, и заделать ее вряд ли удастся надолго.
С этой стороны характерной вехой является последняя, т. е. 4-ая сессия Совета по техническому нормированию (в конце апреля 1929 г.). Тут центральное место занимает обширный доклад инж. Я. Пулевого, который во всем хронометражном нормировании отмечает «весьма солидную методологическую неустойчивость», т. е. весьма «солидную» несолидность. Генеральный докладчик не только (признает «математическую необоснованность» метода Михеля-Меррика, но и определенно говорит о «ненужности и бесплодности Mихелевских манипуляций» и считает нужным «определенно констатировать что Михелевский туман уже порядком рассеялся».
Но интереснее всего и прямо знаменательно то решение, которое принято 4-ой сессией по вопросу об обработке результатов хрономегражных наблюдений. Первый пункт этого решения заявляет, что «обработка результатов наблюдений по Тэйлору, сводящаяся к отбору абсолютных минимумов (времени), должна быть отвергнута. Второй пункт постановляет: «Способ Mеррик-Михеля должен быть изъят из употребления в технико-нормировочных аппаратах». Третий пункт ничего не постановляет: он только констатирует, что «широкое применение имеет метод арифметической середины» («улучшенное среднее») и другие методы математической статистики». И какое же решение выносит сессия высшего органа нормирования труда относительно этих методов? Никакого. Ибо, «принимая во внимание, что материалы, имевшиеся в распоряжении 4-ой сессии СТН, оказались недостаточными», решает отсрочить решение вопроса—с тем, чтобы «получить окончательное оформление на 5-й сессии СТН».
Итак, тэйлоровский ветхий завет отвергнут; Меррик-Михелевский новый завет также отвергнут;, ничего другого взамен их пока не признали. С чем же остались? С пустым местом. Смута вышла из пределов области практики, захватив и область «теории». Но эта высшая точка развития смуты не является ли началом ее конца?
Быть может, это так и будет,—если получат свое дальнейшее развитие первые попытки (успешные) физиологического нормирования труда, проведенные недавно Институтом гигиены труда в Ленинграде на самих предприятиях («Скороход» и «Красный Выборжец»).
Во всяком случае ясно одно: старая свеча хронометражного нормирования труда тает с обоих концов. С одной стороны, жрецы и сторонники этого культа все больше проникаются теоретическими сомнениями. С другой—научное физиологическое нормирование находит себе все большее признание и, отчасти, применение.
Ясно также и другое: борьбы предстоит еще много, ибо армия (в десятки тысяч человек) профессиональных хронометражистов-нормировщиков не легко сдаст свои позиции. А пока что положение остается тяжелым. Но пора покончить с нестерпимым положением в этом крайне важном секторе нашей рационализации, раз она хочет быть подлинно социалистической.
