В настоящее время в капиталистических условиях видное место занимает стремление капитала к интенсификации труда, к (чрезмерному) повышению его интенсивности. Эта интенсификация, вообще говоря, возможна и отчасти фактически совершается в двух видах,— мы их будем различать друг от друга как интенсификацию абсолютную и относительную. Под абсолютной мы будем разуметь ту интенсификацию труда, какая достигается увеличением продолжительности рабочего дня при прочих равных условиях; под относительной мы будем понимать ту интенсификацию труда, какая достигается увеличением расхода энергии pабочего в единицу времени (минуту, час),—при неизменной продолжительности рабочего дня.
Когда, при прочих равных условиях, увеличивается продолжительность рабочего дня, то тут нет уплотнения труда, или его интенсификации, в отношении единицы времени, но есть уплотнение использования рабочей силы в отношении продолжительности жизни рабочего. Более продолжительный рабочий день есть больший расход энергии рабочего в день, т. е. уплотненное, интенсифицированное использование работоспособности и жизнеспособности рабочего. Поэтому здесь есть основание говорить об абсолютной интенсификации труда.
Другое дело, когда рабочий день не удлиняется, но тем или иным путем рабочий побуждается к расходованию большего количества энергии в единицу времени (час). Тут совершается уплотнение труда относительно каждого часа. Тут мы говорим об относительной интенсификации труда.
Интенсификация труда имеется в обоих случаях. В обоих случаях запас сил рабочего извлекается из него уплотненно, интенсивнее. С этой стороны и со стороны продолжительности жизни и работоспособности человека определенная степень абсолютной интенсификации труда может быть приравнена к определенной степени относительной интенсификации. Но исторически каждый их этих двух видов интенсификации труда занимает особое место. Абсолютная интенсификация труда—метод, которому принадлежало господство в капиталистической практике периода первоначального накопления капитал а. Тогда излюбленным способом более интенсивного выжимания соков из рабочих было, как известно, безмерное удлинение рабочего дня. Абсолютная интенсификация, вообще говоря,—метод технически отсталых хозяйственных форм.
В настоящее время положение стало иным. С одной стороны, рабочие завоевали законодательное и иное сокращениие рабочего дня. С другой,—современная техника открыла новые возможности уплотнения труда. В настоящее время для интенсификации труда нет надобности в удлинении рабочего дня. Теперь можно (разными путями, о которых речь ниже) извлечь из человека за день большее количество энергии, не увеличивая количества дневных часов работы, а заставляя рабочего в каждый час тратить больше своих сил. Результат может быть достигнут тот же или даже значительно больший. В настоящее время излюбленным методом уплотнения труда является относительная его интенсификация.
Этим обстоятельством объясняется, между прочим, тот факт, что за последние десятилетия были совсем не редкостью случаи, когда капиталисты добровольно сокращали рабочий день даже до 8 часов (например, фирма Цейсса в Германии, завод Форда в Америке). Им не было надобности прибегать к прадедовским способам безмерного удлинения рабочего дня, раз они могли выжать из рабочих больше труда без этого, более безобидными, «гуманными» способами. К тому же это было выгодно капиталистам еще с другой стороны: более короткий рабочий день означал меньшее количество накладных расходов,—по крайней мере, тех из них, которые пропорциональны продолжительности времени работы.
Но отсюда же вытекает, что центр тяжести борьбы рабочего класса должен быть, перенесен с борьбы против абсолютной на
борьбу против относительной интенсификации труда. Эту необходимость нельзя достаточно резко подчеркнуть,—тем более, что она недостаточно ясно сознается передовыми кругами рабочих. Борьба за сокращение рабочего дня занимала (даже еще раньше возникновения чартистского движения) видное место в борьбе труда дротив капитала. Борьба же против относительной интенсификации труда фактически мало заметна даже в настоящее время, когда капиталисты имеют в своих руках богатый ассортимент способов этой интенсификации, которым и пользуются необычайно усердно.
Объясняется это, конечно, тем, что разница между длинным рабочим днем и более коротким понятна и видна каждому рядовому рабочему. Разница же в степени интенсивности использования рабочей силы в каждую единицу времени не так видна, даже недоступна пониманию многих рабочих. Впоследствии, когда наступит преждевременная инвалидность, эту разницу восчувствует и всякий рядовой рабочий, но пока что он с повышением относительной интенсивности труда мирится сравнительно легко, да ее даже и не замечают, не знают, чем ее измерить, и те рабочие, которые отлично понимают, что 10-часовой день хуже, чем 8-часовой.
Конечно, защита 8-часового рабочего дня весьма необходима там, где ему грозит опасность. Это, в особенности, относится к таким странам, в которых, как, например, в Германии, капитал стремится усилить эксплуатацию труда и абсолютной и относительной его интенсификацией. Но и здесь нельзя ограничиться организованной защитой отвоеванного 8-часового рабочего дня.
И когда такие искусные сирены, как старый катедер-социалпст Л. Брентано, поют гимны во славу 8-часового рабочего дня, то германские рабочие сделали бы ошибку, если поверили тому, что с восстановлением 8-часового рабочего дня достигнуто было бы нормальное использование живой рабочей силы. И уже теперь перед передовыми рабочими организациями на Западе, как германские Betriebsrate (заводские советы) и другие, стоит неотложная задача, какую развертывал на их массовых собраниях автор настоящей книги: организовать активное сопротивление губительным во всех отношениях методам относительной интенсификации труд а, особенно ярко развернувшимся теперь под знаком капиталистической «рационализации».
