В том-то и дело, что приходится отчетливо различать между техникой и рациональным ее использованием. В том-то и дело, что успехи производства обеспечиваются не столько высоким уровнем техники, сколько рациональной организацией использования технических элементов. И, тут весьма показательна параллель между двумя главнейшими промышленными странами мира—Германией и Соединенными штатами Америки.
В германской промышленности машинное оборудование и технологические процессы обработки стоят, как известно, на высоком уровне совершенства, какого не достигают предприятия во Франции, Англии и других странах Европы. Если германская промышленность и уступает в этом отношении промышленности Соединенных штатов, то в общем весьма незначительно.
Другое дело—степень рациональной организации или рациональности использования технических средств производства. В это м отношении между германской промышленностью и американской—дистанция огромных размеров. С этой стороны Америка является для Германии пока что недосягаемым идеалом.
В немецком журнале «Organisation» (от 1 марта 1926 г.) один из видных деятелей автомобильной промышленности Германии, инженер Хольцер, определенно заявляет, что высокая техника Америки играет лишь ничтожную роль среди причин быстрой работы ее предприятий и гораздо большей скорости оборота их капиталов.
«Пусть наши германские машины,—говорит Хольцер,—работают хуже американских, но несравненно хуже то обстоятельство, что они вообще-то мало заняты производительной pаботой: последняя занимает у нас лишь небольшую долю времени, по сравнению с тем временем, в течение которого отдельные части фабрикуемых изделий валяются в мастерских и в промежуточных складах. Там они отлеживаются без движения, не подвергаясь никакой обработке. И единственный смысл этого отлеживания—тот, что они занимают много места, загораживают проход, вносят путаницу в организацию дела и пожирают проценты на капитал».
И эта верная характеристика находит себе подтверждение в цифровых данных о тех последствиях, и которым приводит организационная отсталость Германии по сравнению с Северо-американскими штатами. Достаточно указать на тот факт, что—хотя бы в той же автомобильной промышленности—средняя годовая продукция одного завода составляет в Америке (в 1924 г.) 45 600 автомобилей, а в Германии—300 штук.
Германский автомобильный завод выпускает, стало быть, в среднем ежегодно в 152 раза меньше продукции, чем американский. Этого никак нельзя объяснить тем, что германские автомобильные заводы имеют в 152 раза меньший масштаб. Известно, что германская промышленность принадлежит как раз к числу наиболее концентрированных. К тому же и в Америке средний автомобильный завод имеет число рабочих уж никак не больше, чем, скажем, 7,5 тысяч человек. Поэтому сказать, что на среднем же германском автомобильном заводе занято в 152 раза меньше рабочих,—значило бы предположить, что на нем работает всего 50 рабочих. Эта цифра невозможна не только для среднего, но и для самого маленького автомобильного завода,—невозможна уже по техническим причинам.
Очевидно, поразительно ничтожная производительность германских автомобильных заводов, по сравнению с американскими, отражает полностью не меньший размер германских заводов и не их низший технический уровень, а является выражением большой организационной отсталости германской промышленности по сравнению с американской.
Столь же яркое свидетельство этой отсталости представляют и цифры стоимости автомобилей в обеих этих странах. Фордовсвий автомобиль стоил около 450 р., а германский (равного качества)—около 2 000 p. И это—при условии, что в Америке средняя заработная плата рабочих в 3,5 раза выше, чем в Германии, а интенсивность труда германских рабочих лишь немногим уступает интенсивности американских.
В том-то и дело, что в Германии интенсивность труда почти та же. что и в Америке, но производительность труда гораздо ниже, чем в последней. И причина этого—более рациональное использование американскими заводами всех (по крайней мере «мертвых») элементов производства.
Есть в Америке, конечно, и чрезмерная интенсивность труда, но секрет поразительных успехов ее промышленности не в интенсификации труда, а в интенсификации производства: тут меньше места таким явлениям, чтобы машины были «вообще мало заняты производительной работой», чтобы большую часть времени части изготовляемых изделий отлеживались в мастерских и промежуточных складах, что с горечью отмечает, как мы видели, германский деятель автомобильной промышленности по отношению к своей стране.
Интенсифицированное, т. е. рационализированное производство Америки приводит, конечно, и к значительному ускорению оборота капитала, к значительному сокращению производственного цикла. Этот последний, т. е. период времени, который проходит от момента поступления на завод сырого материала (железной руды и пр.) до момента выпуска заводом готового автомобиля, составлял в Германии от 3 до 6 месяцев, а у Форда, в Америке—меньше 3 дней. Вот факт: «в понедельник прибыла на завод Ривер-Руж железная руда, а в четверг на той же неделе сделанные из этого сырья и собранные автомобили были уже в готовом виде сданы заказчику в расстоянии 300 миль от завода».
Какое огромное значение имеет скорость оборота капитала, как велики потери Германии и других стран от медленности этого оборота,—мы еще увидим ниже. Теперь нам важно было только оттенить, как разнообразны по форме и безмерно велики по размерам те потери, которые несет народное хозяйство, благодаря нерациональной организации производства, даже в таких странах, как Германия и Соединенные штаты Америки, а тем более у нас.
Навязывается вопрос: какая доля всех расходуемых в предприятиях сил (и времени) является производительной? Какая доля этого расхода могла бы без малейшего ущерба, стало быть, с большей выгодой для дела, быть совершенно устранена, если б рациональнее организовать все дело? Многие весьма, опытные практики утверж дают, что в большинстве предприятий непроизводительно расходуется 60—80% сил и времени. Это указание ценно с точки зрения характеристики огромного размера того зла, которое проистекает из нерациональной организации,—хотя на точность такое указание претендовать, конечно, не может.
Одно ясно: на практике дело обстоит весьма неблагополучно в отношении основного требования, чтобы в нашей формуле
R/E = m
величина m представляла возможно большую величину. Огромная доля затрачиваемых сил (Е) расходуется так, что они вовсе не превращаются в полезный результат (R).
Вместо того, чтобы перечислять причины проистекающих отсюда потерь, мы перейдем теперь к изложению тех способов, тех мер рациональной организации производства, посредством которых можно и должно устранить эти потери, т. е. увеличиить коэфициент m.
Это особенно необходимо в настоящее время, когда выдвинутый жизнью лозунг «борьбы с потерями» наполняется многими слишком скудным и однобоким содержанием: потери видят иногда только в неиспользованных отбросах, отходах и пр. Слов нет,—отбросы и пр. надо использовать и на этом можно выгадать не одну сотню миллионов рублей. Но в сотни раз больше можно выгадать на устранении других потерь, проистекающих от нерациональной организации всех процессов производства.
К рассмотрению этих потерь мы, прежде всего, и переходим в дальнейших главах настоящего тома.
