Наконец нельзя не упомянуть еще об одном обстоятельстве, которое нередко привлекает к себе внимание: метод непрерывного потока и конвейер придают работе человека однообразный, монотонный характер, который может сузить кругозор работающего, обезличить человеческую личность. Это обстоятельство, в силу указанного фетишизма, совершенно неправильно приписывают конвейеру. На самом деле тут роль играет не он, а метод непрерывного потока.
Этот метод ведь основан на глубоком разделении труда. А оно, будучи проведено слишком далеко, .сводя работу человека к слишком, дробному рабочему движению, постоянно и однообразно производимому, создает слишком ограниченную сферу его деятельности и, при отсутствии коррективов, может, несомненно, способствовать обезличению человека. Все дело здесь именно в этих коррективах или поправках.
А они даются отчасти самим же методом непрерывного потока: он вводит в работу элемент коллективности, связанности между собою процессов и людей, их выполняющих.
При старом методе работы, по цехам, тоже было разделение труда, но в токарном цехе каждый рабочий знал и видел только одну операцию—обточку, в сверлильном цехе—только просверливание отверстий и т. д. Рабочий каждого цеха не мог проследить, что делается дальше в других цехах с той деталью, которую он обработал. Он, видя вокруг себя однообразные, одинаковые процессы и людей, с ним ничем не связанных, работал в сущности изолированно, одиноко, без связи с целым.
Иначе выглядит работа непрерывным потоком. Тут каждый рабочий в своей работе зависит ют своих соседей слева и справа. От одних он получает материал для своей работы, другим он сам дает материал для их работы. С ними вместе он входят в одну группу, в один коллектив. На его глазах производятся различные операции им и другими. Он чувствует себя составной частью целого, коллектива. Его дробная функция становится звеном целой цепи, которую он может тут же проследить чуть не от начала до конца. Он чувствует и видит цель своей работы. Круг его впечатлений гораздо шире, чем в цеховой мастерской; тут нет того однообразия процессов, которое может притупляющим образом действовать на личность работающего. Словом, он поставлен в относительно лучшие условия со стороны влияния работы на личность работающего.
Конечно, капиталистическая практика превращает в ад и работу непрерывным потоком, пользуясь к тому еще и конвейерами. Если практиковать слишком длинный рабочий день, доводить темп, следовательно, и интенсивность работы до чрезмерно высокого уровня, да еще не вставлять никаких пауз для отдыха в течение рабочего дня, то рабочему будет не до коллективности, ему некогда будет ее почувствовать. Его воля, внимание и физические силы будут с огромным напряжением направлены в сторону выполняемого им однообразного движения, его впечатления и кругозор будут до-нельзя ограничены.
Какие отсюда вытекают задачи для организаторов работы непрерывным потоком,—ясно само собою. Кроме необходимости устанавливать нормальный уровень интенсивности труда, кроме пауз для отдыха, которые должны быть вставляемы в рабочий день, может понадобиться еще и дальнейшее сокращение рабочего дня. В советских условиях это не может встретить тех непреодолимых препятствий, о которые разбилось бы такого рода стремление, в других странах. Мы уже осуществляем 7-часовой рабочий день, и перед нами уже вырисовывается перспектива 6-часового рабочего дня.
Имеются у нас и должны быть полностью использованы и другие возможности, в виде «советских поправок» к работе непрерывным потоком при употреблении конвейеров; это—те, о которых выше говорилось по поводу разделения труда: участие рабочих, по окончании рабочего дня, в общественной жизни, деятельность в организациях, занятие физкультурой и пр. Всеми этими путями можно свести к нулю отрицательное действие и конвейера и непрерывного потока.
Наконец, важно еще путем психотехнического подбора составлять цепь непрерывного потока из лиц, которые индивидуально легче переносят монотонность работы.
