Отказ от разграничения дифференциальной ренты I и II закрывает путь к решению важных проблем, связанных с теорией и практикой социалистического сельского хозяйства
А. В. Болгов
Общественная стоимость сельскохозяйственного продукта— это его зональная стоимость. Дифференциальная рента I должна полностью изыматься государством
Некоторые товарищи, выступавшие на конференции считают, что ренты при социализме не существует. Почему? Потому что нет частной собственности на землю.
Позволю себе сказать, что такой подход, во-первых, смешивает два различных понятия — абсолютную и дифференциальную ренту и, во-вторых, очень мало отличается от точки зрения тех экономистов, которые в свое время заявляли, что конец капиталистической частной собственности есть конец политической экономии как науки.
Я думаю, что наша задача состоит не в том, чтобы отказываться от изучения ренты и рентных отношений и таким образом обеднить наше представление о производственных отношениях, существующих в условиях социализма. Наша задача состоит в том, чтобы изучать эти отношения во всей их полноте и многообразии, что мы еще до сих пор делаем недостаточно. Поэтому утверждение некоторых товарищей, что в СССР нет дифференциальной ренты, так как у нас нет частной собственности на землю, не приносит пользы нашей советской экономической науке.
Несомненно, что одним из положительных результатов нашей конференции является то, что доклады и выступления по ним убедительно показали, что социалистическому способу производства свойственны определенные рентные отношения и что дифференциальная рента при социализме в корне отлична от дифференциальной ренты при капитализме.
Доклады и выступления по ним показали также, что дифференциальная рента в условиях социализма есть категория не только распределения, «о и производства. Следующим положительным результатом нашей конференции является то, что большинство из нас теперь признает, что источник дифференциальной ренты надо искать в труде работников сельского хозяйства, а не других каких-либо отраслей. Это имеет большое значение для правильного понимания тех отношений, которые существуют в условиях социализма между рабочим классом и крестьянством, между колхозами и Советским государством, в частности для правильного понимания налоговой политики Советской власти по отношению к колхозам.
Утверждение некоторых экономистов, что источник дифференциальной ренты заключен в труде работников, занятых не в сельском хозяйстве, а в других отраслях народного хозяйства, и что рента лишь «улавливается» сельским хозяйством, ставит всю проблему дифференциальной ренты в условиях социализма с ног на голову. Это утверждение делает совершенно непонятной политику нашей партии и Советской власти, которая направлена на оказание всемерной помощи колхозам и на повышение материальной заинтересованности колхозников в развитии своего общественного хозяйства, чтобы таким путем повышать производительность труда в колхозах и на этой основе обеспечивать крутой подъем всех отраслей сельского хозяйства.
В самом деле, стоит ли партии и Советской власти проявлять заботу об увеличении доходов колхозов, в частности о получении ими дополнительных доходов, если источником этих последних, по мнению некоторых экономистов, является не труд колхозников, а труд работников других отраслей народного хозяйства? По-видимому, нет.
Общепризнано, что величина дифференциальной ренты определяется разницей между общественной и индивидуальной стоимостью сельскохозяйственных продуктов, 'произведенныхна относительно лучших участках. Но у нас осталось еще много спорных вопросов.
К ним относится прежде всего вопрос о том, какие участки — худшие или средние—определяют собой общественную стоимость производства сельскохозяйственных продуктов при социализме. Здесь мнения докладчиков и других участников конференции разошлись.
А. И. Пашков утверждает, что общественная стоимость сельскохозяйственных продуктов определяется стоимостью их производства на худших участках. Другие говорят, что общественная стоимость сельскохозяйственных продуктов определяется стоимостью их производства на средних по плодородию участках. Я думаю, что в этом случае правда лежит на стороне т. Пашкова,— что общественная стоимость сельскохозяйственных продуктов определяется в конечном счете производительностью труда на худших по плодородию участках из числа тех, без которых социалистическое общество не может обойтись (при общественно средних для этих участков условиях производства). Такая постановка вопроса помогает нам понять, почему у нас есть перспективы для расширенного воспроизводства во всех колхозах, работающих не только на более плодородных, но и на менее плодородных землях.
М. М. Соколов в своем докладе утверждал, что никаких худших участков земли у нас не существует, так как изменились общественные условия производства. В доказательство он привел известные слова академика Вильямса о том, что «нет плохих земель, есть плохие хозяева».
Но как надо понимать эти слова академика Вильямса? Мне кажется, что их надо понимать только в том смысле, что при соответствующих усилиях из плохой, т. е. малоплодородной, земли можно сделать хорошую, что недостаточное естественное плодородие земельных участков может быть компенсировано экономическим плодородием. Именно такое толкование больше всего согласуется со всей системой идей такого преобразователя природы, каким являлся академик Вильяме. Об этом говорит также созданная им травопольная система земледелия. Если так, то мы имеем перед собой известное учение Маркса о естественном и экономическом плодородии почвы, выраженное в афористической форме.
M. M. Соколов считает, что в условиях социализма различия в естественном плодородии почвы исчезают, остается только экономическое плодородие. Между тем Маркс указывал, что условием образования дифференциальной ренты «является исключительно неравенство видов почвы», т. е. их разное плодородие. «Поскольку дело касается развития производительности,— пишет Маркс тут же,— постольку дифференциальная рента предполагает, что повышение абсолютного плодородия всей сельскохозяйственной площади не уничтожает этого неравенства, а либо усиливает его, либо оставляет неизменным, либо же только уменьшает». Таким образом, и в условиях общего повышения экономического плодородия почв имеются как худшие, так и лучшие участки земли. Об этом говорит не только теория, но и сама практика социалистического сельского хозяйства. Факты показывают, что, несмотря на повышение экономического плодородия в нашей стране за годы Советской власти, земли северных и центрально-нечерноземных районов все же остались менее плодородными, чем земли Краснодарского края или степных районов Украины. Никто не может сказать, что мы дошли до такой степени управления природой, когда различия в климате уже перестали играть существенную роль и не влияют больше на производительность земледельческого труда.
Надо исходить из фактов, из жизни. А жизнь говорит о том, что, изучая дифференциальную ренту, мы должны исходить из существующих у нас различий как в естественном, так и в экономическом плодородии земель.
Мне кажется, ошибка товарищей, отрицающих существование различий в естественном плодородии почвы, состоит в том, что они смешивают худшие по плодородию участки земли с худшими вообще условиям« производства в сельском хозяйстве. Но эти понятия не равнозначны. Худшие условия производства определяются не только худшими по плодородию участками, но также более низким (по сравнению со средним) уровнем технической оснащенности отдельных предприятий, недостаточным применением минеральных удобрений, более низким уровнем квалификации работников и трудовой дисциплины, более слабой интенсивностью труда и т. п., т. е. как объективными, так и субъективными факторами производства. В условиях социализма значение субъективных факторов возрастает.
Следует отметить, что в постановлении Совета Министров СССР о новом порядке заготовок сельскохозяйственных продуктов, на которое сослался в своем докладе М. М. Соколов, говорится не о средних по плодородию участках, а о средних зональных условиях производства, об условиях роста производительности труда и создания необходимых накоплений для расширенного социалистического воспроизводства, т. е. о всей совокупности объективных и субъективных условий производства.
А. И. Пашков в принципе прав, когда он говорит, что в условиях социализма общественная стоимость сельскохозяйственных продуктов определяется стоимостью их производства на худших по плодородию земельных участках, но при общественно средних условиях производства. Это не означает, как утверждают некоторые товарищи, что такое понимание стоимости и такой подход к определению цен на сельскохозяйственные продукты ведут к поощрению отстающих колхозов и колхозников. Наоборот, такой подход является единственно правильным, так как, во-первых, он обеспечивает возможность накоплений и расширенного воспроизводства практически во всех колхозах и, во-вторых, стимулирует всемерное развитие общественного хозяйства отстающих колхозов по крайней мере до уровня производства средних колхозов.
Но правильная в принципе концепция А. И. Пашкова требует одной существенной поправки. Прежде всего возникает вопрос: какие худшие по плодородию или местоположению участки определяют общественную стоимость сельскохозяйственных продуктов — худшие в масштабе всей страны или в масштабе экономических районов? А. И. Пашков говорит: худшие в масштабе всей страны.
В статье «Об источнике дифференциальной ренты и о распределении ее при социализме» он писал: «Существует мнение, что при социализме величину стоимости сельскохозяйственных продуктов определяют условия производства не вообще на худших в стране участках, а на участках, являющихся худшими в пределах каждого отдельного экономического района страны... С таким рассуждением нельзя, однако, согласиться». Почему? Оказывается потому, что такое понимание противоречит, по мнению А. И. Пашкова, тому принципу, что единое общественное хозяйство предполагает единую, т. е. практически одну, общественную стоимость любого продукта и что вне этой единой для всей страны общественной стоимости единое социалистическое хозяйство существовать не может. Так рассуждает А. И. Пашков, и я думаю, что в этой части он неправ.
Партия и Советское государство проводят большую работу по экономическому районированию страны, последовательно осуществляя ленинский принцип демократического централизма в руководстве хозяйством. Они создали совнархозы. Разве совнархозы нарушили единство нашего народного хозяйства? Нет, не нарушили. В чем же дело? Дело в том, что единство нашей страны и нашего народного хозяйства обусловливается в первую очередь не единой общественной стоимостью товаров, а единой формой социалистической собственности на средства производства и плановой организацией народного хозяйства. Поэтому говорить о том, что вне единой для всей страны общественной стоимости нет единого общественного хозяйства, нельзя. Такая точка зрения означала бы признание стихийного господства закона стоимости в нашей стране и отрицание факта его сознательного использования в интересах социалистического строительства. Это использование идет как раз по пути учета конкретных условий производства. В связи с этим правительство ввело большую дифференциацию цен на сельскохозяйственные продукты применительно к условиям производства тех или других экономических районов и зон. При использовании закона стоимости в нашем народном хозяйстве мы не можем забывать того, что мы все дальше подвигаемся к такой организации хозяйства, при которой учет конкретных условий приобретает все возрастающее значение.
Теперь о другом — о двух видах дифференциальной ренты при социализме. Этот вопрос не получил должного освещения. А. И. Пашков заявил, что дифференциальную ренту I и II практически различить трудно, а М. М. Соколов считает, что при социализме существует только одна дифференциальная рента II, в силу того, что социализму, по его мнению, свойственны лишь различия в экономическом плодородии земель. Обе эти версии страдают недооценкой тех крупных успехов, того огромного пути развития, которое прошло наше социалистическое сельское хозяйство по направлению к интенсификации. Оно начинало этот путь, как известно, в условиях, когда преобладающей формой ренты у нас была дифференциальная рента I. В то время промышленность была слабо развита и орудия труда, которыми располагали крестьяне-единоличники, оставались в основном старыми, примитивными. При тех условиях трудно было интенсифицировать сельское хозяйство. Вот почему дифференциальная рента II развивалась в тот период слабо. Но с того времени положение резко изменилось. Теперь наше социалистическое сельское хозяйство является одним из самых механизированных и интенсивных в мире, в нем все более и более развивается рациональная система земледелия, поэтому у нас приобретает все большее значение дифференциальная рента II.
Рассмотрим, например, ренту по положению. Известно, что эта рента имела широкое распространение и была основной формой ренты в подмосковном и других примыкающих к крупным городам сельскохозяйственных районах. Но что произошло с землями, расположенными вокруг городов и промышленных центров? Произошло то, что система земледелия на них изменилась, ибо там созданы продовольственные молочно-мясные и карто-фельно-овощные базы. А это означает интенсификацию сельского хозяйства в этих районах и нарастание в них дифференциальной ренты II.
Конечно, это не значит, что в указанных районах дифференциальная рента I исчезла. Она еще имеет место, но преобладающей формой становится дифференциальная рента II. Вот почему обе эти формы дифференциальной ренты необходимо различать. Отказ от такого разграничения ведет по существу к отказу от анализа путей развития нашего социалистического сельского хозяйства. Такой отказ находится в противоречии с реальной налоговой политикой Советской власти по отношению к колхозам, которая исходит из учета различий не только в величине доходов, но также из учета естественно-экономических условий их образования. Вместе с тем отказ от разграничения дифференциальной ренты I и II может повредить и самой практике, так как он ведет по существу к отрицанию необходимости составления почвенных карт, экономической оценки земель и т. п. или во всяком случае к признанию того, что эти вопросы не имеют существенного значения. Между тем Маркс писал, что даже в капиталистических странах интенсивной сельскохозяйственной культуры работа таксаторов становится очень важной. Тем более важна эта работа в наших условиях, когда разрабатываются порайонные или зональные системы земледелия, требующие учета конкретных естественных и экономических условий производства. Поможет ли практике наша экономическая наука, если она будет игнорировать различие между дифференциальной рентой I и II, а стало быть, и различие между естественным . и экономическим плодородием почвы?
Несколько слов по вопросу о распределении дифференциальной ренты при социализме. Есть у нас такие экономисты, которые предлагают передавать всю дифференциальную ренту I и II государству, исходя из того, что земля является общенародным достоянием. Но есть и такие товарищи, которые считают, что почти вся дифференциальная рента должна оставаться у колхозов. Думаю, что и та и другая точка зрения неправильна. Нельзя ставить в один ряд дифференциальную ренту I, создание которой обусловлено действием естественных сил природы, с дифференциальной рентой II, которая создается в силу увеличения затрат труда и средств, лучшей организации производства, повышения интенсивности земледелия и животноводства.
Общенародная собственность на землю не имела бы смысла если бы она не реализовалась. Общенародная (государственная) собственность на землю экономически реализуется прежде всего в виде поступления государству из колхозов той части их дополнительных доходов, которая обусловлена повышенным естественным плодородием почвы и более близким расположением к пунктам реализации продукции, т. е. дифференциальной рентой I. Эта рента должна полностью передаваться государству. Оставлять ее у колхозов — значит ставить отдельные колхозы, в которых такая рента создается, в преимущественные условия по сравнению с другими. Это не только несправедливо, но и экономически неправильно, так как может привести к тому, что такие колхозы мало станут беспокоиться об интенсификации своего производства: в самом деле, зачем им заботиться об улучшении своего хозяйства, об увеличении в нем затрат труда и средств, о применении минеральных удобрений и т. д., если они и без того могут получать дополнительные доходы?
А. И. Пашков утверждает, что пропорция, в которой надлежит распределять дифференциальную ренту между государством и колхозами, должна определяться потребностями страны и соотношением затрат государства и колхозов на производство этой ренты. С этим я полностью согласен. Но это положение может быть отнесено лишь к дифференциальной ренте II, в создании которой участвуют не только колхозы, но и государство, в форме капитальных вложений в сельское хозяйство и оказания колхозам различной производственной помощи.
