Воскресенье. Раннее утро. Стремительно стелется шоссе под колеса. Черная «Волга» мчится, обгоняя редкие в этот час автомашины. Впереди — выбоина. Шофер слегка притормаживает, и машина, мягко спружинив, несется дальше. Сафонов видит, как шофер обеспокоенно оглядывается на него и, заметив, что он не шелохнулся, улыбается, довольный своим водительским искусством.
— Прямо на завод, Александр Михайлович? — справляется шофер.
— Давай-ка вначале завернем в парк...
Сафонов неторопливо выбирается из машины и глубоко вдыхает чистый осенний воздух. Оглядывает посветлевший от опавшей листвы парк культуры и отдыха автомобилестроителей. Это его парк. Парк его юности. Вот эти стройные липы и эти кряжистые, разлапистые дубы он помнит еще прутиками.
Александр Михайлович на миг закрывает глаза и видит бугристый пустырь, над ним рвутся в небо алые флаги, звонкий смех и песня «Наш паровоз, вперед лети!..». Белозубые парни и девчата работают энергично и страстно. В их сердца далеким и волнующим гулом врывается будущее. И для этого будущего они закладывают свой парк.
Давно это было. Почти полвека назад. А вот закроет глаза, и видит свою юность, своих молодых товарищей. Сафонов идет по центральной аллее. Выходит к фонтану. Впереди сквозь деревья виден Дворец культуры. Словно корабли, плывут на горизонте многоэтажные дома микрорайонов. Вот оно, будущее, к которому летел тот песенный паровоз...
Тихо в парке. Черные макушки лип покачиваются лениво в тишине. Вспыхивая багрянцем, словно флажок, играет на ветру кленовый лист. Шуршит под ногами золотой, с красными и зелеными разводами, осенний ковер. В эту пору солнечная погода — большая редкость.
Безлюдна аллея. Но его, Сафонова, окружают люди. Его друзья. Он встречается с ними взглядом. Мысленно приветствует каждого. И они спокойно, с чувством выполненного долга поглядывают на него с портретов на аллее боевой и трудовой славы автозаводцев.
Вот портрет Героя Советского Союза Владимира Митряева. С Митряевым Сафонов работал во втором механосборочном. Герой Советского Союза Борис Мамутин — этот и сейчас нет-нет да и заглянет в кабинет Сафонова, нашумит: должность у него хлопотливая — заместитель начальника отдела управления смежных производств. Герой Советского Союза Иван Заулин... На противоположной стороне аллеи глянцем играют на солнце портреты Героев Социалистического Труда — Софьи Кузнецовой, Марфы Шебаловой, Ивана Пермякова, Веры Сипатовой... С одними он налаживал отечественное автомобилестроение, на мирный лад перестраивал завод в послевоенное время. С другими трудится и по сей день. Некоторых уже нет в живых. Многие — на заслуженном отдыхе. Время быстротечно и неумолимо.
И вдруг Сафонов словно спотыкается. Сердце начинает учащенно биться. Нет, он прекрасно знал, что эта встреча произойдет. Он уже не раз здесь, на аллее славы, встречался взглядом с самим собой. И все же собственный портрет всегда волнует: «Александр Михайлович Сафонов, директор производства Горьковского автомобильного завода (производственное объединение ГАЗ), Герой Социалистического Труда».
— Здорово, Сафонов, — приветствует он себя. С портрета смотрят на него внимательные, с легким прищуром глаза. Два Сафоновых — живой и на портрете — словно сосредоточенно и пристрастно оценивают друг друга...
Сафонов никогда не считал, да и сейчас не считает, что награды и почести — это итог его работы. Нет, не итог, а аванс, данный партией, правительством, народом. И свое высокое звание, и все прежние награды он обязан еще оправдать. Работой, жизнью своей оправдать.
Александр Михайлович бросает взгляд на циферблат наручных часов. Пора на завод. Неохотно, как бы отрывая от сердца что-то близкое и родное, покидает Сафонов аллею героев и идет к ожидающему его автомобилю. А в памяти цепко держится прошлое.
Они с отцом приходили поздно вечером. Красные с мороза, веселые и разгоряченные. Смахивали с пальто белые звезды снежинок, оглядывали свою узкую тринадцатиметровку, стол, на котором стояла закутанная в шаль кастрюля со стынущим ужином, и виновато улыбались:
— Ну, мать, как ты тут?
Александра Федоровна принималась радостно хлопотать у стола. Потом она сидела напротив, подперев щеку кулачком, а они торопливо ели и рассказывали. Михаил Иванович обстоятельно обрисовывал все свои землемерные дела, а он, Сашка, восторженно сыпал непонятными для матери словами — «реле», «масляный выключатель», «контактные кольца» — и на чем свет стоит костерил заморских специалистов.
Он монтировал тогда оборудование в прессовом корпусе. Отлаживал и пускал станки. Почти все они были заграничные. Отечественного станкостроения еще не было. Предполагалось, что монтажом будет заниматься американская фирма «Остин и К0». Но она, не осилив всей масштабности работ, оказалась технически несостоятельной. И тогда за дело взялись советские специалисты. Выпускники советских вузов и техникумов. Такие вот парни, как Александр Сафонов.
Матери понятно было одно: выучился сын. Видным человеком стал. И она заботливо пододвигала к нему еду поближе. Тот торопливо ел, не переставая говорить, а глаза его уже слипались сами собой: умаялся парень.
Но тут, как оглашенный, начинал трезвонить на стене телефон. Звякала о тарелку ложка. С грохотом опрокидывался стул. Сашка был уже у телефона — знать, на горе матери провели его в комнатку «главного специалиста» по электричеству.
— Что? Прерыватель? В индукционной катушке? Сейчас буду!
Александр натягивал спецовку. Плескал из рукомойника ледяной водой в глаза. Сна как не бывало.
— Я сейчас, мам! — и скрывался за громко хлопнувшей дверью.
— Н-да... Работенка,— уважительно говорил отец.
Мать лишь вздыхала. Раньше они жили под Владимиром. А когда Александр, окончив Владимирский автомеханический техникум, получил направление на строящийся автогигант, снялись всей семьей и переехали в Нижний. Сын стал работать техником-электриком, а муж — по прежней своей специальности: землемером. Работы обоим хватало. Ну а ей и по дому дел не переделать. Каждый день то у мужа, то у Александра все какие-то срочные дела, вечно-то они куда-то торопятся. Сын вот сутками порою не вылазит из завода.
Александр искал обрыв в цепи. Стояли станки. Ждали детали на главном конвейере. И когда молодой мастер нашел неполадку, ожили агрегаты, пошел конвейер.
Сын приходил под утро, чумазый и неистребимо пропахший маслом и железом. Мать вновь начинала было хлопотать у стола и вдруг грустно замирала: Саша спал уже мертвым сном, ткнувшись вихрастой головой в подушку. Тревожить не было смысла: и не добудишься, и сон прерывать не стоит — через пару часов сам вскочит и, весело болтая с отцом о своих делах, опять умчится на завод.
Так было. Сегодня, при нынешнем уровне техники и высокой квалификации автомобилестроения, темпы и сроки того времени кажутся удивительными. А тогда они никого не удивляли. Это считалось нормой, и к ним привыкал каждый, в том числе и мастер, молодой техник-электрик Александр Сафонов. Многое изменилось с тех пор, а приобретенное тогда острое чувство ответственности осталось. Сейчас Сафонов, несмотря на воскресный день, едет на автозавод, чтобы проверить его готовность к работе на следующей неделе. Таково у него давно заведенное правило.
— Мост не гудит? — спрашивает вдруг у шофера Сафонов, занятый своими мыслями.
— Да нет, Александр Михайлович,— удивленно отвечает водитель.
— А помнится, сколько помучились мы с этим дефектом. Просто беда была — и на «Победе», и на грузовиках тоже гудел мост, да и только. Когда — с октября 1950 года — мы ЗИМ стали изготовлять, та же история. Осваивая ЗИМ, одновременно и качество «Победы» улучшали. Я тогда начальником второго механосборочного был. Эх и попало нам однажды за этот самый шум...
Новый лимузин ГАЗ-12 — или ЗИМ, как все его тогда называли,— был подготовлен к производству в рекордно короткие сроки: если выпуск «Победы» был освоен за два года, то на ГАЗ-12 ушло всего 15 месяцев. Машина с эмблемой «Бегущий олень» была красива и надежна. Даже имея три ряда сидений, она весила столько же, сколько двухрядный американский «Бьюик». И все же без неприятностей не обошлось.
С очередной проверкой в механосборочный цех прибыл заместитель министра автомобильной промышленности В. Ф. Гарбузов. Специалистом он был отменным, и «кухню» автомобильного производства знал в совершенстве. Ознакомившись с делами на участке шестерен, который возглавлял в то время талантливый инженер Павел Эммануилович Сыркин, замминистра остался явно недоволен: — Руль стучит, мост гудит! Не автомобиль, а музыкальная шкатулка!
— Ну, это вы напрасно,— обиделся Сыркин.— По нашим стандартам шум шестерен не превышает нормы.
— Наш ЗИМ ничуть не хуже зарубежных автомобилей,— поддержал Сыркина и Сафонов.
— Не хуже, не хуже,— проворчал В. Ф. Гарбузов.— Сам вижу, что не хуже. А надо, чтоб лучше был!..
Гидромуфта сцепления оригинальной конструкции, задний мост, передняя подвеска, рулевое управление — все это было заново разработано в конструкторском бюро автозавода и изготовлено во втором механосборочном цехе. Для этого пришлось модифицировать станки и агрегаты. Изобретать всевозможные приспособления. И коллектив справился с поставленной задачей. За разработку конструкции и освоение производства лимузина ГАЗ-12 А. М. Сафонову и группе ведущих специалистов автозавода была присуждена Государственная премия.
Обогнув автозавод с западной стороны, черная «Волга» замерла у проходной завода мостов. Как всегда, в 11 часов любого воскресного дня Александр Михайлович неизменно появляется здесь. Интересуется наличием запчастей, заделом на понедельник. Весь завод — это, по существу, огромный корпус под одной крышей. Его производственные пролеты, примыкая друг к другу, выстроились к югу от автозавода почти на целый километр у берега Оки. Высокие стеклянные потолки, обилие света, простор, красивые мозаичные полы. И повсюду, петляя, протянулись цепочки подвесных транспортных конвейеров. Рабочим здесь не надо переносить детали от станка к станку: выполнил операцию — вешай деталь на конвейер и снимай с него очередную. Движение деталей и узлов — самое оптимальное: никаких лишних потерь времени. Каждый участок имеет свой замкнутый конвейер с выходом на сборочный, а каждый цех — свой замкнутый цикл. Задумывалось предприятие вначале как единый механосборочный корпус № 9. Теперь оно стало самостоятельным заводом производственного объединения ГАЗ. Внушительна его полезная площадь — двести тысяч квадратных метров.
Напряженный рабочий день. В кабинете Сафонова то и дело — телефонные звонки. Все привыкли, что после обеда он обязательно здесь, на месте. Александр Михайлович четко отдает распоряжения, с полуслова понимая, о чем идет речь.
Трудно в одной фразе сообщить о том, что входит в круг обязанностей этого человека. В его просторном кабинете решаются все узловые вопросы работы Горьковского автогиганта. Он держит в руках нити производства. Здесь — истоки всех действующих технологических циклов сложного процесса изготовления автомобилей. Отсюда осуществляется оперативное управление производством, ведется строгий и постоянный контроль за выполнением производственной программы. И если генерального директора автозавода можно сравнить с капитаном корабля, то директор производства — это своего рода первый штурман. Именно от него зависит, как проложить и строго выдержать наиболее верный и рациональный курс через все перекаты производственной деятельности.
На столе — толстая тетрадь-календарь, где четко расписаны каждый день и час. Длинные столбцы цифр, число автомобилей — плановых и неплановых, лаконичные фразы, в которых сжато отображены большие и важные события в жизни многотысячного коллектива автомобилестроителей. Таких тетрадей у Сафонова около тридцати: по одной на каждый год работы на посту заместителя директора по производству автозавода, а затем — директора производства объединения. По этим тетрадям можно проследить историю автозавода этих лет, почувствовать его пульс, его производственный ритм.
Сафонов взял одну из них и взглянул на обложку: «1970». Открыл наугад: «15 июля. Сегодня в 18.00 часов собрали последний автомобиль ГАЗ-21». Этот день запомнился не только ему, но и всем автозаводцам: началось массовое производство «Волги» ГАЗ-24. На сборочном конвейере состоялся тогда митинг. Рабочие прощались со своим старым детищем и желали счастливого пути новой Машине. Прошел десяток лет, и в январской тетради 1981 года появилась запись: «В честь XXVI съезда КПСС изготовлена первая промышленная партия нового автомобиля «Волга» ГАЗ-3102 с форкамерно-факельным двигателем».
Каждую из новых моделей автомашин, разработанных на Горьковском автозаводе, Александр Михайлович «руками пощупал, на зубок попробовал».
Листая тетради, он вдруг наткнулся на вырезку из какой-то газеты, приклеенную на тыльной стороне обложки: «В зале заседаний одной габровской фирмы висит табличка: «Энтузиазм не заменяет способностей, интеллигентность не заменяет знаний, добрые намерения не заменяют успеха». И — в продолжение цитаты — написано его собственной рукой: «Заседания не заменяют прогресса». Сафонов усмехнулся. Что ж, юмор ему никогда не изменял. Однако и без заседаний не обойтись.
Понедельник. Идет заседание комиссии по защите социалистических обязательств. За длинным столом, установленным посередине кабинета,— ведущие специалисты объединения ГАЗ.
— Кто сегодня первым?— спрашивает председатель комиссии А. М. Сафонов.
Сначала докладывает представитель завода коробок скоростей. Обязательства выглядят внушительно. Предусмотрено солидное высвобождение рабочих.
— За счет чего? — спрашивает Сафонов.— Каковы конкретные предложения?
Заминка.
— Уточните.
Директор завода штампов и пресс-форм Б. И. Терентьев негромко читает пункты обязательств. Сафонов вначале внимательно слушает, затем прерывает докладчика:
— Минутку. Все это вы должны сделать по вашему плану работ. А где же обязательства? Как вы собираетесь полностью обеспечить инструментальной оснасткой и пресс-формами производства? Именно это должно быть отражено в обязательствах.
— Полная реализация выделенных фондов — ваша основная обязанность,— замечает он начальнику управления металлоснабжения.
Производству оборудования и монтажных работ предлагает первым пунктом в обязательствах записать: «Изготовить и сдать в эксплуатацию к апрелю 1981 года химико-термический агрегат в литейном цехе № 3».
Все замечания точны, конкретны и справедливы. Против них не возразишь. И люди понимают это. Вот почему в кабинете чаще всего раздается в ответ на них короткое: «Есть!»
Заседание окончено. Кабинет пустеет. Сафонов подвигает к себе папку с почтой. Это тоже работа, без которой не обойтись.
Стиль работы. У каждого он свой. Есть и «сафоновский» метод управления производством. И главное в нем — знание людей и вера в них. Успех работы зависит от расстановки кадров. Одинаковых людей нет. Способности у всех разные. Но если каждому подобрать дело по возможностям, да к тому же — по душе, то и эффект будет максимальным. Надо лишь доверять. И спрашивать. Поэтому он частый гость в литейке и кузнице, на заводе мостов и в сборочных комплексах. Его ждут там, где трудно. Ему рады там, где добились победы.
