Наряду с большой научной, педагогической и общественной работой Михаил Фёдорович занимался также и практической работой, от которой он никогда не отрывался.
Он занимался бонитировкой и селекцией овец у разных овцеводов, работал также в области искусственного осеменения лошадей и рогатого скота, организовал в одном из крупных хозяйств Киевской губернии (если память мне не изменяет, оно называлось «Белая Церковь») курсы по искусственному осеменению рогатого скота, на которых преподавал технику этого дела ветеринарным врачам.
Бонитировка овец в хозяйствах была непродолжительна. Хозяйства были мелкие и за недоходностью ликвидировались.
В 1906 году Михаил Фёдорович получил приглашение от очень крупного землевладельца Таврической губернии Фальц-Фейна вести подбор и бонитировку овец в его имении Дорнбург (теперь совхоз имени Чкалова в Ново-Троицком районе, Херсонской области). Далее шли владения его матери и братьев, в том числе брата — владельца известной Аскании-Нова. Таким образом, добрая часть Таврической губернии принадлежала семейству Фальц-Фейнов.
В Дорнбурге и Аскании-Нова подбор и бонитировку овец вели всегда германские бонитёры.
Последнее время этим делом занимались специалисты Германии Гейне и Кунде. Они вели работу у Фальц-Фейнов, главным образом, с целью получения материальных выгод, работали наспех и бонитировали даже ночью в сараях при свете фонаря. Такая спешка в работе не особенно нравилась владельцам.
По совету харьковского профессора П. Н. Крахт-Палеева, работавшего над прививками животных в имениях Фальц-Фейнов, владелец Дорнбурга пригласил на работу Михаила Фёдоровича.
Владелец Аскании-Нова также вверил бонитировку своих неисчислимых стад Михаилу Фёдоровичу. Этот хозяин Аскании-Нова мнил себя большим знатоком овцеводства. Зная недобросовестную бонитировку немецких специалистов, он отнёсся недоверчиво и к работе русского бонитёра. Не раз проделывал он всякого рода хитрости, желая проверить знания своего бонитёра.
Работая в сарае, Михаил Фёдорович разделял, или, говоря зоотехническим языком, разбивал на классы овец, соответственно их качествам. Пастухи, или, как их на юге называют, чабаны, подводили к бонитёру поочерёдно овец, и Михаил Фёдорович определял каждую в тот или иной класс.
Желая поймать на ошибке Михаила Фёдоровича, Фальц-Фейн потихоньку заходил в сарай и, прячась за чабанами и овцами, приказывал второй, а иногда третий и четвёртый раз подводить к бонитёру одну и ту же овцу. Убедившись после многократных проверок, что одно и то же животное каждый раз попадало в один и тот же класс, Фальц-Фейн больше не проверял бонитировку.
Немцы очень истончили шерсть в стадах Фальц-Фейнов, и животные имели вид переразвитый, необходимо было работать над изменением стад. По поводу этой переделки владелец не раз вступал в споры со своим бонитёром.
Самолюбивый Михаил Фёдорович давно бы оставил работу у Фальц-Фейна, если бы не лелеял мечту организовать в Аскании-Нова, хотя бы в небольших размерах, зоотехническую опытную станцию и поставить исследовательскую работу и опыты.
Однако, после долгих и безуспешных споров о направлении в работе с овцами, он предложил владельцу стад подыскать себе более удобного бонитёра. Фальц-Фейн не имел намерения расстаться с таким крупным специалистом и уступил требованиям человека, получавшего у него плату за свой труд.
Постепенно, видя положительные результаты работы, Фальц-Фейн стал относиться с уважением к Михаилу Фёдоровичу и в конце концов безоговорочно и бесконтрольно доверил ему свои огромные стада.
Фальц-Фейн был скуп и жаден. Увидев, что бескорыстный по натуре Михаил Фёдорович любит своё дело, владелец стад взвалил на него за одну и ту же плату сначала бонитировку рогатого скота, затем лошадей, и в конце кониов всё огромное животноводство Аскании-Нова.
Многие годы Михаил Фёдорович не поднимал вопроса об организации зоотехнической станции в Аскании-Нова. Он отлично знал, что Фальц-Фейн и рублём для неё не поступится и что, следовательно, нужно другим путём изыскать средства для её организации и содержания. А где их было взять? Харьковский ветеринарный институт обладал незначительными средствами, губернское же земство не было заинтересовано в каких бы то ни было научно-исследовательских организациях в других губерниях, оно и у себя ни одной зоотехнической станции не сумело построить. Надо было запастись терпением.
В 1914 году Михаил Фёдорович был назначен профессором Петровской сельскохозяйственной академии (о ней я буду говорить ниже), и вот когда он решил осуществить свой план.
По договорённости с правлением института и Фальц-Фейном он отправил свою ассистентку Е. П. Дитятеву в Асканию налаживать опыты с овцами. Начав там работу, она в каждом письме жаловалась на плохие условия работы и просила отозвать её обратно.
Опытную станцию пришлось в скором времени закрыть, так как владелец стад Фальц-Фейн за каждую овцу и за корма требовал платы по рыночным ценам, хотя корма отпускал самые плохие. Таким образом, каждое подопытное животное обходилось станции слишком дорого. Я помню, нам приходилось посылать свечи и продукты для ассистентки, так как Фальц-Фейн отказывался обеспечивать станцию всем необходимым. Научные опыты его не интересовали. Главное для него был коммерческий расчёт, прибыль.
Единственно, на что Фальц-Фейн не жалел денег, — это был его зоопарк; но это была его любительская затея, прихоть. Немалую роль здесь играло и тщеславие Фальц-Фейна: иностранцы со всех частей света съезжались к нему, описывали его зоопарк. Этот парк после Октябрьской революции послужил основой для организации Института гибридизации и акклиматизации животных.
