Мичуринская биология, претворив в жизнь все эти требования, является, таким образом, воплощением марксистско-ленинских идей в биологии. При жизни Тимирязева не было социалистического сельского хозяйства, следовательно, тогда не могло быть и речи об обобщении его опыта. Тимирязев лишь в последние годы жизни начал сознательно овладевать диалектическим материализмом. Он поставил задачу активной переделки живой природы, но практически и теоретически эта задача была разрешена лишь И. В. Мичуриным и Т. Д. Лысенко. Кроме того, Тимирязев придерживался ряда ошибочных взглядов: он
признавал перенаселенность и внутривидовую борьбу в живой природе, недостаточно отчетливо представляя себе скачкообразный характер процесса видообразования и т. д. Все это говорит нам, что, развивая дарвинизм в том же направлении, в котором впоследствии добились блестящих успехов И. В. Мичурин, Т. Д. Лысенко и их последователи, К. А. Тимирязев не смог еще поднять теории развития органического мира на ту качественно новую ступень, на которую подняло ее мичуринское учение. Вместе с тем мы должны подчеркнуть, что Тимирязев является не только блестящим популяризатором и пламенным борцом за дарвинизм. В своих трудах он творчески развивал материалистические основы дарвинизма, выступая против ряда его ошибочных положений.
Тимирязев стоит значительно выше Дарвина в решении целого ряда важнейших вопросов теории развития органического мира. Ряд ошибочных положений Дарвина он подвергает прямой критике. В других случаях, не критикуя Дарвина в прямой форме, он делает это косвенно, высказывая в целом ряде вопросов взгляды более правильные, чем Дарвин.
Огромная роль принадлежит Тимирязеву и в разоблачении реакционной сущности антидарвинизма-вейсманизма, витализма и других идеалистических течений в биологии.
Тимирязев развивает мысль о единстве науки и практики. Сущность науки он видит в том, чтобы «мочь и предвидеть». Считая, что теория Дарвина до некоторой степени отвечает этому требованию, Тимирязев в то же время сознавал, что дарвинизм дает главным образом лишь истолкование про шлого органического мира, а не метод его преобразования в настоящем и будущем. Так, проводя параллель между учениями Маркса и Дарвина, Тимирязев подчеркивает огромное преимущество первого в том, что оно является не только объяснением, но и руководством для изменения мира: «В своих объяснениях и Дарвин и Маркс, — говорил Тимирязев, — исходили из фактического изучения настоящего, но первый, главным образом, для объяснения темного прошлого всего органического мира, Маркс же, главным образом, для предсказания будущего, на основании „тенденции" настоящего, и не только предсказания, но и воздействия на него, так как, по его словам, „философы занимаются тем, что каждый на свой лад объясняют мир, а дело в том, как его изменить».
Исходя из благородного демократического принципа единства «науки и демократии», принципа служения науки
народу. Тимирязев ставит вопрос о сознательном управлении органической природой для лучшего удовлетворения нужд трудящихся, вопрос о выращивании двух колосьев там, где раньше рос один. Это побуждает его к дальнейшей разработке факторов органической эволюции — изменчивости, наследственности и выживаемости. И в понимании каждого из них Тимирязев идет значительно дальше Дарвина. Он вскрывает решающую роль среды в процессе эволюции, требуя от биологов умелого сочетания положительных сторон ламаркизма и дарвинизма. Он подвергает беспощадной критике вымысел вейсманистов о том, что наследственность есть функция особого вещества, а не свойство всего организма в целом. Он дает в основном верную классификацию типов наследственности. Тимирязев признает творческую, созидательную роль отбора. Он развивает дарвиновское причинное объяснение целесообразности. Он гораздо правильнее Дарвина ставит вопрос об объективном существовании вида, о связи онтогенеза и филогенеза, о расхождении признаков. Академик Лысенко говорит: «Лучший биолог, пламенный борец с идеализмом, с реакцией в науке, К. А. Тимирязев, хотя и не имел в свое время возможности преодолеть в науке эволюционизм дарвинизма, тем не менее ясно видел, что виды — это не условности, а реальные явления природы».
В то время как буржуазные биологи Европы и Америки после смерти Дарвина не только не пошли по пути дальнейшей разработки его учения, а, наоборот, прилагали все усилия к тому, чтобы подорвать дарвинизм, выбросить из него материалистические элементы, Тимирязев сделал выдающийся вклад в теорию развития органического мира. В своей борьбе за развитие подлинной науки Тимирязев был не одинок. Вместе с ним шли лучшие, прогрессивные ученые-материалисты, смело отбивая все атаки многочисленного лагеря реакционных буржуазных биологов. Ведущую роль среди борцов за дарвинизм играли выдающиеся русские естествоиспытатели И. М. Сеченов, И. П. Павлов, А. О. и В. О. Ковалевские, И. И. Мечников и А. Н. Бекетов — та «могучая кучка» русских биологов-материалистов, которые, вопреки дружному хору антидарвинистов из лагеря реакционных биологов всего мира, вместе с К. А. Тимирязевым отстаивали и развивали дарвинизм дальше. Своими блестящими экспериментальными и теоретическими исследованиями они внесли неоценимый вклад в дело научного познания законов развития органического мира.
Значительно обогащенный Тимирязевым и его соратниками дарвинизм создал необходимые теоретические предпосылки для дальнейшего развития биологической науки в трудах создателей советского творческого дарвинизма — И. В. Мичурина, В. Р. Вильямса и Т. Д. Лысенко. Руководствуясь методом материалистической диалектики, они критически пересмотрели все накопленное до них в биологии и на основе обобщения опыта социалистического сельского хозяйства создали новую, качественно отличную от старого дарвинизма мичуринскую биологическую науку. Нет ничего удивительного, что ряд положений Дарвина, признававшихся правильными Тимирязевым и другими русскими биологами, был при этом отброшен как не соответствующий действительности. Однако не только основное направление, в котором они развивали дарвинизм, но и решение ими многих конкретных вопросов эволюционной теории вошли в мичуринскую биологию как ее неотъемлемая составная часть. И это прежде всего относится к К. А. Тимирязеву, к тому, что было сделано им в дополнение и в развитие теории Дарвина. Можно с уверенностью сказать, что нельзя глубоко познать и во всем объеме применить в практической жизни все богатство мичуринской биологии, не изучив внимательно, наряду с произведениями И. В. Мичурина, В. Р. Вильямса и Т. Д. Лысенко, всего, что написано по вопросам теории развития органического мира К. А. Тимирязевым — славным борцок за материализм в биологии, гениальным провозвестников мичуринского учения.
