Изучение дарвинизма сейчас как нельзя более своевременно. В науке мы уже твердо стоим на пути диалектического материализма, он для нас путеводная нить и в разрешении вопросов биологии. В то время как идеализм отрывал науку от жизни и делал ее безрезультатной, материализм сразу стал не только отвлеченным мировоззрением, но и деятельным помощником в народнохозяйственных и бытовых вопросах.
Еще в шестидесятых годах прошлого века все, что было активного и передового в тогдашнем русском обществе, перешло на позиции материализма и использовало их в борьбе с феодальными классами, с клерикалами, с эксплоататорами всех мастей.
Однако в то время проповедниками материализма были Фохт, Молешотт и «Цюхнер, призывавшие к механистическому толкованию явлений жизни. Фридрих Энгельс определил их направление как направление вульгарного материализма, возник, говорит он, «Внезапный расцвет плоско-материалистической популярной литературы, материализм которой должен был заменить недостаток научности» («Диалектика природы», артиздат, 1934, стр. 3).
Вульгарно-механистический метод в биологии быстро привел к тупику, невозможности объяснить природу его положениями, к знаменитому лозунгу «ignorabimus», никогда знать не будем, что могло только остановить поступательный ход науки, не давая ничего положительного.
Для объяснения живой природы и господствующего в ней разнообразия форм и строений нам необходимо использовать, в их неразрывной связи, как путь физиологический, так и путь исторический. На этот последний и толкают нас труды Ч. Дарвина, совершенно перестроившие весь подход естествоиспытателей к явлениям живой природы. Биологию вообще очень легко разделить на два периода: до Дарвина и после Дарвина. До Дарвина господствовала метафизика с неизменными категориями, после Дарвина взяло верх диалектическое направление с категориями текучими.
В свое время К. Маркс и Ф. Энгельс приветствовали появление основного труда Ч. Дарвина «Происхождение видов». Словом, Ч. Дарвин занимает видное место в том умственном движении XIX века, благодаря которому наука стала отражением форм движения реального мира; он — стихийный диалектик более чем кто-либо из его современников, разрешавших проблемы биологии.
Как и всякий истинный ученый Ч. Дарвин никогда не расходился с практической хозяйственной жизнью людей. Его труды по селекции связали его с бесчисленными практиками растениеводами и животноводами и с головой окунули в вопросы сельского хозяйства. Для его современников англичан Дарвин, конечно, был не отвлеченным мыслителем, а таким автором, который волнует и увлекает и побуждает к действию, к работе. Одних он злил и раздражал, других же объединял на трудном поприще общей реформы всего естествознания.
Наше студенчество должно знать теорию Ч. Дарвина, должно проникнуться ею и уметь применять ее где следует. Однако мы не можем требовать от учащихся изучения трудов Ч. Дарвина полностью. Их много, они требуют хорошей подготовки и не легки для чтения, так как изобилуют фактическим материалом. Между тем, у нас уже при жизни Дарвина его учение было великолепно изложено профессором физиологии растений Климентом Аркадьевичем Тимирязевым. Впервые труд К. А. Тимирязева о Ч. Дарвине был опубликован в журнале «Отечественные записки» в 1864 г., а с 1865 по 1935 г. выдержал 12 отдельных изданий. На этой-то книге и воспитывались русские дарвинисты, она-то и прокладывала путь к новому материалистическому пониманию природы. Книга К. А. Тимирязева «Чарлз Дарвин и его учение» сыграла выдающуюся роль в создании нашей научной культуры, она не устарела, попрежнему имеет боевое значение, и мы хотим, чтобы она была распространена как можно шире. Вот почему мы и предлагаем придать ей значение учебника по дарвинизму.
Нельзя не отметить того несомненного факта, что в странах, где царит фашизм, господствующие классы настроены против дарвинизма и преподавание этого учения встречает непреодолимые препятствия. Фашистские ученые ищут, где только могут, доказательств устарелости дарвинизма и необходимости заменить его другой теорией. Однако можно с полным убеждением сказать, что они этой другой теории не найдут. И вот почему!
Возьмем наиболее распространенные теории, появившиеся в науке якобы на смену дарвинизму с начала XX столетия, и посмотрим, насколько перекрывают они теорию Ч. Дарвина.
Основанная де Фризом в Голландии теория мутаций вызвала большие восторги. Дарвин говорил о медленном постепенном процессе эволюции, состоявшем в том, что естественный отбор в течение ряда поколений накопляет те из индивидуальных изменений у организмов одного помета, которые оказываются полезными в борьбе за существование. Де Фриз исходит из того, что индивидуальные отклонения, получившие наименование флуктуации, не наследственны. А что они не наследственны, вытекает якобы со всей убедительностью из опытов Иоганнсена над наследованием у автогамных растений. Наследственными являются лишь крупные изменения, охватывающие весь организм и получающие название мутаций. Особенно приветствовали сторонники де Фриза его теорию, основываясь на том, что он работал экспериментально. Дарвин-де ограничивался наблюдениями, а де Фриз проработал свою теорию путем точно поставленных опытов.
Однако у Дарвина во многих местах его основных трудов о происхождении видов значение мутационной изменчивости высказано совершенно ясно, а соматические мутации, доказуемые особенно ярко, выдвинуты, как факт очевидный.
Учение Иоганнсена о том, что при самоопылении растений наследственность является вполне стойкой и никакого накопления замечаемых отклонений от типа не наблюдается, сейчас находится под сомнением.
Опыты самого де Фриза над мутациями у энотеры, как обнаружено целым рядом исследований, относятся не к мутациям, а к расщеплению гибридного потомства и решительно ничего не доказывают.
Многочисленные опыты Ч. Дарвина над растениями, изложенные в его трудах о перекрестном опылении, о различных формах цветов у растений одного вида, о приспособлениях к скрещиванию у орхидей, о движениях у растений и о насекомоядных растениях, никакого сомнения в современной науке не возбуждают. Нельзя сказать, что де Фриз ничего не дал, но все же, сравнивая его с Дарвином, придется признать, что его вклад в науку менее велик, да и возможен был только на основе дарвиновского учения об естественном отборе. Другой голландский ученый Лотси в 1916 г. выпустил книгу «Эволюция путем гибридизации». Книгу эту он посвятил Ч. Дарвину, но попытался перекрыть учение Дарвина своим. Логси попытался всю эволюцию объяснить бесконечным перекомбинированием ген, или, иначе, признал за единственный исходный тип изменчивости «комбинации», получаемые путем скрещивания неодинаковых гетерозиготных родителей.
Дарвик никогда не закрывал глаза на значение гибридизации, он отводил ей значительную роль в процессе эволюции. Но для Дарвина гибридизация есть лишь один из путей изменчивости, при наличии других, у Лотси — единственный. Теории де Фриза и Лотси имеют ту общую особенность, что они отводят ничтожную роль влиянию среды, или даже пытаются совершенно это влияние отвергнуть. Этим они отходят не только от диалектического материализма, но и от материализма вообще, испытывая сильную тягу к идеалистическим позициям. Еще более определенный удар по дарвинизму, хотя и в прикрытой форме, представляют собою выступления Бэтсона, Г. Нильсена и других генетиков, признающих ген неизменной, или изменяющейся лишь в исключительных случаях, творческой силой организма. И для них внешняя среда, включая и пищу, влияет только на преходящий фенотип организма и совершенно бессильна по отношению к его генотипу.
И здесь, следовательно, налицо отход на идеалистические позиции. Ч. Дарвин не имел возможности высказаться по поводу генетики, так как эта научная дисциплина сложилась только в начале XX века, а он умер в 1882 г., но Ч. Дарвин пытался построить собственную материалистическую теорию наследственности, теорию геммул, изложенную им в главе XXVII труда его об «Изменении животных и растений под влиянием одомашнивания». Глава эта носит название «Пангенезис — временная гипотеза».
Сторонники генной теории говорят, что Дарвин дал первую попытку обосновать корпускулярную теорию наследственности в противоположность физиологическим теориям передачи коллоидного строения протоплазмы, энзимов, гормонов, витаминов и других растворимых веществ. Геммула Дарвина и ген генетиков — понятия одного порядка.
«Мы можем быть убеждены, — говорит Дарвин (Собрание сочинений, Госиздат, том III, книга 2, 1928, стр. 315), — что в каждом живом существе таится множество утраченных черт, готовых проявиться при первом удобном случае. Какое же можно дать объяснение, как связать с другими фактами это чудесное и широко распространенное свойство возвращения к прежнему типу, — эту способность вызывать снова к жизни давно утраченные признаки?» На этот вопрос Дарвин отвечает так: «Главное наше предположение заключается в том, что все органические единицы, независимо от общепризнанной способности размножаться делением, отделяют мельчайшие зачатки, распространяющиеся по всему организму», и далее: «Но мы можем предположить далее, что зачатки растут, размножаются, скопляются в почки и половые элементы, и их развитие зависит от их соединений с другими зарождающимися клеточками или единицами».
Словом, геммулы Дарвина возникают в живых клетках организма и растут, а если растут, то, несомненно, предварительно питаются, так как рост возможен только за счет соответственного питания. Гены, как их обыкновенно изображают, не возникают, не питаются и не растут, а лишь передаются от особи к особи. Здесь среда и питание не имеют значения или имеют его лишь в исключительных случаях (например, при действии лучистой энергии) и ген независим от несущего его организма.
Таким образом, между теорией пангенезиса и основной идеей генетики, идеей гена большой разрыв. Интересно было бы пересмотреть факты генетики, добытые многими годами упорного труда и высокой техники с точки зрения теории пангенезиса. Пусть теория пангенезиса временная и несовершенная, все же и в ней есть здоровое ядро.
Товарищи, вы желаете овладеть природой, вы желаете управлять ее явлениями. Вы желаете поднять сельское хозяйство страны строящегося социализма, что для этого надо? Надо понять живую природу, природу животных и растений. Поняли — овладели. А для того, чтобы понять природу, необходимо изучить Дарвина, именно не прочитать только, а изучить.
Лучшим введением к изучению Дарвина является книга К. А. Тимирязева, овладейте ею; а кто желает итти по пути овладения дарвинизмом и далее, тому придется взяться и за самого Дарвина. Вся последующая наука, наука наших дней построена на основе Дарвина; даже тогда, когда она идет против дарвинизма, она плохо понятна без хорошего с ним знакомства.
Изучайте Тимирязева и Дарвина, это необходимо!
В настоящее издание мы сочли полезным помимо первой части книги К. А. Тимирязева «Чарлз Дарвин и его учение» включить его работу «Исторический методов биологии». Этот сборник лекций, которые сам Тимирязев читал как курс дарвинизма, дает классический образец дарвиновского понимания и изложения проблем биологии. Из десяти лекций, составляющих сборник, мы здесь приводим девять. Последняя — непосредственного отношения к нашей задаче не имеет и потому мы ее опускаем.
В начале книги мы помещаем «Краткий очерк жизни Чарлза Дарвина», написанный К. А. Тимирязевым. В качестве приложения приводятся отдельные статьи К. А. Тимирязева: одна — из второй части книги К. А. «Чарлз Дарвин и его учение», посвященной критике антидарвинистов, и ряд — из опубликованных ранее в энциклопедическом словаре «Гранат» и в отдельных сборниках. Весь этот материал поиск жет учащемуся подготовиться к самостоятельной работе над классическими трудами Ч. Дарвина.
Академик В. Л. Комаров. 6 июня 1937 г.
