Прежде чем ознакомиться с содержанием интересной речи, полезно ознакомиться с обстановкой, при которой она была произнесена. Заседания Ассоциации происходили на этот раз в небольшом шотландском городке Донди. Прошлогодний защитник витализма и метафизики, Томпсон, был шотландец — и это обстоятельство, повидимому, не случайность. Между шотландскими учёными до сих пор можно встретить ревностных сторонников вторжения в науку метафизики и даже теологии. В появившейся на-днях биографии знаменитого ботаника Гукера встречается очень характерная фраза, относящаяся к его школьным годам: «Как питомец шотландского университета (Глазго), я потратил немало времени на изучение метафизики, для того только, чтобы убедиться, что она ни на что не годна». Что не все шотландские учёные покинули старую точку зрения, можно увидать из следующего факта. С прошлого года на английском языке стала выходить очень хорошая библиотека дешёвых популярных книг по разным областям знания, в том числе и по естествознанию (1). Но наряду с прекрасными отдельными монографиями известных специалистов, в ней появились и книжки очень определённой» тенденциозного содержания. Так, профессор Томсон (не прошлогодний защитник метафизики, а другой, но также зоолог и также шотландец, профессор в Абердине) поместил в ней томик, озаглавленный «Введение в науку» (Introduction to science). В начале книги проводится мысль (на основании известных слов Кирхгофа, вкривь истолкованных биологами), что никакая наука ничего не объясняет, а только даёт описание фактов. Утвердив читателя в этом будто бы ультра-научном скептицизме, Томсон делает неожиданный (2) скачок; а так как человеческий ум уже так устроен, что не может обойтись без объяснений, то остаётся только одно — искать их в метафизике. И вот она появляется в основе всей системы наук, причём автор предупреждает читателя, чтобы он не подумал, что это простая опечатка. В следующей главе он объясняет, что где не поможет метафизика — остаётся прибегнуть к теологии.
------------------------------------
1. Под заглавием Home University. Library of Modern Knowledge — Домашний университет. Библиотека современного знания.
2. Т. е. неожиданный для неопытного читателя, но вперёд предвидимый для людей знающих, как я это имел случай разъяснить ещё в 1900 г. в моей актовой университетской речи: «Столетние итоги физиологии растений». — «Насущные задачи современного естествознания», 1908 г. [В наст, издании см. том II, а также Соч., том V, Ред.]
-------------------------------------
Не менее знаменательна другая книга этого издания, посвященная эволюции. В конечном её выводе оказывается, что самым верным современным воззрением на этот вопрос следует считать не теорию Дарвина, а мнение о ней его известного противника Майварта, католического патера. Один из авторов этой книжки — шотландский ботаник и также католик (1). Повидимому, многое в Шотландии ушло недалеко от того, что полвека тому назад так ярко изображал Бокль (2).
Речь профессора Шеффера, общее содержание и направление которой было вперёд известно, собрала давно небывалую, многочисленную аудиторию, а по словам очевидцев, впечатление, ею произведённое, напоминало разве только знаменитые речи Тиндаля. Не заключая ничего абсолютно нового, она представила очень умелую сводку, яркую картину тех успехов, которые физиология уже осуществила и продолжает осуществлять чуть не до настоящего дня. Этим речь отнимала почву у тех, кто лицемерно сетует о беспомощном будто бы состоянии физиологии, о каком-то безнадёжном её будущем, о чём распространялся прошлогодний оратор-зоолог, приглашавший обратиться за помощью к метафизикам вроде Дриша (3) или Бергсона. Удачным и оригинальным следует признать распределение богатого содержания речи в порядке вероятной эволюции физиологических функций, местами подтверждаемой несомненной историей их развития. Последующее, понятно, представляет только очень сжатое изложение речи Шеффера, и лишь кое-где приводятся собственные выражения оратора.
----------------------------------
1. В английских изданиях появились публикации о предстоящем выходе в свет «Теории эволюции» двух отцов иезуитов, из которых один, Васман, уже составил себе известного рода знаменитость.
2. Вспомним его рассказ о шотландской петиции, требовавшей, в 1853 г., чтобы правительство для борьбы с холерой ввело обязательный пост и общественные молитвы, на что Пальмерстон ответил советом позаботиться лучше о гигиене и улучшении положения рабочих.
3. Не так давно гастролировавшего в Шотландии.
-----------------------------------
Профессор Шеффер начал свою речь с обычного указания на бесплодность старых философских определений жизни, так как ни одно из них не охватывает всей совокупности предметов включаемых, равно как и всех исключаемых, и на становящуюся всё менее и менее резкою границу между живым и неживым, что ещё увеличивает затруднения новых попыток этого рода. Ошибочность ходячих понятий увеличивается ещё тем, что, думая определять жизнь вообще, нередко имеют в виду, главным образом, человека.
Жизнь, в её всеохватывающем, широком смысле, сводится на явления превращения материи и энергии; она исследуется и может исследоваться только методами, применяемыми к изучению и всех остальных материальных явлений. Общие результаты исследований в этом направлении свидетельствуют, что живые тела подчиняются тем же законам, как и неживые, и что, чем более мы изучаем проявления жизни, тем более убеждаемся в ненужности прибегать для их объяснения к содействию какой-нибудь особой, неизвестной формы энергии.
Самое разительное проявление жизни мы усматриваем в так называемых «произвольных» движениях. Оно не ограничивается человеком или крупными животными. Каждая капля прудовой воды, как мы часто выражаемся, «кишит жизнью». Простейшим случаем является так называемое «амебоидное» движение. А физикам удалось воспроизвести движения, по виду ничем не отличающиеся от этих «амебоидных» и вполне объясняющиеся явлениями поверхностного натяжения жидкостей. Но амебоидные движения могут быть, в свою очередь, связаны с целой цепью явлений движения, совершающихся в сложных организмах — вплоть до движения наших мышц, под влиянием воли, или сердца, под влиянием эмоций.
Скажут: явления движения в живых телах идут об руку с явлениями другого порядка, с явлениями обмена ассимиляции и дезассимиляции веществ и с явлениями роста. Но в основе и эти процессы имеют аналогию в химических и физических явлениях, воспроизводимых вне организмов. Химические процессы, долго считавшиеся исключительным уделом организмов, всё более и более переходят в руки химиков. То состояние вещества, которое Грэам назвал коллоидальным и которое всё более и более считается основной особенностью живых тел, свойственно и телам неорганизованным. Ферменты, или энзимы,— эти удивительные вещества, вызывающие, смотря по условиям, и явления дезассимиляции и явления ассимиляции — имеют аналогов и в неорганическом мире. Процессы роста, казалось, представляли нечто совершенно отличное от роста тел неорганических — кристаллов; но уже известны искусственные образования, воспроизводящие основные черты роста клеточек (1); удаётся воспроизвести и явления, подобные дроблению ядра. С другой стороны, Лёб показал, что первые стадии процесса полового воспроизведения могут быть вызваны искусственно, без участия мужского оплодотворяющего элемента.
«Kurz und gut *, как говорят немцы,— закончил эту часть своей речи Шеффер, — у витализма, как рабочей гипотезы, подорваны все основы, разрушены и все её надстройки, и если в наших объяснениях встречаются некоторые затруднения, то причину этого должно искать в неполноте наших сведений о строении и действии живого вещества. При самой снисходительной оценке, выражение „жизненная сила" — только заявление своего невежества, нисколько вперёд не подвигающее. И делу не помочь заменой "витализма" „неовитализмом" или „биотической энергией" (2). „Неопресвитер — то же, что
----------------------------------
1. Шеффер ссылается на недавние опыты Ледюка; но они не что иное, как повторение искусственных клеточек Траубе, значение которых было в своё время оценено таким учёным, как Гельмгольтц. С 1870 г. я неизменно показывал их на своих лекциях.
2. Точь-в-точь, что двадцать лет тому назад мне приходилось возражать академику Коржинскому, полагавшему, что он очень подвинул дело виталистов, заменив слово «жизненная сила» словом «жизненная энергия».
* «Коротко и хорошо...» Ред.
----------------------------------
старый поп; только с виду слово будто поважнее" („Newpres-biter is old priest writ large") (1).
После этого введения, проф. Шеффер переходит к обстоятельному рассмотрению современных задач и успехов физиологии.
Во-первых, говорит он, мы не имеем повода предполагать, что состав живого вещества так бесконечно сложен, как это прежде представлялось. Исследования Мишера и Косселя и его школы показали, что тела, входящие в состав органа, играющего такую важную роль в процессах роста и воспроизведения, каково ядро, представляют не особенно сложный состав, так что мы можем надеяться когда-нибудь получить их синтетически. То же, на основании исследований Эмиля Фишера, мы можем предположить и о белковых веществах протоплазмы.
Это приводит к рассмотрению вопроса о начале жизни и о возможности в будущем созидания живой материи. Шеффер, понятно, относится скептически ко всем до сих пор произведённым попыткам осуществить явление так называемого произвольного зарождения, но напоминает, что все нам известные простейшие организмы ещё очень сложны в сравнении с предполагаемыми начальными стадиями организованного вещества, и совершенно основательно предостерегает, что ничто не оправдывало бы заключения, будто самый факт превращения неживого вещества в живое невозможен.
Устраняя, как совершенно ненаучную, идею о непосредственном сверхъестественном вмешательстве исключительно на этой границе между живым и неживым, мы вынуждены допустить, что живая материя осуществлялась так же, как и все остальные материальные процессы, — путём эволюции. Объяснение нисколько не подвигается вперёд предположением о занесении зачатков жизни из других миров (2).
-----------------------------------
1. Мне неизвестно, откуда взята эта цитата, но несомненно проф. Шеффер хотел мимоходом намекнуть на старую клерикальную подкладку нового похода шотландских учёных против современной науки.
2. Та новейшая форма этой гипотезы, которая прибегает к световому давлению, невидимому, не считается со смертоносным действием ультрафиолетовых лучей в космических пространствах.
-----------------------------------
Эволюционная гипотеза, обнимающая теперь не одну только биологию, но и все другие науки о природе — астрономию, геологию, химию, физику — убеждает нас, что процесс этот, вероятно, имел место и при переходе из неорганического мира в органический. Но столь же очевидно, что следы такого процесса не могли сохраниться в форме известной нам геологической летописи.
Мириады лет должны были пройти от начала этого процесса и до появления тех известковых или кремневых игол и панцирей, которые мы встречаем у наших простейших организмов. Да если бы нам и удалось увидать непосредственный переход от бесформенно коллоидального вещества к организованному, мы вряд ли получили бы возможность определить, где начинается или кончается жизнь (Пирсон). Иной вопрос — совершался ли этот переход не раз в течение геологических времён. На это мы можем ответить, что едва ли допустимо, так как вынудило бы нас к предположению, что каждый раз развитие органических форм шло по одинаковым путям — а это в высшей степени невероятно * — или что уже существовавшие организмы без следа пожирали вновь появляющиеся зачатки новых организмов.
Допустив, что такой процесс (однократно или неоднократно) осуществлялся в форме коллоидальной слизи, на основании сказанного появились бы и функции ассимиляции и роста, а вслед за тем, как только размеры этих жидких или полужидких капель стали превосходить известные пределы, появилось бы и деление, т. е. распад на отдельности, подобные той, из которой они произошли, и воспроизводящие все её химические и физические свойства. Так же, как формы родителей, будут повторяться и процессы ассимиляции роста и размножения: получается опте vivum e vivo *. Такая первобытная организация могла бы заполонить весь земной шар. Раз осуществилась такая элементарная форма жизни, остальное
-----------------------------------
1. Этот аргумент был выдвинут мною сорок лет тому назад.
* всё живое от живого. Ред.
-----------------------------------
осложнение будет делом уже известных йам неизбежных законов эволюции. Се n'est que le premier pas qui coute *.
Далее в нашей воображаемой живой материи мы можем себе представить распадение её однородной массы, с выделением вещества, более богатого содержанием фосфора — будущего ядерного вещества. В числе его составных начал выдающаяся роль будет принадлежать ферментам, этим веществам, вызывающим целый ряд глубоких превращений вещества (1) — к тому же при сравнительно низких температурах.
Ещё шаг — и эти рассеянные в плазме вещества соберутся в форму ядра: получится то, что мы привыкли называть клеточкой. Отныне жизнь будет воплощена в клеточку; всё живое будет клеточка или аггрегат клеточек — omnis cellula e cellula.
За этой стадией, но на расстоянии какого промежутка времени, мы не в состоянии гадать, на сцену выступает новое явление: от времени до времени будет происходить слияние ядер между отдельными клетками. У одноклеточных организмов этот процесс происходит между любыми клетками, представляющими из себя их особей. Но у многоклеточных организмов эти функции, как и многие другие, выпадают на долю обособившихся клеток. Результатом этого процесса является обновление (rejuvinescence) жизни, сопровождающееся обыкновенно и увеличением числа неделимых. Этот процесс выражается введением в обновлённую клетку особого вещества, обыкновенно имеющего определённую форму сперматозоида; но вспомним опыты Лёба — и мы придём к заключению, что наличность какого-нибудь морфологического элемента не является необходимым условием процесса. «Мы не должны закрывать глаза на возможность того, что передающиеся потомству свойства окажутся связанными со специфически химическими свойствами этих веществ, другими словами, что и наследствен-
---------------------------------
1. Аналитических и синтетических. Эти последние, открытые молодым английским химиком Крафт-Гилем, всё более и более обращают на себя внимание химиков и физиологов.
* Труден только первый шаг. Ред.
---------------------------------
ность может также оказаться одним из тех вопросов, за разрешением которых придётся обратиться к химику» (1).
До сих пор мы имели дело с проявлением жизни в той её форме, в какой она проявляется в простых, одноклеточных организмах. Но люди, не имеющие дела е микроскопом, произнося слово «жизнь», почти неизменно имеют в виду себя самих или близко знакомых животных и растения.
«Никакая интуиция без помощи микроскопа не научила бы нас, что наша жизнь не какое-нибудь неделимое явление, которое можно задуть, как пламя свечи, а слагается из миллионов жизней отдельных клеточек. Это представление о клеточном строении сложилось сравнительно очень недавно — на глазах живущих теперь людей. Но какие изумительные успехи сделала эта юная наука о живых существах! Все успехи механических наук, которые принято считать наиболее характеристической чертой девятнадцатого столетия, ничто в сравнении с успехами биологии, и возбуждаемый ими интерес отступает на второй план в сравнении с интересом фактов, открытых в области жизненных явлений. А в ряду этих фактов выдающееся место занимает, конечно, открытие клеточного строения всего живого».
Посмотрим же, как происходит образование многоклеточного тела: путём подразделения единичной клетки, причём происходящие клетки сохраняются во взаимной связи. Так происходит развитие неделимых, которое, как мы знаем, представляет сокращённую картину исторического процесса образования данной формы. Эти клеточные аггрегаты образуют сначала сплошные массы. Далее образуется внутренняя полость, и вся форма переходит в полый шар. До этой стадии
------------------------------------
1. Как быстро оправдалось это пророчество Шеффера, — к слову сказать, высказанное и мною в прошлогодней статье [«Сезон научных съездов», см. Соч., том VIII. Ред.], и ещё ранее [«Чарлз Дарвин», «В. Е.», 1909 г. ],— увидим в следующем параграфе этой статьи. [Статья «Чарлз Дарвин» в книгу «Чарлз Дарвин и его учение», изд. 7-е, ч. I, вошла под названием «Чарлз Дарвин и полувековые итоги дарвинизма». См. в этом томе стр. 233. Ред.]
-------------------------------------
все клеточки сходны между собой, все получают одинаковое воздействие извне, одинаково воспринимают и ассимилируют пищу извне, одинаково участвуют в общих движениях. Это простейшая форма многоклеточных. На следующей ступени часть стенки полой формы вдавливается внутрь, причём изменяется и форма внутренней полости. В этот момент наступает диференцировка, обособление в строении и отправлении наружного и внутреннего слоя клеточек этой же чашевидной формы. Клеточки наружного слоя воспринимают внешние воздействия, физические и химические, и передают их остальным клеткам, а также исполняют и двигательные отправления. Клеточки внутреннего слоя, освободившись от этих отправлений, специализируются на восприятии и переработке пищевых веществ, выделяя которые во внутреннюю полость, делают их доступными всем клеткам организма. Некоторые представители животных, сохраняющие эту стадию, утрачивают подвижность, превращаясь в организмы, напоминающие своим видом и образом жизни растения: таковы губки. Эта ступень диференциации, за отсутствием нервной системы, не обнаруживает общей координации, но зато и отдельные клетки сохраняют значительную степень самостоятельности и независимости.
Наша собственная жизнь, как и жизнь высших животных, — жизнь сложная, совокупная жизнь индивидуальных клеточек. Жизнь отдельных клеточек может прекращаться, не нарушая жизни остальных. Этот факт совершается непрерывно, в каждый момент нашего существования. Таковы клеточки на поверхности нашего тела, отмирающие, стирающиеся и заменяющиеся новыми без всякого ущерба для организма. Наоборот, уничтожение клеточек нервного центра, управляющего дыханием, вызывает через несколько минут смерть всего живого организма. Призванный врач признаёт смерть, но только в известном смысле — прекращения доставки тканям необходимого им кислорода. И действительно, стоит во-время искусственно восстановить этот доступ — и все проявления жизни возвратятся. В момент так называемой общей смерти только некоторые клетки утрачивают свою живучесть, другие ещё долго сохраняют её. Особенно отличается этим мышечная клетка. Мышечные клетки кровеносных сосудов сохраняют признаки жизни в течение нескольких дней после смерти. Известны случаи, когда мышечные клеточки сердца оживают и начинают вновь биться сильно и правильно — у человека через восемнадцать часов, у животных — через несколько дней после смерти. Белые кровяные тельца крови могут сохранять свою обычную форму и отправления даже в течение года. Опыты Карреля и Борроуза в последнее время познакомили нас с возможностью сохранения тканями, вырезанными из организма, их жизненных отправлений, роста и размножения клеточек в течение долгих промежутков времени (1). Исходя из этого, Каррель доказал возможность вырезать органы из умерших животных и привить их другим животным того же вида, открывая этим такие новые горизонты для хирургии, всё значение которых едва ли ещё возможно вполне оценить.
Как уже сказано, жизнь некоторых клеточек (дыхательных центров или сердца) необходима для поддержания жизни всех остальных. Зато существуют ткани и целые органы, бесполезные и даже вредные. Видерсгейм у человека насчитывает их до сотни. Стоит только вспомнить получивший такую печальную известность червеобразный отросток слепой кишки. Природа, конечно, со временем сделает успехи по пути их уничтожения, а пока человеку самому приходится защищаться от них при помощи хирургии.
В многоклеточном организме жизнь целого, очевидно, зависит не от одного обеспечения условий существования отдельных клеток: необходимо ещё обеспечить согласное взаимодействие (координацию) различных клеточек, обособившихся в своих отправлениях. Так, клетки желудочных желез выделяют желудочный сок. Клеточки кишечных ворсинок всасывают питательные вещества. Клетки почки выделяют из-
-----------------------------------
1. Так, например, сердце, вырезанное из зародыша цыплёнка, могло жить и биться в течение нескольких месяцев.
-----------------------------------
лишнюю воду с растворёнными в ней отбросами. Клетки сердца образуют насос, прогоняющий кровь через сосуды. Жизнь каждой клетки приспособлена к её отправлениям, но без их кооперации, без подчинения всех потребностям целого, они могли бы вырабатывать или слишком много, или слишком мало, качать [всасывать] или слишком, или недостаточно скоро, причём жизнь целого не была бы обеспечена, ей грен зила бы опасность.
Ещё недавно мы знали только один механизм, поддерживающий эту координацию, — это была нервная система. Новейшему времени принадлежит открытие второго — это «гормоны», или «возбудители». Так названы Стерлингом (1) особые химические вещества, вырабатываемые железами, поступающие в кровь, разносимые ею по всему телу и пробуждающие деятельность других клеточек иногда на значительных расстояниях. Значение этих веществ уступает разве только значению нервной системы; действие их очень разнообразно, а иногда в их отсутствие жизнь становится невозможной.
Прежде чем рассмотреть, каким образом нервная система способствует объединению жизни сложных организмов, посмотрим, как она появилась. Первый шаг на этом пути осуществился тогда, когда некоторые клеточки наружного слоя обнаружили особую восприимчивость к внешним воздействиям механическим (осязательным и звуковым), физическим (световым) или химическим. Эти влияния первоначально, вероятно, просто передавались от клеточки к клеточке. Значительный успех был осуществлён тогда, когда эти воспритр» чивые клеточки образовали щупальцы, разветвления, которые проникали в промежутки между другими клетками. Такие щупальцы, устанавливали более быстрые и непосредственны» сообщения с отдалёнными частями. На первых порах ояв могли быть сократимыми, напоминая ложные ножки (псевдоподии) простейших одноклеточных организмов. Получив постоянное положение, они превращались в зачаточные нервные
-------------------------------------
1. Шеффер и сам работал в этом направлении.
-------------------------------------
волокна — начало нервной системы. Даже в настоящее время (как это показал Росс Гаррисон) в развитии нервных волокон наблюдается ранняя стадия, напоминающая амебоидные отростки, сначала сократимые, а позднее принимающие постоянное положение, в котором они оказываются закреплёнными. Затем часть этих поверхностных элементов, в силу ли более защищенного положения или лучшего питания, удалилась с поверхности и погрузилась в глубь ткани — это будущие нервные клетки. Они остались своими вытянутыми частями в сообщении с поверхностью: это будущие приводящие, чувствующие волокна, поддерживающие сообщение с внешним миром. Другими такими же отводящими ответвлениями они продолжают передавать воспринятые влияния глубже лежащим клеточкам. Дальнейшее развитие утвердило эту диференцировку на приводящую, отводящую и промежуточную сферы нервной системы. Уже и такой простой механизм обеспечивал к их взаимной выгоде взаимодействие отдельных клеточек сложного организма.
Именно развитие нервной системы, хотя не во всех классах шедшее по одинаковым путям, оказалось выдающейся чертой эволюции высших животных форм. Через её посредство, воздействия внешнего мира превращались в сокращения или какие иные проявления клеточной деятельности. Её появление положило основание и коренному различию между миром животных и миром растений, ни один из представителей которого не обладает никакими следами нервной системы. Растения, правда, реагируют на внешние воздействия, и эти воздействия оказывают более или менее глубокие влияния, вызывают сравнительно резкие и быстрые движения даже отдалённых частей; достаточно вспомнить мимозу. Но эти воздействия всегда передаются от клеточки к клеточке, никогда — через нервные волокна. А при отсутствии чего-либо соответствующего нервной системе невозможно допустить, чтобы растение могло обладать хоть каким-нибудь проблеском «разумности». Наоборот, в животном, из первоначально незначительного изменения известных клеточек, путём эволюции создалась сложная нервная система, с её разнообразными и сложными отправлениями, завершившимися деятельностью человеческого разума. «Какое великое произведение человек! Как благороден его разум! Как беспредельны его способности! Как изумительны его формы и движения! Как подобен ангелам он в своих поступках! Как богоподобен в своём постижении! Но если б он вздумал не в меру возгордиться своими психическими подвигами, то пусть не забывает, что всё это — только результат приобретения некоторыми клетками его далёких предков способности реагировать в несколько повышенной степени на внешние воздействия, благодаря чему эти клетки, с одной стороны, пришли в более тесное общение с внешним миром, а с другой стороны, разросшись далеко за пределы ограниченной сферы, к которой остались прикованы их соседки, мало-помалу приобрели господство над остальными. Эти господствующие клетки, превратясь в нервные клетки, теперь не только служат для передачи воздействий от одной части организма к другой, но с течением времени стали центрами ощущений и сознательных восприятий, образования и ассоциации идей, памяти, волевых движений и всех проявлений разума!»
Самыми выдающимися проявлениями деятельности нервной системы являются вызываемые и регулируемые ею общие движения так называемых произвольных мышц. На деле они являются результатом внешних воздействий, выносимых чувствующими или проводящими нервами на поверхности, т. е. посредством кожи или органов чувств, хотя эти воздействия могут и не быть непосредственными, а будут слагаться на неопределённое время в некоторых клетках нервной системы. Регулирование движений — непосредственно ли за раздражением или через промежутки времени, притом сознательного или чисто рефлекторного, бессознательного характера — процесс громадной сложности, обнимающий как вызывание движений, так и их торможение. Исследование его условий составляет в настоящее время предмет трудов Шерингтона.
Менее бросается в глаза, но не менее важна роль нервной системы в движениях непроизвольно сокращающихся мышц. При нормальных условиях они совершаются вполне независимо от сознания, но их регулирование происходит так же, как и при сокращении произвольных мышц — именно как результат воздействий, получаемых с периферии. Эти воздействия сообщаются проводящими путями центральной нервной системе, а оттуда, преимущественно при посредстве симпатической нервной системы, оказывают или усиливающее, или задерживающее действие на сокращение непроизвольных мышц. Многие непроизвольные мышцы имеют естественную наклонность к постоянному ритмическому сокращению, совершенно независимому от центральной нервной системы; в таких случаях значение толчков, полученных от последней, ограничивается увеличением или уменьшением размеров этой деятельности. Пример такого двойного действия мы видим в сердце. Хотя этот орган и продолжает совершать правильные ритмические сокращения даже тогда, когда прервано его сообщение с нервной системой или когда оно совершенно вырезано из тела, но при нормальных условиях оно побуждается нервной системой к повышенной деятельности при посредстве симпатической, а к пониженной — через посредство блуждающего нерва. Благодаря своей готовности подчиняться влиянию тех нервных потрясений, которые мы называем «эмоциональными», слово сердце на-чязыке поэтов, да и в обычной речи, стало синонимом этих эмоциональных движений (1).
Подобным же образом регулируется и действие непроизвольных мышц артерий, вызывая бледность или румянец лица. Румянец стыда и бледность испуга — простые изменения физиологической деятельности артерий. Совершенно сходные явления могут быть вызваны и в бессознательном состоянии организма, во сне или при анестезии.
Регулирующее действие нервной системы обнаруживается и в её влиянии на выделение железами их соков. И здесь хими-
--------------------------------
1. Невольно вспоминаются блестящие страницы Клод Бернара о «Сердце в представлениях поэтов и физиологов». Последующие полу-и вековые успехи науки могли только подтвердить воззрения великого физиолога.
--------------------------------
ческая деятельность желез может быть ею усилена или ослаблена, вызвана или приостановлена; таково, например, действие на железы, определяющие процесс пищеварения и выделяющие кожный пот. Совместное действие на сосуды и на потовые железы регулирует температуру крови, поддерживая её на уровне, наиболее благоприятном для жизни и деятельности тканей.
Как и в деятельности сердца, и в выделении желез важную роль играет элемент эмоциональный. От впечатления одного рода "слюнки текут", от других "язык прилипает к гортани" *. Эта задержка деятельности слюнной железы давно использована на востоке так называемой «пыткой рисом» для изобличения, будто бы, преступников.
До недавнего времени регулирующее действие нервной системы было единственным известным. Открытия последних лет познакомили нас с другим, несравненно более простым механизмом — чисто химическим. Эти вещества, как мы видели, получили название «гормонов». Обыкновенная железа выделяет свои соки на поверхность тела или его. полостей. Но существуют так называемые железы внутреннего выделения. Они выделяют прямо в кровь, рассылающую эти «гормоны» во все концы тела, так что их действие может обнаружиться в отдалённейших органах. Их действие на эти органы может быть существенным или только дополнительным. В первом случае удаление этой железы или её поражение может оказаться роковым для существованпя всего организма. Таковы так называемые надпочечные железы. Ещё в половине прошлого столетия английский медик Аддисон открыл болезнь, названную его именем, почти всегда роковую и находящуюся в связи с надпочечной железой. Броун-Секар показал, что удаление этой железы у животных сопровождается уже через несколько дней смертью. Целый ряд исследований показал, что гормон этой железы (адреналин) возбуждает деятельность
-----------------------------------
1. Известны опыты в этом направлении нашего знаменитого физиолога И. П. Павлова.
-----------------------------------
сердца и артерий и содействует деятельности симпатической системы (Ланглей).
Другой пример представляет щитовидная железа, отправление которой необходимо для нормального течения жизни. При неудовлетворительном её отправлении проявляется форма идиотизма, называемая кретинизмом, и другая болезнь, известная под названием myxoedema. Сходные явления обнаруживаются и при хирургическом удалении железы. Приём сока железы излечивает болезнь. С другой стороны, ненормальное развитие или неумеренные приёмы сока сопровождаются сходными болезненными приступами. Здесь мы, следовательно, имеем дело с химическим веществом, от присутствия которого зависит отправление важных человеческих функций. Профессор Глей, сам работавший в этой области, замечает: "Происхождение и правильное отправление высших человеческих способностей обусловливается чисто химическим действием известного продукта выделения. Психологи, подумайте об этом!" Ещё изумительнее, может быть, действие сопровождающей щитовидную железу "паратироидной" железы. Она величиною с булавочную головку — и, тем не менее, её удаление сопровождается явлениями, подобными тетанусу, всегда опасными, порою роковыми.
Другая железа внутреннего выделения, в последние годы обратившая на себя большое внимание (glandula pituitaria), помещается при основании головного мозга. Её удаление смертельно. Её ненормальное увеличение в период роста организма сопровождается ненормальным увеличением скелета, принимающего гигантские размеры. Если общий рост уже закончен, ненормально разрастаются ноги, руки и личные кости (так называемая акромегалия). Очевидно, эти железы или часть их выделяют гормон, ускоряющий рост скелета. У великанов и у "акромегалистов" они всегда сильно развиты (1).
---------------------------------
1. Невольно напрашивается мысль: какую важную роль мог сыграть подобный механизм в эволюции позвоночных. Не усиленной ли деятельности подобной железы можно приписать все те чудовищные скелеты, которые нас поражают в палеонтологических музеях? Такое физиологическое объяснение, во всяком случае, имело бы более реальную под собою почву, чем утверждение современного немецкого палеонтолога-неоламаркиста, что скелеты ихтиозавров и плезиозавров образовались под влиянием волевых импульсов их обладателей. См. мой очерк: «Основные черты истории развития биологии в XIX столетии», Москва, 1908, стр. 79 [Соч., том VIII. Ред.]. И не сокращению ли этих желез можно было бы приписать обратное превращение безобразных конечностей и личных костей предка какой-нибудь гориллы в стройный скелет человека?
---------------------------------
В перечисленных случаях железы вырабатывают исключительно гормоны, но существуют железы со смешанными функциями. Такова панкреатическая железа — одна из главнейших в процессе пищеварения. Её наружное выделение в кишки давно известно, но сравнительно недавно стало известным, что сверх, того она вырабатывает и внутреннее выделение — гормон, поступающий в кровь, проникающий в печень и разносимый во все части организма. Этот гормон играет весьма важную роль в утилизации углеводов организма. Углеводы пищи превращаются в виноградный сахар, который разносится кровью во все ткани и сжигается в них как топливо. При заболеваниях панкреатической железы или её хирургическом удалении, вследствие отсутствия гормона, сахар не утилизируется тканями и накопляется в крови, откуда избыток его поступает в почки, обусловливая известную болезнь — диабет.
В двенадцатиперстной кишке под влиянием желудочного сока образуется гормон «секретин», который, в свою очередь, действует на выделение панкреатического сока. Этот интересный гормон открыт Стерлингом и Бэлиссом.
Наконец, железы органов воспроизведения, кроме специальных своих продуктов — яичек и сперматозоидов, выделяют и гормоны, которые, опять-таки поступая в кровь, оказывают влияние на ткани отдалённых органов. Через посредство этих гормонов образуется гребень и хвост петуха, грива льва, рога оленя, борода и увеличение гортани мужчины — все так называемые вторичные половые признаки. Существование этой зависимости, известной с незапамятных времён, приписывалось деятельности нервной системы, и только в недавнее время стала известна зависимость их от гормонов, поступающих в кровь. Удалось выяснить и химический состав некоторых гормонов; они оказались гораздо проще белков и даже энзимов. Один из них удалось даже получить синтетически.
Из сказанного вытекает, что координация, необходимая для поддержания жизни, определяется не одной нервной системой, но что рядом с нею существует другая, не менее важная, чисто химического характера (1). Оба эти механизма могут действовать или независимо, или во взаимной связи.
Далее Шеффер, замечая, что только недостаток времени заставляет его лишь вкратце упомянуть о них, указывает на защитные механизмы, которыми высший организм защищается от самых страшных своих врагов — организмов одноклеточных. На них основаны те изумительные успехи, которые сделала современная медицина в борьбе с самыми ужасными бичами человечества, благодаря Пастеру, превратившему её из эмпирического искусства в основанную на эксперименте науку. Все эти изумительные завоевания в области излечения, а может быть ещё более в области предупреждения болезней, совершились на наших глазах. Вспомним хотя бы одного Листера, кончину которого мы так недавно оплакивали, спасшего более человеческих жизней, чем удалось их истребить всеми кровавыми войнами девятнадцатого столетия.
Остаётся коснуться вопроса: если бы были устранены все внешние причины, грозящие жизни, могла ли бы она быть
---------------------------------
1. А между тем для объяснения этой таинственной координации виталисты и придумали свои фантастические существа, от spiritus rector'а старых виталистов и до энтелехии, которую один из современных виталистов, Дриш, взял напрокат у Аристотеля. См. слово «Витализм» в энциклопедии «Гранат», т. 10, изд. 7, 1911 г. [Соч., том V, стр. 170. Ред.]
Странно, что Шеффер не приводит ещё одного замечательного примера из деятельности Стерлинга. Едва ли на самой поразительной органической целесообразностью представляется появление молока у матери как раз к тому времеяи, когда в нём нуждается новорождённый. Оказывается, что и это координация химическая, регулируемая гормоном, поступающим из организма ребёнка в организм матери. Впрыскивая такой гормон в организм самки кролика, даже не беременной, можно вызвать развитие молочных желез.
----------------------------------
продолжена на неопределённое время? Другими словами, являются ли старость и смерть необходимыми последствиями жизни? Многим это представляется лежащим вне сомнения. Но некоторые физиологи, как Мечников, думают, что сама старость — только форма и результат болезни. Жизнь одноклеточных существ может действительно быть продолжена надолго, без видимых указаний на начинающееся разрушение; но это ещё не доказывает возможности беспредельной жизни. Большая часть клеточек сложных организмов представляет, как и весь он в совокупности, как бы цикл развития; исключение представляют клеточки воспроизводительной системы: оплодотворённое яичко, с его явлением обновления (rejuvenescence), вносит как будто новый запас жизни для будущего поколения. Только в смене поколений можем мы видеть непрерывность жизни. Наше бессмертие — в нашем потомстве.
Другой вопрос — средний предел продолжительности жизни. Мы знаем, что различные виды животных имеют различную продолжительность жизни — от нескольких часов до сотен лет. Мафусаилов век, вероятно, должен занять своё место в ряду сказаний о всемирном потопе и семи днях творения. Уже во времена патриархов можно было рассчитывать на значительно менее продолжительный век. Царь Давид упоминает о семидесяти годах. Во времена царей жизнь была очень непродолжительна; правда, она не была и примерной. У греков и римлян, а также и в средней и новой истории, мы встречаем вообще мало примеров значительного долголетия. Но во всяком случае человек обладает в этом смысле несомненным преимуществом перед большинством млекопитающих, и достойно удивления, почему краткость его «земного странствия> является такой излюбленной темой у наших проповедников и поэтов.
Не подлежит сомнению, что с успехами предупредительной медицины и гигиены явится возможность значительно увеличить среднюю продолжительность жизни; всё же, однако, смерть остаётся законом. Но смерть естественная, не ускоренная, не отягчённая болезнями, может быть, превратится в спокойное, безболезненное явление. Дастр говорит: "Потребность смерти на пределе жизни может стать такою же естественною, как сон в конце долгого дня". Она будет последней, естественной фазой жизни. Тогда и приближение роковых ножниц, перерезающих её нить, перестанет вызывать тот ужас, который они вселяют ныне. «Будем же надеяться, что меланхолические мысли, которые теперь, несмотря даже на предвкушение будущего блаженного состояния, омрачают конец нашего существования, рассеются перед светом науки, подобно тому, как на известной гравюре Дюрера лучи восходящего солнца разгоняют сов и нетопырей, ютящихся во мраке ночи».
