Используя непосредственную поддержку со стороны английских трудящихся, Л. Б. Красин настойчиво добивался продолжения переговоров и доведения их до конца. Однако в середине сентября продвижение Красной Армии было задержано. Наступление белополяков, как сообщал Красин в Наркомивдел Чичерину 15 сентября 1920 года, позволило Ллойд Джорджу, игнорируя требования масс, «отбросить в сторону всякие церемонии и объявить о прекращении политических переговоров с делегацией». В переговорах наступил так называемый «мертвый период». Правда, делегации не было предложено уехать из Англии. Как верно расценил этот шаг Л. Б. Красин, цель такого маневра — «оставить зацепку на случай возобновления переговоров, успокоить купцов Сити... и избежать одиозности полного разрыва». Л. Б. Красин запрашивал Москву, есть ли смысл оставаться в Англии. «Снова мы стоим перед вопросом, как реагировать на затягивание соглашения,— сообщал он Чичерину.— Возможно либо поставить ультиматум и уехать из Англии в случае отклонения, либо ждать неопределенно долго, стараясь возбуждать путем отдельных сделок жадность Сити к нашему золоту и косвенным давлением Сити влиять на правительство».
20 сентября 1920 года этот вопрос обсуждался на заседании Пленума ЦК РКП (б). По предложению Наркоминдела делегация была оставлена в Лондоне. Несмотря на враждебность английского правительства и ожесточенную кампанию буржуазной прессы, делегации предстояло изо дня в день упорно искать пути и средства для нормализации отношений с Англией, для установления с нею деловых контактов. «Не имеется никаких признаков близкого соглашения,— с сожалением сообщал Красин Наркоминделу 2 октября,— напротив, вероятна дальнейшая затяжка, если не формальное денонсирование, торговых переговоров». «К сожалению,— сообщал он спустя 3 дня,— близость торгового соглашения в последнее время становится сомнительной. Почти вся буржуазная пресса ведет ожесточенную кампанию против соглашения...»
Консервативная печать все настойчивее выдвигала требование признания Советским правительством всех долгов царского правительства. Позиция прессы отражала линию поведения правительства: «Форин Оффисом производится на нас сильнейшее давление в смысле признания долгов прежнего правительства, также возвращения английским подданным убытков вследствие национализации промышленности,— писал Красин Чичерину.— ...Черчилль, Керзон противодействуют всякому соглашению. Ллойд Джордж не заинтересован в немедленном его заключении и предпочитает выжидать развязки на фронтах».
30 октября Красин сообщал о новом враждебном акте со стороны английских властей: «На фанеру со штемпелем «Венеста» наложен арест». Дело в том, что еще 24 июля между торговой делегацией и лондонской фирмой «Джеймс Сэгор и КО» был заключен договор, в соответствии с которым фирме «Сэгор» было продано 8 тысяч кубометров клееной фанеры со складов станций Парфино, Окуловка и Старая Русса. Эти склады были национализированы и являлись собственностью государства. В частности, Старо-Русский фанерный завод со складами и запасом фанеры, ранее принадлежавший ревельскому акционерному обществу «Лютер», был национализирован еще в августе 1919 года. Когда фанера Старо-Русского завода была доставлена в Лондон, ее бывший владелец, получивший соответствующую информацию от своих людей из Старой Руссы, опознал ее по клеймам «Венеста» или «NZ», которые обычно ставились фирмой «Лютер» при отправке фанеры в Лондон на имя торгового дома «Венеста». Фирма «Лютер» потребовала наложения ареста на фанеру и передала дело в суд. «Купивший у нас фанеру Джеймс Сэгор,— сообщал по этому поводу Красин 12 ноября,— по получении партии товара со штемпелем «Венеста» получил вызов в суд от акционерного общества «Лютер»... Для нас процесс имеет громадное значение, создавая прецедент».
Несмотря на то что фирма «Лютер» была эстонской и ее претензии полностью аннулировались мирным советско-эстонским договором, английский суд первой инстанции 21 декабря решил дело в пользу акционерного общества «Лютер» на том основании, что Советское правительство не признано британским и его действия не могут считаться английским судом имеющими законную силу.
По примеру «Лютера» бывшие владельцы фанерных заводов Парфино и Окуловки — Горлины — также предъявили иск «Сэгору». Внешторг был вынужден приостановить реализацию договора с фирмой «Сэгор».
В такой обстановке следовало еще строже, чем в начале переговоров, взвешивать каждый шаг, подчинить все действия достижению главной цели. Неуклонно выполняя предписания правительства, делегация твердо придерживалась июльских соглашений. «Мы, конечно, абсолютно и решительно откажемся от какого бы то ни было изменения июльской базы в сторону ухудшения»,— сообщал Л. Б. Красин Чичерину 2 октября. Таким был курс делегации. Чтобы обеспечить его успех, Красин считал важным, более чем когда бы то ни было, умело воздействовать на Сити, принимая во внимание все нарастающий интерес торгово-промышленных кругов к установлению экономических отношений с Советской Россией в связи с обостряющимся экономическим кризисом.
