Начиная с 1890 года Энгельс ежегодно участвовал в первомайских демонстрациях в Лондоне. И каждый год в этот торжественный день, знаменующий солидарность пролетариев всего мира, рядом с Энгельсом был и русский революционер Степняк.
Правда, в 1891 году Степняк майские дни провел в Соединенных Штатах Америки и только в силу этого не был в Гайд-парке. Но все остальные годы демонстранты, проходя мимо трибуны, где был Энгельс, рядом с ним видели характерную фигуру Степняка. Его голову с высоким лбом и мощной шевелюрой можно было легко отличить издалека.
Художник лондонской газеты «Дейли График» сделал зарисовку трибуны, на которой находился Энгельс 1 мая 1892 года. (В этом году 1 мая приходилось на воскресенье.) На первом плане он изобразил Элеонору Маркс, а среди мужчин, стоящих в глубине, мы без труда можем узнать и Энгельса и Степняка. Энгельс стоит пятым слева, а Степняк — третьим. Перед ними — необъятное море голов. Ф. Энгельс вырезал из газеты этот рисунок и послал его в Париж Лауре Лафарг. 5 мая он писал ей:
«Дорогая Лаура!
Несколько строк наспех. То, что, как предполагали, должно было обернуться нашим поражением здесь, закончилось настоящим триумфом.
В воскресенье у нас было только две трибуны, но только они и привлекали как публику, так и прессу. Ты, наверно, видела сделанную без нашего ведома карикатуру в «Daily Graphic», которую я послал тебе. Трибуна № 14, международная трибуна, имела в этот день самый большой успех. Благодаря необыкновенно удачному стечению обстоятельств... у нас оказались два француза, двое русских, немец Бернштейн, австрийка Луиза; поляк Мендельсон и еврей, кроме того, испанка г-жа Канниттгем-Грехем и британцы. Демонстрация сама по себе была огромной даже по сравнению с двумя предыдущими и показала, что дело здесь двигается вперед, хотя и своеобразным окольным путем, который так любят англичане».
«Двое русских», бывших на трибуне, это — Степняк-Кравчинский и Феликс Волховский, о котором я уже упоминала.
С видным революционером-народником Феликсом Волховским Степняка связывала старая дружба. Еще в 1874 году Кравчинский был одним из организаторов попытки побега арестованного Волховского, и, когда эта попытка окончилась неудачей, Кравчинский был в таком отчаянии, что друзья опасались за его рассудок. Затем Кравчинский по поручению товарищей ухаживал за смертельно больной женой Волховского, потерявшей здоровье в тюрьме.
После долгих лет заключения и ссылки, в 1889 году, с помощью Джорджа Кеннана, Волховский бежал из Сибири в Америку и в 1890 году перебрался в Лондон. В течение долгого времени он должен был хранить строгое инкогнито, так как хотел вызволить из Сибири свою маленькую дочку Верочку. Если бы его местопребывание стало известным царским властям, девочку не выпустили бы из России. Но задуманная «операция» прошла благополучно, и Верочка прибыла в Лондон, где стала любимицей всей группы русских эмигрантов. Ф. Энгельс был в курсе всех этих тревог своих русских друзей и, как мы увидим дальше, с большой симпатией относился к Феликсу Волховскому и его дочке. Итак, трибуна Энгельса действительно была международной, и русское революционное движение было представлено на ней достойными деятелями.
