Зимой 1894 года в жизни Бабушкина произошло событие решающего значения: он познакомился с великим вождем пролетариата В. И. Лениным и вскоре стал одним из ближайших его учеников.
Развитие капиталистического производства в 90-х годах способствовало большому росту промышленного пролетариата. Тяжелое экономическое положение и политическое бесправие рабочего класса толкали его на борьбу с угнетателями. В промышленных центрах на фабриках и заводах все чаще стали возникать крупные стачки.
В то время члены петербургских социал-демократических кружков изучали марксизм оторвано от жизни рабочих. Беседы в кружках нередко носили сухо», отвлеченный характер, основные положения марксизма излагались в отрыве от повседневных задач борьбы с предпринимателями и царизмом, и сами кружки не были связаны с массовым рабочим движением.
По приезде в столицу (31 августа 1893 года) В. И. Ленин немедленно начинает работать в марксистских кружках, разъясняет кружковцам необходимость развития широкой политической агитации среди масс столичного пролетариата.
В. И. Ленин, видя, что остатки народников (либеральные народники) стараются мешать распространению марксизма в России и опорочить марксистов, возводя на них всяческую клевету, ведет непримиримую борьбу с либеральными народниками.
Борьбу с народниками 80-х годов начала еще первая русская марксистская группа «Освобождение труда», созданная Г. В. Плехановым в Женеве.
Группа «Освобождение труда» во главе с Г. В. Плехановым проделала большую работу и по распространению марксизма в России.
Она перевела на русский язык выдающиеся произведения К. Маркса и Ф. Энгельса: «Манифест Коммунистической партии», «Развитие социализма от утопии к науке» и другие, пересылала в Россию нелегальную марксистскую литературу.
Но на пути распространения марксизма стояли народники, взгляды которых преобладали в то время среди революционной интеллигенции.
Г, В. Плеханов в своих марксистских работах нанес сокрушающий удар ошибочным взглядам народников.
Своей борьбой с народниками Плеханов значительно подорвал влияние их на революционную интеллигенцию.
Но и у группы «Освобождение труда» и у Плеханова были свои ошибки. Плеханов и его группа не преодолели полностью народнические воззрения, допуская применение индивидуального террора.
Плеханов недооценивал роль крестьянства в революции, не считал крестьянство союзником пролетариата в революционном движении.
В. И. Ленин провел большую работу по исправлению ошибок группы «Освобождение труда», одновременно продолжая борьбу с народниками — врагами марксизма.
Народники утверждали, что капитализм в России — явление случайное, и стремились примирить, затушевать нараставшие острейшие классовые противоречия.
Редакторы журнала «Русское богатство» лидер народников Н. Михайловский и С. Кривенко старались доказать, что путем постепенных реформ можно добиться «общего улучшения жизни». Либеральные народники всячески превозносили «рациональные мероприятия» по переселению крестьян, регулированию арендной платы, сельскохозяйственной мелиорации и т. п. Они сознательно закрывали глаза на то, что подобные «рационализирующие меры» лишь укрепляют буржуазный строй, помогают царизму.
Вскоре по приезде в столицу В. И. Ленин прочитал реферат «По поводу так называемого вопроса о рынках», доказывая примерами, что в России происходит все ускоряющийся процесс разложения простого товарного хозяйства и превращения его в хозяйство капиталистическое, что в земледельческом и общинном крестьянстве идет глубокий процесс разложения на буржуазию и пролетариат.
Реферат Ленина, вызвавший большое оживление работы в кружке, дал марксистам сильное оружие против народничества.
В замечательной работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?», бичуя Михайловского за его заявление о том, что «Маркс оперировал над готовым пролетариатом и готовым капитализмом, а нам надо еще создавать их», В. И. Ленин пишет:
«России надо еще создавать пролетариат?! В России, в которой одной только можно найти такую безысходную нищету масс, такую наглую эксплуатацию трудящегося,— которую сравнивали (и законно) с Англией по положению ее бедноты, в которой голодание миллионов народа является постоянным явлением рядом, напр., с вое возрастающим вывозом хлеба, — в России нет пролетариата!!!
Я думаю, что г. Михайловскому следовало бы живому поставить памятник за эти классические слова!»
В книге «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» В. И. Ленин, идейно разгромив народничество, наметил путь, по которому должны были пойти русские марксисты. Ближайшей задачей он ставил свержение самодержавия. Для разрешения этой и последующих задач В. И. Ленин считал необходимым из существующих отдельных разрозненных марксистских кружков создать единую социалистическую рабочую партию, которая и будет руководить революционной борьбой рабочих. В. И. Ленин указывал на рабочий класс России как на единственно революционный в стране, который в союзе с крестьянством свергнет самодержавие и в союзе с трудящимися и эксплуатируемыми массами, «рядом с пролетариатом других стран, прямой дорогой открытой политической борьбы пойдет к победоносной коммунистической революции».
В. И. Ленин осенью и зимой 1893—1894 годов руководил несколькими кружками: за Невской заставой, на Петербургской стороне, а затем кружком в гавани на Васильевском острове.
Передовые петербургские рабочие видели в Ленине своего любимого учителя.
Владимир Ильич проявил необычайную энергию для объединения рабочих кружков, находившихся в различных, иногда очень отдаленных районах города. В заречных частях Петербурга (главным образом на Васильевском острове, на Выборгской и Петербургской сторонах, где в середине 90-х годов один за другим возникали большие заводы и фабрики) работали ближайшие соратники В. И. Ленина — А. А. Ванеев, М. А. Сильвин (Таганский), З. П. Невзорова. Рабочие марксистские кружки были организованы на Балтийском заводе, на металлургических заводах Розенкранца, «Феникс», на франко-русском заводе «Берт» и на других.
Кружки возникли в районе Шлиссельбургокого тракта и Невской заставы — на Обуховском заводе, Александровском сталелитейном (часто его называли «Малый Берт»), на ткацких фабриках Паля, Максвеля. Кроме В. И. Ленина, в этом районе кружки вели также Г. М. Кржижановский и Н, К. Крупская. Работе кружков помогала хорошо законспирированная нелегальная библиотека, которой ведала Н. К." Крупская. Пропагандисты этого района (Кржижановский, Малченко и другие) нередко беседовали и с рабочими Колпиеского завода, который тоже входил в «группу Шлиссельбургского тракта».
Обширный район деятельности ленинских соратников по организации марксистских рабочих кружков (В. В. Старков, А. А. Якубова, П. К. Запорожец и другие) находился на территории за Московской и Нарвской заставами, по Обводному каналу, где были металлургические заводы, а также большие текстильные и бумажные фабрики. Главное внимание в этом районе было обращено на кружки рабочих Путиловского завода.
Эти три группы пропагандистов объединялись центральным бюро, во главе которого стояли В. И. Ленин, Г. М. Кржижановский, А. А. Ванеев, В. В. Старков и Ю. О. Мартов.
Владимир Ильич благодаря блестящим теоретическим знаниям, исключительной работоспособности, горячему энтузиазму и несокрушимой вере в победу рабочего класса был душой, вдохновителем многочисленных рабочих кружков.
И. В. Бабушкин и Костин не были удовлетворены занятиями в кружке Тахтарева, не дававшими ответа на вопрос: что же делать для коренного изменения беспросветного положения рабочих, задавленных жестокой капиталистической эксплуатацией, и с интересом ждали начала занятий с новым лектором.
«Как только настала питерская осень, — пишет в «Воспоминаниях» Бабушкин, — со всех сторон понаехала интеллигенция, и закипела бурная умственная жизнь. Мы с Костей просто не приходили в себя от нахлынувшей со всех сторон бурной жизни. Новый знакомый, назовем его Н. (В. А. Шелгунов. — М. Н.), рабочий, поселившийся за Невскою заставой, связанный с интеллигенцией... организовал кружок. Местом для занятий послужила моя комната, как наиболее удобная, где не было посторонних лиц. Кружок составился из 6 человек и 7-го лектора (В. И. Ленина. — М. Н.), и начались занятия по политической экономии, по Марксу».
Несмотря на то, что слушатели кружка уже имели некоторое представление об этой науке, так как одни ранее занимались в. кружке Фунтикова, другие читали кое-какие брошюры по рабочему вопросу, где неизбежно затрагивалась тема накопления капитала, рождения и укрепления капиталистического производства, все рабочие с первого же занятия были увлечены новым лектором, его манерой беседовать со своими товарищами-кружковцами.
«Лектор излагал нам эту науку, — рассказывает И. В. Бабушкин, — словесно, без всякой тетради, часто стараясь вызывать у нас или возражения, или желание завязать спор, и тогда подзадоривал, заставляя одного доказывать другому справедливость своей точки зрения на данный вопрос. Таким образом, наши лекции носили характер очень живой, интересный, с претензией к навыку стать ораторами; этот способ занятий служил лучшим средством уяснения данного вопроса слушателями. Мы все бывали очень довольны этими лекциями и постоянно восхищались умом нашего лектора...»
В. И. Ленин обладал ценнейшим качеством пропагандиста — умением глубоко волновать, увлекать своих слушателей органической, теснейшей увязкой теории с практикой, с жизнью.
Эти исключительные способности Ленина-пропагандиста сразу привлекли к нему рабочих, крепчайшими нитями связали с ним рабочую массу.
Иван Васильевич с восторгом отзывался в беседах с товарищами о своем новом руководителе.
Ленин требовал от своих слушателей не только изучения ими вопросов политической экономии и народного хозяйства, но и умения конкретно применять полученные знания в повседневной борьбе с капиталистами.
«В своих пропагандистских выступлениях Ильич не обходил больных вопросов, не затушевывал их, напротив — ставил их со всей резкостью и конкретностью,— вспоминает Н. К. Крупская. — Он не боялся резкихслов, нарочно заострял вопрос, он не считал, что речь пропагандиста должна быть бесстрастна, уподобляться мирному журчанью ручейка; его речь была резка, грубовата часто, но зато врезалась в память, волновала, увлекала.
Ленин как пропагандист резко ставил вопросы и увлекал своей страстностью аудиторию».
Один из подпольных кружков возник у Черной речки, близ завода Гольдберга. Кружок состоял из пяти рабочих крупных металлургических и машиностроительных заводов. В целях строгой конспирации рабочие-подпольщики собирались небольшими группками.
По воспоминаниям слесаря А. П. Ильина, в кружке на Черной речке собирались по два раза в неделю, в остальных кружках — раз в неделю. Помогал рабочим Сильвин, которого члены кружков знали под кличкой «Силин».
Кружок испытывал большие затруднения в подборе лектора. Попытки рабочих-руководителей привлечь в качестве лекторов «знающих людей» из числа главным образом революционно настроенной учащейся молодежи не увенчались успехом. Сами же руководители-рабочие при всем своем горячем желании не могли оживить замиравшую работу кружка из-за недостатка знаний. В этот момент в рабочем подполье появился В. И. Ленин. Участник кружка А. П. Ильин так вспоминает деятельность Владимира Ильича и отношение к нему рабочих-подпольщиков:
«К моему приходу в маленькой комнатке уже собрались все. Принялись за беседу, начинали обсуждать происшествия последних дней. Но все же как-то темы для кружка не видно. В нашу комнатушку, которая находилась под крышей, кто-то постучал. Оглядываемся — все в сборе. Не тов. Сильвин ли? — подумали мы.— «Войдите». В комнату вошел, без пальто, в широком пиджаке и в шляпе с широкими полями, небольшой, коренастый человек с небольшой бородкой, с какой-то особой походкой с развальцем. Назвал себя какой-то фамилией, которую я сейчас не помню, и сказал, что он прислан т. Сильвиным. Новый человек в нашем кружке — с виду интеллигент, с небольшой лысиной, с острыми глазами, с какой-то необычайной речью, нервной и быстрой, — был для нас уже с первого взгляда новинкой. Его умение выслушивать каждого из нас, популярное толкование разных «ученостей», для нас с первого взгляда непонятных, сделали этого человека нашим любимцем уже с первого вечера... Его популярные лекции по политической экономии, его острые ответы и нередко злые характеристики еще и сейчас в обрывках мелькают у меня в памяти.
Помню Владимира Ильича зимой 1894/95 года. В осеннем пальто, без воротника, он, несмотря на мороз, доходивший до 15—20 градусов, не забывал нашего кружка, а если и случался пропуск, то при следующем свидании он сообщал нам, почему это случилось».
Ленин еще более сблизился с кружковцами при помощи своего рода «заданий на дом», которые он настоятельно советовал выполнять всем своим слушателям.
Владимир Ильич упорно и терпеливо воспитывал в слушателях классовое самосознание.
И. В. Бабушкин, вспоминая занятия В. И. Ленина в кружке, писал: «Эти лекции в то же время приучили нас к самостоятельной работе, <к добыванию материалов.
Мы получали от лектора листки с разработанными вопросами, которые требовали от нас внимательного знакомства и наблюдения заводской и фабричной жизни.
И вот во время работы на заводе часто приходилось отправляться в другую мастерскую под разными предлогами, но на деле — за собиранием необходимых сведений посредством наблюдений, а иногда при удобном случае и для разговоров. Мой ящик для инструмента был всегда набит разного рода записками, и я старался во время обеда незаметно переписывать количество дней и заработков в нашей мастерской».
Иван Васильевич жил напряженной, деятельной жизнью. Времени буквально не хватало, — после долгой работы в мастерской завода Иван Васильевич готовился к занятиям в кружке. Он много читал, жадно впитывая новые и новые мысли, записывал впечатления от бесед с В. И. Лениным, точно и аккуратно выполнял все его поручения по связи с другими марксистскими кружками рабочих не только в районе Невской заставы, но и по всему городу.
Все эти усиленные занятия и подпольная работа помогали Бабушкину расти, развиваться и осознавать себя полезным делу рабочего класса. С гордостью и любовью вспоминал он об этих кипучих, бодрых днях.
Это время у нас было самое интенсивное в смысле умственного развития, каждая минута нам была очень дорога, каждый свободный от работы час был заранее определен и назначен, и вся неделя также строго распределялась. Когда припоминаешь теперь это время, просто удивительно становится, откуда только бралась энергия для столь интенсивной жизни».
В начале зимы 1894 года, ранним утром, в дверь комнатки Бабушкина тревожно постучали: квартирная хозяйка Костина прибежала сообщить Ивану Васильевичу об аресте его друга.
«Я отправился на завод, — писал в своих «Воспоминаниях» И. В. Бабушкин, — чувствуя потерю столь дорогого мне товарища, товарища, с которым мы жили одной жизнью и одним делом, но ему первому выпало на долю испытать произвол русских жандармов. Что-то будет с Костей? В чем-то будут обвинять его жандармы?.. Около этих вопросов вертелась моя мысль, и не уходило из моей головы убеждение в таком же скором обыске и аресте меня...
Занятия в кружках, собиравшихся в моей комнате, продолжали происходить столь же правильно и регулярно, как и раньше, только чувствовалась утрата одного человека».
Руководителем кружков по-прежнему был В. И. Ленин. Он кропотливо и настойчиво изучал условия труда, систему заработной платы, быт рабочих многих петербургских заводов и фабрик.
Владимир Ильич предвидел неизбежность близких выступлений петербургского пролетариата. Он старался как можно больше получить конкретных проверенных фактов из фабричной и заводской жизни. В собирании этих сведений большую помощь оказывал Владимиру Ильичу Бабушкин.
Рабочий класс столицы готовился к первым массовым стачкам. Волновались торнтоновским ткачи, все острее выявлялось недовольство системой бесконечных штрафов у рабочих Балтийского, Путиловского заводов, чаще отказывались от новых расценок на фабрике Лаферма.
24 декабря 1894 года на Невском (Семянниковском) заводе произошло выступление рабочих, долгое время горячо обсуждавшееся на всех заводах и фабриках столицы.
Администрация Семянниковского завода, наряду с неограниченной системой штрафов, часто задерживала заработную плату, ожидание которой превратилось для рабочих завода в дополнительный вид унижения и всевозможных оскорблений со стороны конторщиков, мастеров и прочих представителей администрации завода. Нередко рабочие долгими часами в течение трех-четырех дней выстаивали перед закрытой кассой, не зная, будет ли получка или, в конце концов, конторщик махнет рукой и равнодушно объявит:
— Р-расходись, чего столпились?.. Нету денег, приходите завтра, авось - либо выдадим.
Рабочие расходились в самом подавленном, мрачном настроении, ругая, на чем свет стоит администрацию: дома их ожидали голодные семьи, лавочники в долг не давали ни куска хлеба, заработать на стороне нельзя было ни копейки, так «сак «экстры» отнимали все время.
Семянниковцы негодующе шутили, если жалованье задерживалось только на день или на два:
— Что-то в этом месяце хозяева добрые: только два дня на коленях мы свои же деньги выстаивали.
С приближением рождества на заводе пошли толки, что, наверное, и на этот раз получка будет задержана.
— Что же, на них креста нет, что ли? Как же это перед праздником деньги не выдать?.. — говорил кто-нибудь из пожилых слесарей в мастерской Бабушкина, а молодежь со смехом восклицала:
— Эх ты, голова! Разве не видел, какой огромный крест носит заводской поп? И сам директор на манишке? Владимирский, дворянский крест! Вот на них все наши рабочие денежки и уходят.
За день до рождества Семянниковцы ждали получку с полудня до позднего вечера. Многие надеялись, получив деньги, уехать в свои родные места, неподалеку от Петербурга, чтобы хоть два-три дня отдохнуть в семье.
Иногда артельщики начинали выдачу жалованья часов в семь-восемь вечера, и часть рабочих получала деньги в десять-одиннадцать часов, почти ночью. Ожидать же приходилось с полудня, так как не было известно, когда артельщики привезут деньги. В этот же раз семянниковцы напрасно ждали денег: уж поздним вечером администрация объявила, что деньги привезут только на следующий день. Рабочие нехотя разошлись по домам, посылая тысячи проклятий заводской конторе.
На другой день, к вечеру, завод-гигант медленно умолкал. Все реже раздавались тяжелые удары многопудового молота в кузнице-поковке.
В литейных цехах, где день и ночь, обливаясь потом, полуголые, измученные сталевары следили за готовностью стали, теперь, накануне нескольких праздничных дней, ярко-багровые отблески печей несколько смягчились, потемнели: поддерживался лишь «малый огонь», чтобы не допустить остывания печей.
Бабушкин, проходя мимо огромных, кованных железом дверей «мартеновки», невольно вспоминал и сравнивал «соленую каторгу», которую он запомнил в детстве, с таким же адским трудом рабочих-сталеваров.
Вокруг конторы собралась тысячная толпа. Сгущались ранние сумерки неприветливого декабрьского вечера. Заметно похолодало. Резкий, пронзительный ветер с Финского залива заставлял плохо одетых рабочих ежиться, глубже засовывать руки в карманы курток, чаще переминаться с ноги на ногу. Кое-кто пытался согреться дружеской борьбой.
Прошло уже больше трех часов, а о получке все еще ничего не было известно.
Попытка послать делегата в контору кончилась тем, что дверь распахнулась, и тот слетел со ступенек высокого крыльца, напутствуемый отборной руганью старшего конторщика. Возбужденная этим вызовом, толпа плотнее придвинулась к зданию конторы. Заводской двор был уже полон, — толпа, как морской прилив, со сдержанным гулом залила улицу перед заводом, теснилась в соседних переулках. Шум, крик, брань далеко разносились в морозном воздухе.
— Давай, давай! Не морозь людей!.. Де-нег!
Рабочие начали проталкиваться в мастерские, надеясь согреться, но тут же выбегали во двор завода; кто-то крикнул, что артельщик принес два мешка с деньгами. Слух оказался напрасным. Прибежал рассыльный и громко объявил:
— Сегодня получки не ждите! Расходитесь!
Толпа грозно зашумела. Никто не хотел итти домой, — что за праздник з голодной семье?..
— Кровопийцы!.. — пронзительно крикнул кто-то простуженным, хриплым голосом. — Наши же кровные деньги не даете!
Большой булыжник метко ударил в фонарь, тускло светивший над резными чугунными воротами завода, украшенными огромным двуглавым орлом. И, как бы дополняя звон вдребезги разбитых стекол, над толпой раздался единодушный крик:
— Бе-ей!..
К заводу со всех сторон бежали полицейские, раздавались заливистые свистки городовых. Бабушкин также находился на заводском дворе, обсуждая то в одной, то в другой кучке взволнованных рабочих создавшееся положение.
Когда вспыхнуло волнение, зазвенели стекла в конторе, «мастеровые торопливо побежали вниз по лестнице, спеша к воротам, — вспоминает Бабушкин. — Сзади нас слышались голоса некоторых рабочих, зовущих уходящих обратно, дабы не попасть в какую-либо кашу. Совершенно напрасно. На этот зов никто не обращал внимания, и мы скоро очутились у ворот. Масса народу оставалась зрительницей происходившего. Пройти через эту толпу не было никакой возможности. Наша проходная подвергалась разрушению. Там били стекла и ломали рамы. С улицы на наши ворота летели камни и палки, брошенные с целью сбить фонари и орла. Фонари скоро потухли, стекла побились, и, кажется, существенно пострадал также и двуглавый орел».
Цокот копыт заставил многих обернуться: из города на рысях к заводу спешили казаки. Ободренные их прибытием, полицейские старались оттеснить толпу от дома управляющего и, поощряемые приставом, вместе с казаками хватали рабочих, вязали им руки и тащили в полицейский участок.
Но большинство семянниковцев продолжало наступление: в полицейских летели куски каменного угля, булыжники, обрезки железа со свалки заводского двора. Толпа угрожающе двигалась с завода на улицу, оттесняя казаков.
В этот момент на завод примчался петербургский брандмайор генерал Паскин. Он бегом направился по высокой лестнице в контору.
Вокруг конторы вновь собралась толпа: вышедший оттуда вскоре в большом волнении Паскин пытался было свалить всю вину на рабочих, укоряя их в «бунте и самоуправстве». В ответ ему пожилой мастеровой, Бабушкин и еще двое слесарей вполне справедливо заметили, что зто выступление вызвано систематической задержкой жалованья. Генерал сбавил тон и стал просить немного подождать, пока артельщики привезут деньги. Семянниковцы согласились, но заявили твердо, что никуда с заводского двора не уйдут, пока не получат жалованье сполна.
Решительность и стойкость рабочих победили: не более чем через полчаса появились испуганные артельщики.
Жалованье выдавали срезу во всех мастерских, чтобы толпа поскорее разошлась.
— Вот как надо их учить: сразу нашлись и деньги и артельщики! — громко говорили довольные результатами своего выступления рабочие.
Весть о бунте семянниковцев молнией разнеслась по Петербургу. Рабочие других предприятий получили наглядный урок, как надо предъявлять требования к администрации. Вскоре заволновались рабочие Петербургского порта, строившие броненосец «Петропавловск», Нового Адмиралтейства, ткачи фабрики Торнтона... Правительство старалось потушить их выступления массовыми арестами и высылками. Эти репрессии еще более возбуждали столичный пролетариат.
Владимир Ильич, зорко следивший за событиями на Семянниковском заводе, решил выступить именно в этот момент с обращением-листовкой к семянниковцам. Он набросал проект листовки и прочитал его Бабушкину. Ленин писал о причинах невыносимой жизни рабочих, о поддержке царскими чиновниками администрации завода, о единственно верном и могучем средстве борьбы рабочих за свои права — организованном, решительном и дружном выступлении-стачке. Листовка звала к продолжению успешно начатой борьбы, к неуклонному сопротивлению хозяевам. Написана она была страстно, горячо. Каждое слово, как всегда в боевых ленинских подпольных листовках, находило путь и сердцу пролетария.
Это была первая агитационная листовка русских марксистов. В. И. Ленин в своей статье «Из прошлого рабочей печати в России», написанной в 1914 году, отметил, что в период зарождения рабочей печати (90-е годы) огромное значение для успешного ее развития имело участие передовых рабочих в составлении и распространении подпольной марксистской литературы. «Из петербургских рабочих, действовавших в то время, — писал В. И. Ленин, — можно назвать Василия Андреевича Шелгунова, который впоследствии ослеп и лишен был возможности действовать с прежней активностью, и Ивана Васильевича Бабушкина, горячего «искровца» (1900—1903) и «большевика» (1903—1905)...»
Иван Васильевич принимал деятельное участие в составлении листовки. В. И. Ленин и его ученик немало потрудились над ее перепиской печатными буквами для гектографа. Листовка была довольно большой, ее пришлось сшить в виде тетрадочки.Распространение всех экземпляров было поручено Бабушкину. Рассовать их по ящикам возле станков в мастерской было опасно, так как они могли попасть в руки мастеров- С большими предосторожностями Иван Васильевич все же распространил листовки, положив их на паровозную раму около котла и даже засунув в разбитое стекло мастерской. Цель была достигнута: слесари мастерской живо заинтересовались таким смелым и ярким освещением только что происшедших на заводе событий. Правда, две листовки попали в руки мастеров, и те сейчас же передали их администрации завода, но все же, как отметил в своих «Воспоминаниях» И. В. Бабушкин, «опыт можно было считать удачным».
