Летом 1919 года японцы сосредоточили свои силы в городе Свободном, откуда вышло несколько карательных отрядов по направлению Никитенко-Мазаново и в другие места для ликвидации партизанских отрядов. Из Благовещенска были отправлены японские самолеты.
Товарищи из Магдагачи передали распоряжение областного штаба, в котором предлагалось нашему партизанскому отряду во что бы то ни стало задержать броневик, когда он будет следовать по направлению к городу Свободному. Иначе нашим отрядам, находившимся в центре области, придется плохо. Нужно было любой ценой отвлечь внимание противника и не дать ему сосредоточиться в одном месте.
Я выделил специальную команду в двадцать пять человек во главе с тов. Галаниным, которому поручил разобрать рельсы на железной дороге. Отряд разделился на две группы: первая группа осталась на километр от места предполагаемой катастрофы, вторая — залегла около того участка, где поезд должен был сойти с рельс.
Ночью показался броневик. Двигался он ощупью, осторожно. Рельсы были развинчены, но так поставлены на место, что совершенно не было заметно.
Наконец раздались треск, шипение, два передних простых вагона сошли с рельсов, бронированный вагон накренился, но паровоз шел сзади, застопорил, запарил. С открытой площадки начал освещать прожектор.
Наши притаились и молчали.
— Та-та-та-та... — затарахтел с броневика пулемет. Броне-вагоны стали медленно накреняться, но вдруг — крах, и броневик, накренившись, остановился. С броневика слышались крики. Начали выскакивать. Наши тоже открыли огонь.
Прожектор потух. Темнота, видны только вспышки пулеметов и винтовок. Трах-трах... заговорила скорострелка с броневика.
Завязался ожесточенный бой. Вагонный броневик отчаянна сопротивлялся.
Паровоз давал пары, делал попытку оторваться, чем еще больше увеличил крен. Раздался треск, и броневик с шипением упал набок.
Наши партизаны бросились в атаку.
Бой кончился полной победой. Восемнадцать пулеметов, одна скорострелка, четыре бомбомета, четыреста штук винтовок и до двухсот тысяч русских и японских патронов, гранаты, бомбы, обмундирование и амуниция, а также две больших аптечки — таковы были наши трофеи.
Орудие мы привели в негодность, так как не могли использовать в наших условиях.
Японцы и белые послали к месту боя два броневика, четырем бронеавтомобиля, шесть эшелонов, но мы уже были в тайге.
Отдохнув малую толику, снова пошли на линию железной дороги около разъезда Дактуй. Тов. Ложкин с тремя партизанами пошел на станцию, откуда сообщил, что через два часа пройдет с Читы пассажирский поезд. Мы решили его задержать. Вышли на станцию 50 человек, остальной отряд расположился в поселке. Скоро подошел поезд. Его остановили, и партизаны рассыпались по вагонам.
Пассажиры, привыкшие к обыскам белых, почти не обращали на нас никакого внимания. В мягком вагоне в одном из купе Ложкин захватил трех офицеров, один из них оказался адъютантом кровавого Шемелина — правителя Амурской области. Офицеры были сняты с поезда. Как только мы вернулись в поселок, в помещение вскочил ординарец с криком: «Со стороны Магдагачи двигаются цепи японцев».
Я выскочил из помещения. Началась уже перестрелка.
Из-за Кривуна вышел броневик, и раздался орудийный выстрел. Снаряд лег около линии за поселком. Второй — ближе...
— Ну, берут в вилку,— сказал мне Ложкин как опытный артиллерист.
Отряду я дал распоряжение отойти к лесу, но противник левым флангом повернул нам наперерез с целью отрезать отступление.
Броневик начал осыпать нас шрапнелью. Мы изменили направление и рассыпались полукругом к опушке. Иначе могли бы попасть под перекрестный огонь.
Партизаны отступили под артиллерийским огнем броневика, который придвинулся к окраине разъезда. Японцы наседали тремя густыми цепями, развив усиленный огонь из двенадцати пулеметов.
Японцы с криком «банзай» бросились в атаку, имея целью врезаться к нам в середину и разорвать отряд на две части.
Наши бомбометы тоже открыли огонь. Заработали четыре пулемета. Японская цепь от удачного попадания наших бомб дрогнула, но вторая цепь пришла ей на помощь. Тут мы ударили в контратаку. Сошлись вплотную. Начали бросать ручные гранаты. Японцы были отброшены. Но на правом фланге противник сосредоточил большие силы, и густые цепи напирали на нас с ожесточением. Наши пулеметы работали беспрерывно, однако поддержку правому флангу оказать было нельзя.
Броневик все время стрелял по нас шрапнелью из трехдюймовок. Наши бомбометы стреляли по их головной группе; тремя удачными выстрелами с броневика один бомбомет вместе с четырьмя бойцами был вдребезги разбит, также подбили два наших пулемета. Но попытки противника обойти наш правый фланг были отбиты. Броневик перекинул огонь на левый фланг, где под прикрытием подходило новое подкрепление японских частей. С целью вызвать нас на чистое поле и отрезать от опушки леса противник возобновил атаку.
Положение отряда было тяжелое. Бойцы выбывали один за другим. Ряды редели, пополнять было некем. Тов. Ложкин отвел кавалеристов в количестве до ста человек на опушку. Вот и весь резерв. Раненые партизаны, которые могли двигаться, ползли. Тяжело раненые оставались на месте, и японцы их зверски кончали, выкалывая глаза и разбивая прикладами головы. Мы с ними так не поступали. Подтянув резервы, японцы возобновили атаку по всему фронту.
Наши на левом фланге дрогнули. Туда был брошен с небольшой группой тов. Васильев, который восстановил порядок. Он сам сел к пулемету и открыл огонь по японской цепи. Наши ободрились.
Ложкин с кавалеристами ударил по правому флангу противника и отбросил его назад. Это дало возможность нашей головной группе отойти на опушку леса и выравнять фронт.
— Ура! — крикнули наши кавалеристы. И второй раз бросились в атаку. Японская цепь дрогнула, некоторые в панике бросились бежать. Офицер, пытавшийся восстановить порядок, упал с разрубленной головой. На левом фланге увлеченные Васильевым партизаны тоже бросились в атаку. Японская цепь была отброшена.
Снова кавалеристы налетели вихрем и опять вернулись обратно в лес, потеряв всего трех бойцов и шесть лошадей.
Положение было восстановлено полностью, хотя японцы все время наседали на нашу головную группу и подбили у нас еще один бомбомет и два пулемета. Наши строчили без перерыва, и под эту стрекотню бойцы медленно отходили в полном порядке. Я распорядился немедленно перебросить два резервных пулемета в распоряжение головной группы и открыл огонь.
Снова поднялась японская цепь и бросилась в атаку на наш правый фланг. Наши развили бешеный огонь. С обеих сторон летели ручные гранаты. Командир Ложкин повел партизан в контратаку, начался штыковой бой. Атака японцев была отбита.
— Что там на линии, товарищ командир? — спросил связной.
Я вскочил и начал смотреть в бинокль. Ничего не разберу, как будто бы паровоз парит, рельсы и стрелка разворочены. На станции поднялась суматоха, бегают солдаты, и броневик совершенно замолчал. Японские цепи начали отходить к разъезду.
— Замышляют новую вылазку! — сказал подошедший ко мне Ложкин.
Но оказалось дело не в этом. Наши выпустили паровоз вслед броневику. По дороге выскочили из паровоза, и он покатился полным ходом, пока с разгона не врезался в хвост японского эшелона, стоявшего около разъезда Дактуй. Получилась каша, хотя японцев в вагонах почти не было и никто не пострадал, но на броневике растерялись, думали, что красные зашли к ним в тыл. Майор, командующий экспедицией, отвел свой отряд к разъезду. Таким путем мы вышли из затруднительного положения.
