Доставленный в Киев, т. Жук был помещен в местную тюрьму и больше трех месяцев томился там в ожидания суда, который, по условиям того времени, сулил ему неминуемый исход — смертную казнь. Но товарищи его на воле не дремали и употребляли все усилия, чтобы спасти его от смерти. Подготовлялся побег, причем сношения с Жуком велись через тюремную старостиху Соколову, сосланную впоследствии в Тобольскую губернию. Дали знать Жуку, что он должен сделать заявление о том, что желает пригласить себе защитником адвоката Виленского. Согласие было дано, и Виленский получил разрешение посещать своего подзащитного в его камере. Здесь они сговорились, и адвокат за 5 000 рублей, полученных от партийной группы, пообещал дать Жуку возможность бежать из здания суда в тот день, когда его привезут туда во время разбирательства его дела. Но, когда настал подходящий момент, Виленский повидимому струсил и, получив деньги, побега не устроил. Тем не менее надо отдать ему справедливость: не дав Жуку возможности бежать, адвокат все-таки спас его от грозившей ему смерти.
О предполагаемом побеге Иустина Жука сведения были сообщены киевскому губернатору 28 октября 1909 г. (1).
От 25 ноября 1909 г. сообщается начальнику Киевского губернского жандармского управления, что „передано в тюрьму для Жука 1500 р. Он несомненно бежит или во время следования этапом, или с места ссылки".
Уверенность в энергии, в настойчивости Жука была так сильна, что никто не сомневался в его побеге. Это, конечно, и послужило поводом для ускоренного перевода Жука сначала в Смоленскую каторжную, а в дальнейшем в Шлиссельбургскую тюрьму. В этом же надо искать причины тех строгостей, какими сопровождалась каждая встреча Жука на новом месте.
Приговором военного суда, вступившим в законную силу 20 мая 1909 года, как Иустин Жук, так и его ближайший помощник Ив. Савивский были осуждены на „смертную казнь через повешение" (2).
---------------------------------
1. Дело Департамента полиции, № 12, часть 21, лит. А.
2. „Памятная записка" (дело Главного военно-судного управления № 10/44 за 1910 г., т. V, часть 3).
---------------------------------
Тогда Виленский начал хлопотать о „помиловании" Жука и добился этого благодаря посланной ко дню именин царицы телеграмме (1).
Таким образом, в результате Иустин Жук, 22 лет, и Иван Савивский, 24 лет, были осуждены на вечную каторгу, а 19-летний Аким Жук — на 10 лет (2). Последний не выдержал своего срока и, брошенный в тюрьму, спустя некоторое время умер. Зять Жука, муж его сестры Марии, крестьянин их же деревни Ус, оказывавший иногда услуги Иустину и его товарищам-анархистам в их опасных приключениях, тоже был арестован и потом выслан в Архангельскую губернию. В настоящее время он возвратился домой и попрежнему работает на своей земле.
Что касается помощника Жука Ивана Савивского, то из дела выясняется, что „помилование" его не пошло ему на пользу и недолго продолжалась его „пожизненная" каторга. Смертный приговор скоро настиг его, хотя и без соблюдения всех офщиальностей.
„Звенигородский уездный исправник донес мне, что 12 сего октября, в 4 часа пополудни, содержавшийся в звенигородской тюрьме арестант Ив. Савивский, осужденный к ссылке в каторжные работы за участие в разбойном нападении на контору Городищенского сахарного завода в Черкасском уезде и присланный из киевской тюрьмы в виду назначения к разбору в Уманьском окружном суде дела по обвинению его в грабеже, покушался на побег из-под стражи, с каковой целью пробрался через крышу тюремных камер за тюремную ограду, но здесь был замечен стоявшим на часах тюремным надзирателем Семеном Кузьменковым, который настиг и задержал его, ранив при этом ударом штыка. Савивский помещен на излечение в звенигородскую земскую больницу, при чем полученное им ранение отнесено к разряду тяжких, угрожающих опасностью для жизни" (3).
-----------------------------------
1. Телеграмма № 075/31 от 24 мая 1909 г. (дело Военного министерства. Главного военно-судного управления, № 1815 за 1909 г. "По всеподданнейшей телеграмме пом. прис. пов. Виленского о даровании жизни бывшему крестьянину Иустину Жуку, осужденному на смертную казнь").
2. Выписка из приговора (дело Военного министерства, Главного военно-судного управления, отд. 4, стол 2, № 1815 за 1909 г.).
3. Дело Департамента полиции № 7196 за 1908 г. — „О вооруженном нападении на Мариинский сахарный завод в местечке Городище,
Черкасского уезда, с ограблением денег и убийством трех ингушей-стражников; отношение киевского губернатора от 11 октября 1909 г. за № 4232 в Департамент полиции.
-----------------------------------
„Помилованный" Иустин Жук для отбывания своей бессрочной каторги был переведен в 1909 г. во временную каторжную смоленскую тюрьму, где его поселили вместе с другими „вечниками" в главном корпусе. Но в начале 1911 г. он сменил свою квартиру при следующих обстоятельствах: начальником тюрьмы в то время был некий Гордов, которому как-то пришло в голову устроить для обитателей тюрьмы вечеринку силами их же самих. Подготовка к вечеринке, спевки, репетиции и проч. должны были происходить в „одиночном" корпусе, где помещались мастерские и где режим, благодаря этим мастерским, был гораздо легче, чем в главном корпусе. Здесь было доступнее сношение с внешним миром, тут можно было достать нелегальную литературу, химические чернила и т. п. Вот сюда-то и перевели человек 15 „вечников" для участия в оркестре, хотя многие из будущих музыкантов никогда не держали в руках никакого музыкального инструмента. Первым делом с них сняли наручники, а затем „артисты", среди которых оказался и Жук, принялись за устройство своих личных дел. У Жука и здесь возникла мысль о побеге. Он очень сдружился с находившимся раньше в одиночном корпусе молодым интеллигентом-эсером Владиславом Феликсовичем Габелем. Габель был осужден на 4 года каторги, по молодости уменьшенной ему до 2 лет 8 месяцев, и в скором времени должен был выбыть в Иркутскую губернию. Вот этим-то и решил воспользоваться Жук для побега.
Он обратился к своему „другу" с просьбой „постараться разведать место служения в Забайкальской области его однодеревенца, военного фельдшера (фамилию и адрес обещал дать, но по обстоятельствам не успел этого сделать), а в Чите — некоего фотографа Кузнецова, к которым с рекомендацией его, Жука, обратиться «за содействием». Фельдшер (его признак: судился вместе с Жуком в Киеве, но оправдан) снабдит его достаточным количеством денег и паспортом, с которым он должен бежать в Читу, укрыться у Кузнецова, а когда первые порывы поисков поулягутся, запастись у Кузнецова (наверное, мол, есть) экстрадинамитом, с которым бежать в Смоленск, где, пристроившись в удобном месте, динамит цередать через... тюремного писца Сорокина и фельдшера Колбасова... Из этого вещества он, Жук, приготовит взрывчатые снаряды, посредством которых и целого дерзко выработанного плана совершит побег сам и многие его соучастника, причем совершат массовое избиение стражи и начальства. План, переданный Жуком, хотя на первый взгляд и казался фантастичным, но по обсуждении его с начальником тюрьмы оказался до безумия смелым, но возможным" (1).
Но талантливый эсер Габель (2) оказался мелкой душонкой: выпытав планы доверчивых „вечников", он донес на них, думая за это купить себе „помилование", о чем и подал прошение. Рассвирепело начальство; мысли о вечеринке были отброшены, начались обыски и репрессии, „вечники" были снова выброшены в главный корпус и снабжены наручниками. Вскоре они все были раскассированы, и мятежный, свободолюбивый Иустин Жук, вместо желанной свободы, оказался обреченным на вечное, безмолвное заточение в мрачной Шлигсельбургской крепости.
-----------------------------------
1. Из отношения начальника Смоленского губернского жандармского управления за № 45 от марта 1912 г. директору Департамента полиции (по Особ. отд.). См. также журнал „Каторга и ссылка" №1/22 за 1923 г., статью А. Н. Черкунова, Провокатор Владислав Феликсович Габель (из воспоминаний смоленского каторжанина).
2. Впоследствии работал в иркутской охранке и после Октябрьской революции был приговорен к расстрелу („Каторга и ссылка", 1925 г., №№ 1/22 и 7/20).
-----------------------------------
