А. В. Ефимов. "Очерки истории США. 1492-1870 гг." Учпедгиз, Москва, 1958 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
Литература первых десятилетий XIX в. Негритянская литература
Одним из первых американских писателей, получивших широкую известность в Европе, был, после Франклина, Вашингтон Ирвинг (1783— 1859). Но если Франклина знали в Европе главным образом как ученого и дипломата, то Ирвинг стал популярен и в Западной Европе и в России именно как писатель, отчасти — как историк. Про Ирвинга в шутку говорили, что это первый американец, которого в Европе представляли с пером не на голове, а в руке. Отец Ирвинга был крупный коммерсант, сам он — дипломат, секретарь миссии в Лондоне, посол в Мадриде. Вашингтон Ирвинг был консерватором, сочувствовал федералистам и боролся против республиканцев — сторонников Джефферсона, а демократа Френо называл «тявкающей собачкой». И все же в ряде своих литературных произведений он выступил как прогрессивный писатель. Используя народный сказочный стиль, мастерски обрисовывая людей из народа, Ирвинг создал яркие и прогрессивные произведения. Вот, например, одно из самых известных произведений писателя — новелла в романтическом стиле «Рип Ван-Винкль». Герой этой новеллы жил недалеко от р. Гудзон, в ущелье отрогов Аппалачского хребта. Поссорившись со сварливой супругой, Рип отправился на охоту за белками и забрел в глухую часть Катскильских гор. Вдруг он увидел какого-то человека, похожего на призрак, в старинной голландской одежде (это был сам Генри Гудзон), который провел Рипа на поляну, где другие такие же люди, похожие на призраков, играли в кегли, причем в горах слышались раскаты грома. Незнакомец угостил присутствующих напитком, нацеженным из бочонка. Выпив кружку, Рип потерял сознание. Когда он проснулся и спустился с гор в селение, все смотрели на него с удивлением. У Рипа Ван-Винкля была огромная седая борода, да и сам он не мог узнать своих односельчан.
Подойдя к гостинице, Рип увидел портрет, как он думал, короля, но в другом головном уборе, с надписью: Вашингтон. Не узнал Рип и собравшихся около здания. Оказалось, что он проспал лет 20. Так Ирвинг обрисовал огромные перемены, которые внесла в народную жизнь война за независимость, и живо изобразил людей из народа. Не удивительно, что новелла Ирвинга «Рип Ван-Винкль», построенная на материале народных сказаний, стала одним из шедевров мировой литературы. Сочувственно писал Ирвинг об индейцах. Но в некоторых других своих произведениях он ополчается против демократии, именуя ее mobocracy (господство толпы, черни). Ирвинг-историк написал капитальную биографию Вашингтона, много раз переиздававшуюся, даже в XX в. Ирвинга высоко ценили Вальтер Скотт, Байрон, Диккенс. Произведения Ирвинга хорошо знали Пушкин и Гоголь, а также широкие круги читателей русских журналов XIX в. Важным этапом становления национальной американской литературы как литературы мирового значения явилось творчество Джемса Фенимора Купера (1789—1851). Лучшее из того, что создал Купер, это цикл романов о Кожаном Чулке («Зверобой», «Следопыт», «Пионеры» и др.). Герой этого цикла — охотник, разведчик, пионер Натти Бампо, чья отвага, верность, стойкость и простодушие приводят его под конец жизни к трагическому противоречию с миром «цивилизованных» хищников и стяжателей. Натти Бампо близок к природе и «ее детям — индейцам». Изображение индейцев и явилось самым интересным в романах Купера. Оно было романтически приподнятым. Недаром писал Пушкин, что Купер представил индейцев с поэтической стороны и закрасил истину красками своего воображения. Сочувственно изображая индейцев, Купер ярко описывает и истребление их белыми колонизаторами. «Высадились голландцы, — говорит куперовский индеец, «последний из могикан», — и дали моим соплеменникам огненной воды; они пили, пока им не показалось, что небо и земля сходятся, и по глупости думали, что нашли Великого Духа. Тогда они расстались со своей землей. Шаг за шагом их оттесняли от берега...» Поэтическое изображение «естественного человека», его противопоставление испорченности буржуазного общества роднило Купера с европейским просветительством и романтизмом и создало ему славу среди европейских современников. Но значение Купера этим не ограничивается. Он заложил основы американского исторического романа. Самым удачным произведением этого рода является у него роман из времен войны за независимость — «Шпион». Купер, бывший в юности моряком, создал также увлекательные морские повести («Лоцман», «Пират» и др.), которыми положил начало этому жанру в художественной литературе. От куперовского приключенческого романа отталкивались Майн-Рид, Жюль Верн и многие другие писатели. Прославлявший в начале своего писательского пути Америку и противопоставлявший ее старой Европе, Купер впоследствии все более критически относился к американской демократии и в позднейших своих произведениях (сатира «Моникины» и др.) беспощадно клеймил страсть к наживе, хищничество, капиталистические плутни и т. п. Но антикапиталистическая критика Купера была критикой справа, она велась с позиций крупного землевладельца. Критикуя капитализм, Купер звал назад, к идеализированным им поселениям прежних колонистов и дружественным им индейцам. Подобно Ирвингу, Купер был историком, он написал историю флота США. Явившись одним из крупнейших представителей американского романтизма, Купер своеобразием своей тематики, драматичностью ситуаций и динамизмом сюжетов завоевал признание во многих странах мира. Во Франции им восхищался Бальзак, в России его высоко ставили Белинский и Лермонтов. Лучшиг произведения Купера прочно вошли в круг детского чтения многих поколений. Горький подчеркивал, что они воспитывают «чувт ство чести, мужества, стремления к деянию», что Натти Бампо «всюду возбуждает симпатии читателей честной простотой мысли и мужеством деяний своих». Одним из виднейших американских поэтов XIX в. является так называемый трансценденталист Ральф Уолдо Эмерсон (1803—1882). Трансценденталистами прозвали в насмешку и его друзей, как людей, приверженных к «потустороннему». Но Эмерсон и его сторонники приняли это название всерьез, толкуя его как направленное против материализма XVIII в. и против современных им капиталистических порядков. Трансценденталистами принято называть группу, с 1836 г. связанную с клубом «Природа», в котором видную роль играл Эмерсон. Однако по существу единой группы трансценденталистов не было — она объединяла людей различных направлений. Эмерсон был идеалистом. Главным путем улучшения рода человеческого он считал личное усовершенствование. Будучи противником рабства, он даже протестовал против грабительской войны против Мексики в 1846 г.; он осуждал и корыстолюбие буржуазии. Но критика буржуазных порядков у Эмерсона имела отвлеченный характер. Уитмен весьма иронически отзывался о благих порывах поэта-созерцателя: «В его поэзии нет ни крупицы моральных принципов, нет чувства действительности и порождаемого ею героизма, нет простых, сердечных привязанностей. Эта поэзия, со своим избытком виртуозного мастерства, чрезмерной и неисправимой склонностью к звучной рифме и к ночным темам, с демоническим подтекстом каждой страницы, в конечном счете, вероятно, принадлежит к электрическим прожекторам литературы, блестящим до ослепительности, но лишенным тепла» (1). В клубе Эмерсона обсуждался вопрос об участии в попытках создать общины в духе Оуэна или Фурье. Сам Эмерсон отказался принять в них участие. Чарльз Дана и другие вошли в коллектив фурьеристской «Брук Фарм», но эти опыты, как известно, окончились — и в условиях капитализма не могли не окончиться — неудачей. К группе трансценденталистов примыкал Генри Дэвид Торо (1817—1862). Сын ремесленника, он окончил Гарвардский университет. Разочаровавшись в современной ему цивилизации, не видя прока в частной или государственной службе, он решил заняться, как и отец, ремеслом и выделывал карандаши. Затем он сделал опыт жизни на лоне природы в построенной им хижине на берегу Уолденского пруда около Конкорда (штат Массачузетс), прожив там в одиночестве свыше двух лет. К опыту «Брук Фарм» Торо отнесся отрицательно. Ярый индивидуалист, он выразился как-то, что «дешевле самому себе построить стену, чем убедить другого в пользе общей стены». Хотя в принципе Торо считал нужным удаляться от общественных дел, но когда началась война США с Мексикой, он отказался платить налог, за что его посадили в тюрьму. Торо возмущался американским правительством капиталистов и рабовладельцев и в момент восстания Джона Брауна выступил с публичной речью в его защиту. Противник войн, Торо был пацифистом, но не исключал для себя возможности при известных условиях участвовать в вооруженной борьбе.
Главная тема произведений Торо — проблема «хорошей доброй жизни», личного морального усовершенствования. Идя значительно дальше Эмерсона в критике классового угнетения в США, Торо искал выхода в анархическом отрешении от цивилизации, но вопреки своим теориям практически принял участие в классовой борьбе на стороне прогрессивных сил. Поэт Генри Уордсуорт Лонгфелло (1807—1882) был сыном юриста. Получив хорошее образование и много поездив по Европе, Лонгфелло с 1836 г. в течение почти двух десятков лет занимал кафедру иностранных языков в Гарвардском университете. Лирик Лонгфелло обращался больше к темам о природе и истории США. Две его книги получили широчайшую известность — это «Песни о рабстве» (1842) и «Песнь о Гайавате» (1855) (2). Гайавата — герой многих легенд индейцев, один из вождей ирокезов. Использовав народные сказания, Лонгфел-
----------------------------------------------------
1. Уолт Уитмен, Избранное, М., 1954, стр. 264.
2. Обе эти книги издавались на русском языке.
----------------------------------------------------
ло дал картину жизни индейцев Северной Америки, к которым он относился с глубоким сочувствием, даже несколько идеализируя их примитивный быт. Начиная с 40-х годов XIX в. значительно усиливается торговля, дипломатическая, а иногда и плохо замаскированная военная активность США на Тихом океане. Этот важный момент в истории США нашел свое отражение в повестях и новеллах Германа Мелвила (1819—1891). Мелвил был юнгой, учителем, клерком, с 1841 г. три года плавал на китоловном судне и часть времени прожил среди аборигенов Маркизских и других тихоокеанских островов, после чего обосновался в США. Мелвил был яростным противником рабства и при этом бичевал американскую демократию. Он заявлял, что нагие полинезийцы стоят много выше «цивилизованных» американцев. Наибольшую известность, и то не при жизни автора, а лишь в XX в., получил его роман «Маби Дик, или белый кит». Белый кит для Мелвила — это символ всемирного зла. Судно, капитан которого хочет отомстить киту за оторванную ногу, погибает, и его гибель — символ победы зла в буржуазном обществе. Бунтарь-одиночка, терпящий поражение,— вот главный герой Мелвила. Его произведениям свойственны пессимизм и налет мистики. После первой в мировой истории империалистической войны США против Испании в 1898 г. США стали тихоокеанской державой. И тогда, при необычайно возросшем интересе широких кругов американской буржуазии к тихоокеанским делам, произведения Мелвила, где ярко, красочно описаны далекие плавания, быт моряков и население тихоокеанских островов, получили большую известность. Если Север дал многих замечательных писателей, то из писателей рабовладельческого Юга только один занял место в мировой литературе — это Эдгар Аллан По. Но жизнь этого талантливого поэта и прозаика была искалечена; сам он стал наркоманом, его творчество — продукт больного, мистически настроенного, дошедшего до полного отчаяния человека. Эдгар По был врагом демократии, ярым индивидуалистом, сторонником реакционной концепции — «искусство для искусства». Э. По рассказывает о кошмарных преступлениях; таковы его произведения: «Падение дома Эшер», «Черный кот», «Демон извращенности», «Убийство на улице Морг». Его замечательное по форме, но исполненное мрачного пессимизма стихотворение «Ворон» получило мировую известность. В «Вороне» есть такая строфа: Свет струится, тень ложится, на полу дрожит всегда, И душа моя из тени, что волнуется всегда, Не восстанет — никогда. (Перевод К. Бальмонта) Творчество Эдгара По знаменовало новый этап в американской литературе — переход от романтизма к декадентству. Коренной вопрос экономической и политической жизни США в ХIХ в - рабство и борьба против него — не мог не наложить своего отпечатка на все развитие американской литературы. Многие писатели и поэты выступали в своих произведениях против рабства, но были и такие, которые свое творчество в основном посвящали борьбе против реакционного, чудовищно жестокого невольничества. Можно говорить о плеяде писателей-аболиционистов, но прежде всего нужно сказать об аболиционистском фольклоре и литературе негритянского народа. Художественная литература негритянского населения США имеет ряд специфических особенностей, вызванных условиями ее создания. Негры, привозившиеся из Африки, говорили на разных африканских языках и наречиях и, разбросанные изолированными от внешнего мира группами по разным плантациям, своего общего языка не выработали. Когда же таким общим языком стал для них английский, то непосильный физический труд, которому вынуждено было отдавать почти все свое время огромное большинство американских негров, примерно 9/10 которых были рабами, полное бесправие, неграмотность, в которой насильственно держали их рабовладельцы и которую считали необходимой законы штатов,— все это крайне затрудняло создание в их среде печатных произведений и появление литературной интеллигенции. Тем не менее и то и другое возникло. В период рабства негритянскими литераторами были негры, жившие на Севере, как правило, свободные. Первое поколение их — современники войны за независимость — вдохновлялись ее пафосом. Самая известная представительница этого поколения — передовой человек своего времени, последовательница просветительной философии — поэтесса Филлис Уитли, подражавшая, как и ее белые собратья, английским поэтам. Негритянские литераторы, писавшие в середине XIX в., без исключения — активные аболиционисты. Борьба с рабством вдохновляла и художественное их творчество. Она служила главным его содержанием. Так, героем романа Мартина Делани (1812—1885) «Блейк или хижины Америки» является негр, организующий восстание рабов. Ряд поэтов оказался под влиянием мятежных идей и романтического стиля Байрона. Прежде всего здесь следует назвать крупнейшего негритянского поэта Джеймса Уитфилда. Характерным художественно-публицистическим жанром негритянской литературы XIX в. была автобиографическая повесть, героем которой был обычно беглый раб. К этому жанру принадлежит, например, автобиография Фредерика Дугласа «Мое рабство и моя свобода».
Однако наибольший интерес в художественном творчестве негритянского народа описываемой поры представляет народная поэзия. Из дошедших до наших дней песен периода рабства самыми характерными являются «спиричуэлз» — духовные гимны, которые распевали и белые фермеры, но которые для негров-рабов имели особый смысл. Прежде всего рабы находили в религии утешение, а в богослужении и пении религиозных гимнов — редкое в их жизни развлечение, причем рабовладельцы не всегда предоставляли им даже эту возможность.
В «спиричуэлз» отразились, иногда довольно непосредственно, представления и мечты негров-рабов. Бог, богородица, Христос предстают весьма человечными, близкими рабу и доброжелательными к нему, — в отличие от земного хозяина. Вот разговор, происходящий в «царстве небесном» между богом и умершим негром. «Садись, слуга». — Не могу сесть. «Садись, слуга». — Не могу сесть. «Садись, слуга».
— Не могу сесть. Душе моей так радостно, что я не могу сесть. — Господи, ты знаешь, что обещал мне, Обещал длинное белое платье и пару ботинок. «Поди, ангел, принеси мне пару ботинок, Надень их на ноги моего слуги. Теперь, слуга, пожалуйста, садись».
Характерно, однако, что и в раю бог, обращаясь к негру, называет его слугой, и безыменный автор народного произведения считает это вполне естественным. «Спиричуэлз» приобретали и иной смысл. Воплощая в религиозных образах свои страдания, рабы в них же вкладывали и свое возмущение и стремление к свободе. «Мой бог — воитель», — поется в одном гимне. Излюбленным героем становится плененный библейский богатырь Самсон, разрушивший храм своих поработителей. При помощи библейских аллегорий, намеков, понятных одним рабам, гимны говорят о бегстве от рабовладельцев, о борьбе за свободу (ведь прямо говорить об этом было опасно!). Тайный язык песен был так понятен рабам, что, можно думать, некоторыми из них они оповещали друг друга о появлении проводника по подпольной железной дороге, о тайной сходке, а во время восстания Ната Тарнера его сторонники созывались при помощи гимна: Беги тайком, беги тайком, беги тайком к Иисусу! Беги тайком, беги тайком домой; Недолго мне оставаться здесь. ...................... Господь зовет меня, Он зовет меня громом. Труба звучит в душе моей; Недолго мне оставаться здесь. Так «спиричуэлз» из песен покорности перерождались в песни восстания.
Художественная ценность «спиричуэла» огромна. В стилевом отношении их характеризует песенный ритм, частые повторения и небольшое количество слов. Истоки «спиричуэлз» — в песнях и плясках африканских негров. Там же и корни сказок американских негров о животных, например издававшихся и у нас сказок о братце-кролике. Характерно для психологии рабов, что в этих сказках слабый братец-кролик всегда при помощи ума и изворотливости побеждает своих сильных и грозных врагов. Распевались неграми и светские песни о тяжелом рабском труде, о жестокости хозяев и горькой участи рабов. Песни рассказывают о том, как негры ценили свободу. Вот одна из них — о доле бежавшего раба, ставшего бродячим рабочим: Нечего было есть, Негде было спать, Мерзлая земля была мне складной кроватью,
Но я на пути, О боже, я на пути. Негры сочиняли песни о героях их борьбы за освобождение, например о Нате Тарнере. Во время гражданской войны негры-бойцы армии северян слагали боевые песни. Рабы на плантациях не могли дождаться своего освобождения. Когда генерал конфедерации Борегар вынуждал их строить укрепления, негры тайком распевали такую песенку: Уже не для меня мерка кукурузы... Уже не для меня хлыст погонщика... Уже не для меня пинта соли... Уже не для меня сотня ударов бичом...
После гражданской войны широкое распространение стали получать по всей стране негритянские лирические песни — «блюз». Негритянское народно-песенное творчество внесло яркую и самобытную струю в художественную жизнь США.
