Н. В. Водовозов. "История древней русской литературы" Издательство "Просвещение", Москва, 1972 г. OCR Biografia.Ru
ВВЕДЕНИЕ
История древней русской литературы не может рассматриваться в отрыве от истории самого русского народа и Русского государства. Исторический подход к литературе является необходимым условием марксистско-ленинского литературоведения. На необходимость исторического подхода в изучении любого общественного явления со всей определенностью указано в следующем глубоко справедливом положении В. И. Ленина: «Весь дух марксизма, вся его система требует, чтобы каждое положение рассматривать лишь: исторически; лишь в связи с другими; лишь в связи с конкретным опытом истории» (1). Семь столетий (с XI по XVII), в течение которых развивалась древняя русская литература, насыщены столькими значительными событиями в исторической жизни русского народа, что рассматривать их как единое целое нельзя. Поэтому возникает необходимость в более подробной периодизации древнерусского литературного процесса, обусловленного крупнейшими изменениями в самой истории русского народа за эти семь столетий. Таких периодов можно насчитать три: первый период — литература древнерусского государства (XI—XII вв); второй — литература периода феодальной раздробленности и объединения Северо-Восточной Руси (XIII—XV вв.); третий — литература Русского централизованного государства (XVI-XVII вв.).
Характерной чертой литературы первого периода является руководящая роль Киева как политического и культурного центра всей Русской земли. Это обусловливалось тем, что Киев, несмотря на феодальное дробление древнерусского государства, оставался важнейшим экономическим звеном на мировом торговом пути Второй период начинается с XIII века, с захвата западными
------------------------------
1. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 49, стр. 329.
------------------------------
крестоносцами в 1204 году Константинополя и ликвидации вследствие этого не только экономического значения Киева, но и ведущей политической роли его в системе других русских феодальных полугосударств. В этот период, заканчивающийся в конце XV столетия, утрачиваются тесные связи между северо-восточными и юго-западными областями древнерусского государства, захваченными соседними феодальными странами — Польшей и Литвой. Из единой древнерусской народности начинают складываться три братских народа: русский, украинский и белорусский. Если литература древнерусского государства в первый период была общей для всех трех народов, то во второй период она становится литературой собственно русского народа, создавшего к исходу XV века свое могучее централизованное государство, сложившееся вокруг Москвы как нового политического и культурного центра. Наконец, литература третьего периода отражает дальнейший рост Русского централизованного государства в XV и XVII веках, когда оно превращается в государство многонациональное, играющее активную роль в международных отношениях своего времени.
Разумеется, каждый из трех названных периодов в развитии древней русской литературы не может рассматриваться как нечто неизменное и целое. Для того чтобы проследить ход литературного развития внутри каждого периода и показать его неразрывную связь с древнерусским историческим процессом, удобнее всего изучать историю древнерусской литературы по столетиям. Дореволюционная русская наука не изучала исторические предпосылки возникновения русской письменности и русской литературы. Буржуазная наука объясняла появление письменности в древнерусском государстве не внутренними потребностями развивавшегося феодального общества в древней Руси, а заимствованием письменности из Болгарии и перенесением византийских и болгарских литературных памятников на Русь в результате принятия ею христианства в конце X столетия. Нечего и говорить, что такой взгляд буржуазных ученых является целиком идеалистическим и антинаучным. Появление древнерусской письменности не было и не могло быть результатом заимствования извне. Древнерусская письменность появилась задолго до принятия христианства, в соответствии с внутренними потребностями раннефеодального общества. Древнерусское государство на территории восточной Европы складывалось постепенно. В начале первого тысячелетия нашей эры восточнославянские племена жили еще первобытным строем. Восточная Римская империя под натиском славян уже в VI веке вынуждена была уступить им часть своей территории. В VII и последующих веках на этой территории возникли такие славянские государства, как Болгария и Сербия. Понятно, что византийские, а также арабские писатели много внимания уделяли жизни славян и их политической организации. Так, арабский писатель Масуди, живший в X столетии, говорит о славянах Прикарпатья следующее: «...само племя называлось Валинана. Этому племени в древности подчинялись все прочие славянские племена...» (1). Нетрудно увидеть, что здесь речь идет о волынянах, (известных также и русским летописям!), обитавших по Западному Бугу и далее — к Карпатам. Масуди рассказывает, что союз славянских племен во главе с волынянами (Валинана) распался в VII веке вследствие внутренних раздоров. Возможно, причиной этому было нашествие аваров, которых русская летопись называет обрами. Наряду с указанным объединением славян в Прикарпатье источники отмечают существование другого славянского союза (антского), тоже недолговременного. Наличие этих объединений, или союзов, показывает, что уже начиная с VII столетия у восточных славян появились необходимые условия (т. е. соответствующий уровень производительных сил и производственных отношений) для создания государства. Основным занятием восточных славян было земледелие. При первобытнообщинном строе у них господствовало подсечное хозяйство. В VII столетии, как свидетельствуют данные археологии, у восточных славян появились железные сошники (наральники), что обусловило переход к пашенному земледелию, требующему орудий для взрыхления земли. Распространение пашенного земледелия привело к делению славянского общества на классы. Наряду со старыми родовыми поселениями возникают новые центры ремесла и торговли. По свидетельству иностранцев, на Руси в IX веке уже было много городов, заслуживших ей даже название «страны городов». «С разделением производства на две крупные основные отрасли, земледелие и ремесло,— пишет Ф. Энгельс,— возникает производство непосредственно для обмена,— товарное производство, а вместе с ним и торговля не только внутри племени и на его границах, но уже и заморская» (2). О заморской торговле древней Руси с Византией сохранилось немало известий. Например, в Бертинских анналах под 839 годом рассказывается о посольстве византийского императора Феофила к императору Людовику I Благочестивому: «Послал он (т. е. византийский император) с ними (византийскими послами) также несколько (людей), которые говорили, что их зовут рос (Rhos), и которых, как они говорили, царь их, по имени хакан (Chacanus), отправил к нему (византийскому императору) ради дружбы» (3).
--------------------------------
1. А. Я. Гаркави. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. СПб., 1870, стр. 135.
2. Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государсва. Госполитиздат, 1951, стр. 169.
3. «Monumenta Germaniae Historica», SS., t. 1, 1877, p. 434.
--------------------------------
Торговать в Константинополе могли только те народы, которые признали над собой власть Византийской империи или же военной силой добились у нее договора, предусматривающего право на эту торговлю. О военных походах древней Руси против Византии имеется немало свидетельств. Константинопольский патриарх Фотий в 866 году говорит о нашествии Руси на Византию, называя Русь то народом ***, то скифами. По словам Фотия,***, или скифы,— большой, всем известный народ, за последнее время покоривший своих соседей. Два других византийских писателя X века, Лев Диакон и Заира, называют восточных славян также то «русью», то «скифами», то «тавро-скифами». До нас дошел договор 912 года русского князя Олега с Византией, согласно которому Византия принуждена была разрешить русским купцам торговать в Константинополе, при этом им назначалось место для проживания и определялся размер содержания. Что этот договор не был первым по времени, видно из того, что в нем указывается на прежнее соглашение, на «от многих лет межи хрестианы (т. е. греками) и Русью бывьшюю любовь» (1). Возросшую мощь сложившегося к IX веку древнерусского государства испытывали на себе и другие его соседи. В «Истории Табаристана» рассказывается о походах русов в 880, 909 и 910 гг. на Абесгун, Макале, Сари, Далейман и Гилян. По сообщению арабского писателя Аль-Масуди, в 913—914 гг. русы проникли в Каспийское море на 500 судах, вмещавших по 100 человек каждое. Спустившись по морю до Апшеронского полуострова, они заняли остров, получивший название Русского, и много месяцев господствовали на море. Один отряд русских высадился близ Ферахабада. Аль-Масуди, описывая этот поход русских, говорит, что «никто, кроме них, не плавает по этому морю» (2). В 941 году русский князь Игорь из Киева предпринял поход на Византию. На 10 000 ладьях русские вышли в Черное море, которое называлось тогда Русским. Константинополя им взять не удалось, но они разорили византийское побережье от Босфора до Пафлагонии. В морской битве значительная часть русского флота была сожжена «греческим огнем». Остатки флота вернулись в Керченский пролив, где на Таманском полуострове находилась сильная русская крепость Тьмутаракань. Через три года Игорь возобновил войну против Византии, завершившуюся новым договором на Дунае в 944 году. По этому договору Игорь сохранил свои владения в восточном Крыму и на Таманском полуострове, но обязался не нападать на крымские владения Византии (Корсуньскую землю). За это греки в свою очередь
---------------------------------
1. «Повесть временных лет», ч. 1. М. — Л., Изд-во АН СССР, 1950, стр. 26.
2. А. Я. Гаркави. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. СПб., стр. 130—131.
---------------------------------
должны были, по требованию Игоря, давать ему воинов из своих владений в Крыму, «елико ему будет требе» (1).
После заключения указанного договора русские корабли направились вдоль Кавказского побережья, а затем сушей через Северный Кавказ к Дербенту, заняв крупный торговый город Бердаа. По свидетельству арабских источников, русы, взяв город, «объявили там о пощаде и вели себя хорошо [с жителями]» (2). По-видимому, поход этот был предпринят с целью присоединения новой территории к Тьмутараканской области, но вспыхнувшая вскоре эпидемия заставила русских уйти из Бердаа.
---------------------------------
1. «Повесть временных лет», ч. 1. М. — Л., Изд-во АН СССР, 1950, стр. 37.
2. В. В. Бартольд. Арабские известия о русах. «Советское востоковедение», т. 1. М. — Л., 1940, стр. 32.
---------------------------------
Итак, в X столетии древнерусское государство было уже сильнейшим в Европе. Оно победоносно воевало с Византией, оно окончательно разгромило Хазарский каганат в низовье Волги, после чего русские князья стали даже именоваться титулом великого кагана. К концу X столетия территория древнерусского государства простиралась от устья Дуная до устья Волги и от предгорий Кавказа до Финского залива. Город Тьмутаракань стал крупным русским торговым портом на юге, а Новгород — на севере. Уже в XI веке Новгород был самым благоустроенным городом Северной Европы. В нем имелись мостовые и водопроводы. Интересно отметить, что первая мостовая появилась во Франции в 1184 году, в Германии - в начале XIV века, а в Англии - в
1417 году. При Святославе (умер в 972 г.) древнерусское государство еще не получило определенных границ, которые изменялись в зависимости от удачных военных походов княжеской дружины, и не имело еще своего постоянного центра. Известно, что, завоевав дунайские города, Святослав хотел столицей своего государства сделать город Переяславец, говоря, что туда «вся благая сходятся: от Грек злато, паволоки, вина и овощеве разноличныя; из Чех же, из Угорь сребро и комони; из Руси же скора и воск, мед и челядь» (1). После смерти Святослава древнерусское государство оказалось разделенным между тремя его сыновьями. Старший сын Ярополк еще при жизни отца княжил в Киеве, второй сын Олег получил древлянскую землю с городом Вручевым, третий сын Владимир был князем в Новгороде. В результате междоусобной борьбы Ярополк и Олег были убиты, и древнерусское государство досталось Владимиру. В отличие от своего отца Владимир заботился более об укреплении своего государства, а не о завоевании новых земель. Он усилил власть феодального класса землевладельцев, изменил систему управления государством, заменив местных «светлых и великих князей» своими мужами и сыновьями. Поскольку на огромной территории древнерусского государства наряду со славянами обитали и другие народности, имевшие различную культуру, обычаи и верования, Владимир сделал попытку теснее объединить их, создав единую для всего государства религию. Для этой цели Владимир воспользовался уже известной на Руси государственной религией Византии. За военную помощь, оказанную Владимиром византийскому императору Василию II против Варды Фоки, Василий обещал выдать свою сестру царевну Анну замуж за русского князя. Когда же русские войска разгромили армию Варды, Василий отказался выполнить свое обещание. Тогда Владимир захватил греческий город в Крыму
-------------------------------
1. "Повесть временных лет", ч. 1. М-Л., Изд-во АН СССР, 1950, стр. 48
-------------------------------
Корсунь. Василий вынужден был отправить свою сестру к Владимиру в Корсунь, где и состоялся обряд бракосочетания русского князя с византийской принцессой по греческому христианскому обряду. Вернувшись в Киев, Владимир провозгласил христианство единственной религией всего древнерусского государства. Характеризуя положение древнерусского государства в X веке, К. Маркс писал: «Нам указывают на Олега, бросившего против Византии 88 000 человек и продиктовавшего, укрепив свой щит в качестве трофея на воротах этой столицы, позорные для достоинства Восточной Римской империи условия мира. Нам указывают также на Игоря, сделавшего Византию своей данницей, и на Святослава, похвалявшегося: «греки доставляют мне золото, драгоценные ткани... фрукты и вина. Венгрия снабжает скотом и конями, из Руси я получаю мед, воск, меха и людей», и, наконец, на Владимира, завоевавшего Крым и Ливонию и принудившего греческого императора отдать ему дочь, подобно тому, как это сделал Наполеон с германским императором. Последним актом он сочетал теократический деспотизм порфирородных с военным счастьем северного завоевателя и стал одновременно государем своих подданных на земле и их покровителем и заступником на небе» (1). Введение христианства на Руси в конце X века (988 г.) имело большое прогрессивное значение. Оно укрепило внутреннее положение древнерусского государства, содействовало дальнейшему развитию феодальных производственных отношений в стране, пестрое население которой находилось на разном уровне общественного развития. Но христианская церковь стала сильнейшим орудием подчинения трудящихся масс господствующему феодальному классу. Дальнейшее развитие феодального способа производства неизбежно должно было привести к дроблению древнерусского государства, которое началось со второй половины XI столетия. С введением христианства на Руси усилились культурные и политические связи между древнерусским государством и Византией. Так как главой христианской церкви в Византии признавался только один император «ромеев», т. е. византийский император, то принятие другими народами христианства от Византии рассматривалось там как признание религиозной и политической зависимости этих народов от Византии. Поскольку Владимир силой заставил византийского императора отдать ему свою сестру и прислать церковнослужителей для крещения русских людей, постольку при жизни Владимира претендовать на политическую зависимость древнерусского государства от Византии греки не могли. Но после смерти Владимира, во время начавшейся затем междоусобной борьбы многочисленных сыновей русского князя,
---------------------------------
1. К. Маркс. Секретная дипломатия XVIII века, гл. V.
---------------------------------
Византия стала настойчиво добиваться полного подчинения молодой русской церкви константинопольскому патриарху, а следовательно, и византийскому императору. Таким образом, борьба за церковную независимость стала после смерти Владимира борьбой за политическую независимость древнерусского государства. В этой борьбе исключительную роль сыграла русская литература первой половины XI века. Вопрос о русской литературе XI века связан с вопросом о появлении письменности в древнерусском государстве. Как уже говорилось, буржуазные ученые, вопреки имеющимся данным, утверждали, что письменность на Руси появилась вместе с введением христианства. На самом деле письменность была распространена задолго до этого. Надписи на памятниках материальной культуры и тексты договоров Руси с Византией, относящиеся к первой половине X века, неопровержимо доказывают это. «Появление текстов договоров в переводе с греческого языка,— пишет академик С. Обнорский,— не могло быть ни относительно поздним, ни одновременным, а, следовательно, оно приблизительно должно было совпадать со временем фактического заключения соответствующих дипломатических актов» (1). Значит, уже в 912 году русские пользовались письменностью для записи того текста перевода договора, который должен был у них сохраняться. Мало того, в этом же договоре было сказано о привычке русских купцов делать письменные завещания на случай своей смерти: «Аще кто умреть, не урядивь своего именья, ци своих не имать, да възратить имение к малым ближикам в Русь. Аще ли сотворить обряжение таковый, возметь уряженое его, кому будеть писал наследити именье его, да наследит е». В другом договоре русских с греками (945 г.) с не меньшей определенностью говорится о распространенности грамотности на Руси: «Ношаху сли печати злати, а гостье сребрени; ныне же уведел есть князь вашь посылати грамоты ко царству нашему; иже посылаеми бывають от них посли и гостье, да приносить грамоту, пишюче сице: яко послах корабль селико, и от тех да увемы и мы, оже с миромь приходять. Аще ли без грамоты придуть, и преданы будуть нам, да держим и храним, донде же възвестим князю вашему». Из текста этого договора видно, что русские имели обычай еще в первой половине X века снабжать свои корабли, отправляющиеся в Константинополь, письменными документами, удостоверяющими их мирные намерения. Следовательно, грамотность на Руси в то время была обычным делом. Находки советскими археологами берестяных грамот XI века, надписей на глиняных сосудах, обозначающих их содержание, подписей имен владельцев на шиферных пряслицах, ремесленных
----------------------------------
1. С. П. Обнорский. Язык договоров русских с греками. Сборник «Язык и мышление», вып. V—VII. М. — Л., 1936, стр. 403.
----------------------------------
знаков на различных изделиях — все это свидетельствует о том, что письменность получила широкое распространение на Руси не вследствие принятия христианства из Византии, а задолго до этого, и притом постепенно, в результате развития ремесел, появления классов и образования государства, нуждавшегося для торговли и управления в более или менее упорядоченной переписке. Вполне возможно, как предполагают некоторые советские ученые, что письменность «возникла еще до образования относительно единого древнерусского государства. В пору отсутствия политического единства и самое происхождение письменности на Руси могло быть отнюдь не единым. Восточнославянские племена развивались далеко не равномерно. Более развитые племена могли уже обладать начатками письменности, в то время как менее развитые ими еще не обладали. Вполне могло быть и так, что письменность самостоятельно возникла в двух-трех восточнославянских центрах: допустим, в Киеве, в Новгороде и на северных берегах Черного моря» (1). Вместе с этим следует признать, что введение христианства в 988 году имело большое значение для дальнейшего развития и распространения письменности по всей территории древнерусского государства. Христианская церковная письменность требовала установления единой орфографии, единых приемов письма, единого письменного языка. Кроме того, переводная христианская литература, появившаяся на Руси после 988 года, знакомила русских людей с новыми нормами морали и нравственности, расширяла их умственный кругозор и сообщала им многие сведения исторического и географического характера. Прежде всего древней Русью были освоены библейские книги Ветхого и Нового завета, а также апокрифические и агиографические произведения. Библейские книги Ветхого завета имели три раздела: «Закон», «Пророки» и «Писания». Первый раздел был составлен из фантастических сказаний о «сотворении» мира, о первых людях на земле, о легендарной истории древних народов и о всемирном потопе. В этом же разделе содержались правила религиозной и общественной жизни. Во втором разделе находились сочинения, приписываемые древним пророкам, на самом же деле имевшие фольклорную основу. Сочинения эти обличали нравственное несовершенство людей, призывали к покаянию, к исправлению недостатков и угрожали страшными карами в случае непослушания. К разделу «Писаний» относились наиболее популярные среди христианских читателей книги: 1) Псалтирь, представляющая собой собрание как религиозных, так и светских гимнов и песен,
---------------------------------
1. Д. С. Лихачев. Возникновение русской литературы. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1952, стр. 20—21.
---------------------------------
2) Притчи Соломоновы, Премудрости Соломона, Премудрости Иисуса, сына Сирахова — сборники фольклорных изречений, афоризмов, рассказов на разные житейские темы, 3) книга Иова, повествующая о всевозможных страданиях человека, вознагражденного впоследствии за его долготерпение, 4) Екклезиаст — пессимистическое раздумье о бессмысленности человеческой жизни, 5) «Песнь песней» — одна из величайших мировых поэм о любви мужчины и женщины, 6) книга Есфирь, рассказывающая о бесстрашной женщине, спасшей смелым ходатайством перед царем Артаксерксом свой народ от истребления, 7) неканоническая книга о Юдифи, описывающая подвиг девушки-патриотки, отправившейся в лагерь врагов и хитростью убившей их начальника Олоферна, и некоторые другие легенды. Книги Нового завета состояли из четырех Евангелий (от Матфея, Марка, Луки и Иоанна), из Деяний и Посланий апостолов (сокращенно называвшихся Апостол) и из Апокалипсиса, или Откровения Иоанна Богослова. Первые четыре книги заключали в себе изложение основ христианского вероучения, Апостол являлся их истолкованием и дополнением, а в Апокалипсисе изображалась картина будущего конца мира, второго пришествия Христа на землю и суда его над грешными и праведными людьми. Содержание библейских книг настолько основательно было усвоено всеми христианскими народами, что не только в древнерусской письменности, но и во всей европейской средневековой литературе получили отражение образы и легенды, взятые из этих книг. Самой древней русской рукописью, относящейся к 1056—1057 гг., является апракосное (т. е. состоящее из выдержек, предназначенных для чтения в церкви) Евангелие, переписанное дьяконом Григорием для новгородского посадника Остромира. К XI веку относится также список Псалтири, одной из самых популярных переводных книг на Руси. Кроме библейских книг в древней Руси широко были распространены переводы византийских апокрифов (т. е. «тайных», «сокровенных» книг). В апокрифах получили отражение главным образом те истолкования христианских легенд, которые были не согласны с официальным учением церкви. Поэтому церковь запрещала распространение этих книг, составляла их индексы, т. е. списки, объявлявшие эти книги «ложными» или «отреченными». Особенно популярным на Руси был апокриф «Хождение богородицы по мукам», интерес к которому сохранялся на протяжении многих веков. Ф. М. Достоевский писал о нем в «Братьях Карамазовых»: «Есть, например, одна монастырская поэмка (конечно, с греческого): Хождение богородицы по мукам с картинами и со смелостью не ниже дантовских». Для утверждения христианства на Руси уже в древнейшие времена церковь использовала византийскую агиографическую литературу («жизнеописания» христианских святых). Многие из таких «жизнеописаний», или «житий», послужили образцом не только для древнерусских писателей, но и для писателей позднейшего времени. Некоторые рассказы А. Герцена, Л. Толстого, Н. Лескова и В. Гаршина представляют собой обработку житийных произведений. Чтобы сделать обзор богатой переводной литературы, полученной древней Русью из Византии после крещения, более полным, необходимо сказать хотя бы несколько слов о так называемой «исторической» и «естественнонаучной» литературе средневековья. Уже в XI веке на Руси стали известны византийские хроники Иоанна Малалы Антиохийского, жившего в VI веке н. э., и Георгия Амартола (грешника), писавшего в IX столетии. Особенной популярностью пользовалась вторая, доведенная до 864 года и затем дополненная материалом хроники Симеона Лагофета по 948 год. На основе этих двух хроник возникла на Руси в XI—XII вв. первая редакция, а в XIII веке вторая так называемого «Еллинского и римского летописца». К переводным книгам «естественнонаучного» содержания следует отнести «Шестодневы» и «Физиологи». В первых рассказывалось более подробно, чем в Библии, как в течение шести дней был сотворен весь мир. Подробно излагая средневековые взгляды на природу, «Шестоднев» знакомил своих читателей с многообразием растительного и животного мира, обильно расцвечивая описания элементами фантастики. В «Физиологе» содержались более полные сведения об окружающем человека мире, но и они истолковывались символически в соответствии с христианским
мировоззрением. Представление об устройстве вселенной древнерусский читатель мог получить из «Христианской топографии» Козьмы Индикоплова, т. е. плавателя в Индию, жившего в VI веке н. э. в Александрии. Христианская космография Козьмы Индикоплова была шагом назад по сравнению с учением Птолемея о вращении планет вокруг Земли. Ее относительная ценность заключалась в рассказах о животном и растительном царстве Индии, представлявших много занимательного и необыкновенного.
Охотно переписывались в древней Руси сборники переводных нравоучительных изречений и афоризмов, взятых из библейских книг и сочинений античных писателей. Такие сборники назывались «Пчелами», потому что они собирали, подобно пчелам, «словесный мед» с наиболее авторитетных для средневекового читателя произведений известной ему литературы. Материал в «Пчелах» располагался в строгой последовательности, по степени его значения с христианской точки зрения. Сначала шли выдержки из одобренных церковью книг, а потом уже — из сочинений античных писателей-философов: Диогена, Сократа, Пифагора, Аристотеля, Эпикура и некоторых других. Были известны на Руси и переводы светской византийской литературы: романы, повести и поэмы. Одной из наиболее популярных повестей была «Александрия», представлявшая собой баснословное жизнеописание знаменитого полководца древности Александра Македонского (умер в 323 г. до н. э.). Эта повесть, получившая широкое распространение во всей средневековой Европе, привлекала древнерусского читателя занимательностью сюжета, необычайными приключениями героя и обилием фантастики. Не менее популярна в древней Руси была византийская поэма X века о Дигенисе Акрите, получившая в русском переводе название «Девгенево деяние». В этой поэме подвиги воинов-пограничников, охранявших рубежи Византии от набегов мусульман, были созвучны подвигам русских народных богатырей, стоявших «на заставе» у Киева и оборонявших Русскую землю от набегов кочевников. Самое прозвище Дигениса «Акритос», что значит «непобедимый», проникло в русский фольклор в форме «Аника-воин». Впрочем, не следует преувеличивать влияние переводной византийской литературы. Хотя она и способствовала развитию древнерусской письменности, но основой последней была жизненная потребность исторически развивавшегося древнерусского феодального государства. Появлению художественной литературы в древнерусском государстве предшествовал длительный период, когда устное народное творчество вполне удовлетворяло потребность в художественном слове. «...Начало искусства слова - в фольклоре» (1),— справедливо утверждал А. М. Горький. Древнерусский фольклор развивался в течение длительного времени, еще до образования древнерусского государства и появления письменности. У А. М. Горького мы находим также указание на трудовую основу фольклора, обусловленного материалистическим мышлением, точнее — признаками материалистического мышления первобытных людей. «Признаки эти,— писал А. М. Горький,— дошли до нас в форме сказок и мифов, в которых мы слышим отзвуки работы над приручением животных, над открытием целебных трав, изобретением орудий труда. Уже в глубокой древности люди мечтали о возможности летать по воздуху,— об этом говорят нам легенды о Фаэтоне, Дедале и сыне его — Икаре, а также сказки о «ковре-самолете». Мечтали об ускорении движения по земле — сказка о «сапогах-скороходах», освоили лошадь; желание плавать по реке быстрее ее течения привело к изобретению весла и паруса; стремление убивать врага и зверя издали послужило мотивом изобретения пращи, лука, стрел. Мыслили о возможности прясть и ткать в одну ночь огромное количество материи, о возможности построить в одну ночь хорошее жилище, даже «дворец», т. е. жилище, укрепленное против врага; создали прялку, одно из древнейших орудий труда, примитивный ручной станок для тканья и создали сказку о Василисе Премудрой...» Анализируя древние сказки, мифы, легенды, А. М. Горький показал их глубокий смысл в связи с трудовой деятельностью людей. «Смысл этот,— по справедливому утверждению Горького,— сводится к стремлению древних рабочих людей облегчить свой труд, усилить его продуктивность, вооружиться против четвероногих и двуногих врагов, а также силою слова, приемов «заговоров», «заклинаний» повлиять на стихийные, враждебные людям явления природы. Последнее особенно важно, ибо знаменует, как глубоко люди верили в силу своего слова, а вера эта объясняется явной и вполне реальной пользой речи, организующей социальные взаимоотношения и трудовые процессы людей. «Заклинаниями» пытались действовать даже на богов. Это вполне естественно, ибо все боги древности жили на земле, являлись человекоподобными и вели себя так же, как люди: доброжелательно в отношении к покорным, враждебно — к непослушным, были — как люди — завистливы, мстительны, честолюбивы... Бог в представлении первобытных людей не был отвлеченным понятием, фантастическим существом, но вполне реальной фигурой, вооруженной тем или иным орудием труда.
--------------------------------
1. М. Горький Сочинения, т. 27. М., Гослитиздат, 1953, стр. 342.
--------------------------------
Бог был мастер того или иного ремесла, учитель и сотрудник людей» (1). Поэтическое творчество восточных славян в период до образования древнерусского раннефеодального государства было художественным обобщением их трудовых успехов и выражением «религиозного» мышления трудовых масс. «Религиозного» в кавычках, поскольку мифотворчество в своей основе было реалистично и объяснялось стремлением людей облегчить свой труд хотя бы в фантазии и средствами воображения. Так, в связи с развитием земледелия у восточных славян прежде всего должна была возникнуть так называемая календарная обрядовая поэзия, непосредственно связанная с условиями сельскохозяйственных работ в течение года. В этой поэзии получили широкое отражение поклонение солнцу и земле, обожествление животных и культ предков. Годовой цикл земледельческой календарной поэзии начинался с 25 декабря, когда после зимнего солнцестояния начинал прибавляться день, т. е. происходило как бы «возрождение» солнца, подателя жизни, «Даждь-бога». Древнее название следующего за этим месяца — «присинец», т. е. «просипевший», «прояснившийся», указывает на усиление деятельности солнца, необходимой для будущих земледельческих работ. Празднование «возрождения» солнца и начала нового хозяйственного года сопровсждалось соответствующими обрядами и пением песен, получивших название «подблюдных» и «колядок». Смысл этих песен, сохранившихся в течение многих веков в живой памяти русского народа, сводился к пожеланию хозяйственного благополучия в наступавшем новом году:
А дай бог, тому, кто в этом дому! Ему рожь густа, рожь ужиниста. Ему с колосу осьмина.
Из зерна ему коврига. Из полузерна пирог!
(П . Шеин. «Великорус...». СПб., 1898)
Приближение весны отмечалось масленицей — праздником, сопровождавшимся играми, песнями, обрядами. Проводы масленицы были проводами зимы, после чего предстояли полевые работы, обеспечивавшие урожай, от которого зависела вся жизнь трудового населения. Следующий весенний праздник назывался «красной горкой», так как справлялся он на пригорках, освободившихся от снега («красных»). Молодежь водила хороводы (в движении по кругу, возможно, отразился древний культ солнца), устраивались свадьбы, готовились к предстоящим полевым работам. После окончания посевных работ, когда для полей необходима была влага, праздновали «русальную неделю», т. е. обраща-
------------------------------------
1. М. Горький, Сочинения, т. 27. М., Гослитиздат, 1953, стр., 299—301.
------------------------------------
лись с заклинаниями к водной стихии. Летом, в период, когда созревал урожай, нужна была сухая теплая погода. С просьбой об этом опять обращались к солнцу. Праздновали день Купалы, купались в реке и прыгали через горящий костер. Магическое значение этого обряда не вызывает сомнений. В связи с ожидающимся урожаем возникла легенда о кладах, которые будто бы можно найти в ночь накануне Купалы на том месте, где расцветет папоротник. Уборка урожая сопровождалась «жнивными» песнями и обрядами, выражавшими радость от завершения трудного цикла полевых работ и наступления заслуженного отдыха.
Календарная поэзия играла большую роль в жизни трудового земледельческого населения еще до появления классов у восточных славян. Она выражала стихийно-материалистическое восприятие окружающего мира и понимание роли природы в жизни земледельцев. Она была своего рода синтезом восточнославянской мифологии, бытовых песен и драматизированной игры. С появлением классов и возникновением древнерусского государства создаются новые виды устного поэтического творчества, связанные с раннефеодальной жизнью народа: песни, предания и легенды, объясняющие происхождение городов, селений, урочищ, курганов. Многие из этих устнопоэтических произведений были зафиксированы русской письменностью уже в XI веке. Таковы, например, предания об основании Киева тремя братьями: Кием, Щеком и Хоривом, которые будто бы были известны даже в Царьграде, где им воздавали великую честь. Устнопоэтические предания сохранили нам довольно подробные известия о первых русских князьях: Олеге, Игоре, Ольге и Святославе. Высокохудожественные легенды об Олеге вещем рисуют образ выдающегося древнерусского полководца, не только силой, но и мудрой изобретательностью победившего греков. Отправившись к Царьграду на двух тысячах кораблей, Олег не мог проникнуть в Босфор, запертый железными цепями. Тогда Олег велел вытащить ладьи на берег, поставить на колеса, поднять паруса, и так «поидоша корабли к Царьграду аки по воде». Видя русские ладьи у стен города, греки предложили Олегу дары. Олег согласился принять дары и не входить в город. «И повеси щит свой в вратех, доказуа победу». Народные песни на многие века запечатлели этот русский щит на вратах Царьграда. Устная народная поэзия этого периода не только выражала патриотические чувства русских людей, она сохранила следы классовой идеологии трудового населения, недовольного усиливающейся феодальной эксплуатацией в древнерусском государстве. Так, в сказаниях о князе Игоре и его дружине отчетливо проступает осуждение ненасытной жадности феодального класса, требующего с населения все большей дани. В сказании об Игоре говорится: «повадится волк к овцам, то изведет все стадо, если не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит». Смерть Игоря была жестоко отмщена его женой княгиней Ольгой. Народное сказание о четырех местях Ольги рисует ее хитрой, коварной, властолюбивой женщиной, не останавливающейся перед прямым вероломством для достижения своей цели. И в этом сказании чувствуется отзвук народного осуждения системы насилий, применявшейся феодалами для установления своего господства. Особенно ярки и выразительны народнопоэтические сказания о Святославе. В его характеристике дается художественно обобщенный образ древнерусского воина: «Сам храбр и легъко ходя, акы пардус, воины мъногы творяше: ходя же воз по себе не вожаше, ни котьла, ни мяс варя, нъ по тънъку изрезав конину ли, зверину ли или говядину, на углех испек, ядяше; ни шатра имяше, нъ подъклад постлав и седло в головах; такоже и прочий вой его вси бяху». Гордясь бесстрашием и непобедимостью русских воинов, народнопоэтические сказания сурово осуждали стремления феодалов к захвату чужих земель и к покорению других народов. О том же Святославе рассказывается, что он, завоевав дунайские города, не захотел жить в Киеве, а задумал сделать своей столицей Переяславец на Дунае. В это время печенеги осадили Киев. Жители города стали изнемогать от голода и жажды. Лишь благодаря героизму простого русского отрока, сумевшего обмануть печенегов и уведомить воеводу Претича об отчаянном положении киевлян, город избавился от взятия и разгрома. И киевляне послали тогда к Святославу сказать: «...ты, княже, чюжея земли ищешии блюдеши, а своея ся охабив, малы бо нас не взяша печенези». И Святослав вынужден был удовлетворить требование народа: вернулся в Киев «и прогна печенеги в поли». Некоторое время после образования древнерусского государства не только трудовое население, но и господствующий феодальный класс довольствовались устным народнопоэтическим творчеством. При дворе бояр и князей жили скоморохи: музыканты, певцы, сказочники, знавшие в совершенстве устнопоэтическое народное творчество и создававшие новые произведения на основе старых образцов. Но дальнейшее развитие феодальных отношений в древнерусском государстве неизбежно должно было привести феодалов к стремлению противопоставить свою классовую идеологию, оправдывающую и закрепляющую социальное неравенство, идеологии трудящихся масс, сложившейся в доклассовом периоде и не признававшей права на эксплуатацию одного человека другим. Одной из первых попыток замены древней мифологии как «религии» родового общества религией, соответствующей классовому характеру раннефеодального государства, была попытка князя Владимира Святославича создать единую религиозную систему для всего древнерусского государства. С этой целью он «постави кумиры на холму вне двора теремного: Перуна... и Хърса, Дажь-бога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь». Но племенные «боги», созданные художественным творчеством людей, не знавших еще классового разделения, не могли стать основой для создания новой классовой религии, оправдывающей подчинение одного человека другому и освящающей институт классового господства как вечный и неизменный. Поэтому Владимир, отказавшись от первой своей попытки создать единую государственную религию на основе славянской мифологии, предпочел заимствовать готовую религию из Византии, уже приспособленную для нужд классового феодального государства.
