Сборник статей "Итало-Абиссинская война" Саратовское государственное издательство, 1935 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
КАРЛ РАДЕК Германия и война в Абиссинии "Известия" от 18 октября 1935 г.
Весь мир наполнен лязгом оружия. Ощущаются подземные толчки, в воздухе — предчувствие приближающейся исторической бури. Взоры всех направлены не столько на войну Италии против Абиссинии, сколько на итало-английский конфликт, который может перерасти в общую свалку. Только одна Германия живет в глубоком мире, занятая своим национальным возрождением... „Мир стоит перед фактом, что Германия не играет никакой, даже малейшей, роли в теперешнем великом политическом конфликте и что, несмотря на это, все мировое здание глубоко потрясено"... Такие пастушеские трели добывает из рожка господин Альфред Розенберг („Фелькишер беобахтер" от 8 сентября), и германские фашисты считают эту чудовищную глупость такой глубокой дипломатией, что этот мотив германской Аркадии среди потрясенного мира повторяется по приказу министерства пропаганды во всей германской фашистской печати. Еще 13 октября газета со столь мало идиллическим названием — берлинская „Берзенцейтунг", набросившись на меня с диким воем по поводу моего замечания, что события могут привести и к большому потрясению колониального мира, заявляет в статье, озаглавленной „Спокойный полюс": «Германия — единственная страна, которая не имеет ничего общего с этими боевыми событиями. Страна, которая держится далеко от спора и представляет собой стену, направленную против всяких авантюристов, считающих, что пришел их час". В подобных случаях старый немецкий писатель Фриц Ройтер говорил лукаво: соловей, соловушка, слышу, как стучишь ты копытцами. А старый империалистский волк, бывший корветтенкапитан и матерый застрельщик германского империализма граф Эрнст Ревентлов, которому хочень трудно бегать в шкуре гитлеровской мирной овцы, мычит в своем журнале „Райхсварт" (от 13 октября, месяц этот на реставрированном старогерманском языке называется теперь Гильбхардом):
„Абиссинская война не является изолированным событием, она касается прямо или косвенно всех европейских стран, Японии, Соединенных Штатов, всей Азии и Африки". Всех касается, только Германии не касается! Но такой доброжелательный наблюдатель Германии, как корреспондент польского официоза „Газета польска" г. Казимир Смогожевский, писал уже в конце сентября, что на вопрос старого приятеля, приехавшего из Америки, какие проблемы больше всего занимают внимание руководящих кругов Германии, он ответил: „Дальнейшая консолидация германского внутреннего строя и... Абиссиния". Что на этот раз г. Смогожевский сказал правду, это не подлежит ни малейшему сомнению. Германская фашистская пресса дает очень пессимистическую оценку перспектив затеи итальянского фашизма. Дело идет не только о военных перспективах. «Перспективы создания новой римской империи, впирающейся на экономическое и военное преимущество на Средиземном море, для сегодняшней Италии очень малы, если не безнадежны",— пишет экономический еженедельник национал-социалистов „Die deutsche Volkswirtschaft" (от 2 октября]. Он подробно мотивирует эту точку зрения: „Другие страны, расположенные на Средиземном море, не находятся в эпохе упадка, как это было во время старого Рима, а в эпохе подъема, если совсем отвлечься от факта, что значительное их количество пребывает под английской и французской опекой. Но и с чисто экономической точки зрения значение Италии на Средиземном море не так уж велико. Вот, например, участие Италии в общем ввозе этих стран в 1934 г.: в египетском — 7 проц., в палестинском — 4 проц., в сирийском — 5 проц., в турецком — 13 проц., в тунисском — 4 проц., в алжирском — 3 проц., в мароккском — 4 проц. Участие Италии в ввозе Греции, Югославии, Испании значительно выше. Но какие же перспективы имеются у Италии для установления ee протектората над этими странами? Тот факт, что Германия, Англия, Франция, даже Бельгия, Швейцария, Швеция играют в снабжении стран Средиземного моря роль более крупную, чем Италия, объясняется, в первую очередь, структурой итальянского хозяйства. Италия вывозит, в первую очередь, продукты роскоши, пищевой промышленности и текстильной промышленности, в то время как эти страны требуют с каждым днем все большего количества средств производства для своего сельского хозяйства и промышленности, т.-е. машин, железа, строительного материала, транспортных средств, аппаратов, химикалий, удобрений. Что же касается проловольствия и текстиля, то везде растет стремление к самоснабжению и итальянский ввоз вытесняется. Понятно, не надо недооценивать способности итальянской автомобильной, моторостроительной, химической промышленности и верфей, но они не опираются на общую индустриализацию, как в западно- и среднеевропейских странах. Италия является все еще преимущественно аграрной страной с крупной текстильной промышленностью". Рассматривая перспективы борьбы Италии с Англией, журнал высказывает убеждение, что Италия остается „пленником Британской империи на Средиземном море". Что касается военных перспектив в Абиссинии, то германская печать особенно подчеркивает громадные трудности, стоящие перед Италией, и высказывает убеждение, что во всяком случае силы Италии будут настолько надорваны в Абиссинии, что окажутся недостаточными для того, чтобы играть роль антинемецкого стража на границах Австрии. Корреспондент парижского „Матэн", побывавший на нюренбергском съезде германских фашистов, рассказывает, что один из наиболее влиятельных сотрудников Гитлера сказал ему:
„Муссолини, хотя и с трудом, но мог одновременно стоять во всеоружии и у Бреннера и у границ Абиссинии. Теперь Англия заставила его укреплять свой тыл на Средиземном море. Но так как он, наверное, не откажется от Абиссинии, то ему придется быть несколько более податливым в Австрии. После тяжелого опыта, который он проделал в последнее время, не исключено, что ему придется поискать новых приятелей или подновить старую дружбу". Орган германских военных кругов „Die deutsche Wehr" подходит к вопросу еще с другой стороны. Он убеждает Италию, что ее надежды на использование австрийской армии против Германии не обоснованы, что не стоит поэтому чересчур стараться.
А господин Кирхнер, берлинский корреспондент „Франкфуртер цейтунг", истолковывающий для заграницы внешнюю политику германского фашизма, торжествуя, приводит следующую оценку со стороны либеральной лондонской газеты отказа Австрии от участия в санкциях, направленных против Италии: „Мы видели, насколько бесцельным является разговор об австрийской независимости и о пактах, которые должны гарантировать эту несуществующую независимость". Подчеркнув слово несуществующую, господин Кирхнер заявляет: „Для нас это не ново".
* * * Но германские надежды, возникшие в связи с войной в Абиссинии, не ограничиваются убеждением, что абиссинские события открывают возможность по-новому подойти к австрийскому вопросу. Как только Италия поставила в порядок дня вопрос о переделе колоний в Африке, Германия немедленно ответила постановкой вопроса о переделе колоний вообще. В один и тот же день — 25 августа — два руководящих органа германской буржуазии, наиболее тесно связанные с монополистским капиталом (мы приводим лишь самые важные высказывания), подняли знамя борьбы за колонии. „Если будет поставлен вопрос о переделе африканских колоний, то Германия имеет право не быть обойденной",— писала „Дейче альгеймейне цейтунг", причем газета ссылалась на то, что такое требование публично выдвинули министр внутренних дел доктор Фрик и министр хозяйства доктор Шахт. „Кельнише цейтунг" привела перечень моментов, доказывающих „необходимость" увеличения колониального могущества Японии и Италии и возвращения колоний Германии. Свою статью газета озаглавила: „Ближайший вопрос, перед которым будет поставлена Европа, это — вопрос о колониях". Колониальная пропаганда в Германии за последнее время усиливается с каждым днем. В продолжение двух-трех месяцев появилось больше полудюжины книг, посвященных обоснованию „священных прав Германии" на эксплоатацию колониальных народов. Возможности перегруппировок среди империалистических великих держав германская пресса уделяет глубочайшее внимание, хотя по приказу свыше она высказывается с большой сдержанностью, ожидая момента, когда этот вопрос созреет. Наиболее холодно она трактует попытки итальянцев к сближению, как то: похвалы, расточаемые частью итальянской печати германской „объективности" в отличие от английской. Обсуждению речи, произнесенной новоназначенным итальянским послом господином графом Аттолико при вручении им верительных грамот Гитлеру, ежедневная печать посвятила лишь одни ничего не значащие фразы. Но в органах печати, которые читают „более квалифицированные" люди, был дан анализ этой речи по всем правилам дипломатического искусства. По поводу заявления графа Аттолико о его стремлении „укрепить и сделать более близкими" отношения обеих стран, и что он будет осуществлять это стремление „в старательном духе и с верностью, на которую можно положиться", „Райхсварт" писала, что нельзя „так подобранные слова считать обыкновенной фразой". „Райхсварт" обратила особое внимание на следующие слова господина Аттолико: „Сознавая ответственность исторического момента, в котором находятся мир и Европа и особенное значение для мира и равновесия между нациями, которое итало-немецкие отношения имеют и в будущем в еще большей мере могут получить...". В этих словах „Райхсварт" подчеркивает слова „могут получить". И ключ к такой возможности она видит в дальнейших словах итальянского посла: „Италия, занятая в данный момент делом укрепления мощи и национального достоиства, требуя от всех в первую очередь такого понимания ее обоснованных интересов, которое она имеет и иметь будет для обоснованных интересов других". „Райхсварт", комментируя эти слова, усматривает центр их тяжести в понятии „обоснованных интересов" и заявляет, что это есть вопрос факта, какие интересы другой державы ее партнер считает обоснованными. Газета заявляет далее, что об этих вопросах можно договориться от случая к случаю. Германия имеет полное понимание „нынешнего дела Италии" и заняла по отношению к нему „позицию образцовой лойяльности и нейтральности". Затем газета выделяет ответное заявление рейхсканцлера Гитлера, что германо-итальянские отношения „будут иметь для будущего политического развития громадное значение" и что „такое сотрудничество должно опираться на мысль о справедливости и о взаимном понимании жизненных необходимостей народов". „Кельнише цейтунг" в номере от 3 сентября в статье своего многолетнего римского корреспондента, посвященной колониальной политике Италии, ставит все точки над и, говоря: „Италия может вести свою колониальную политику, только опираясь (im Anschluss) на великую державу, которая сама в Средиземном море не заинтересована и сможет Италии обеспечить тыл. Но так как этого обеспечения она не имеет, то она вынуждена, посылая в Африку 200 тыс. солдат, одновременно мобилизовать миллион солдат, чтобы только обеспечить свое положение на европейском континенте. Где выход из этого imbroglio (замешательство), как говорят итальянцы? Выход — в применении принципов Бисмарка, который, когда международное положение Пруссии было неблагоприятным, решился на „ольмюцский позор", т. е. на временный отказ от своих планов. Скоро международное положение изменилось, и 16 лет после этого „позора" Пруссия была властелином Германии". Иначе говоря, „Кельнише цейтунг" указывает итальянскому фашизму: ты порвал с германским фашизмом, ослабил себя, влез в болото, мы тебя теперь вытянуть не можем, отступай, после добивайся нашей помощи, за соответствующую цену мы тебе обеспечим тыл, и тогда тебе будет большое плавание. В речи, произнесенной на нюренбергском заседании так называемого рейхстага, рейхсканцлер Гитлер сказал, что Германия не намерена бросаться в объятия всякого иностранного государственного деятеля, который соизволит протянуть ей руку. Это замечание бесспорно относилось к Италии. Переход Италии в лагерь Стрезы в Берлине не забыт, и Берлин не намерен скоропалительно вытаскивать Италию из imbroglio. Пусть потерпит, тогда будет дороже ценить нашу дружбу. Когда цены на масло и мясо повышаются с каждым днем, то нельзя дружбу продавать по бросовым ценам.
* * * Но дело не только в желании повысить для Италии цену за дружбу Германии. Дело в том, что главная забота Германии в данный момент заключается в том, чтобы не допустить укрепления франко-английских отношений. Дискуссия, которая ведется теперь между английской и французской дипломатией об условиях совместных действий обеих стран в случае, если конфликт Англии с Италией примет более острые формы, расценивается германской дипломатией, как переговоры о восстановлении франко-английской Антанты. Больше всего фашистскую Германию напугала последняя нота французского посла в Лондоне господина Корбена, в которой Франция предлагает, чтобы перед лицом опасности конфликта, где бы он ни возник, обе державы совещались совместно; решали вопрос о защитных мерах, а если эти меры вызовут столкновение с третьей державой, член ли она Лиги наций, или нет, чтобы тогда Англия и Франция выступили сплоченным фронтом и объединенными силами. Это предложение, вызвавшее в близкой к английскому министерству иностранных дел „Дейли телеграф" сдержанный, но благоприятный ответ, получил оценку в „Deutsche Briefe" — в бюллетене, заменившем пресловутые „Дейче фюрер брифе", предназначенном для руководящих кругов германской буржуазии: „То, что Франция требует от Англии, означало бы конец британского нейтралитета и уничтожение Локарно. Договор в Локарно опирается на нейтральность его гарантов, и подобные обязательства коснулись бы самого его существа. Уже советско-французский договор поставил вопрос, совместим ли он с французским участием в Локарно. Если Англия свяжется с Францией вышеуказанным образом, то это будет несовместимо с положением ни Английского, ни Французского партнера, как участников Локарно. Такой шаг покончил бы с моральной годностью этих обеих держав, как участников Локарнского договора". То же пишет официоз германского министерства иностранных дел „Deutsche diplomatisch-politische Korrespondenz", хотя и в более мягких тонах. Ясно, Германия, напуганная франко-английскими переговорами, пытается включиться в эти переговоры, чтобы не допустить усиления франко-английских отношений и заставить обе державы договориться и с нею. Чтобы получить соответствующую цену, Германия указывает на то, что она не связана решениями Лиги наций, что через Австрию и Швейцарию она может вывозить в Италию все, что ей захочется. „Мы, немцы, видим, таким образом, что между нами и Италией возникает область, в которой санкции или совсем не будут проведены, или только частично",— пишет „Франкфуртер цейтунг" (от 13 октября). Мы читаем уже в голландских газетах о растущем вывозе Германии в Италию и по железной дороге, и морским путем через Амстердам. Эта помощь, оказываемая Германией Италии, имеющая своей целью заставить Англию уплатить соответствующую цену, не является самым важным для Италии. Самое важное то, что если бы Германии удалось саботировать попытки окончательного англофранцузского сговора, то тогда стало бы невозможным усиление нажима на Италию. Понятно, что это не представляет самостоятельной цели германской стратегии, а служит более важной задачей. Вбивая клин между Францией и Англией и помогая превращению конфликта на Средиземном море в затяжной конфликт, германская дипломатия надеется добиться принципиальной сделки с Великобританией насчет положения в Европе. Предупреждая Великобританию перед сближением с Францией, «Франкфуртер цейтунг" (от 29 сентября) пишет:
„В Европе существуют другие надежные силы, которыми никто не может длительно, без вреда для себя пренебрегать, а тем более притеснять их... молчаливое допущение вооружения Германии и германо-английской морской договор показали направление развития. Даже некоторые английские критики этого договора поняли некоторую его пользу, когда один за другим корабли английского северного флота смогли отправляться в Средиземное море". Как немцы говорят, это — намек оглоблею. „Незаинтересованная" в абиссинском вопросе Германия пытается англо-итальянский конфликт использовать, чтобы добиться от Великобритании сделки, которая дала бы ей свободу рук в Европе.
