И. И. Канаев. "Карл Фридрих Кильмейер" Издательство "Наука", Ленинград, 1974 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
Жизнь Кильмейера
Современники считали Кильмейера гением, ученым, прославленным в Германии и известным в других странах Европы. Почему же этого знаменитого профессора вскоре после его смерти стали забывать и уже к концу XIX в. он был действительно забыт? Кильмейер, как мы увидим из дальнейшего, был блестящим и глубоким ученым. Но он обладал одной странной особенностью, которая способствовала его забвению: он не любил печатать свои труды, и потому потомству от него почти ничего не осталось. Это, как мне кажется, и есть главная причина его забвения. Наряду с этим Кильмейер был прекрасным лектором, умевшим чаровать и увлекать за собой своих слушателей. Он был также интересным собеседником, любившим обсуждать с друзьями научные вопросы. А писал он с трудом и неохотно, даже письма: в его архиве сохранились варианты черновиков писем к одному и тому же лицу и на ту же тему. Уступая настояниям друзей, он начал в 1794 г. (?) печатать один из своих курсов; было набрано уже 20 листов ... и тут Кильмейер остановил печатание, и книга не вышла. Позже известный издатель Котта предлагал, за хороший гонорар, издать все его курсы (они ходили по рукам в записях студентов и были очень популярны среди них), но Кильмейер от этого отказался (Pfaff, 1858, р. 76). Некоторые записи его лекций студентами, по-видимому, сохранились до наших дней, но их уже никто не хотел издавать. Биографических сведений о Кильмейере имеется сравнительно немного. Сохранилась краткая автобиография Кильмейера, написанная им в 1801 г. по латыни, в связи с вступлением его на должность профессора в Тюбингене. Этот документ приводится в статье ученика Кильмейера Г. Йегера (Jaeger, 1845), и его придерживается Йегер, излагая биографию учителя. Эта автобиография вошла в собрание сочинений Кильмейера (1938 г.). Карл Фридрих Кильмейер (Kielmeyer, 1765—1844) родился в поселке Бебенхаузен близ г. Тюбингена. Отец его, Георг Фридрих Кильмейер, был мелким служащим герцога Карла Вюртенбергского — заведующим охотничьими принадлежностями при охотничьем дворце герцога. Восьмилетним ребенком попал Карл Кильмейер в «Академию», устроенную герцогом в его имении Солитюд, а позже, в 1775 г., переведенную в г. Штутгарт. Уже в возрасте начинающего школьника маленький Кильмейер, учась в монастырской школе Бебенхаузен, обращал на себя внимание своей талантливостью. Очевидно, это и было причиной, почему герцог Карл взял его в свою школу. Эта школа, обычно называвшаяся именем ее основателя — Карлсшуле (Карлова школа), была военизированным закрытым учебным заведением, в котором находились и средняя и высшая школы. Высшая школа в Карлсшуле была своего рода университетом с несколькими факультетами, где готовились врачи, юристы, администраторы и другие специалисты для герцогства Вюртенберг. Герцог Карл сам выбирал мальчиков для своей школы, причем его интересовала прежде всего одаренность ученика, поэтому в школе учились мальчики не только из дворян, но и из других сословий. К последним принадлежали такие знаменитые питомцы Карлсшуле, как поэт Фридрих Шиллер, вышедший из школы врачом, Жорж Кювье, кончивший «камеральный» (административный) факультет, и Кильмейер, ставший врачом. (1) В школе царил суровый и строгий военный порядок, с телесными наказаниями и слежкой за поведением и образом мыслей «элевов», т. е. учеников. Последние жили в общежитии школы, носили военную форму и домой попадали только в каникулы. За ходом жизни школы зорко следил сам герцог Карл, интересовался успехами отдельных учащихся, бывал на экзаменах и сам раздавал награды отличившимся. Награжденные выражали свою благодарность неодинаково: дворяне целовали руку герцога, а недворяне — край его камзола. Вначале Кильмейер изучал в Карлсшуле языки: латинский, греческий, французский, английский и итальянский, а кроме того, географию, историю и другие предметы, соответствующие его возрасту. Позже он обучался математике и философии, а затем естественной истории, физике и химии и, наконец, «физике человеческого тела», т. е. медицине. Некоторые предметы, как например физиологию, он изучал самостоятельно. Герцог благоволил к Кильмейеру, очевидно ценя его способности и усердие в науках. В качестве «милости» Карла Кильмейер, еще будучи студентом, получил в 1785 г. задание преподавать естественную историю, особенно ботанику, молодым лесничим. Через год, в 1786 г., Кильмейер защитил докторскую диссертацию по химии минеральных вод и получил разрешение герцога отправиться в Гёттинген для усовершенствования в естественных науках в тамошнем знаменитом университете.
-----------------------------------------------
1. Шиллер учился в Карлсшуле в 1773-1778 гг., Кильмейер - в 1774—1786, Кювье —в 1784—1788 гг. Кильмейер, таким образом, застал в школе и Шиллера и Кювье. Насколько он был знаком с первым — неизвестно; с Кювье же Кильмейер дружил и был, как уже говорилось, его учителем сравнительной анатомии.
-----------------------------------------------
Здесь он слушал известных профессоров — Лихтенберга, Гмелина, Блуменбаха, с которыми познакомился и подружился. Через два года Кильмейер покинул Гёттинген и для пополнения своих знаний объехал ряд городов — Фрейберг, Брауншвейг, Берлин, Дрезден, Лейпциг, Халле, Йену, Кассель, Эрланген и другие, посещая музеи, знакомясь с учеными и т. д. В конце 1788 г. он вернулся на родину и в начале 1790 г. стал профессором зоологии, а позже и химии в Карлсшуле в Штутгарте. Там же он получил заведование кабинетом «натуралий», т. е. естественнонаучным музеем. За немногие годы профессорства в Карлсшуле Кильмейер создал свой курс сравнительной зоологии, а позже
оригинальные курсы химии и физиологии растений. 11 февраля 1793 г. Кильмейер произнес свою знаменитую речь «Об отношении органических сил» по случаю дня рождения герцога Карла Вюртенбергского. Речь эта была дважды напечатана на немецком языке и один раз сокращенно на французском и прославила имя автора. Эта речь — самое значительное печатное произведение Кильмейера. Подробно мы ее рассмотрим ниже.
Весной 1794 г. в связи со смертью герцога Карла кончила свое существование и Карлсшуле. Кильмейер остался лишь заведующим коллекцией «натуралий». Он легко поэтому получил разрешение на путешествие к морю для исследования «экономии» моря и сбора морских животных для сравнительно-анатомических работ. По дороге на север Кильмейер провел несколько месяцев в Гёттингене, а оттуда через Гамбург поехал в Киль и на о. Гельголанд, на котором тоже собирал материал по морской фауне. В конце 1795 г. он вернулся домой. Результаты своей работы над морскими животными он нигде не опубликовал, но, по-видимому, кое-что сообщил Кювье. В апреле 1796 г. Кильмейер был приглашен на должность лектора по химии в Тюбингенский университет. Начиная свою деятельность, он произнес речь на тему о возникновении «инфузорий», в основе которой лежали его собственные наблюдения, сделанные в Гёттингене. Кильмейер читал общую и специальную химию, иллюстрируя сказанное опытами. Кроме химии, он читал общую и специальную ботанику, сравнительную анатомию и физиологию животных, а позже также фармацию (Pharmacie) — раздел медицины, изучающий вопросы добывания, изготовления, хранения лекарств. Его ученик Йегер, перечислив эти курсы, отмечает, что все они читались Кильмейером «по собственным тетрадям» (Jaeger, 1845, р. XXVIII). Этим он, очевидно, хотел сказать, что Кильмейер читал оригинальные курсы, им самим составленные и написанные. В те времена, насколько мне известно, профессор читал лекцию по уже готовому тексту, причем зто могло быть также текстом напечатанной книги. Куда делись рукописи всех этих курсов Кильмейера? Ведь его архив сохранился, но о таких рукописях в статьях о Кильмейере не говорится. Помимо вопросов, непосредственно связанных с читаемыми курсами, Кильмейер занимался также новыми в то время в науке проблемами: электричеством, в частности «животным электричеством», в связи с опытом Гальвани, и магнетизмом. Его интересовал вопрос магнетизма Земли и влияния его на человека, а также влияния Солнца, Луны и звезд на человеческое тело. Известно, что Кильмейер ставил опыты по «животному электричеству» и магнетизму, но результаты их он не напечатал. В декабре 1801 г. Кильмейер получил должность ординарного профессора по ботанике, фармации и Materia medica (медицинские предметы). Темой его вступительной речи было различие между органическими и неорганическими телами. Эта речь, как и некоторые другие
публичные выступления Кильмейера, напечатана им не была. Как лектор и учитель Кильмейер пользовался у студентов большим успехом. Подробнее о Кильмейере как педагоге будет сказано дальше. Слава его дошла до других городов. Лучшие университеты Германии — Гёттингена, Халле, Берлина — приглашали его к себе на службу. Но он отказывался. В 1816 г., по состоянию здоровья, Кильмейер покинул кафедру в Тюбингене, хотя любил свою учебную работу и не любил административную, на которую, однако, был вынужден согласиться, перейдя на должность директора публичной библиотеки и кабинета искусств и натуралий в Штутгарте. Одновременно он стал директором личной библиотеки короля и его ботанического сада. В связи с этим Кильмейеру была предоставлена квартира в здании бывшей Карлсшуле, в которой он некогда учился и начал свою педагогическую деятельность. На склоне лет Кильмейер вел преимущественно замкнутый образ жизни. Семья его была невелика — жена и единственная дочь. В 1832 г. его поразил апоплексический удар, от последствий которого он настолько поправился, что мог председательствовать в 1834 г. на собраниях Общества немецких естествоиспытателей и врачей. Здесь он произнес речь о полярности у растений. Ради Кильмейера собрание Общества происходило в Штутгарте, где он жил. В честь этого съезда, главой которого был Кильмейер, была сделана медаль, на лицевой стороне которой был изображен Кильмейер, а на другой стороне — венок из цветов растения Кильмейерия, названного в честь этого ученого ботаником Мартиусом. Внутри венка дата: «11 февраля 1793 г.», когда была произнесена его знаменитая речь. По краю медали на этой же стороне латинская надпись: «Germaniae physicorum pietas» (слава германских физиков, или, точнее: предмет благоговения германских физиков). В 1839 г. он сложил с себя обязанности директора королевской библиотеки и ботанического сада. В конце жизни Кильмейер еще ставил некоторые опыты по электромагнитизму, результаты которых не были опубликованы, как и многое другое.
В 1843 г. он, в преклонном возрасте, смог все же принять участие в годичном собрании бывших воспитанников Карлсшуле. В это время он еще, несмотря на свое малое общение с внешним миром, старался следить за развитием науки. Его, как старика, занимали также «высшие вопросы человеческой жизни» (Jaeger, 1845, S. XXXIV). 24 сентября 1844 г., на 80-м году Кильмейер скончался от нового удара. Он пережил своих коллег по Карлсшуле и значительное число своих бывших учеников по этой школе, в их числе Кювье, который умер в 1832 г. И все же на похороны Кильмейера собралось множество его поклонников и питомцев. Известность Кильмейера в научном мире отчасти характеризует число академий и других научных учреждений и обществ, членом которых он был. Йегер перечисляет 22 таких учреждения. Это не только немецкие организации, но также и иностранные, среди них есть и русские: фармацевтическое общество в С.-Петербурге, агрикультурное общество в Москве. Йегер в 1845 г., очевидно, не знал, что Кильмейер также был членом Московского общества испытателей природы (Райков, 1952, стр. 249, примечание). Сохранились высказывания некоторых знаменитых современников Кильмейера о нем. Например, Александр Гумбольдт посвятил ему свою книгу «Наблюдения из зоологии и сравнительной анатомии» (Штутгарт и Тюбинген, 1807—1809), написав: «Посвящается великому физиологу Фридриху Кильмейеру в знак глубокого восхищения (Bewunderung) и искреннего высокого почтения (Hochachtung)». С неменьшим уважением относился к Кильмейеру и Вильгельм Гумбольдт. Как основателя нового направления в сравнительной анатомии, как гордость немецкого народа расценивает Кильмейера знаменитый физиолог и сравнительный анатом Иоганнес Мюллер в своей книге «К сравнительной физиологии зрения» (1826, стр. 29). И так далее. В заключение этого раздела несколько слов о характере Кильмейера. Вот что пишет Мартиус: «Правдив из любви к правде, мягок из любви к людям, непоколебимо держась своих убеждений, он мог людям, далеким от него, казаться упрямым, тогда как он был лишь верен своей правде, высокой вечной богине. Его внутренняя уверенность в себе и сила его странным образом сочеталась с робостью и беспомощностью перед внешними явлениями. Совсем иным он был, однако, там, где ему не следовало что-либо изображать, а лишь быть самим собой: перед своими любимыми учениками. Когда он здесь от спокойных, острых аналитических положений поднимался в свободную область общих идей, то как волшебством увлекал своих слушателей с собой, и как некую добродетель пили они любовь к науке из его воодушевленных уст. Это этическое влияние, многостороннее применение его, делало Кильмейера незабвенным для его учеников» (Martius, 1866, S. 204). В старости Кильмейер имел обыкновение записывать на листочках бумаги мысли, которые ему приходили. Йегер в своей статье цитирует некоторые из них. Вот, для примера, одна из таких записей: «Самый глубокий и богатый источник приятных чувств в человеке заключается, вероятно, в грусти (Wehmuth) и смирении (Demuth); та —в отношении других людей и их судьбы, эта — в отношении Бога и Вселенной (Аll) (3 мая 1829)» (Jaeger, 1845, S. LXXXIX). Кильмейеру было дано, как немногим (Бюффону, Гёте), чувствовать единство вселенной, и это чувство он умел, по-видимому, передавать своим слушателям, когда говорил об «общих» вопросах, заражая их своим энтузиазмом.
Возможно, что это чувство вселенского единства толкало его на поиски научных фактов, его отражающих. Известно, что Кильмейера интересовала полярность земного шара, а в связи с этим и произведений Земли — кристаллов, организмов. Он считал, что «источник этих явлений надо искать вне Земли, в влиянии звезд, и в частности Солнца. И через этот ряд отношений отдельный кристалл, как и отдельный организм, вступает в связь с мировым целым (Weltall)» (Jaeger, 1845, S. LXXV).
