Война и антинародная политика Временного правительства привели хозяйственную жизнь страны в расстройство. Буржуазия, торговцы, стремясь задушить победившую революцию голодом, сознательно шли на углубление продовольственного кризиса. Перебои с продовольствием и частое отсутствие товаров первой необходимости порождали спекуляцию. Она подрывала политику Советского правительства в области снабжения, развращала массы и плодила паразитические элементы.
Продовольственный вопрос являлся тогда одним из самых важных. «...Не проходило недели или даже дня,— говорил В. И. Ленин,— когда мы в Совете Народных Комиссаров не были бы заняты вопросом о продовольствии... когда мы не ставили бы вопроса, как бороться с голодом» 14.
Между тем созданный до революции Московский городской продовольственный комитет, в руках которого
сосредоточивалось снабжение города продовольствием, отнюдь не стремился привести в порядок свое расшатанное хозяйство. Напротив, еще во время октябрьских боев он всячески старался усугубить трудности и всю вину свалить на большевиков. ВРК, разоблачая эту грубую ложь, подчеркнул, что именно Продовольственный комитет несет ответственность за сложившееся тяжелое положение.
В Московском городском продовольственном комитете имелся отдел продовольственной инспекции, призванный следить за соблюдением законов снабжения населения и вести борьбу со спекуляцией. Но в качестве инспекторов здесь нередко выступали бывшие офицеры, присяжные поверенные, следователи и др., которые, вместо того чтобы принимать срочные и решительные меры, занимались
бесконечной канцелярской волокитой. Вопросы улучшения снабжения города и борьбы со спекуляцией стояли и на повестке дня Моссовета. Чтобы наладить снабжение Москвы продовольствием,
ВРК в начале ноября 1917 г. назначил комиссара по продовольствию (правда, встретив сопротивление руководства Продовольственного комитета, ВРК сделал ошибочный шаг, отменив это решение и ограничившись отправкой туда своего представителя) 15. В конце 1917 г. были образованы Центральная комиссия по борьбе со спекуляцией при Моссовете и специальные комиссии — при
районных Советах. Центральная комиссия сразу же обратилась в районные комиссии с просьбой ежедневно сообщать о всех конфискованных товарах. 30 января 1918 г. состоялся пленум Моссовета, посвященный продовольственному вопросу. Он принял решение об улучшении работы транспорта, усилении охраны продовольственных грузов, нормировании продуктов и распределении их по карточкам, а также через общественные столовые, кухни, кооперативы, о конфискации товаров у спекулянтов с передачей дела в суд, об отправке в сельскую местность рабочих делегаций, снабженных мануфактурой для обмена ее на хлеб. Для того чтобы ограничить число приезжих, устанавливались специальные
правила выдачи удостоверений на право въезда в столицу. Президиум принял 2 марта решение провести полный учет продовольствия и товаров. По сообщениям печати, в результате переписи было обнаружено и реквизиро-вано продуктов в марте месяце на 5 млн. руб. и в апреле на 12 млн. руб. Найдены огромные запасы сахара, мыла, тканей. По расчету, при существовавшем распределении,
всего обнаруженного могло бы хватить приблизительно на 6 месяцев для всего населения Москвы 16. Улучшению снабжения города способствовало создание пролетарских продовольственных отрядов. Продотряды отправлялись в деревни, чтобы как можно быстрее заготовить и доставить хлеб.
Московская партийная организация большевиков проделала большую работу по сплочению рабочих масс и
мобилизации их на борьбу за хлеб. «Только общие усилия,— говорил В. И. Ленин,— только объединение всех, кто больше всего страдает в голодных городах и губерниях, нам помогут, и это — тот путь, на которыи вас зовет Советская власть: объединение рабочих, их передовых отрядов для агитации на местах, для войны за хлеб против кулаков» 17. 30 мая 1918 г. СНК РСФСР призвал рабочих к вооруженному походу за хлеб и изъятию его у спекулянтов, кулаков и мародеров. Вопрос о формировании продотрядов стоял на общегородской конференции РКП (б) в конце мая 1918 г. 4 июня МК РКП (б) утвердил основные организационные положения продотрядов и рекомендовал формировать их под контролем партийных комитетов во главе с рабочими, назначаемыми по согласованию с МК.
10 июня МК РКП (б) ввиду обострения продовольственного кризиса проголосовал за введение в Москве
продовольственной диктатуры. 11 июня 1918 г. Моссовет вынес постановление о том, чтобы все фабрики, заводы, мастерские, транспортные предприятия выдвинули одного представителя от 100 рабочих в организуемые продотряды. С 23 мая по 23 июля 1918 г. в продотряды вступили 10140 человек. Отряды направлялись в различные губернии страны. Они реквизировали у кулаков 135 тыс. пудов хлеба. Состоявшийся 18 июня 1918 г. пленум Моссовета предоставил организованному президиуму продовольственного отдела Моссовета чрезвычайные права. Продовольственная политика большевиков вызвала бурный протест меньшевиков и эсеров. На заседаниях Моссовета они резко выступали против продовольственной диктатуры, меры, принятые большевиками, отвергали и высказывались против формирования продотрядов и деятельности деревенских комитетов бедноты. Напряженно боролись со спекуляцией районные Советы Москвы. Замоскворецкий Совет рабочих и солдатских депутатов 18 декабря 1917 г. образовал специальную районную комиссию, а его президиум предписал комиссариатам милиции обратить на расследование случаев спекуляции продовольственными товарами особое внимание.
Конфискованные товары распределялись среди населения, а деньги от их реализации поступали в фонд безработных. Замоскворецкий Совет выпускал воззвания, в которых разоблачал тех, кто прятал продукты, мешочников, ежедневно осаждавших поезда и скупавших по деревням съестные припасы для продажи по вздутым ценам. «Все на помощь в борьбе со спекуляцией! Узнавайте о проделках спекулянтов и немедленно сообщайте нам!»,— призывал он 18. Продовольственные вопросы постоянно рассматривались на его заседаниях. 29 мая 1918 г. Совет принял решение об усилении борьбы со спекуляцией и проведении в жизнь нормирования цен на продукты, 30 июня — о координации действий и создании единого органа по искоренению спекуляции, а впоследствии — ряд других.
Деятельность Замоскворецкого Совета способствовала оздоровлению обстановки в районе, улучшению снабжения населения товарами и продовольствием. Обыски в богатых кварталах дали возможность ликвидировать притоны спекулянтов и пополнить государственные запасы некоторых дефицитных товаров. Например, при обыске у одного из спекулянтов было обнаружено 648 пудов кофе.
Аналогичная работа велась и в других районах столицы. Пытаясь использовать временные затруднения пролетарской власти, не прочь были обогатиться нечестным путем не только различного рода темные дельцы, но и многие сотрудники зарубежных посольств, консульств, многочисленных миссий, прежде всего немецкого посольства. По указанию германского посла В. Мирбаха скупались золото, серебро, ценные бумаги и т. д. Под видом дипломатического багажа их отправляли в Германию. Однажды на Александровском вокзале в Москве носильщик случайно уронил чемодан. Из него посыпались облигации русских займов, слитки золота и серебра. Чемодан адресовался в Берлин, в военное министерство.
В мае 1918 г. по постановлению ВЧК за государственную измену и незаконную продажу немцам акций
на 5 млн. руб.* бывшие офицеры Александр и Владимир Череп-Спиридовичи, а также их маклер были расстреляны 19. Не брезговали дипломаты и снабжением валютчиков германскими марками, которые те потом перепродавали. В июне 1918 г. ВЧК арестовала ряд лиц, занимавшихся в широких масштабах подобными операциями. На конспиративной квартире у валютчиков обнаружили большое
количество немецких денег. У одного из германских подданных изъяли 2400 паев Потеляховского хлопчатобумажного товарищества на общую сумму 30 млн. руб. Натаэле Потеляхов был арестован в апреле 1918 г. по подозрению в контрреволюционной деятельности. Но вскоре выяснилось, что он не только антисоветчик, но и крупный спекулянт. В ноябре 1917 г. Потеляхов купил ватную фабрику. Чтобы делать вату, как известно, нужен хлопок. В то время когда фабрика еще и не приступала
к работе, хлопок уже регулярно ей поставлялся. 213 вагонов ценного сырья прошло через руки Потеляхова и было им продано перекупщикам по спекулятивным ценам. Деньги широким потоком текли в карманы жуликов. Большую часть паев своего общества Потеляхов перевел на имя одного из германских подданных. Раскрыть преступление было нелегко. ЧК пришлось проверить бухгалтерские книги как самого Потеляхова, так и фабрик, банка и Центротекстиля, и чекисты с честью справились
с этим трудным делом. Потеляхов и его шайка получили по заслугам. Немецкие дипломаты были не прочь вывезти в Германию и художественные ценности. Однако частенько их постигала неудача, как в случае с картиной школы Боттичелли «Мадонна с младенцем». После революции обширное собрание картин князя А. В. Мещерского было национализировано. Но гордости галереи — знаменитого тондо школы Боттичелли — на
* Такого рода противозаконные сделки наносили ущерб государству, так как, согласно мирному договору с Германией, предъявленные ею ценные бумаги подлежали оплате.
месте не оказалось. Дважды дом Мещерских на Арбате посещал германский посол Мирбах и предлагал хозяйке за картину 1,5 млн. золотых рублей и визу на выезд в Германию. Однако шедевр был спасен *. Когда от Е. П. Мещерской Феликс Эдмундович узнал, где спрятана картина, он послал туда чекистов, которые с помощью дочери Мещерской извлекли ее из тяжелой портьеры. С помощью чекиста А. Н. Прокофьева старинные музыкальные инструменты таких известных мастеров,
как Страдивари, Гварнери, Амати, Бергонци, были изъяты у московских богачей и переданы государству. Чувствительный удар по спекулирующей буржуазии и ее иностранным компаньонам нанесло разоблачение Российского союза торговли и промышленности для внешнего и внутреннего товарообмена 21. Образованный еще до революции князем Щербатовым, профессором Федоровым, Грибовым и др. Российский союз торговли и промышленности ставил своей целью изучение русских и иностранных рынков для наиболее выгодного сбыта товаров. Популярность вновь созданное общество приобрело благодаря тому, что в него входили люди, имевшие вес в обществе: адвокаты, профессора, крупные негоцианты. В апреле 1918 г. в ВЧК стали поступать первые сведения о расхищении народного добра членами этого Союза, об их спекулятивных махинациях. За деятельностью организации установили негласное наблюдение. Оказалось, что его контора являлась своеобразной биржей, где собирались торговые маклеры и прочие темные лица, продававшие и покупавшие огромными партиями промышленные и продовольственные товары. ВЧК не только изобличила лиц, причастных к спекуляции, но и вскрыла технику их работы, а также местонахождение товаров. Она установила, что в Союзе заправляли люди, способные на все ради наживы. Во главе его правления стоял делец П. И. Крашенинников, управляющим делами являлся А. В. Салов, директором-казначеем числился
К. М. Тахтамиров. В качестве постоянных агентов под-
* По специальному постановлению Совнаркома от 30 мая 1918 г. за подписью В. И. Ленина картина «Мадонна с младенцем» реквизировалась и передавалась в музей 20.
визались люди, имевшие прочные связи с миром спекулянтов, торговых посредников и пр. Каждый человек, пожелавший заключить сделку, должен был оформить ее соответствующим «заявлением». Но эти «заявления» часто заполнялись карандашом, редко подписывались и не регистрировались. С октября 1917 г. для запутывания
следов вообще перестали вести торговые книги. Подобные махинации могли совершаться бесконечно,
если бы 25 апреля 1918 г. ВЧК не арестовала верхушку Союза. Следствие и произведенные обыски показали, что Союз прежде всего занимался спекуляцией нормированными товарами. Нити преступлений тянулись от него и к другим организациям, таким, как Штабметалл, реорганизованный из Фронтометалла, созданного для снабжения металлом прифронтовых железных дорог. В ряде
городов страны существовали его отделения. Московским отделением заведовал Н. В. Яблонский-Шавровский. Он вел работу таким образом, будто это было его собственное торговое предприятие. Арестованные дельцы предстали перед судом Верховного революционного трибунала при ВЦИК, который сурово наказал преступников. Многие из них получили длительные сроки тюремного заключения, а троих приговорили к расстрелу. Борьба с промышленной и продовольственной спекуляцией осложнялась тем, что на руководящие посты иногда проникали люди, которые своими действиями не только дискредитировали революционную власть, но и подрывали экономику государства.
В Главном управлении по распределению металлов ВСНХ (Расмеко) окопались некие В. Каупуш, А. Чагодаев, С. Сухотин и др. В начале июня 1918 г. по распоряжению Расмеко на одном из частных заводов неожиданно были реквизированы запасы металла. Установив незаконность этого акта, Мособлсовнархоз доложил о случившемся председателю ВСНХ, который немедленно сообщил обо всем
ВЧК. На основании полученных данных ВЧК арестовала целый ряд сотрудников Расмеко.
Оказалось, что представители Расмеко попытались получить от владельца предприятия крупную взятку. Не сойдясь в сумме, инженеры управления в отместку реквизировали у него весь металл.
Выяснилось, что преступники не были новичками. Они уже и раньше пытались получить крупную сумму у
другого владельца завода. Разоблаченных шантажистов ждал один конец — скамья подсудимых.
Огромную роль в деле разоблачения спекулянтов и искоренения спекуляции в столице играл Отдел по борьбе со спекуляцией ВЧК. Чекисты всегда помнили слова В. И. Ленина о том, что в Москве «бездна случаев, когда спекулянты играют на голоде и наживаются на голоде, разрушают хлебную
монополию, когда богатые имеют все, чего только пожелают» 22. Сотрудники ВЧК брали под свой контроль все подозрительные склады, магазины, лавки, кафе. Периодические обыски и ревизии приносили положительные результаты. За короткий срок Комиссия обнаружила значительное количество промышленных и продовольственных товаров, а также крупные запасы валюты. Во время ревизий в магазинах и лавках были раскрыты злоупотребления и хищения при продаже продовольственных товаров. Отдел по борьбе со спекуляцией ВЧК конфисковал тонны сахара, муки, хлеб, масло, консервы.
В конце марта 1918 г. лишь за одну неделю чекисты отобрали у спекулянтов около 3 тыс. пудов сахара. На спекулянтов Попова и Щербакова ВЧК наложила штраф в миллион рублей, т. е. почти на сумму их годового дохода. Крупные штрафы являлись одной из действенных форм борьбы со спекуляцией. Все деньги и конфискованные товары переходили в собственность Советской
Республики. Нередко устраивались неожиданные облавы — обычно в кафе и ресторанах, прежде всего на Кузнецком мосту и Тверской улице, где проворачивали свои дела крупнейшие московские биржевики, предлагавшие образцы товаров и различных изделий. Во время облав проверялись документы и задерживались подозрительные. Враги пролетариата, стремясь использовать в своих целях временные трудности, пытались натравливать массы на Советскую власть. По утрам в длинных очередях за хлебом бойко сновали субъекты, которые вели усиленную антисоветскую агитацию. «Советы и районные управы,— нашептывали они,— имеют большие хлебные запасы, но прячут от населения».
Однажды в Благуше-Лефортовском районе толпа, подстрекаемая контрреволюционерами, направилась с угрозами к районной управе и стала осматривать имевшиеся на складе товары. Затем она двинулась к районному Совету. Справиться с положением удалось лишь после ареста наиболее активных контрреволюционеров. Несмотря на то что постановлением правительства золотые запасы объявлялись собственностью государства, спекулянты продолжали заключать незаконные сделки
c владельцами золотодобывающих приисков. В Москве орудовало преступное общество, занимавшееся продажей валюты. Его возглавляли золотопромышленники, получавшие драгоценный металл из Иркутска. Биржевики и маклеры имели тайные квартиры и склады. В начале апреля 1918 г. чекисты обнаружили целую шайку аферистов, сбывавших золото в слитках. Отдел по борьбе со спекуляцией конфисковал и сдал в народный банк 88 кг золота. Через два месяца сотрудникам ВЧК удалось парализовать деятельность одной из «фабрик» по выделке фальшивых денег. Было изъято много готовой продукции, запасы бумаги и красок. Значительное количество подделок сбывалось в различные города России. Велась также торговля процентными бумагами. Благодаря принятым ВЧК мерам многие из дельцов
попали под суд, а их имущество было конфисковано. Так, потерпела крах меняльная контора братьев Ходаковых, систематически занимавшаяся спекулятивными операциями с процентными бумагами.
В деле разоблачения спекулянтов большую помощь ВЧК оказывали сами москвичи, которые часто обращались в Моссовет с просьбой организовать осмотр того или иного помещения. «...Видим, как товар везут обозами...Сюда везут, а вывозу нет. Мы желаем пресечь спекуляцию» 23,— писали в своем заявлении жители одного из домов на Петровке. Немалый вред наносили Советской Республике контрреволюционеры на транспорте. Вагоны с продовольствием они загоняли в тупики, путь им на Москву преграждали тысячами пустых вагонов или заполненных другими грузами. Некоторые грузы останавливали за несколько станций до Москвы и переадресовывали в другое место для продажи по спекулятивным ценам. На заседании МК, Окружного комитета, Областного бюро РСДРП (б) и фракции большевиков исполкома Моссовета 29 января 1918 г. Г. А. Усиевич отмечал, что запасов муки в городе всего на три-четыре дня, из семи маршрутных продовольственных поездов, вероятно, будет получено не более половины. В июне 1918 г. представители московских рабочих, собравшиеся на IV конференцию фабрично-заводских комитетов, обратились к железнодорожникам с призывом
улучшить работу транспорта и усилить охрану перевозимых грузов. Вокруг Москвы на близлежащих станциях были выставлены против спекулянтов реквизиционные заградительные отряды. Борьба с мешочничеством принимала организованный характер. Обычно входы и выходы вокзала оцеплялись. Дежурные внимательно следили за всеми пассажирами. Подозрительных они тут же задерживали
и передавали продовольственному инспектору. Это приносило хорошие результаты. Количество мешочников сократилось. Теперь проскальзывало лишь незначительное число люблтелей наживы.
Враги Советской власти пытались оправдать спекуляцию. Они утверждали, что мешочники якобы спасают население Москвы от голодной смерти. Однако анкетный опрос, проведенный среди задержанных на одном из вокзалов, показал, что только 5—6% из тысячи оказались жителями Москвы и пригородов, везших муку для себя. Остальные были спекулянтами. Часть заявили, что продают муку харчевням и случайным покупателям, а 65—70% — что они снабжают мукой лучшие московские рестораны,
кондитерские и гастрономические магазины. Оттуда эти продукты попадали на стол, естественно, только к московским буржуа. Меры, принятые на Московском железнодорожном узле, способствовали тому, что до города спекулянты по железной дороге доехать чаще всего уже не могли. Они выходили за несколько станций до Москвы и пытались пробираться пешком. Обычно им это редко удавалось. И на
Брестской дороге реже встречались идущие во Внуково за продуктами (на станции и в деревне Внуково до того шла постоянная торговля мукой, хлебом, крупой, салом, сахаром). Да и в самом городе, где спекулянты имели конспиративные квартиры и центры по торговле продуктами, им нанесли чувствительные удары. Тщательно проверялись старые дома в кривых переулках и улочках, где было
много разного рода притонов. Периодически устраивались продовольственные обыски. Значительную часть замаскированных складов удавалось обнаружить. Товары, находившиеся там, конфисковались.
Московский ревтрибунал, а также специально созданный Московский продовольственный суд разбирали огромное количество дел по нарушению продовольственной политики государства. Бывали дни, когда слушалось по 50—60 дел. Только за период с 22 апреля по 11 июня 1918 г. в Московский продовольственный суд поступило 1247 дел, общая сумма штрафов, наложенных на обвиняемых, составила 1 103 925 руб. Огромный вред приносила спекуляция товарами, похищенными с государственных складов и баз. В 1919 г. такое случалось нередко. По сведениям МЧК, проделавшей в 1919 г. значительную работу по изучению источников поступления продуктов и товаров на «черный рынок», из 350 проверенных дел о спекуляции на советские продовольственные органы падало 110 (должностные преступления, связанные с взяточничеством). За май—август 1919 г. Отдел по борьбе по спекуляцией МЧК раскрыл 60 крупных и множество мелких преступлений. Только за май было конфисковано около 2 млн. руб., более 51 кг золотых и серебряных изделий, на огромные суммы мануфактуры и многое другое. Отдел по борьбе с должностными преступлениями в 1919 г. обнаружил много неучтенных товаров и тайных складов. В июле были вскрыты большие злоупотребления в Центротекстиле. Всего же за май—август через отдел прошло 740 дел. Необходимо было принимать экстренные меры. 17 сентября 1919 г. на заседании Малого Совнаркома доклад о результатах обследования «Сухаревки и спекулятивной торговли в Москве» сделал председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский. Он же предложил проект декрета по усилению борьбы со спекуляцией. 21 октября 1919 г. СНК РСФСР принял декрет «О борьбе со спекуляцией, хищениями в государственных складах, подлогами и другими злоупотреблениями по должности в хозяйственных и распределительных органах». Согласно декрету, при ВЧК учреждался Особый революционный трибунал по делам спекуляции, который занимался вопросами о крупной спекуляции взятыми на учет товарами и продуктами, а также вопросами о должностных преступлениях, связанных с хищениями, подлогами, взятками и т. д. Приговоры Особого ревтрибунала являлись окончательными и обжалованию не подлежали. Образовывалась также Особая межведомственная комиссия, в задачу которой входило изучение источников спекуляции, причин должностных преступлений и объединение усилий по борьбе с ними. Комиссия состояла при ВЧК.
14 ноября 1919 г. речью об остроте классовой борьбы на экономическом фронте и значении Особого ревтрибунала Ф. Э. Дзержинский открыл его первое заседание. Спекулянты, валютчики, расхитители социалистической собственности почувствовали, что перед ними грозная сила. В марте 1920 г. МЧК пресекла деятельность нелегальной биржи, где бывшие маклеры и банковские дельцы проводили запрещенные валютные операции, понижали курс советского рубля. По обвинению в экономической
контрреволюции было арестовано несколько групп злостных спекулянтов валютой. На одной из подпольных «фабрик» чекисты конфисковали несколько миллионов рублей фальшивых денег.
В 1920 г. удалось изобличить шайку, обосновавшуюся в снабженческих органах Красной Армии, которая систематически расхищала мануфактуру и продовольствие, предназначенное для фронта. Пятеро преступников получили высшую меру наказания — расстрел, остальные — длительные сроки заключения.
Всем видам спекуляции были нанесены довольно значительные, ощутимые удары: многие воротилы-спекулянты попали за решетку, государство вернуло огромное количество ценностей и денег.
Три антисоветских союза
Поело Февральской буржуазно-демократической революции московская крупная буржуазия становится одной из главных вдохновительниц непримиримой борьбы с нараставшей революцией, за укрепление буржуазно-помещичьей власти в стране. В августе 1917 г. Московское совещание общественных деятелей под председательством М. В. Родзянко учредило Совет общественных деятелей (СОД), в который вошли видные октябристы, кадеты, представители крупной промышленности и т. д. Победу Октябрьской революции эта контрреволюционная организация встретила с нескрываемой злобой и ненавистью. В конце января — начале февраля 1918 г. в помещении
Всероссийского общества стеклозаводчиков СОД возобновил свои собрания. На них затрагивались политические, экономические, военные и другие вопросы. Причем многие из недавних сторонников войны до «победного конца» стали проповедовать сближение с Германией, видя в ней силу, способную победить Советскую власть. После некоторых споров и разногласий СОД определил три основных направления своей деятельности: 1) борьба с Советской властью; 2) восстановление частной собственности; 3) установление конституционной монархии. С осени 1917 г., когда М. В. Родзянко уехал на Юг, председателем СОД стал бывший товарищ царского министра внутренних дел Д. М. Щепкин. В СОД он занимался в основном сношениями с другими организациями и слыл человеком, умеющим сплотить вокруг себя людей с различными взглядами. Его заместителем являлся бывший товарищ министра внутренних дел при Временном правительстве С. М. Леонтьев, ведавший преимущественно военными вопросами. Ему отводилась заметная роль в готовившемся антисоветском перевороте. Кроме того, в СОД входили профессора В. М. Устинов, Г. В. Сергиевский, Н. А. Бердяев, П. Б. Струве, а также Н. И. Астров, князья Трубецкие и ряд других «общественных деятелей». Веря в скорое падение Советской власти, СОД заранее разрабатывал основы «будущего государственного
строительства». Он составил проекты финансовой реформы, организации местного управления, судоустройства и т. д. СОД поддерживал связи с контрреволюционерами Юга и Сибири. Другой организацией антисоветского толка являлся Союз земельных собственников (СЗС). Окончательно
оформившийся при Временном правительстве СЗС, так же как и СОД, с нескрываемой ненавистью встретил победу Октября. В СЗС входили в основном помещики черносотенного оттенка, выступавшие за возвращение им конфискованных земель, а также кулаки. Союз возглавлял бывший царский министр земледелия А. В. Кривошеин; активными членами были В. И. Гурко, бывший член Государственного совета; думский деятель В. И. Стемпковский; бывший товарищ министра внутренних дел при
царе и Временном правительстве С. Д. Урусов, а также помещик И. Б. Мейснер. Не ограничиваясь разработкой проектов возврата земель, лидеры СЗС предпринимали практические шаги по борьбе с революцией. Например, в период выборов в Учредительное собрание они вели усиленную антибольшевистскую агитацию. Поддерживал СЗС контакты и с калединско-корниловскими войсками. Генерал М. В. Алексеев перед началом своей авантюры по созданию Добровольческой армии на Юге проводил совещания с руководством этой организации. Беседы велись о текущем моменте, а
также о формировании будущего правительства. После ратификации Брестского договора СЗС выступил с решительным протестом против мирных соглашений. Наконец, третьей контрреволюционной организацией являлся Торгово-промышленный комитет, созданный верхушкой крупной московской буржуазии еще до революции. Комитет объединял капиталистов хлопчатобумажной, шерстяной, льняной, шелковой и металлообрабатывающей промышленности, а также оптовых торговцев. В него входили известные промышленники и фабриканты И. А. Бурышкин, М. М. Федоров, А. М. Невядомский, Н. Н. Кукин, С. А. Морозов и др., его консультировали по финансовым вопросам видные банковские деятели. Во главе Комитета стоял С. Н. Третьяков. Некоторые представители Комитета работали в советских учреждениях (Центротекстиль, учетные комиссии при Госбанке и т. д.). Выдавая себя за специалистов, лояльно относящихся к Советской власти, они всячески вредили ее начинаниям. «Несомненно то,— подчеркивается в «Красной книге ВЧК»,— что крупная буржуазия в 1918—1919 гг. подготовлялась к захвату принадлежавших ей ранее фабрик и заводов после падения Советской власти" 24.Таким образом, в Москве находилось несколько крайне правых объединений, готовых выступить против власти Советов. Зная, что разобщенность не способствует успеху дела, они пришли к мысли о консолидации своих сил. В марте 1918 г. в Москве создается первое крупное
антисоветское политическое объединение — Правый центр. Он ставит своей целью ликвидацию завоеваний Октября, восстановление старых порядков. Организаторами и вдохновителями контрреволюционного общества явились представители ЦК кадетской партии *, СОД, СЗС, Торгово-промышленного комитета и ряд буржуазных деятелей. В состав руководящего ядра Правого центра вошли посланцы названных организаций. Общее руководство принадлежало профессору П. И. Новгородцеву и уже упоминавшемуся А. В. Кривошеину. Значительную роль играли также В. И. Гурко и С. М. Леонтьев. Возникновение Правого центра было обусловлено также потребностью в скорейшем объединении наиболее консервативных сил буржуазии в противовес «демократическим» элементам, которые в это же время делали шаги к созданию собственной организации (будущий Союз возрождения России). Деятели Правого центра опасались их как возможных соперников. Образованный из различных политических групп, Правый центр не представлял собой сплоченного целого. Если его члены единодушно сошлись во мнении, что Советскую власть необходимо ликвидировать, то в определении методов, с помощью которых они намеревались это сделать, их взгляды разошлись. Одна часть тяготела к Антанте, но большая высказывалась за германскую ориентацию. В то время торгово-промышленные круги не оставляли мысли о союзе с Германией. В конце концов германофильские элементы во главе с Кривошеиным настояли на том, чтобы представители Правого центра летом
1918 г. вступили в Москве в переговоры с немецким посольством. Они встречались с советником посольства К. Рицлером и обговаривали возможность «путем оккупа-
* После Октября кадеты, как ярые противники революции и диктатуры пролетариата, были объявлены врагами народа, а члены
их руководящих органов подлежали аресту.
ции Центральной России свержения Советской власти и образования дружественного Германии правительства» 25. Деятели из Правого центра разработали даже специальный документ, в котором рассматривались вопросы взаимоотношения будущих властей с германским оккупационным командованием. Немцы маневрировали и обещали помощь в зависимости от того, когда начнут активные действия русские контрреволюционеры в Москве.
В то же время ряд представителей Правого центра вели переговоры с уполномоченными Антанты. Франция готова была дать деньги, если проводимая Центром политика будет с ней согласована. Лидеры Правого центра установили связь с монархическими офицерскими кругами, их военной организацией, имевшей своих агентов в рядах молодой Красной Армии и поддерживавшей контакты с представителями союзников. Существовал Правый центр за счет средств, получаемых от капиталистов Торгово-промышленного комитета и из-за границы. Открытая германская ориентация определенных кругов Правого центра привела его к расколу. В мае 1918 г. конференция партии кадетов высказалась против сношений с Германией. Ее взоры обратились теперь к странам Антанты. Это решение побудило ряд кадетских представителей, а также некоторых торгово-промышленных дельцов выйти из Правого центра. Раскол значительно ослабил Центр. Некоторые из его видных деятелей бежали на Юг, а часть вскоре переметнулась во вновь образованный антисоветский Национальный центр. В создании Национального центра участвовали кадеты, представители Торгово-промышленного комитета, СОД и
др. Первым председателем Национального центра стал октябрист Д. П. Шипов, а затем его сменил известный московский домовладелец кадет П. П. Щепкин. Название организации выбрали не случайно. Оно должно было импонировать Антанте и одновременно подчеркивать «общенациональный» характер этого объединения. Выдвижение престарелого Шипова на роль «вождя» объяснялось стремлением использовать его связи для того, чтобы заполучить побольше приверженцев. Вновь созданная организация являлась организацией проантантовского толка. Национальный центр, так же как и Правый центр, ставил своей целью свержение Советской власти. Кроме того, в его программе говорилось о восстановлении «единой и неделимой России», об учреждении единоличной диктатуры. Национальный центр стремился к открытию нового Восточного фронта, т. е. к продолжению войны с Германией.
Национальный центр поддерживал тесную связь с белыми генералами, особенно с Добровольческой армией, и находился в контакте с иностранными представительствами, аккредитованными в Москве, и щедро субсидировался ими (летом 1918 г. Центр сообщил генералу М. В. Алексееву о том, что французы выделили белогвардейцам аванс в 10 млн. руб.). Наладил Центр прочную связь и с подпольной военной организацией, ранее служившей Правому центру. Военные заговорщические группы имели штаб, а также агентов в различных учреждениях. Занимаясь военными приготовлениями, контрреволюционеры прилагали усилия и для углубления разрухи на хозяйственном фронте. По признанию кадета Федорова, Н. Н. Щепкин и другие руководители не раз обращали его внимание на необходимость всячески содействовать срыву работы текстильных предприятий. Не прекращал Национальный центр и разработку проектов будущего государственного устройства (после
своего прихода к власти), начатую еще СОД. Ряд профессоров во главе с С. А. Котляревским продолжали заниматься проблемами гражданского права, экономическими и другими вопросами.
Некоторые из документов сразу же отправлялись на Юг к А. И. Деникину, другие откладывались до той поры, когда повое правительство ощутит в них потребность. Весной 1918 г. шаги к объединению с правыми группировками предприняли и так называемые социалистические партии в лице народных социалистов, меньшевиков, социалистов-революционеров. Их торг с реакционерами не дал желаемых результатов. Правым они казались опасными союзниками. Однако в марте—апреле 1918 г. новый
тур длительных переговоров закончился сговором левых кадетов, энесов, правых эсеров и некоторых меньшевиков-оборонцев. Так возник Союз возрождения России. Лидером Союза до своего бегства на Юг являлся В. А. Мякотин, а затем значительную роль играл в нем С. П. Мельгунов. «Возрожденцы» ставили задачу вооруженного свержения Советской власти и учреждения нового контрреволюционного режима — директории с последующим созывом Учредительного собрания, восстановление частной
собственности, отказ от признания Брестского мира, продолжение войны с Германией и создание нового фронта и новой армии. Все это планировалось претворить в жизнь вместе с «союзниками» России. Действовал Союз в контакте с Национальным центром. На их совместных заседаниях обсуждались волнующие обе стороны вопросы. Связь с Антантой и белогвардейскими генералами осуществлялась через Национальный центр в лице Н. Н. Щепкина. Отделения Союза были
созданы в ряде городов страны, в частности в Петрограде, и даже за рубежом. Союз возрождения имел военный центр, который направлял деятельность подпольных офицерских организаций. Предполагалось поднять восстание одновременно с подходом вооруженных сил «союзников».
Летом 1918 г. многие «возрожденцы» отбыли на Юг (Мякотин, Пешехонов, Титов), на Север (Чайковский), а также в Сибирь, где вошли в контрреволюционные «правительства» и активно помогали иностранной интервенции. Энесы, кадеты, меньшевики, эсеры сошлись в одном — в стремлении «возродить» буржуазно-помещичью Россию. Именно поэтому энес Н. В. Чайковский состоял в одной
организации с правым эсером Н. Д. Авксентьевым, а кадет Н. И. Астров сумел найти общий язык с представителем плехановского «Единства» А. В. Бородулиным. Образование и деятельность антисоветских объединений в Москве еще раз показали, что основной политической силой в блоке буржуазного контрреволюционного движения являлись кадеты. Видные представители конституционно-демократической партии — Н. Н. Щепкин, Н. И. Астров, И. М. Кишкин и др.— были вдохновителями и непосредственными участниками создания рассмотренных "центров" и "союзов". Между ЦК кадетской партии и этими объединениями существовала тесная связь. На заседаниях ЦК часто заслушивались сообщения Щепкина о положении дел в заговорщических организациях. Получаемые сведения использовались для усиления борьбы с Советской властью. Оживлению работы кадетов способствовала состоявшаяся в мае 1918 г. в Москве конференция их партии.
Задачи, определенные на ней, сводились по-прежнему к ярой борьбе с диктатурой пролетариата, к выражению преданности Антанте, к поддержке Деникина, к установлению единоличной власти, к сколачиванию антисоветского блока с другими контрреволюционерами. Вскоре последовали аресты видных деятелей партии «народной свободы», после чего кадеты окончательно ушли в подполье. Член ЦК партии кадетов П. Д. Долгоруков вспоминал: «Изгнанные из дач и имений, мы должны были все лето из-за опасений ареста и расстрела вести в Москве кочевую жизнь в поисках ночлега, без
прописки, опасаясь доноса швейцаров и дворников, постоянно меняя местожительство. Собиралось 2—3 раза в неделю лишь Бюро центрального комитета, человек 5—6, все лето по разным душным квартиркам на окраинах» 26. Так прошло несколько месяцев. Осенью 1918 г. большинство кадетских лидеров встретились на Юге у Деникина, куда они бежали из Москвы.
Разгром антисоветских организаций
В феврале 1918 г., нарушив условия перемирия, немецкое командование развернуло наступление по всему фронту. Это способствовало активизации деятельности реакции.
23 февраля ВЧК в телеграмме Советам об усилении борьбы с контрреволюцией отмечала, что враги пролетариата пытались «путем вооруженного восстания ударить — Вильгельм — извне, российская контрреволюция — изнутри — в лицо и в спину Советской Социалистической Республике, помочь взять Петроград, Москву и другие российские города. Штабы этого вооруженного восстания раскрыты. Центральные штабы находятся в Петрограде и в Москве, а остальные почти по всем городам России. Названия они носят «Организация борьбы с большевиками и отправка войск к Каледину», «Все для
родины», «Белый крест», «Черная точка». Многие из штабов вооруженного восстания ютятся в различных благо-творительных организациях, как-то: помощи пострадавшим от войны офицерам и т. п.» 27 В апреле чекисты обезвредили в Москве тайную антисоветскую организацию, душой и вдохновителем которой являлся американский подданный В. А. Бари. Она снабжала наемниками войска Каледина и Корнилова на Дону. В. А. Бари был заводчиком и одним из руководителей Русско-американской торговой палаты. Во время обыска ЧК обнаружила у него оружие, счета на крупную сумму, а также переписку, изобличавшую в контрреволюционных действиях. От американца Бари нити тянулись в другие города республики: заговорщики уделяли большое внимание своим местным филиалам. Члены организации не раз отправлялись на периферию для создания там особых ударных батальонов. Бежавших на Дон офицеров организация снабжала деньгами и соответствующими документами. Средства на вербовку тратились большие. С одной стороны, они поступали от американского посольства, с другой — от частных лиц. При аресте у контрреволюционеров нашли подробные планы московских улиц с нанесенными условными обозначениями шпионского характера.
В первый год Советской власти ВЧК ликвидировала в столице ряд других опасных заговорщических союзов: Орден романовцев, Объединенную офицерскую организацию, Сокольническую военную организацию и др. Эти группы имели шпионов в ряде советских учреждений (Красный Крест, ВСНХ, Центральное управление военных сообщений и т. д.). Контрреволюционеры предпринимали попытки также
использовать немецких и австрийских военнопленных, находившихся в Москве. 17 апреля 1918 г. в докладе ВЧК Моссовету подчеркивалось, что ведется «усиленная агитация среди военнопленных офицеров и унтер-офицеров», что налицо «определившееся уже контрреволюционное движение», что силы, которыми «располагают главари этого движения, по агентурным сведениям, определяются около 12 тыс. человек, причем большинство из них вооружены» 28. Готовые к выступлению военнопленные были разбиты на боевые группы и размещены на частных квартирах, а также под разными предлогами в госпиталях Красного Креста шведского и других посольств. Исходя из сложившейся обстановки, Президиум Моссовета 20 апреля опубликовал постановление, в котором всем военнопленным, проживавшим в Москве, предлагалось в семидневный срок явиться в участковые милицейские комиссариаты для проверки документов. В противном случае, указывалось в постановлении, они будут арестованы и преданы суду. Далее говорилось, что «всех военнопленных, не имеющих разрешения Советов на право жительства на частных квартирах», следует «интернировать в особых концентрационных пунктах» 29. В апреле 1918 г. была проведена операция по разоружению расквартированных в Москве частей польских легионеров (имелись сведения, что командный состав польских отрядов контактировал с мятежным корпусом генерала Довбор-Мусницкого, чехословаками и контрреволюционными организациями в самой столице). Казармы поляков на Садовой-Триумфальной и в других местах окружили советские войска и у личного состава изъяли
оружие. Часть офицеров они задержали. Найденная у арестованных переписка позволяла сделать вывод, что поляки были готовы поддержать назревавший мятеж чехословаков (имелись документы и о связях с французской и английской военными миссиями). В. И. Ленин уделял особое внимание расследованию
преступной деятельности заговорщиков. Старый большевик И. Н. Залогин вспоминает: «В середине июля 1918 г. Чрезвычайной комиссией Бутырского района, председателем которой я являлся, была раскрыта крупная контрреволюционная организация. Главная ее задача состояла в вербовке бывших царских офицеров и отправке их на Юг. Вскоре об этом факте стало известно Совнаркому и лично В. И. Ленину. Как-то поздно вечером мне позвонила секретарь Председателя Совнаркома Л. А. Фотиева
и сообщила, что В. И. Ленин просит меня приехать к нему в Кремль с кем-нибудь из членов Президиума исполкома Бутырского районного Совета и захватить наиболее важные документы, связанные с контрреволюционной организацией. И вот мы с управляющим делами нашего исполкома
т. Коноплевым в Кремле. Нас провели в кабинет В. И. Ленина. Когда мы вошли, В. И. Ленин сидел за столом, рассматривал бумаги. При нашем появлении Владимир Ильич встал и приветливо с нами поздоровался. Усадив нас против себя, Владимир Ильич попросил Л. А. Фотиеву вызвать к нему Феликса Эдмундовича Дзержинского. Взяв у меня отобранные у контрреволюционеров документы, Владимир Ильич стал рассматривать отпечатанные экземпляры антисоветских прокламаций и воззваний.
Он быстро пробегал их глазами, отбрасывал в сторону и каждый раз гневно произносил: — Какая подлость! Какая мерзость! Какая пошлость!..» 30 Вербовка наемников велась не только представителями русской контрреволюции. Этим занимались также дипломаты иностранных государств.
1 июля вечером на Ярославском вокзале в Москве было задержано 45 «солдат» французской армии. При проверке оказалось, что французы ни слова не понимают по-французски. Этих людей (в большинстве поляков и чехов) завербовал секретарь французской миссии. Занимавшая не последнее место в цепи контрреволюционных заговоров антисоветская деятельность иностранных посольств, консульств и миссий, располагавшихся в столице, как видим, не только не прекращалась, но постепенно даже расширялась. Дипломатические и военные представители Антанты
прилагали все силы для укрепления и дальнейшего развития контактов с реакционными кругами России. Дипломаты империалистических стран, находившиеся в Москве, не столько выполняли свои прямые функции, сколько вели подрывную контрреволюционную работу. Французских разведчиков в России возглавлял посол Ж. Нуланс, генеральный консул в Москве Гренар, военный атташе Лавернь. Англичане имели своих обер-шпионов в лице Сиднея Рейли, Брюса Роберта Локкарта, военного атташе Хилла и Гибсона. Главными заправилами военно-политической разведки со стороны американцев были посол Д. Фрэнсис, консул Д. Пуль, а также коммерсант-шпион К. Каламатиано. Германское посольство в столице не отставало от коллег и имело своих тайных агентов. Кайзер Вильгельм был
убежден, что мир «между славянами и немцами вообще невозможен» 31. Империалистические круги не только оказывали моральную и материальную поддержку контрреволюционным союзам и заговорщическим организациям, но и сами активно боролись против Советской власти. Дипломаты-
шпионы организовали так называемый «заговор послов», в котором главную роль играл Б. Локкарт. Именно на Локкарта как на опытного разведчика империалистическая буржуазия возлагала большие надежды. Поэтому его преступная деятельность носила особо опасный характер. После отъезда в Великобританию английского посла Дж. Бьюкенена в конце января 1918 г. в Россию приехал в качестве специального представителя военного кабинета Б. Локкарт, ставший фактическим руководителем британской миссии в Москве. В стремлении помешать выходу России из войны и заключению Брестского мира, Локкарт возлагал определенные надежды на противников договора (английские, как, впрочем, и американские, и французские дипломаты, рассчитывали использовать для достижения цели внутрипартийные разногласия). Вскоре Локкарт принимается за организацию заговора против Советской власти. В помощь ему служба разведки Англии присылает Сиднея Рейли. После прибытия в Москву Рейли довольно быстро сколотил подпольную организацию, в которую вошли бывший подполковник Фриде, агент охранки Орлов, юрист Грамматиков и др. Локкарт и Рейли действовали в содружестве с французской и американской разведками. Рейли встречался с французским агентом А. Вертамоном
(Вертимоном) и американским шпионом К. Каламатиано. Для этих встреч консульство США в Москве в нужное время открывало свои двери. После получения сигналов о контрреволюционных замыслах иностранных посольств ВЧК во главе с Ф. Э. Дзержинским приступила к разработке ответных
мер. Задание проникнуть в руководящий центр вражеского подполья получили чекисты Я. Буйкис и его товарищ Я. Спрогис. В качестве «представителей» московского подпольного центра для установления соответствующих контактов они выехали в Петроград. Две недели напряженных поисков не дали положительных результатов. Нащупать организацию не удалось. Получив новые инструкции, через некоторое время разведчики возвратились в Петроград. Вскоре они познакомились с адмиралом, возглавлявшим заговорщиков из флотских офицеров. Тот пообещал свести их с англичанами.
Встреча с военно-морским атташе Англии Френсисом Кроми и Сиднеем Рейли произошла в ресторане гостиницы «Французская». Чекистов представили как надежных людей. Англичане настоятельно советовали им выехать в Москву и связаться с Локкартом. Кроми дал чекистам рекомендательное письмо. Через некоторое время оно легло на стол Дзержинского. Встретившись с Локкартом, Буйкис и Спрогис сказали ему, что имеют связи с командованием латышских стрелков, часть которого готова выступить против Советов. Локкарт поверил Буйкису и Спрогису не сразу, но после ряда проверок изложил план свержения Советского правительства и убийства В. И. Ленина. Для начала Локкарт предложил найти надежного командира из латышей, охранявших Кремль. «На совещании у Ф. Э. Дзержинского,— вспоминал Я. Буйкис,— на котором присутствовал и Я. X. Петерс, решено было познакомить Локкарта с командиром одной из латышских частей, который мог бы заинтересовать Локкарта и выполнить задание ВЧК. Выбор пал на Э. П. Берзина» 32. Так, летом 1918 г. командир 1-го артиллерийского дивизиона латышской советской стрелковой дивизии
Э. П. Берзин получил от бывшего офицера Шмидхена, в роли которого выступал Я. Буйкис, предложение сотрудничать с англичанами. Берзин предложение принял, и спустя некоторое время на квартире Локкарта произошла первая встреча Берзина с английским дипломатом. На ней обсуждались вопросы подготовки восстания в столице (в дальнейшем связь с Локкартом поддерживалась через Сиднея Рейли—Константина). Потом на Цветном бульваре состоялось свидание Берзина с Константином.
Переворот, по словам Рейли, намечался на начало сентября. Контрреволюционеры предполагали в первую очередь занять Государственный банк, Центральный телеграф, телефонную станцию, арестовать правительство, а затем объявить войну Германии. ВЧК получила данные о шпионах-заговорщиках и из других источников. Так, чекистам стало известно, что у американского консула состоялось совещание зарубежных дипломатов, на котором обсуждался вопрос о подыскании им замены ввиду скорого отъезда из Москвы и было решено оставить для продолжения подрывной работы трех
резидентов: англичанина С. Рейли, француза А. Вертамона и американца К. Каламатиано.
Корреспондент французской газеты «Фигаро» Р. Маршан письменно информировал об этом совещании у консула Д. Пуля французского президента Пуанкаре. Никаких сомнений в подрывной деятельности дипломатических представителей не оставалось. Дальше медлить было уже нельзя. Прежде всего обыскали квартиру артистки Елизаветы Оттен, служившую явкой для шпионов Рейли. Затем задержали и самого Локкарта. Проделавший эту операцию ночью 31 августа комендант Московского Кремля П. Д. Мальков вспоминал: приехав на квартиру Локкарта в Хлебный переулок, все «четверо — мои помощники, я и Гике * — вошли в спальню... Локкарт спал па оттоманке, причем спал настолько крепко, что не проснулся, даже когда Гике зажег свет. Я вынужден был слегка тронуть его за плечо. Он открыл глаза. — О-о! Мистер Манков?! — Господин Локкарт, по постановлению ВЧК вы арестованы. Прошу вас одеться. Вам придется следовать со мной. Вот ордер. Надо сказать, что ни особого недоумения, ни какого-либо протеста Локкарт не выразил. На ордер он только мельком глянул, даже не удосужившись как следует прочесть его. Как видно, арест не явился для него неожиданностью» 33. Обыскав квартиру, П. Д. Мальков доставил дипломата-шпиона в ВЧК. Далее последовали аресты и других контрреволюционеров как в Москве, так и в Петрограде. Западные правительства и буржуазная печать шумно протестовали против действий Советской власти. В Лондоне даже был арестован наш представитель М. М. Литвинов. С разоблачением антисоветской кампании выступил
народный комиссар по иностранным делам Г. В. Чичерин. Он заявил, что Советское правительство было вынуждено создать такие условия, при которых дипломаты-заговорщики не смогли бы продолжать свою преступную деятельность.
* Гике (В. Хикс) — помощник Локкарта.
Вскоре Локкарта задержали вторично (первый его арест был кратковременным), а затем, после освобождения М. М. Литвинова, ему разрешили покинуть нашу страну. Суд над шпионами во главе с Каламатиано состоялся в ноябре 1918 г. Локкарта, Рейли, Гренара и Вортамона судили заочно *. Заговор иностранных дипломатов был ликвидирован.
* С. Рейли и А. Вертамону удалось скрыться, а Б. Локкарта и Гронара выслали из страны.
