Борьба с контрреволюцией в Москве. 1917-1920. 5-я часть

В.А.Клименко. "Борьба с контрреволюцией в Москве. 1917-1920".
Издательство "Наука", Москва, 1978 год.
OCR Biografia.Ru

продолжение...

Антисоветские манифестации

После принятия декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» контрреволюционная деятельность духовенства усилилась. Декрет явился правовым актом, обеспечивавшим полную свободу совести, направленным на раскрепощение народа, освобождение его от религиозных пут. Воплотились в жизнь слова В. И. Ленина, который еще до Октября говорил: «Полное отделение церкви от государства — вот то требование, которое предъявляет социалистический пролетариат к современному государству и современной церкви» ³.
Опубликование и проведение в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» духовенство расценило как покушение на весь строй церковной жизни. В знак протеста собор призвал все церкви Москвы устроить специальные молебствия и крестные ходы. На соборном заседании протопресвитер Н. А. Любимов сообщил, что 28 января намечается крестный ход, который завершится молебствием на Красной площади.
Рекомендовалось отслужить молебны и в других местах. Началась подготовка антисоветской демонстрации. Широко распространялось контрреволюционное послание патриарха. Члены собора заранее отправились в приходы. Накануне во всех церквах служили всенощные. Попы подстрекали толпу к антисоветским выступлениям.
26 января Моссовет принял решение, не запрещая проведение крестного хода, ограничить его масштабы. Командующему войсками МВО, комиссару по гражданской части Москвы и главному штабу Красной гвардии поручалось принять все меры к предотвращению возможных погромов. Районные Советы приводились в боевую готовность. Население извещалось об антисоветской направленности манифестации.
С разоблачением поповского фарисейства не раз в 1918 г. выступал большевистский МК. Так, одна из его листовок отмечала: «Завтра потянутся на площадь все тунеядцы, монахи, монашки, фабриканты, купцы, ростовщики, интеллигенты, которые с детства не ходили в церковь и только теперь вспомнили о боге, когда провалился их саботаж. Пойдут завтра и старики, и темные женщины, которые привыкли гнуть спины перед сильными мира сего и у которых нет сил и смелости их разогнуть...
Но завтра не будет тех, кто перестал гнуть шею перед богатым, кто борется на деле за братство, свободу и равенство, кто «душу свою полагает за други своя», кем воистину руководит «любовь к ближнему своему, как к самому себе». Не будет завтра, тех, кто борется за освобождение себя и всего человечества от гнета и насилия капитала, против возобновления братоубийственной войны во имя его, против обмана и темноты, которые сеют попы, служа не богу, а мамоне» ⁴.
28 января 1918 г. во главе состоявшегося крестного хода шли участники церковного собора, открыто продемонстрировавшие свою ненависть к Советской власти. За ними тянулись немногочисленные богомольцы. Расчеты церковников на то, что за ними пойдут рабочие, все население Москвы, не оправдались. Сознательные граждане выступили против провокационной затеи. В своих письмах они разоблачали ее антисоветскую сущность. 26 января Моссовет от одного из жителей получил письмо, в котором прямо говорилось, что попы готовятся устроить «кровавую баню». Далее автор просил принять все меры к «недопущению бойни»⁵. Другой москвич счел своим долгом поблагодарить за воззвание к гражданам города, а также за позицию в отношении крестного хода.
Однако антисоветская агитация оказывала влияние на определенную часть населения. 14 февраля из Ярославля от комиссара Упорова поступила телеграмма, в которой говорилось, что в связи с разнузданной пропагандой духовенства в городе и окрестностях объявлено чрезвычайное положение.
17 апреля 1918 г. СНК г. Москвы и Московской области принял специальное постановление, в котором предложил местным Советам самым решительным образом бороться с контрреволюционной деятельностью и агитацией духовенства. На это же обращалось внимание органов ВЧК (им рекомендовалось свои действия в отношении церковников предварительно согласовывать с СНК г. Москвы и Московской области).
Вскоре церковь провела новый демарш. Делегация от духовенства посетила СНК РСФСР и потребовала отмены декрета о свободе совести. Через некоторое время в храме Христа Спасителя Советы публично были преданы анафеме. Религиозные фанатики, ободренные патриаршим благословением, нередко жестоко расправлялись с представителями Советской власти.
В мае 1918 г. кулаки и сектанты в Павловском Посаде и близлежащих деревнях с готовностью подхватили призыв духовенства выступить против власти большевиков. Контрреволюционно настроенная толпа напала на Совет. Здание запылало. Когда находившиеся там люди попробовали выбраться через слуховое окно, их встретила оружейная стрельба. Некоторые члены Совета, пытаясь спастись, прыгали в толпу. Над ними тут же учиняли самосуд. И только прибывшие из Москвы, Орехова-Зуева и Богородска отряды красноармейцев сумели навести порядок. Тогда же в Саввино-Сторожевском монастыре, в окрестностях Звенигорода, вспыхнул поповско-кулацкий мятеж, жертвами которого стали советские работники, в их числе молодой коммунист, продкомиссар Константин Макаров.

Церковные объединения

Антисоветские действия церковь стремилась ввести в определенное организационное русло. Она стала настойчиво рекомендовать православным создавать союзы и братства, которые охраняли бы церковные богатства, а также союзы учащихся, их родителей и т. п.
11 января на собрании Пастырского союза священник Медведь сделал доклад о создании при московских церквах и приходах особых братств. Несколько позднее тот же Медведь явился вдохновителем основания пресловутого Братства союза ревнителей и проповедников православия. 30 января 1918 г. в епархиальном доме состоялось собрание представителей приходских советов Москвы, на котором решили все приходы города объединить в Союз объединенных приходов. Здесь же был избран его руководящий орган — Совет объединенных приходов. На следующий день открылось первое заседание Совета. Оно выработало тактику борьбы с революционной властью.
В постановлении Синода и патриарха в феврале 1918 г. была сделана попытка оформить и укрепить объединенные братства и приходские союзы. В нем содержались конкретные указания относительно организации мирян в союзы при всех церквах, а также монастырях. Для сохранения церковных богатств и прав юридического лица предлагалось не называть братства религиозными. В особом циркулярном письме Совет объединенных приходов рекомендовал благочинным уездов Московской губернии примкнуть к Совету и прислать в Москву своих делегатов. Кроме того, Совет пропагандировал идею использования в антисоветских целях «набатного звона».
Это была особая тактика борьбы церкви с властью рабочих и крестьян. Когда Замоскворецкий районный Совет потребовал передать в его ведение церковно-приходскую школу, священник Казанской церкви на Калужской площади Авенир Полозов приказал ударить в набат. Из трактиров и лавок парод повалил на площадь, и тогда перед возбужденной толпой, воспользовавшись благоприятной ситуацией, появился сам Полозов, который попытался настроить людей на выступление против народной власти. Один из членов районного Совета был избит. Разогнать толпу удалось только с помощью воинских подразделений. Авенир Полозов был задержан и передан в распоряжение Следственной комиссии.
В ответ на это церковники стали распространять нелепые слухи о том, что Совет будто бы пытается захватить церковное имущество. Для разъяснения происшедших событий Президиум Замоскворецкого райсовета обратился к населению с воззванием, в котором разоблачал провокацию Полозова и предупреждал, что за подобные действия подстрекатели и впредь будут строго наказываться.
Антисоветские выступления, провоцируемые церковниками с помощью набатного звона, приняли довольно значительные масштабы, и Советское правительство вынуждено было издать Декрет о набатном звоне. В нем говорилось, что виновные в организации антисоветских сборищ с помощью набата (а также рассылки различных гонцов и т. д.) будут предаваться суду революционного трибунала. Подвергались суду и все соучастники этих преступлений.
Созданные церковью объединения действовали вкупе с другими контрреволюционными организациями. И неудивительно, ибо, например, во главе Совета объединенных приходов стоял бывший обер-прокурор Синода монархист А. Д. Самарин, а его ближайшими соратниками были бывший присяжный поверенный и юрисконсульт Синода Н. Д. Кузнецов, священник-черносотенец А. А. Полозов, протоиереи Цветков и Успенский, крупный торговец Емельянов. По призыву патриарха Тихона различные антисоветские союзы и братства стали возникать и в других городах страны.
Появление каждой новой организации патриарх горячо приветствовал. В телеграмме в Рославль он писал: «Преподаю благословение на открытие братства защиты православной веры, молитвенно желаю ему успеха» ⁶.
Для объединения сил на местах и налаживания руководства их работой при патриаршем престоле был учрежден Всероссийский совет приходских общин — духовенство сделало все, чтобы создать единый механизм, подчиненный центру, находившемуся в Москве.
Для привлечения трудовых масс на свою сторону церковники использовали так называемую Христианско-социалистическую рабоче-крестьянскую партию, которой покровительствовал сам Тихон. Эта партия проповедовала христианский социализм, пыталась проникнуть в рабочую и крестьянскую среду и посеять иллюзии, что все социальные проблемы можно разрешить с помощью религии. На борьбу с революцией по существу нацеливал партию ее устав, принятый после Октября.
Однако Христианско-социалистическая партия авторитета в массах не завоевала и популярности у них не приобрела. По приговору пролетарского суда в 1919 г. деятельность Христианско-социалистической партии была признана вредной, и на следующий год она прекратила свое существование ⁷.
Церковное руководство стремилось также опереться на поддержку зарубежных религиозных организаций и иностранных посольств. Желание установить контакты с церковниками выразили и иностранные дипломаты. Английский консул дважды посещал патриарха. Тихон был непосредственно связан с Б. Локкартом. Он интересовался ходом «заговора послов» и с нетерпением ждал его реализации. Патриарх обещал отслужить молебен тотчас после свершения переворота, а англичан и французов представить народу как спасителей России.
В мае—августе 1918 г. заведующий отделом пропаганды при французском генеральном консульстве граф де Шевильи несколько раз встречался с Тихоном и вел переговоры по поводу высадки на Севере союзных войск и выработки методов свержения Советской власти. Патриарх благословил интервенцию и пожелал ее организаторам удачи. Наладил Тихон отношения и с церковной контрреволюцией на Украине, в Польше, Латвии, с клерикалами Норвегии, Швеции, Ватикана. С Польшей патриарх поддерживал контакты через секретаря польской миссии, с Латвией — через епископа Иоанна, с оккупированным Архангельском — через архиепископа Нафанаила.
В Москве глава русской церкви вел переговоры с Тактическим центром. Видные деятели Тактического центра Д. М. Щепкин и С. Д. Урусов получали от него деловые, практические советы и, в свою очередь, регулярно информировали о проделанной работе. С Национальным центром патриарх общался через С. А. Котляревского и А. В. Карташева.
Не остановились церковники и перед созданием своего рода «ударной гвардии». Под видом охраны патриарха они попытались сколотить особые боевые отряды «отборных верующих» в возрасте до 40 лет. Яркую характеристику некоторым «гвардейцам» дал комендант Московского Кремля П. Д. Мальков. Он впоследствии вспоминал, что при посещении резиденции патриарха ему в узком коридоре повстречались «шесть дюжих молодцов в сюртуках из личной охраны Тихона. Рожи у всех зверские как на подбор, пришибут и не пикнешь» ⁸.
Контрреволюционное духовенство стремилось помешать Советской власти провести некоторые политические мероприятия. Очень хотелось церковникам сорвать празднование 1 Мая 1918 г. Для начала собор напомнил верующим, что «в скорбные дни страстной седьмицы» всякие празднества и уличные шествия недопустимы. Затем церковники взялись за подготовку своего контршествия. Чтобы предотвратить провокацию в день пролетарского праздника, СНК г. Москвы и Московской области 24 апреля принял постановление не допустить крестного хода 1 мая, произвести аресты контрреволюционного духовенства, распространить популярную листовку с объяснением замыслов церковников. Райсоветы Москвы получили указание строже следить за тем, что происходит в церквах, и о случаях проведения антисоветской агитации информировать ВЧК.
30 апреля в газете «Известия Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов г. Москвы и Московской области» была напечатана статья Е. М. Ярославского «Тяжелое оскорбление», в которой автор заклеймил действия церковников.
1 мая тысячи рабочих вышли на улицы столицы, планы духовенства провалились. Для разоблачения церковных иерархов МК РКП (б) и Моссовет умело использовали свою печать, со всей беспощадностью вскрывая сущность проводимой духовенством политики.
В «Известиях Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов г. Москвы и Московской области» (№ 87) появилась статья «Контрреволюционные чудеса». В ней жителям города раскрывались глаза на источники и цели распространения злостных антисоветских слухов. Значительную роль сыграло также обращение «К населению г. Москвы», помещенное в 99-м номере той же газеты. В этом воззвании большевики разъясняли политику Советской власти в отношении церкви, а также рассказывали о контрреволюционных действиях священнослужителей.

Решительное наступление

Один из пунктов декрета об отделении церкви от государства гласил: «Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием. Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ» ⁹. Экономические интересы церкви всегда играли главенствующую роль в ее деятельности. «Служители бога» скорее были готовы простить отрицание доброй половины своих вероучений, чем потерю части доходов. И когда декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» положил конец бесконечному ограблению населения, московское духовенство забило тревогу.
И понятно почему: в его руках были сосредоточены значительные ценности. Епархиальные доходы от одних недвижимых владений составляли несколько миллионов рублей в год. Монастыри, гостиницы, доходные дома, торговые ряды, заводы и т. д. приносили церкви огромные прибыли ¹⁰. Церковь оказывала сопротивление революционной власти, скрывала свое имущество ¹¹, не предоставляла денежные суммы в Казначейство. Юридический отдел Моссовета не раз отмечал, что многие церкви и монастыри не исполняют распоряжений Советской власти, против них предлагалось возбуждать в суде уголовные дела.
Не по нутру пришлась также духовенству передача ряда принадлежавших ей строений в ведение городского коммунального хозяйства.
Известно, что Москва изобиловала монастырями. Их насчитывалось более двух десятков (с весьма обширной территорией). Монастыри располагали немалым количеством жилых помещений, а вокруг ютились в тесных каморках рабочие семьи, не хватало зданий для школ, больниц, советских учреждений.
После того как особая комиссия обследовала городские монастыри, было предложено монахов из монастырей выселить, а освободившуюся площадь использовать для нужд рабочих ¹². Выселена была и многочисленная монастырская «братия» из Кремля.
В кремлевском Чудовом и Вознесенском монастырях нашли приют многие церковники. Они подчинялись собственному уставу и открыто выражали свою неприязнь к революционной власти. Когда Советское правительство переехало в Москву, дальнейшее их пребывание в Кремле стало нежелательным. Поэтому комендант Кремля П. Д. Мальков попросил В. И. Ленина и Я. М. Свердлова санкционировать их удаление. Вскоре последовало соответствующее распоряжение Я. М. Свердлова. Основная часть выехавших монахов обосновалась на Троицком подворье, в резиденции патриарха Тихона. Вместе с личными вещами церковники прихватили и немало драгоценностей, среди которых были исторические реликвии. Узнав об их местонахождении от бывшего послушника, П. Д. Мальков с двумя чекистами отправился на Троицкое подворье. Здесь он явился к эконому и спросил о ценностях. «Вижу,— вспоминал П. Д. Мальков,— перетрусил эконом не на шутку, но молчит, только глазами по сторонам шныряет и все больше в один из углов посматривает. Глянул и я туда. Вроде ничего особенного: на стене рукомойник, под ним таз на табуретке, на полу коврик. Постой-ка, постой, зачем же он там лежит? Как будто ковру там не место, возле рукомойника. Отодвинул табуретку, отшвырнул коврик: так и есть. Под ковриком в полу щель, в половицу вделано железное кольцо. Дернул я за кольцо и открыл вход в подвал» ¹³. Там и были найдены спрятанные сокровища.
Летом 1918 г. чекисты обнаружили скрытый за иконой тайный ход в Чудовом монастыре. В несгораемом шкафу они нашли утаенные от власти ценности ¹⁴. В то же время ВЧК сумела пресечь антисоветскую деятельность ряда священников во главе с протоиереем Восторговым.
Восторгов — друг Распутина, один из активных деятелей Союза русского народа и других погромных объединений, убежденный монархист, мечтал о восстановлении династии Романовых. После победы Октябрьской революции он под флагом защиты православной веры неустанно призывал к борьбе с Советской властью. И не только призывал.
Летом 1918 г. ВЧК получила сведения о том, что на квартире протоиерея Восторгова будет совершена крупная незаконная торговая сделка. К назначенному времени комиссар ЧК отправился на квартиру протоиерея. Там ему представилась живописная картина. За бутылкой коньяка восседали сам Восторгов, епископ Ефрем, священник Карнеев, бывший присяжный поверенный Крутицкий и купец первой гильдии Погарев. Обмывали приобретение Погаревым миссионерского дома по Неглинному проезду (в продаже дома деятельное участие принимал протоиерей Восторгов) *, за который патриарх Тихон получал кругленькую сумму — 1,6 млн, руб., передававшуюся ему как бы временно, под залог дома.
На что же хотели употребить эти деньги попы? На допросах выяснилось, что патриарх Тихон и его сообщники имели контакты с бывшим царем Николаем Романовым. Определенная сумма денег и предназначалась ему. Намечалось, кроме этого, создать особый фонд на «благо восстановления монархии в России».
На основании полученных данных ВЧК привлекла по восторговскому делу и тихоновского приближенного епископа Павла Уссурийского. Этот архиерей, выступивший в поддержку Восторгова, в своих проповедях публично проклинал Советскую власть и призывал к ее уничтожению.
Арестовали также других руководителей Братства союза ревнителей и проповедников православия, связанных с Восторговым,— протоиерея Медведя и Цветкова и членов одного из приходских советов — Е. Минаева, К. Тимофеева, А. Тушина и др.
Когда за церковной камарильей захлопнулись двери тюремных камер, черносотенцы подняли шумную кампанию в их защиту, обвиняя Советскую власть в том, что священников арестовали за религиозные убеждения. ВЧК легко разоблачила ложь, опубликовав документы восторговского дела. Все материалы она передала в Ревтрибунал для гласного судебного разбирательства **.
Органами ВЧК была раскрыта и другая группа преступников, на сей раз среди монашествующего духовенства, окопавшегося в Николо-Угрешском монастыре.
Явившегося в монастырь для мобилизации лошадей представителя Люберецкого Совета монахи избили и заперли в сарай (только через несколько часов его освободила деревенская беднота).

* Согласно декрету «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» духовенство лишалось прав юридического лица. Восторгов пошел на преступление.
** Тогда же привлекался к ответу и «святейший». Следственная комиссия при Московском ревтрибунале занялась самим патриархом. 3 и 11 июня 1918 г. служащие канцелярии патриарха получили судебные повестки для передачи Тихону. Однако на этот раз патриарху удалось уйти от ответственности. Получив донесение о происшедшем, уездная чрезвычайная комиссия произвела обыск в монастыре. В покоях митрополита Макария чекисты обнаружили ряд антисоветских документов, в том числе воззвание к православному народу по поводу «безвременной» смерти царя, материалы, которые свидетельствовали о том, что Макарий имел обширные связи с рядом контрреволюционных религиозно-политических организаций, а территория монастыря превратилась в убежище для белогвардейских офицеров и черносотенцев.
Решающий голос в антисоветском хоре, однако, по-прежнему принадлежал «первосвятителю российской церкви», монархисту и черносотенцу патриарху Тихону. Троицкое подворье в Москве превратилось в штаб, откуда во все концы страны летели послания патриарха, и число их постоянно росло.
В июльском 1919 г. воззвании к верующим Тихон основной упор делал на то, что «безумные жертвоприношения» совершаются там, где «не признают Христа», т. е. в Советской России. Лицемерием и попыткой оправдать действия церковников, уберечь их от справедливого гнева дышало новое послание патриарха от 8 октября 1919 г. Не оставил Тихон без внимания и закрытие Троице-Сергиевой лавры в связи с контрреволюционными действиями монахов. В сентябре 1920 г. он разразился новым посланием, в котором предрек скорое наступление грозных времен, «суда божия». В начале 20-х годов Тихон наконец был привлечен к суду.
Огромное значение в деле разоблачения церковников имело вскрытие так называемых нетленных мощей, произведенное по настойчивому требованию трудящихся на территории Республики в 1918—1920 гг.
Долгое время православная церковь дурачила народ этими мощами, используя их как средство оболванивания верующих и непрерывного пополнения своей казны ¹⁵. Вскрытия происходили в присутствии духовенства, трудящихся, экспертов, представителей Советской власти.
Вместо нетленных мощей в серебряных раках, блиставших драгоценностями, находили «или истлевшие, превратившиеся в пыль кости, или имитацию тел с помощью железных каркасов, обмотанных тканями, чулок, ботинок, перчаток, ваты, окрашенного в телесный цвет картона и т. п.
Вот то, чему архиереи и монахи заставляли по-клоняться загипнотизированные массы, почитать за нетленные (т. е. не разрушенные от времени) тела и во имя чего приносить свои трудовые копейки в церковные карманы» ¹⁶. Так писал в своем постановлении о ходе ликвидации мощей в августе 1920 г. НКЮ.
В Москве были произведены вскрытия мощей так называемых виленских угодников Антония, Иоанна и Евстафия, оказавшихся на поверку обыкновенными мумифицированными трупами. В соборе Василия Блаженного обнаружили «мощи» отрока Гавриила. Это был воск с куском гнилой кости. Вместо «нетленных мощей» Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой лавре нашли изъеденные молью тряпки с полуистлевшими костями, а вместо «мощей» Саввы Сторожевского в Звенигороде — куклу из ваты с десятками переломанных костей. Потоку лжи и обмана был поставлен надежный заслон.
НКЮ сообщал: «Произведенное Народным комиссариатом юстиции судебное расследование по делу игуменьи Алевтины, купчихи Лабзиной и др. застало инсценировку культа мощей в самом лабораторном ее процессе. Группа московских миллионеров (Лабзины, Грязновы и др.) совместно с синодскими чиновниками фабриковала мощи и подготовляла канонизацию известного бандита с большой дороги, а за сим купца первой гильдии Василия Ивановича Грязнова, даже невзирая на то, что он, как показало расследование, принадлежал к секте скопцов» ¹⁷.
Вскрытие мощей принесло церкви немало неприятностей и вызвало беспокойство у патриарха. Он даже был вынужден обратиться к епархиальным архиереям 19 февраля 1919 г. со специальным «доверительным письмом», в котором предлагал «устранить всякие поводы к соблазну в отношении святых мощей» ¹⁸. Однако это не принесло радикальных перемен. В раках обнаруживали те же мощи «святых», только обряженные в одежды со свежими фабричными клеймами.
В декабре 1918 г. в Подольске за агитацию против революционной власти три священника были подвергнуты денежному штрафу. В октябре 1919 г. по обвинению в безнравственности и разврате перед судом в Москве предстал личный друг Тихона епископ Палладий (П. К. Добронравов). В мае 1920 г. в Клинском уезде по наущению священника Троицкого прихода и церковного старосты толпа, предводительствуемая кулаками, попыталась отобрать у местной школы для священника земельный участок. Виновных привлекли к ответственности.
В 1921 г. в Москве в народном суде Хамовнического района рассматривалось дело о нарушении советского законодательства в части преподавания и обучения религии в ряде столичных храмов. Более строго стали наказывать монахов, которые после закрытия монастырей не пожелали начать новую, трудовую жизнь *. Так попал на скамью подсудимых монах Алексеев, который после ликвидации в 1919 г. Московского единоверческого монастыря два года лодырничал и эксплуатировал чужой труд. Таких лиц обычно использовали враги революций.
Одним из крупных судебных процессов над контрреволюционным духовенством явился процесс по делу Совета объединенных приходов, проходивший с 11 по 16 января 1920 г. в Московском губернском ревтрибунале. Обвинялись 16 человек, в нх числе председатель Совета А. Д. Самарин, лицо особо приближенное к царю, крупный помещик, монархист; профессор церковного права Н. Д. Кузнецов; священники И. А. Тузов и С. В. Успенский; иеромонах Савва; ризничий Ефрем; игумен Иона; черносотенец А. А. Полозов (бежавший из-под стражи) и др.
Контрреволюционный Совет объединенных приходов обвинялся в организации противодействия претворению в жизнь декрета об отделении церкви от государства, в направлении клеветнических заявлений в высшие органы власти с целью опорочить местных советских работников, в распространении антисоветской литературы, в использовании набатного звона и т. д.
Выступивший на суде в качестве обвинителя Н. В. Крыленко дал убийственную характеристику преступной деятельности церковников. Особенно он выделил Н. Д. Кузнецова и А. Д. Самарина, на которых падала основная вина.
Вопреки очевидным фактам, подсудимые всячески изворачивались. Они пытались представить набатный звон невинным сигналом к сбору верующих прихода, ко-

* К осени 1920 г. было закрыто 673 монастыря, 827 540 десятин монастырской земли перешло в руки трудового крестьянства.

торые должны были заявить властям, что церковное имущество принадлежит им.
По словам Самарина, вооруженная «патриаршая гвардия» дежурила у Тихона лишь для того, чтобы «поставить патриарха ближе к населению. Патриарх был новым человеком, было бы желательно, чтобы и он узнал население и оно бы его узнало. И действительно, путем таких дежурств устанавливалась связь» ¹⁹. Что касается вопроса о правовом положении церкви, то Н. Д. Кузнецов прямо заявил: «Нет, отделение церкви от государства так, как оно состоялось, не можем считать».
«Следовательно, вы не удовлетворены только тем, что церковь лишена права» иметь движимое и недвижимое имущество и «всех прав юридического лица? — спросил Н. В. Крыленко. Кузнецов: Да... Крыленко: Значит, вы ратовали за то, чтобы ее не лишали тех капиталов, которые она имеет» ²⁰.
Судебный процесс раскрыл истинное лицо духовенства как прислужников реакции и врагов пролетариата. Антисоветская деятельность церковников в Москве потерпела неудачу. Борьба духовенства против новой власти натолкнулась на сопротивление пролетариата.
Ни крестные ходы, ни обращения к «стомиллионному русскому народу», ни попытка превращения церкви в обычную политическую организацию, ни образование различных советов, братств и союзов, оформившихся в единый антисоветский фронт во главе с патриархом, ни другие антиправительственные выступления в Москве не принесли желаемых успехов.
Разоблачение реакционной роли духовенства в столище, его связей с контрреволюционерами, обезвреживание политиканствующих «святых отцов» помогли Коммунистической партии успешнее вести борьбу с многочисленными врагами революции.

Глава 4

МЕЛКОБУРЖУАЗНАЯ КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ ПОТЕРПЕЛА КРУШЕНИЕ

Под флагом «учредилки»

Великая Октябрьская социалистическая революция, передав всю полноту власти в руки пролетариата, в корне изменила положение классов и партий в России. Октябрьские события усилили большевистскую партию, ставшую правящей, а в мелкобуржуазных партиях, враждебно встретивших победу Великого Октября, они углубили развал. Этот процесс начался еще до победы пролетарской революции.
Если большевиков в городах и уездах Московской губернии в июле 1917 г. было 8554 (в Москве — 15 тыс. человек), то меньшевиков в августе этого года — лишь 3 тыс.
Секретарь комитета Московской губернской организации меньшевиков на конференции в ноябре 1917 г. констатировал, что назвать точное число членов губернской организации довольно трудно из-за текучести ее состава, недостоверности сведений. Приблизительно же в партии меньшевиков в губернии к ноябрю 1917 г. состояло около 1400 человек (партийных групп — примерно 26).
В самой Москве дела обстояли не лучше. Вот что писал в ноябре 1917 г. в своем отчете секретарь Хамовнической районной организации меньшевиков: «Трудно созывать собрания. На заводах встречают страшно несочувственно, бывают случаи, когда нашим ораторам не дают говорить, меньшевики в фабричных комитетах и в районных СРД переизбираются» ¹. Пребывали в растерянности и открыто перешли на сторону контрреволюции члены московской организации эсеровской партии.
В дни Октября эсеры приняли участие в создании контрреволюционного Комитета общественной безопасности. В то же время они пытались сформировать свои вооружейные силы. Однако попытка организовать «чисто партийные» дружины не увенчалась успехом. Незначительные отряды не сумели сыграть какую-либо роль. Кроме того, Октябрьские дни явились для Московской организации эсеровской партии временем резкого расхождения МК партии эсеров с рабочими. Основная часть рабочих перешла на сторону большевиков, незначительное число — на сторону левых эсеров.
Не желая мириться с создавшимся положением, эсеровские руководители направляли своих посланцев на фабрики и заводы для «перелома настроения». Однако на митингах и собраниях им давали решительный отпор. Лишь в некоторых районах небольшие группки рабочих еще шли за эсерами, да кое-где их поддерживала интеллигенция.
Влияние эсеро-меныневистских партий продолжало уменьшаться. Это признали сами эсеры на IV съезде своей партии, состоявшемся с 26 ноября по 5 декабря 1917 г. Съезд резко выступил против Советской власти, за свержение диктатуры пролетариата, рассчитывая при этом на помощь Учредительного собрания. Съезд меньшевистской партии, проходивший с 30 ноября по 7 декабря 1917 г., также призвал к борьбе за созыв Учредительного собрания для образования новой власти.
После победы Великой Октябрьской социалистической революции идея созыва Учредительного собрания еще не была изжита из сознания определенной части населения страны. Хотя Учредительное собрание и представляло собой вчерашний день демократии и было несовместимо с диктатурой пролетариата, Советская власть все же шла на его созыв для того, чтобы на практике дать возможность массам убедиться в его антисоциалистическом характере. В то же время партия продолжала разъяснять народу, что «республика Советов является более высокой формой демократизма, чем обычная буржуазная республика с Учредительным собранием» ². Лозунг «Вся власть Учредительному собранию!» объединял контрреволюционные силы от кадетов до эсеров и меньшевиков.
Хотя прежде всего Петроград был центром, к которому сходились все нити борьбы за Учредительное собрание, но и в Москве контрреволюция готовилась с помощью «учредилки» захватить власть. Нападки на большевиков в связи с проведением выборов усилились. Стены домов и заборы разукрасились предвыборными воззваниями и плакатами, призывавшими голосовать за представителей буржуазии, внесенных в список № 1. С утра до вечера по городу носились агитационные автомобили. На митингах меньшевики и эсеры пытались внушить населению, что не большевики из списка № 5, а только они могут принести «благоденствие России». От московских большевиков в Учредительное собрание на Общегородской конференции РСДРП (б) 3 октября 1917 г. были выдвинуты Е. М. Ярославский, П. Г. Смидович, В. П. Ногин и др.
Выборы, состоявшиеся в Москве 19—21 ноября, показали возросший авторитет большевиков, за которых голосовали 50,1% избирателей.
Однако контрреволюция не сложила оружия. Она стремилась объединить все правые силы. С этой целью кадеты, меньшевики и эсеры в конце ноября 1917 г. создали антисоветскую организацию — Московский союз защиты Учредительного собрания. Союз поставил своей целью организовать мощную поддержку собранию, объединив все реакционные силы как в самой Москве, так и в губернии. Для ведения антисоветской пропаганды представители Союза отправились во многие города.
МК РСДРП (б) и Моссовет готовили массы к решительному отпору натиску реакции. Ленинская политика партии в отношении Учредительного собрания нашла поддержку у московских большевиков. Во второй половине ноября Московская партийная организация большевиков проводила митинги и собрания, на которых разъясняла трудящимся суть предательской политики соглашателей, мечтавших с помощью контрреволюционного собрания захватить власть.
28 ноября 1917 г. Президиум Моссовета призвал рабочих железных дорог не поддаваться на провокации Викжеля*, готовившего забастовки «в защиту Учреди-

* Одним из центров, вокруг которого стали группироваться антисоциалистические силы, был Всероссийский исполнительный комитет железнодорожного профсоюза (Викжель), находившийся под влиянием соглашателей. В дни Октября московские викжелевцы, страшась победы пролетариата, бомбардировали Петроград паническими, провокационными сообщениями о событиях в городе.

тельного собрания» ³. Стало известно, что защитники «учредилки» формируют вооруженные отряды. В этой связи было принято решение усилить охрану помещений Совета, гостиницы «Дрезден» (где размещались партийные организации), Городской думы, а также выяснить планы противника. Районные Советы ставились в известность о готовящемся выступлении.
1 декабря 1917 г. Моссовет постановил напечатать воззвание к трудящимся и призвать их не принимать участия в демонстрации, а также привлечь к суду эсеровскую газету «Труд» за подстрекательские антисоветские статьи. Между тем события развивались. 3 декабря 1917 г. эсеро-меныпевистские и кадетские лидеры провели демонстрацию под лозунгом «Вся власть Учредительному собранию!». Широкие трудящиеся массы не поддались на провокацию. В демонстрации участвовали офицеры, юнкера, буржуа. Наиболее активные подстрекатели беспорядков были арестованы.
Вскоре в Москве и ее пригородах было введено военное положение (с 8 по 20 декабря). На улицах города запрещалось устраивать собрания, расклеивать антисоветские воззвания, нарушать работу учреждений и т. д. Командующему войсками МВО предоставлялись широкие полномочия, в случае надобности он мог отдавать распоряжения об аресте, высылке из Москвы и т. д.
18 декабря В. П. Ногин, сделал сообщение о том, что правые эсеры готовятся к перевороту, разгрому Советов, нападению на квартиры членов Президиума. После обсуждения создавшегося положения Моссовет отдал распоряжение войскам округа, комиссару по гражданской части и коменданту города принять необходимые меры для предотвращения враждебных актов.
Однако это уже не могло остановить контрреволюционеров. В день открытия Учредительного собрания, 5 января 1918 г., они решили пойти на штурм Советской власти и провести мощную вооруженную демонстрацию. 31 декабря 1917 г. на заседании МК РСДРП (б) был всесторонне обсужден вопрос о готовящемся антисоветском выступлении. Большевики призвали трудящихся города не принимать участия в демонстрации и наметили меры по ее предотвращению.

Поражение защитников «учредилки»

Первые дни января отличались особой напряженностью. 1 января 1918 г., выполняя решение МК РСДРП (б), Президиум Московского Совета принял постановление любыми способами предотвратить предстоящую демонстрацию. Военно-политический отдел штаба МВО временно превращался в центр по борьбе с антисоветским движением. Приказ МВО о разгоне демонстрации и аналогичные трeбования Моссовета подлежали скорейшему доведению до сведения работников на местах. В подозрительных домах и гостиницах производились обыски, усиливалась охрана центральных советских учреждений города. За членами партии правых-эсеров устанавливалось наблюдение. Президиум обратился в МК РСДРП (б) об усилении разъяснительной агитации на фабриках, заводах и в казармах. Вскоре в типографии эсеровской «Земли и воли», где печатались контрреволюционные воззвания в защиту Учредительного собрания, произвели обыск. Захваченные материалы были направлены в Следственную комиссию Ревтрибунала. Буржуазные газеты, поместившие призывы к демонстрации 5 января, временно были закрыты.
Большую роль в мобилизации масс для отпора врагу и в раскрытии подлинного смысла антисоветских замыслов реакции сыграло ярко написанное обращение Моссовета «Ко всем рабочим, солдатам и крестьянам», где говорилось, что «под покровом союза защиты Учредительного собрания организуется новое вооруженное выступление белой гвардии, организуется новая гражданская война как здесь в Москве, так и в других городах» ⁴. Вопрос о готовящемся выступлении обсуждался также Московским советом профсоюзов. Президиум Совета порекомендовал правлениям союзов организовать надежную охрану своих помещений.
На заводах также принимались экстренные меры к усилению вооруженной охраны, а в день открытия Учредительного собрания члены завкомов должны были в полном составе находиться на своих местах.
Московские трудящиеся не поддержали заговорщиков. На многочисленных митингах принимались резолюции, осуждавшие демонстрацию, а белогвардейцы объявлялись вне закона. Так было на Металлическом заводе, заводе «Каучук», арматурном заводе «Ф. Гакенталь и К°», на Московско-Курской железной дороге и на многих других предприятиях.
3 января Президиум Моссовета принял решение арестовать комитет правых эсеров. В доме № 54 по Тверской улице были произведены обыски и аресты. Здесь удалось обнаружить капсюли для бомб. 4 января были задержаны 114 контрреволюционеров. Обыски в центральной части города помогли выявить тайные склады оружия, боеприпасов, антисоветской литературы. В одном из домов по Шереметевскому переулку было найдено 40 винтовок и берданок с большим количеством патронов к ним. Последним предупреждением эсеро-меныпевистским заговорщикам послужило постановление Президиума Моссовета от 4 января, который оставил в силе прежнее решение о запрете демонстрации (если же она все-таки начнется, подчеркивал Президиум, то будет разогнана с помощью оружия). Характерна позиция, занятая по этому вопросу левыми эсерами. Они выразили пожелание, чтобы «первый удар был смягчен и чтобы инициатива нападения была предоставлена другой стороне»⁵. Иначе говоря, левые эсеры стояли за либерально-снисходительное отношение к мятежникам, не жалея жизни рабочих и солдат.
Одновременно с принятием чрезвычайных мер со стороны гражданских властей проводилась соответствующая работа и по военному ведомству. Приказ по МВО от 2 января 1918 г. обязывал всех начальников гарнизонов, командиров полков и т. д. никаких демонстраций без разрешения местных властей не допускать, а в случае необходимости не останавливаться перед применением оружия. Артиллерийским частям отдавалось распоряжение привести технику в боевую готовность. Перед зданием Моссовета было установлено несколько орудий. Вооруженные силы готовы были отразить выступление.
Но контрреволюция не отказалась от своих замыслов. Московский союз защиты Учредительного собрания настоятельно призывал рабочих и служащих выйти на улицу для участия в демонстрации. В день открытия Учредительного собрания напряжeние достигло апогея. Утром 5 января большими толпами и отдельными группами меньшевики, правые эсеры, кадеты и их приспешники вышли на улицы Москвы. Буржуа несли лозунги «Долой Советы, вся власть Учредительному собранию!». Манифестанты двигались по Тверской в сторону Красней площади. Когда красногвардейцы потребовали разойтись, те бросились на них и попытались разоружить. Патрульные выстрелили в воздух, контрреволюционеры разбежались, бросив плакаты, но через некоторое время стали собираться вновь, и опять пришлось их разгонять.
Немало демонстрантов собралось у Страстного монастыря, на Миусской площади. Напротив здания Городской думы, на Театральной площади и в Охотном ряду были устроены митинги. Гласных дум и земских деятелей, столпившихся у Большого театра, разогнать удалось лишь с помощью оружия. На Бутырском мосту патрули задержали 30 человек, вооруженных револьверами. У Кузнецкого моста и Петровки наряды красногвардейцев окружили контрреволюционеров. Завязалась перестрелка.
Столкновения происходили на Садовой, Арбате, Большой Дмитровке, Воскресенской площади и в других местах. По революционным солдатам стреляли из окон домов, с крыш, из-за углов и из подворотен. Сотни знамен, транспарантов, плакатов было отобрано у демонстрантов и свезено в бывшее Александровское училище и Моссовет. А вечером заговорщики взорвали здание Дорогомиловского районного Совета. Погибли начальник штаба Красной гвардии Дорогомиловского района П. Г. Тяпкин, начальник арсенала районных красногвардейцев, один из мужественных солдат революции А. И. Ванторин и др.
Однако далеко идущие планы врагов революции не осуществились. Эсеро-меньшевистско-кадетское выступление 5 января в Москве провалилось. Поражение потерпела и реакция в Петрограде. В ответ на отказ Учредительного собрания одобрить программу Советской власти ВЦИК в ночь с 6 на 7 января 1918 г. принял специальный декрет о роспуске Учредительного собрания⁶. Трудящиеся смогли на собственном опыте убедиться в том, что старый буржуазный парламентаризм изжил себя. В новых условиях он являлся лишь ширмой, которой прикрывались контрреволюционеры для захвата власти и ликвидации завоеваний Октября. 6 января Моссовет обсуждал происшедшие накануне события. 7 января разгорелись особенно жаркие споры. На заседании Исполкома соглашатели выступили с резкой критикой действий Советской власти, обвинили большевиков в разжигании «гражданской войны» ⁷. Большевики дали достойную отповедь демагогам. Они подчеркнули, что трудящиеся не пошли на демонстрацию и 5 января все фабрики и заводы работали.
Умело разоблачили большевики также выдумки меньшевиков относительно требования рабочих удалить соглашателей из Моссовета. Лидеры меньшевиков пытались доказать, что рабочие хотят отозвать своих депутатов якобы в знак протеста против совершившихся «насилий». Большевики же подчеркнули, что рабочие верят сейчас им, а не предавшим революцию соглашателям. Большевик И. В. Цивцивадзе прямо заявил, что соглашатели для рабочих уже давно не товарищи. Преодолевая сопротивление эсеро-меныпевистского блока, большевики настояли на передаче расследования событий 5 января Следственной комиссии Ревтрибунала.
Требования блока о перевыборах Моссовета не были удов летворены. Рабочие на заводах выставляли за ворота меньшевистских агитаторов, разгоняли их собрания, уничтожали их антисоветское воззвание «Ко всем московским рабочим и работницам», в котором извращался смысл январских событий. Получили достойный отпор соглашатели и в районных Советах. Так, в Замоскворецком райсовете была отвергнута резолюция меньшевика Лазарева и принята резолюция большевика И. В. Косиора, одобрявшая действия советских властей.

9 января 1918 г.

В ответ на происки реакции МК РСДРП (б) наметил провести 9 января мирную демонстрацию трудящихся города, посвященную памяти жертв расстрела 1905 г. Эта манифестация должна была показать, насколько выросли силы рабочего класса и его организованность. 4 января Моссовет одобрил воззвание МК РСДРП (б), призывавшее выйти на демонстрацию с лозунгами «Долой международную буржуазию!», «Да здравствует республика Советов!», «Долой саботажников — врагов народа!» и т. д.
Эсеро-меньшевистские фракции Моссовета встретили эти решения в штыки. На заседании исполкома Моссовета 7 января они потребовали отмены демонстрации.
Не согласились эсеры и меньшевики с предложением большевиков запретить подстрекательские лозунги и вооружить демонстрантов для подавления провокаций. «Разбитые в открытом бою в октябрьские—ноябрьские дни,—подчеркивалось в обращении Моссовета,— рудневцы и другие буржуазные партии и группы, уцелевшие остатки белой гвардии и контрреволюционного офицерства, не успевшие переправиться к Каледину,— все они решили в этот день напасть на революционных рабочих и солдат и отомстить за свое поражение. Они расставили уцелевшие в их руках пулеметы на крышах и в окнах домов, вооружились, чем могли...» ⁸.
Моссовет принял постановление об участии в демонстрации вооруженной Красной гвардии и Московского гарнизона; о запрещении лозунгов, призывавших к свержению власти Советов, а также сборищ контрреволюционных элементов на улицах и площадях столицы.
9 января тысячи рабочих с пением революционных песен вышли на московские улицы. Демонстранты (более 200 тыс. человек) — рабочие заводов и фабрик, красногвардейцы, солдаты — шли с лозунгами, призывавшими поддержать Советы, пролетарское правительство, революцию. Людской поток устремился по Театральной площади, затем по Воскресенской площади, через Иверские ворота на Красную площадь. С кремлевских стен спускались алые полотнища со словами: «Вечная память жертвам — предвестникам мировой революции», «Да здравствует мир и братство народов!». Манифестанты останавливались у могил жертв революции и под звуки траурных мелодий возлагали венки. Демонстрацию сопровождали вооруженные красногвардейцы и солдаты. На автомобилях были установлены пулеметы.
Около двух часов дня, почти одновременно, по сигналу, в различных частях города прозвучали винтовочные выстрелы и пулеметные оч&реди. Стреляли белогвардейцы. На Красной площади, где должен был состояться митинг, первые выстрелы раздались со стороны Торговых рядов и Иверских ворот. На кирпичной стене Исторического музея появились свежие следы от пуль. Послышались стоны раненых.
50 тыс. человек, направлявшихся из Сущевско-Марьинского района к центру, близ бывшего дома градоначальника обстреляли из засады. Огнем из пулеметов встретила Воскресенская площадь участников демонстрации Сокольнического и Басманного районов. Предательские выстрелы на Тверской, Никитской, Мясницкой, Арбате, Неглинной и других улицах звучали еще несколько часов.
Красногвардейцы и солдаты оперативно, смело и решительно сумели навести порядок. Многие из них пали в тот день смертью храбрых.
Жертвами белого террора стали молодые красногвардейцы Сущевско-Марьинского района: 18-летний П. А. Засухин, 19-летний Н. Г. Дроздов; красногвардеец Замоскворецкого района 18-летний Д. И. Юдичев и многие другие. Под начальником московской Красной гвардии А. С. Ведерниковым ранили лошадь, а сам он получил серьезную травму. 9 января 1918 г. от руки врагов революции пало свыше 30 и было ранено более 200 человек.
В разных концах города у контрреволюционеров были изъято значительное количество винтовок, гранат, револьверов и т. д. У одного священника, например, нашли винтовки и сотни патронов к ним. В гостинице «Боярский двор» задержали отряд вооруженных контрреволюционеров. На улицах находили брошенные автомобили с пулеметами.
Январские события свидетельствовали о том, что враги революции еще не сложили оружие. Но они свидетельствовали и о том, что пролетариат имеет достаточно сил, чтобы справиться с происками реакции.

Разоблачение мастеров демагогии

Наступление против диктатуры пролетариата мелкобуржуазные демократы развернули по всему фронту политической жизни. Стремление ослабить Советскую власть, затормозить реализацию проводимых ею мероприятий, уменьшить ее влияние в широких народных массах заставило их активизировать подрывную работу внутри Советов. Именно поэтому избирательная кампания весной 1918 г. по выборам в столичные Советы проходила в ожесточенной борьбе. Провести своих депутатов в Моссовет эсеры и меньшевики рассчитывали, опираясь на политически отсталые слои, обывателей.
Используя объективные трудности, они развернули бешеную агитацию против большевиков, обвиняя их в разрухе и голоде. Выступая на фабриках и заводах, эсеры и меньшевики призывали голосовать за своих делегатов. Особенно активную деятельность развил МК партии эсеров. На некоторых предприятиях правоэсеровским демагогам удавалось протащить свои резолюции.
В связи с этим ЦК РКП (б) 30 марта поручил Я. М. Свердлову созвать объединенные заседания МК, фракции большевиков исполкома Моссовета и фракции ВЦИК для обсуждения плана проведения перевыборов в Советах. В тот же день вышло постановление Президиума Моссовета об усилении агитационной работы в период избирательной кампании. При Моссовете учреждалось Центральное агитационное бюро, на которое возлагалась обязанность координировать работу партийных центров, фракции большевиков ВЦИК и «взять на учет для распределения все агитационные силы» ⁹. Кроме того, 3 апреля была опубликована и распространена листовка-обращение «Всем работникам и работницам».
В ней московские коммунисты доходчиво разъясняли массам причины, побудившие соглашателей так рваться в Советы. Они убеждали отдать свои голоса большевикам.
В предвыборную агитацию включилась и советская пресса. На страницах газет стали регулярно публиковаться материалы, разоблачавшие лживые заверения соглашателей, а также многочисленные резолюции собраний рабочих заводов и фабрик с призывом голосовать на выборах в Советы за большевиков. 6 апреля «Правда» поместила резолюции собраний рабочих фабрик Носова, Котова и др., в которых те писали, что отдадут свои голоса только за кандидатов от большевистской партии. 9 апреля 1918 г. «Известия Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов г. Москвы и Московской области» опубликовали наказ депутатам от общего собрания рабочих Всероссийского центрального союза потребительских обществ, где подчеркивалось, что рабочие представители должны вести политику беспощадной борьбы с буржуазией и партиями меньшевиков и эсеров. Этот наказ явился отражением мнения всего пролетариата города.
Как и следовало ожидать, апрельские выборы продемонстрировали возросший авторитет большевиков и падение престижа мелкобуржуазных партий. Из 733 выданных депутатам Моссовета членских билетов на 23 апреля 1918 г. большевики получили 354, меньшевики — 73, правые эсеры — 5, левые эсеры — 40, анархисты — 5, эсеры центра — 61, остальные — сочувствовавшие тем или иным партиям и беспартийные. Причем количество сочувствовавших большевикам значительно превышало количество сочувствовавших другим партиям.
На выборах в районные Советы коммунисты завоевали твердое большинство. Большевики имели 338 депутатских мест, меньшевики — 42, левые эсеры — 28, а правые эсеры ни одного. Это была безусловно победа Московской организации большевиков. В районах и особенно на предприятиях города резко возросло количество коммунистов.
23 апреля на первом заседании нового состава Моссовета выступил его депутат В. И. Ленин. В своей речи он подчеркнул, что выборы проводились в очень тяжелое время, когда элементы, «враждебные революции, все, кто поддерживает врагов народа, все, кто волочится за буржуазией,— возлагали большие надежды на перевыборы нашего Совета» ¹⁰. Далее В. И. Ленин отметил, что страна вступила в трудную полосу жизни, что она имеет перед собой, кроме внешних и внутренних врагов, еще и другого противника — мелкобуржуазную стихию, которую надо победить. В заключение вождь трудящихся призвал быть беспощадными к контрреволюционерам, стоящим на пути строительства новой жизни. Непоколебимой верой в пролетариат столицы звучали слова В. И. Ленина:
«Выборы в Московский Совет показали, насколько отдают себе отчет в происходящих событиях рабочие, которые поняли, что Советская власть является не парадным украшением, а их собственным кровным делом. Последним актом, актом перевыборов в наш Совет, побеждены все, кто возлагал большие надежды на эти перевыборы, побеждены колеблющиеся элементы, и это дает мне уверенность и надежду в том, что мы стоим на верном пути, который приведет нас к полной победе социализма» ¹¹.
Потерпев провал на выборах, меныпевистско-эсеровские лидеры, однако, не успокоились. Более того, на одном из апрельских заседаний Моссовета меньшевики заявили, что их фракция по-прежнему остается в решительной оппозиции к Советской власти. Меньшевики продолжали клеветать на большевистскую партию, пытались внедрить в сознание трудящихся Москвы неверие в успех ее хозяйственных и политических преобразований. Что касается правых эсеров, то они строили работу в соответствии с решениями своего ЦК от 28 мая 1918 г., т. е. всячески пытались дезорганизовать деятельность Советов.
У большевистской фракции разоблачение антисоветских выпадов эсеров и меньшевиков отнимало немало времени. В мае 1918 г. меньшевики и правые эсеры выступили против мобилизации сил на защиту молодой Советской Республики. 28 мая на пленуме Моссовета они были против введения всеобщего обучения военному искусству рабочих города — положение о всевобуче тем не менее было принято. Мелкобуржуазные демократы явно переоценили свои возможности. Разброд в их рядах усиливался. На Московской губернской конференции РСДРП (меньшевиков) 7 апреля 1918 г. собралось всего 12 человек примерно от тысячи членов партии. Выделившиеся из партии левые заявили о своей независимости. Наиболее честные и не ослепленные ненавистью к Советской власти покидали ряды оппортунистов. Некоторые из них впоследствии вступили в РКП (б). Реакционно настроенные меньшевики шагнули вправо.
Участие соглашателей в борьбе с Советской властью, организация многочисленных антисоветских акций, их союз с контрреволюционерами Дона, Урала, Сибири поставили Коммунистическую партию и Правительство перед необходимостью принятия более действенных мер по отношению к ним. Этого требовала также сложившаяся тяжелая обстановка в Республике.
14 июня 1918 г. ВЦИК рассмотрел вопрос о выступлении против Советской власти некоторых партий, входивших в Советы, и принял постановление об исключении из состава Советов представителей партий эсеров (правых и центра) и меньшевиков ¹². Е. Я. Драбкина вспоминает, что после того как Я. М. Свердлов поставил этот вопрос на голосование, большевики «встали и высоко подняли руки. Левые эсеры, как и положено Болоту, частью воздержались, частью проголосовали против. Правые эсеры и меньшевики выли, стучали ногами, хватали стулья и угрожающе ими размахивали.
— Решение принято подавляющим большинством голосов,—сказал Свердлов». После чего он предложил соглашателям покинуть зал заседания ВЦИК ¹³.
17 июня МК РКП (б), осуществляя решение ВЦИК и принимая во внимание, что «поведение партий меньшевиков и правых эсеров, начиная с момента свержения самодержавия, обнаруживает полную контрреволюционность этих партий», предложил исключить их как изменников рабочего класса из состава Московского и районных Советов и их исполкомов ¹⁴. 25 июня 1918 г. пленум Моссовета также рассмотрел вопрос о лишении депутатских мест и представительства в Советах соглашательских партий и принял постановление об их исключении. В постановлении подчеркивалось, что правые эсеры и меньшевики являлись одним из передовых отрядов врагов революции и ставили своей целью реставрировать буржуазный строй.
Трудящиеся столицы горячо поддержали решения партийных и советских органов. На многочисленных митингах и собраниях они принимали резолюции, осуждавшие врагов пролетариата. 18 июня 1918 г. делегатское собрание профсоюза строительных рабочих Москвы и губернии заклеймило позором предательские действия контрреволюционеров. На своем заседании Алексеевско-Ростокинский Совет единодушно поддержал МК РКП (б), а один из рабочих внес предложение изгнать правые партии и из заводских комитетов. 20 июня общее собрание коммунистов Пресненского района одобрило решение ВЦИК и МК РКП (б) и поручило фракции приложить все усилия для проведения его в жизнь. Пленум Пресненского райсовета, приветствуя проводимые мероприятия, постановил исключить из состава Совета правых эсеров и представителей меньшевиков.
Подобные резолюции приняли и другие районные Советы, организации и предприятия столицы. Мысли и чувства московского пролетариата выразил большевик Максимовский на декабрьском пленуме Областного комитета РКП (б), настаивавший на бескомпромиссности борьбы с мелкобуржуазными партиями. Иначе, говорил он, «мы тогда должны будем сказать прощай большевистской власти» ¹⁵. Еще в начале 1918 г. В. И. Ленин назвал соглашателей в Учредительном собрании пришельцами с того света ¹⁶, и справедливо: меньшевики и эсеры тянули трудящихся в старый, уже изживший себя мир.

Неудача с «уполномоченными»

Эсеро-меньшевистские лидеры понимали, что с потерей мест в Советах они окажутся за бортом политической жизни. Естественно, этого оппортунисты допустить не могли. И вот на сцену была вытащена идея созыва «рабочих» конференций, о чем сообщал на VIII совете партии эсеров в мае 1918 г. представитель МК партии эсеров Гр. Ратнер. Об этом шла речь и на заседании ЦК партии эсеров в конце мая 1918 г.
В свою очередь меньшевики выступили за создание в Москве организации «уполномоченных» заводов. Первые собрания фальшивых «беспартийных уполномоченных» рабочих фабрик и заводов прошли под руководством соглашателей еще весной 1918 г. в Петрограде. На них было высказано предложение созвать Всероссийский съезд уполномоченных от беспартийных рабочих. Выработав соответствующий «наказ», делегация петроградских «рабочих» отправилась в Москву и другие города.
Прибывшая из Петрограда «рабочая» делегация вскоре выступила на ряде московских предприятий. Ораторы призывали пролетариат к созыву конференции «уполномоченных» от заводов, а также к принятию «наказа», ориентировавшего на свержение Советской власти.
Если на некоторых предприятиях наиболее неустойчивые, обывательские элементы поддавались на провокации меньшевиков, то на большинстве заводов они получали достойный отпор. Так, на фабрике Шредера «представители» Петрограда имели неприятную встречу с завкомом и потерпели поражение от рабочих-большевиков как на первом, так и на втором собрании. Однако «рабочие» делегаты не успокоились. На заводах Листа, бр. Бромлей, фабрике Брокара, в трамвайных парках и на железных дорогах они продолжали выступать с клеветническими заявлениями по адресу большевиков.
26 июня один из «рабочих» делегатов, назвавшийся Афанасьевым, явился на фабрику Жако и, распространяя слухи о том, что большевики якобы прячут хлеб для себя, стал подбивать рабочих на забастовку. Через день он пришел снова. Но его сразу арестовали. Узнав об этом, на фабрику тут же поспешили меньшевистские лидеры. Они предложили послать делегацию во ВЦИК и ВЧК для освобождения Афанасьева. Делегация спровоцированных рабочих тотчас отправилась во ВЦИК. Их принял Я. М. Свердлов. Он спокойно выслушал жалобы рабочих, а затем вызвал Ф. Э. Дзержинского. Тот отдал распоряжение об освобождении арестованного. Я. М. Свердлов вместе с делегатами отправился на фабрику. Пройдя сквозь толпу, запрудившую фабричный двор, он подошел к трибуне. В это время подъехала машина с освобожденным Афанасьевым. И здесь произошло нечто для всех неожиданное.
Когда Афанасьева отправляли в тюрьму, он думал, что долго там не просидит, поскольку через день-два, по его мнению, произойдет государственный переворот. Теперь, считая, что переворот свершился и его доставили с почетом в легковой машине для чествования как героя, он, бодро взбежав на трибуну, произнес речь, в которой поблагодарил Антанту за помощь в борьбе с большевиками и выразил удовлетворение, что «Совдепии пришел конец». Толпа рабочих возмутилась. Воспользовавшись этим, Я, М. Свердлов отстранил незадачливого оратора, который онемел, увидев перед собой Председателя ВЦИК, и взошел на трибуну. На примере Афанасьева он показал, какой свободы хотят соглашатели, и призвал крепить власть Советов и силы пролетариата.
Вскоре «делегаты» Петрограда и некоторые члены МК меньшевистской партии за враждебную деятельность были арестованы (тогда же в МК РКП (б) было высказано предложение собрать и обобщить материалы о контрреволюционной деятельности меньшевиков).
Под флагом разрешения продовольственных проблем они продолжали кампанию за созыв общемосковского совещания «рабочих» представителей. На нем планировалось создание давно задуманного бюро «уполномоченных» фабрик и заводов, а также обсуждение сугубо политических вопросов.
13 июня 1918 г. в клубе Александровской железной дороги открылось совещание «уполномоченных» фабрики заводов. Соглашатели явились на сборище с большими запасами контрреволюционных воззваний. Вскоре помещение, где происходило заседание, окружил отряд красноармейцев. Он арестовал его участников (59 человек) и отправил в ВЧК. Среди задержанных оказались члены ЦК меньшевистской партии, его МК, фракции меньшевиков в Моссовете. Более двух третей арестованных были меньшевики и правые эсеры. Лишь небольшая часть не принадлежала ни к какой партии. Это были обманутые демагогическими посулами соглашателей обыватели. На следующий день эту группу освободили. Таким образом была развенчана попытка представить совещание как «беспартийное».
Через несколько дней Бутырскую и Таганскую тюрьмы посетили меньшевистские руководители и имели свидание с «представителями» от рабочих. Они заверили их в своей преданности и поддержке. Затем МК партии меньшевиков выпустил специальное воззвание, где открыто провоцировал пролетариат столицы на выступление.
Агитационная деятельность противников Советской власти приняла широкий размах. Они использовали все средства для нападок на большевиков. В Александровских железнодорожных мастерских соглашатели сумели протащить резолюцию протеста против «наступления на рабочих» с угрозой объявления всеобщей забастовки. Собрание в мастерских Казанской железной дороги они превратили в антисоветскую демонстрацию. Образованные вскоре стачечные комитеты стали поспешно рассылать депеши с призывом к забастовке. Но антисоветчики рано праздновали успех.
28 июня на заседании Совета рабочих депутатов Железнодорожного района было решено все предписания стачечных комитетов не выполнять, а паровозы, на которых ездят их делегаты, задерживать.
1 июля на ряде железных дорог Московского узла прошли митинги по вопросу о забастовке. «Как и следовало ожидать,— сообщала газета «Известия ВЦИК» 2 июля 1918 г.,— затея меньшевиков потерпела полный крах... В общей массе железнодорожники твердо стоят на защите Советской власти».В тот же день на пленуме Моссовета большинством голосов была принята резолюция, квалифицировавшая забастовки как предательство дела пролетарской революции.
Немалую работу по разоблачению контрреволюционной сущности политики меньшевиков и эсеров проделал МК РКП (б). Члены МК выступали на митингах и собраниях, МК выпустил специальное обращение к населению города. Разъясняя причины продовольственных затруднений — главный козырь соглашателей, МК РКП (б) писал: «Да, это так. Но кто отдал хлебную Украину немцам? Кто? Не Украинская ли рада, в которой были одни меньшевики и правые эсеры?» ¹⁷.
И все-таки, несмотря на неудачи, меньшевики и правые эсеры не отказались от подготовки созыва так называемого Всероссийского съезда уполномоченных от беспартийных рабочих, на котором планировалось поставить на повестку дня оформление и закрепление «рабочих» организаций, независимых от власти Советов.
Но идея съезда провалилась. Из Нижнего Новгорода, Перми, Ярославля, Сызрани и других городов приехали в столицу только около 40 человек. А на проходившей в то время в Москве (созванной большевиками) губернской конференции фабзавкомов и профсоюзов присутствовали 500 делегатов.
Даже инициаторы сборища были обескуражены таким поворотом дела. Тогда вместо съезда они решили провести конференцию «уполномоченных» от рабочих. Конференция состоялась в двадцатых числах июля 1918 г. в помещении Центрального продовольственного кооператива.
Кем же были те 40 человек, что приехали в столицу? В основном меньшевиками и эсерами, оказались среди них и несознательные рабочие, не знавшие истинную причину созыва съезда. «Рабочим» записал себя, между прочим, и один из лидеров меньшевиков литератор Абрамович.
На первых двух заседаниях конференция приняла резолюцию и тезисы по текущему моменту. Эти документы лишний раз подтверждали, что съехавшиеся «представители» рабочих никакого к ним отношения не имеют. Соглашатели требовали прекращения национализации фабрик и заводов, создания условий для привлечения в промышленность русских и иностранных капиталов, принятия мер по денационализации банков и т. д.
В том же духе были составлены тезисы по текущему моменту, где подчеркивалось, что, по их мнению, основной политической задачей рабочего класса является борьба с существующей властью.
Таким образом, контрреволюционная эсеро-меньшевистская конференция прямо призывала выступить против Советов, для чего звала рабочих к объединению с капиталистами и белогвардейцами.
Во время третьего заседания участники конференции по распоряжению ВЧК были арестованы. Вот что пишет об этих событиях П. Д. Мальков: «Рывком я распахнул дверь настежь. Перед нами был сравнительно просторный зал, сплошь заставленный стульями. В дальнем конце стоял стол, покрытый красным сукном. Президиум. На столе — графин с водой, стакан, одним словом, все как полагается. Половина стульев в зале была пуста, другую половину занимали преимущественно пожилые, в большинстве своем прилично одетые люди» ¹⁸. Объявив об аресте присутствовавших, Мальков прошел к столу президиума, собрал бумаги в папку и приказал всем выходить во двор. Задержанных посадили в грузовик и доставили на Лубянку, в ВЧК. Конференция «уполномоченных» от рабочих прекратила свое существование.
В. И. Ленин учил, что оппортунисты порой искусно приспосабливаются, служа на деле «верой и правдой белогвардейщине» ¹⁹. Таких людей пролетариат разоблачал и обезвреживал.

«Дружина» доктора Павлова

В борьбе с Советской властью соглашатели использовали весь арсенал средств. Действовали они и в открытую, и тайно и все упорнее переносили центр тяжести на создание подпольных контрреволюционных организаций, на участие в уже имевшихся буржуазных антисоциалистических объединениях.
В. И. Ленин подчеркивал: «как только массы убеждаются, куда привели их меньшевики и правые эсеры, последние остаются без поддержки масс. Их оставляют. Тогда они в последней надежде прибегают к спекуляции на голоде, а когда и это не выходит, они не брезгуют такими приемами, как убийство из-за угла»²⁰. Эсеры на протяжении всей истории своего существования не уставали твердить о том, что террор является оружием революции. Теперь, однако, острие своего «революционного оружия» они направили против самой революции, против Советской власти. Псевдореволюционеры сомкнулись с махровой белогвардейщиной.
Начало активных действий по созданию военных объединений правых эсеров относится к февралю — марту 1918 г., к тому времени, когда в Москву съехались члены эсеровской фракции распущенного Учредительного собрания (как известно, идея созыва Учредительного собрания после его роспуска в январе 1918 г. не умерла: одни предлагали собрать его в Москве, другие — под охраной штыков союзников в Архангельске).
Бюро эсеровской фракции поручило формирование боевых дружин доктору Павлову, человеку хотя и не военному и не обладавшему достаточными организаторскими способностями, но имевшему одно «достоинство»: все методы борьбы с Советской властью его устраивали. К большому огорчению эсеров, им удалось сколотить лишь незначительную группку из рабочих, по признанию самих руководителей, являвшуюся «мизерной». Более успешно налаживали они связи с офицерскими заговорщическими организациями, интеллигенцией, поддавшейся их агитации, чиновничеством, купцами, мещанами и членами домкомов. Тогда же эсеры создали военный штаб, ядро которого составили полковники Ткаченко и Махин. Штаб установил контакты со всеми эсеровскими организациями, с некоторыми советскими воинскими частями и учреждениями, с церковным Советом объединенных приходов (черносотенное православное объединение не шокировало «демократически» настроенных эсеров).
Главными боевыми единицами являлись офицерские организации, самой крупной из которых была группа Ткаченко, насчитывавшая несколько сотен человек. В их рядах имелась незначительная эсерствующая прослойка. В подавляющем большинстве офицеры были монархистами.
Делались попытки наладить военную работу не только в Москве, но и в области. Из столицы посылались связные в Муром, Гусь-Хрустальный и другие города.
Между тем ЦК партии правых эсеров считал, что следует действовать более энергично. В начале апреля в Москву прибыл член военной комиссии при эсеровском ЦК И. Дашевский. Он встретился с членом ЦК правых эсеров Е. М. Тимофеевым, который связал его с эсерами Зензиновым и Моисеенко. Эта тройка (Дашевский, Зензинов, Моисеенко) и составила военную комиссию ЦК партии эсеров в Москве. К ней от Павлова, после многочисленных препирательств, и перешло руководство всей военной заговорщической деятельностью эсеров в городе.
В течение нескольких недель комиссия проводила инспекционную работу. Она обследовала разбитые на десятки офицерские дружины и принимала меры по их организационному укреплению.
Через некоторое время Моисеенко получил от Союза возрождения значительную денежную сумму, которая пошла на финансирование боевых групп. Представители правых эсеров периодически сносились с возрожденцами, в частности с генералом Болдыревым. Кроме того, они установили контакты и с Б. В. Савинковым. В то же время попытка упрочить связи с советскими военными частями потерпела неудачу. Разбавить солдатские массы своими ставленниками эсерам так и не удалось, хотя кое-какая агентура в военных кругах у них и имелась.
Определенную работу вели эсеры и по вербовке на деньги французской миссии бывших офицеров для белогвардейских армий. Предпринимались ими также безуспешные попытки воссоздать боевые «рабочие» дружины. В ряд провинциальных городов были посланы эмиссары для обследования состояния работы местных эсеровских ячеек.

Террор не помог

Ведя борьбу с большевиками, контрреволюционеры не брезговали никакими средствами. В конце 1917 г. в речах членов ЦК партии правых эсеров А. Р. Гоца, В. М. Чернова и др. все чаще стали звучать явно террористические ноты. К тому же Петроградский правоэсеровский губком настаивал на применении индивидуального террора к видным деятелям правительства и большевистской партии. В феврале 1918 г. правоэсеровский ЦК специально обсуждал этот вопрос. Большинство одобрило резолюцию о терроре, но она держалась в секрете и не была доведена до сведения рядовых членов эсеровских организаций.
Правые эсеры вплотную приступили к подготовке террористических актов. Вскоре под началом Б. Рабиновича была организована специальная группа, в которую вошла эсерка Л. Коноплева. Она сразу же предложила произвести покушение на В. И. Ленина. Член ЦК А. Р. Гоц от имени партии дал на это согласие, причем заранее было договорено представить дело так, будто покушение — акт, не связанный с эсерами.
В марте 1918 г. Коноплева вместе с эсером Ефимовым отправилась из Петрограда в Москву. Они поселились на Арбате. Их руководителем был назначен член ЦК партии эсеров В. Н. Рихтер.
Коноплева и Ефимов в первую очередь должны были выявить все городские маршруты Ленина, установить за вождем слежку. Однако дело у заговорщиков не ладилось. Приехавший в столицу А. Р. Гоц нашел Л. Коноплеву угнетенной и растерянной. Он предложил ей прекратить дальнейшую работу. Так и не выполнив задания, Л. Коноплева возвратилась в Петроград. Вскоре группа Рабиновича распалась.
Несмотря на неудачи, эсеровские главари продолжали вынашивать планы новых террористических акций. В мае видный эсеровский боевик Г. Семенов провел ряд переговоров с А. Р. Гоцем и Д. Д. Донским об организации специального террористического отряда. Встретив их поддержку, он приступил к созданию «центрального боевого отряда». В него вошли Федоров, Сергеев, Усов, Зеленков, Коноплева, Иванова и ряд других эсеров. Первым преступлением, совершенным группой (в частности, Сергеевым), явилось убийство М. М. Володарского. После этого ее члены были переброшены в столицу, (здесь у преступников имелись две конспиративные квартиры в городе и две дачи под Москвой), где продолжали плести нити заговора против видных партийных и государственных деятелей, и в первую очередь против В. И. Ленина.
К моменту приезда основной части отряда Семенова ва В. И. Лениным уже было налажено наблюдение. По прибытии главного ядра террористов слежку за Лениным стали вести посменно Семенов, Коноплева, Иванова, Усов и Королев. Они старались установить те места, где он чаще всего бывал. К этому времени относится знакомство Г. Семенова с Ф. Каплан. Их свел руководивший военной работой эсеров в Москве И. Дашевский.
Ф. Каплан — фанатичная авантюристка анархо-эсеровского толка прибыла в столицу в феврале 1918 г. Созданная ею группа, состоявшая из четырех человек, готовила покушение на В. И. Ленина. Узнав об этом, Дашевский решил направить действия Каплан в уже организованное русло. Из группы Каплан Семенов включил в свой отряд лишь ее одну. Остальные ему не подходили.
Для выяснения позиции эсеровского ЦК в вопросе о времени осуществления террористических актов Семенов имел несколько бесед с Гоцем. Гоц нашел, что момент настал. Затем член ЦК Донской встретился с Каплан. Каплан получила полное одобрение своих действий. Таким образом ЦК правых эсеров организовал покушение на жизнь В. И. Ленина и вложил оружие в руки преступников.
По разработанному плану город разбивался на несколько частей. В каждую из них назначался террорист-исполнитель. Это были Ф. Каплан, Л. Коноплева, Ф. Федоров-Козлов и К. Усов. Главарям правых эсеров очень хотелось, чтобы оружие против В. И. Ленина направил бывший рабочий Колпинского завода К. Усов. Но он не оправдал их надежд. На одном из митингов Усов не стал стрелять в вождя. Так же поступил и Ф. Федоров-Козлов. Исполнила злодейский замысел лишь Ф. Каплан.
30 августа 1918 г. она тяжело ранила В. И. Ленина. Контрреволюционная деятельность эсеров соответствовала решениям VIII совета их партии, собравшегося 7—16 мая 1918 г.
На совете был провозглашен курс на вооруженное восстание против Советской власти. В резолюции совета прямо говорилось, что ликвидация существующей власти «составляет очередную и неотложную задачу» ²¹. Совет нацелил эсеров на создание органов «демократического представительства». Правоэсеровский ЦК ориентировал на консолидацию антисоветских движении, он указывал на то, что они не должны носить характера разрозненных вспышек, а должны развиваться "планомерно, захватывая целые области" ²².
Антисоветская направленность деятельности совета вызвала резкий протест трудящихся столицы. 11 мая по распоряжению ВЧК помещение, где он происходил, было оцеплено, а его участники арестованы (позднее их освободили) . На следующий день фракция правых эсеров Моссовета с ожесточением выступила против «ничем не мотивированного» акта ²³. Политические акции эсеров и их уголовные преступления теснейшим образом переплетались. Эсеровская партийная касса часто пополнялась за счет обыкновенных грабежей. Текли в нее, правда, денежки и из сейфов иностранных посольств. Бывший сотрудник французского консульства Ренэ Маршан впоследствии говорил, что эсеры получали от консульства и постоянные субсидии, и разовые — в экстренных случаях.
В этот период эсеры стали интенсивно вести переговоры с французами о формировании коалиционного правительства, призванного прийти на смену Советской власти. Французы хотели возвращения в России к старым порядкам. Эсеров они предполагали использовать как орудие для свержения власти пролетариата. Затем, при первой возможности, их должны были сменить более реакционно настроенные представители контрреволюции.
Правые эсеры, по образному выражению видного деятеля Коммунистической партии М. Н. Покровского, являлись своеобразными кондотьерами, наемной шпагой буржуазии, которая, как только опасность проходит, тут же рассчитывает их.

Конец лживого рупора

Контрреволюционные действия соглашателей поддерживались их идеологическим рупором — прессой. Печатные органы эсеров и меньшевиков являлись орудием лжи и клеветы на революционную власть.
Мелкобуржуазная печать с удовлетворением воспринимала каждое выступление реакции и помогала ей распространением всякого рода слухов, сеявших неверие в прочность новой власти. Одним из поставщиков лживых сведений была меньшевистская газета «Вперед», систематически печатавшая различные дезинформирующие материалы. Надо сказать, что за это «Вперед» не раз привлекалась к суду. В апреле 1918 г. дело о публикации ею статей на внешнеполитические темы слушалось в Московском ревтрибунале. Меньшевики пытались уклониться от ответа. Но выступивший в качестве обвинителя большевик Н. В. Крыленко разоблачил их увертки и потребовал строгого наказания контрреволюционеров.
Многочисленные предупреждения не пошли газете впрок. 10 мая 1918 г. ВЧК закрыла «Вперед». Вскоре она попыталась возродиться, но уже под другим названием — «Всегда вперед». «Всегда вперед» в 1918 г. вышла всего один раз. В ответ на злобные выпады ее выпуск был приостановлен до конца года, а в феврале следующего, 1919, года она перестала существовать. Проект резолюции о закрытии «Всегда вперед» написал В. И. Ленин. В нем он отмечал, что газета «окончательно доказала свое контрреволюционное направление» ²⁴.
Владимир Ильич считал исключительно важным быстро и решительно пресекать деятельность антисоветских печатных органов. По свидетельству участника событий тех лет большевика А. Я. Аросева, которому в 1918 г. было поручено руководить крупной операцией по закрытию буржуазных газет, Ленин живо интересовался всеми деталями этого дела, подробно инструктировал Аросева, давал конкретные указания.
В первых числах июня московские газетные артели и продавцы дали подписку не распространять антисоветскую прессу. С протестом немедленно выступили владельцы печатных органов буржуазии. На заседании Московского общества редакторов и издателей совместно с представителями профсоюза печатников и Союза газетных торговцев они заявили о том, что оставляют за собой свободу действий.
Одной из важных мер, расшатавшей фундамент контрреволюционной прессы, стало объявление монополии на продажу печатной продукции. Частные артели газетчиков распускались, а их сотрудники переходили на службу Советской власти.
В июне—июле прекратили свое существование такие мелкобуржуазные органы, как «Наш голос», «Газета — друг», «Земля и воля», «Воля труда», «Дни», «Друг народа», «Дело рабочего», «Знамя борьбы» и многие другие. Всего в политическом отделе Ревтрибунала за период с декабря 1917 г. по июнь 1918 г. было рассмотрено 66 дел о преступлениях буржуазных издателей.
После подавления левоэсеровской авантюры в июле 1918 г. наступление на антисоветскую печать значительно усилилось. Отдел по делам печати при Моссовете аннулировал удостоверения на право выпуска повременных изданий, а 26 июля 1918 г. в сообщении «К закрытию антисоветской печати» подчеркнул, что запрещение выхода контрреволюционной прессы остается в силе ²⁵. Интервенция и гражданская война, мятежи и заговоры заставили Советскую власть ускорить принятие мер по окончательной ликвидации в Москве реакционной прессы. К концу 1918 г. в столице молодого Советского государства было закрыто 150 буржуазных и мелкобуржуазных изданий, выходивших тиражом около 2 млн. экземпляров.

Попутчики революции

В ноябре 1917 г. из отколовшейся части эсеровской партии сформировалась новая партия — левых социалистов-революционеров. Эта партия имела определенное влияние в среде крестьян, признавала власть Советов и вначале по ряду вопросов поддерживала большевиков. Однако левые эсеры категорически отрицали необходимость установления диктатуры пролетариата, считали, что в одной России нельзя построить социализм, не признавали социалистического характера Октябрьской революции и руководящей роли рабочего класса, рассматривали крестьян как главную силу в переустройстве всего общества.
В середине ноября 1917 г. левые эсеры согласились войти в правительство, и вскоре ряд народных комиссариатов и центральных советских учреждений стал возглавляться ими. Блок большевиков с левыми эсерами просуществовал недолго. В марте 1918 г. в знак протеста против заключения Брестского мира левые эсеры вышли из правительства. Углубление социалистических преобразований в деревне также вызвало резкое недовольство левых эсеров, которые в сложившейся ситуации открыто перешли на сторону сельской буржуазии и выступили как идеологи кулачества.
Левоэсеровская фракция V Московского областного съезда Советов в 1918 г. прямо заявила, что продовольственная политика Советского правительства ими отвергается.
Что же, по мнению эсеров, являлось неприемлемым в этой политике? Они отрицали продовольственную диктатуру, реквизиционные отряды, образование комитетов деревенской бедноты.
Одновременно с этим левые эсеры не переставали критиковать Брестский мир. Они поставили целью сорвать его и продолжать войну с Германией. Для этого левые эсеры организовывали провокации на демаркационной линии и распространяли клевету о политике Советского правительства.
Не прекращали своей подрывной деятельности они и в Москве. В трудные дни, когда не хватало хлеба и промышленных товаров, а по карточкам выдавали лишь по осьмушке хлеба, левые эсеры попытались спровоцировать рабочий класс Москвы на всеобщую забастовку. Эта затея не удалась. Тогда они стали всячески запугивать семьи рабочих, поджигать железнодорожные склады.
Надо сказать, что в МК партии большевиков не раз поступали сведения о подрывной деятельности левых эсеров. Их руководители, как правило, использовали трибуну для критики Советской власти. Особенно активно действовала М. А. Спиридонова, один из левоэсеровских лидеров. Так, ее почти двухчасовая речь на заводе Гужона (в начале 1918 г.) состояла сплошь из нападок на внешнюю и внутреннюю политику большевиков.
После того как МК партии большевиков стало известно об этом, он включил вопрос об антисоветской агитации М. А. Спиридоновой в повестку дня. Секретарь МК В. М. Загорский подчеркнул, что М. А. Спиридонова ведет успешно пропаганду там, где работа с массами налажена слабо.
В принятом предложении отмечалось, что ЧК должна усилить наблюдение за враждебной деятельностью М. А. Спиридоновой. Работавшие в ряде советских учреждений левые эсеры упорно саботировали мероприятия революционной власти. Это отмечало собрание большевиков — сотрудников правительственных учреждений — в марте 1918 г. (заполонившие Народный комиссариат земледелия (НКЗ) левые эсеры «явно в данный момент саботируют»²⁶. В НКЮ, где работал левый эсер А. Шрейдер, происходило то же самое).
Летом 1918 г., стремясь сорвать Брестский мир, левые эсеры усилили кампанию провокаций против большевиков. М. А. Спиридонова выступила с клеветническими заявлениями о том, что в Германию отправлено несколько десятков вагонов хлеба и немцы требуют еще мануфактуру и уплату контрибуции якобы за разрешение проведения закона о социализации земли.
«Та партия,— отмечал в связи с этим заявлением В. И. Ленин,— которая доводит своих наиболее искренних представителей до того, что и они падают в столь ужасающее болото обмана и лжи, такая партия является окончательно погибшей» ²⁷. Выступая против продовольственной диктатуры и Брестского мира, левые эсеры мечтали, получив большинство голосов на V Всероссийском съезде Советов, постепенно захватить руководство в Советах. Однако, видя крах своих планов, лидеры левых эсеров вступили на авантюристический путь контрреволюционного путча.

продолжение книги...

При использовании материалов сайта гиперссылка на ресурс www.biografia.ru обязательна