В.А.Ковалев и др. "Очерк истории русской советской литературы" Часть вторая Издательство Академии Наук СССР, Москва, 1955 г. OCR Biografia.Ru
продолжение работы...
7
Большую воспитательную, мобилизующую роль сыграл в дни войны и советский театр. Интерес трудящихся Советской страны к театру проявлялся тогда с небывалой силой. Особую и, может быть, самую волнующую страницу истории советского театра в эпоху Великой Отечественной войны, ярко раскрывающую его народность и патриотизм, составляет фронтовая деятельность театра. За годы войны непосредственно в условиях боевой обстановки состоялось 473 тысячи спектаклей и концертов. На фронтах Великой Отечественной войны побывало 3685 артистических бригад, в которых участвовало 42 тысячи творческих работников. Среди них — крупнейшие мастера советского театра. Количество зрителей фронтовых спектаклей исчислялось многими миллионами. Призванный идейно вооружать зрителя, театр предъявлял большие требования к советской драматургии. Она должна была обогащать сцену произведениями, достойными той великой борьбы, которую вел советский народ. Уже в самые первые дни войны драматурги правильно поняли стоящие перед ними задачи. Выражая общие мысли своих товарищей по перу, один из старейших представителей советской драматургии, К. Тренев, писал в «Правде» через четыре дня после вероломного нападения фашистов: «Задача советской литературы нынешнего дня — русской и возглавляемых ею наших национальных литератур — отдать весь свой талант, все свое вдохновение на то, чтобы выразить сейчас народные чувства, его гнев, его пламенную любовь к своей родине, его великий героизм. И не только выразить, но и вдохновить его на победоносную борьбу и славную победу» (1). Творческая активность советской драматургии в эпоху Великой Отечественной войны была высока. Авторы пьес прославляли беззаветный героизм защитников Родины на фронтах Великой Отечественной войны. Героям Советской Армии и Флота были посвящены «Русские люди» К. Симонова, «Фронт» А. Корнейчука, «Сталинградцы» Ю. Чепурина, «У стен Ленинграда» Вс. Вишневского, «Раскинулось море широко» Вс. Вишневского, А. Крона и В. Азарова, «Песнь о черноморцах» Б. Лавренева, «Офицер флота» А. Крона и мн. др. Видное место в драматургии военного времени заняла тема партизанской борьбы советского народа с фашистскими оккупантами. Она нашла отражение в пьесах «Нашествие» и «Лёнушка» Л. Леонова, «Партизаны в степях Украины» А. Корнейчука, «Накануне» А. Афиногенова, «Сказка о правде» М. Алигер, «Встреча в темноте» Ф. Кнорре.
В ряде пьес — «Знатная фамилия» Б. Ромашова, «Петр Крымов» К. Финна, «Уральцы» М. Слонимского и др.— драматурги стремились показать трудовой подвиг советского народа
----------------------------------------
1. «Правда», 1941, 26 июня.
----------------------------------------
в Великой Отечественной войне, славные дела советских рабочих и колхозников в тылу страны. Высокий подъем национального самосознания советского народа, гордость за свое прошлое вызвали обращение советской драматургии в эти годы, как и в канун войны, к историко-патриотической теме. Героическим страницам истории русского государства, мужественным образам наших великих предков посвятили свои пьесы многие советские писатели. Выдающееся место в ряду историко-патриотических произведений принадлежит драматической повести А. Толстого «Иван Грозный». Пресса военного времени сохранила множество свидетельств огромного идейного влияния и эмоционального воздействия, которое оказывали лучшие пьесы на зрителей и читателей. Открытая публицистичность, стремительное и динамичное развертывание действия, напряженность драматических ситуаций, насыщенный глубоким волнением и силою чувств диалог — характерные черты драматургии военных лет. Первые пьесы о Великой Отечественной войне — «Накануне» А. Афиногенова, «В степях Украины» А. Корнейчука и др.— появились через два-три месяца после ее начала. Наибольших своих успехов советская драматургия военного времени достигла в 1942—1943 гг., когда одна за другой появились пьесы «Русские люди» К. Симонова, «Нашествие» Л. Леонова, «Фронт» А. Корнейчука, «Иван Грозный» А. Толстого, получившие всенародное признание и вошедшие в «золотой фонд» нашей литературы. ,Тема советского патриотизма, массового героизма определяет идейный пафос пьесы К. Симонова "Русские люди" (1942). Сюжет пьесы заключается в героическом поединке маленькой группы русских людей с численно превосходящим, коварным и жестоким врагом. Автор показывает борьбу одной из частей Советской Армии, попавшей в окружение и в тяжелейших условиях выполнившей свой долг. Центральное место в пьесе занимает образ офицера-коммуниста Сафонова. Он молод и горячо любит жизнь. Чистое и сильное чувство, которое пробуждает в его душе Валя, обостряет эту радость бытия. Но жизнь и любовь возможны для него только на свободной и счастливой земле, взрастившей его. «Родина требует» — это высший закон для советского человека. И если Родина в час смертельной угрозы потребует борьбы, жертв, подвига,— он пойдет на них без колебаний. Это — не акт самоотречения, а выражение его лучших нравственных качеств, воспитанных в нем партией, Советской властью. Вот откуда такая непреклонность и мужество у Сафонова, мягкого по натуре, душевного и мечтательного человека. Сам ежеминутно подвергаясь опасности, он с увереностыо в своем моральном праве посылает лучшего друга Глобу и любимую девушку Валю на труднейшее боевое задание, которое может им стоить жизни. А они — Глоба и Валя — видят в этом высшее доказательство доверия, дружбы, любви. «Играя капитана Сафонова на сцене МХАТ,— вспоминал артист Б. Г. Добронравов,— я чувствовал, как из темноты зрительного зала, переполненного солдатами, офицерами нашей непобедимой Советской Армии, тянутся к сцене теплые лучи любви и дружбы. Я чувствовал, что зрителям, так же как и мне, близок и дорог этот волевой, непреклонный советский командир, смысл существования которого заключается в словах: «Стоять насмерть»» (1). В облике Вали, девушки-шофера, ставшей отважной разведчицей, много общего с такими юными героинями, как Зоя Космодемьянская, Лиза Чайкина, отдавшими свои жизни за любимую Родину. Мужественно ведет себя Валя в фашистском застенке. Измученная физически и нравственно, девушка гордо и бесстрашно смотрит в глаза врагу. «Ты, голуба, имей в виду, сейчас расстреливать придут. Это уж непременно»,— предупреждает ее Глоба. «Пускай,— отвечает она.— Мне уж теперь все равно... Но наши, наши ведь войдут?» Мысль о личной судьбе заслоняется для Вали сознанием близящейся победы и расплаты с врагом. Любовь к Сафонову не ослабляет ее воли к борьбе; эта любовь укрепляет ее силы, помогает раскрыться лучшим сторонам ее натуры. Несгибаемую твердость проявляет разведчик, военный фельдшер Глоба, весельчак и жизнелюб, скрывающий под внешней грубоватостью нежное и горячее сердце. Одной из самых драматичных сцен пьесы является та, в которой Сафонов посылает Глобу во вражеский штаб. От удачного выполнения этого задания зависит «большая судьба... многих людей» — успех задуманной Сафоновым боевой операции, выход из окружения, освобождение города. Глоба знает, что ему не вернуться, но без колебаний принимает приказание командира. Сердечно попрощавшись с товарищами, он уходит, запевая старую солдатскую песню, и эта песня как бы венчает его подвиг, величавый в своей простоте. «Ты слыхал или нет, писатель? Ты слыхал или нет, как русские люди на смерть уходят?» — восклицает, обращаясь к политруку, Сафонов, и в его словах ликующе звучит гордость за родной народ. Участник четырех войн, шестидесятилетний майор Васин — живое олицетворение лучших патриотических традиций старой русской армии. В бою с врагами он гибнет «смертью храбрых, сделав все, что мог, и даже больше, чем мог».
----------------------------------------
1. «Литературная газета», 1948, 16 октября
----------------------------------------
Как патриоты и герои показаны в пьесе и мирные советские граждане, оказавшиеся на территории, временно оккупированной гитлеровцами. Смело идет на подвиг, бросая в лицо врагу свое проклятие, Mapфа Петровна Сафонова; Мария Николаевна Харитонова убивает одного из фашистских извергов — она мстит за поруганное чувство многих тысяч советских матерей, не задумываясь о собственной жизни, которой должна будет расплатиться за этот патриотический подвиг. Так из поступков отдельных людей, из их душевных порывов и подвигов создается в пьесе образ коллективного героя, образ русских, советских людей — благородных, скромных и бесстрашных патриотов.
Художественное своеобразие пьесы — в сочетании героического и лирического. В сценическое повествование, полное суровой правды и драматизма, Симонов внес мягкую, задушевную тональность. Внимание драматурга сосредоточено на внутренней жизни героев, на том, что подчас внешне неприметно, но что на самом деле определяет их характеры и поступки. Лирическое начало пьесы проявлялось и в атмосфере большой человеческой дружбы, объединяющей ее героев, и в тонком «подтексте» невысказанной любви Сафонова и Вали. Характерной чертой «Русских людей», связывающей эту пьесу с военной прозой Симонова, является показ героики через будни фронтового быта, через конкретные детали повседневной жизни воинов Советской Армии, отражающие всю трудность борьбы и стойкость, которой она требует.
Нравственный облик, склад характера своих героев Симонов умело воссоздает средствами речевой характеристики. Речь Сафонова и его матери, Вали и Глобы лишена какой бы то ни было аффектации, напыщенности. Но за этой, почти суровой простотой драматург дает ощутить большую внутреннюю взволнованность, высокий душевный подъем. Герои пьесы К. Симонова служили вдохновляющим примером для воинов Советской Армии. Группа командиров и бойцов-фронтовиков писала: «Невольно мы, читатели, ищем себя среди героев пьесы, задумываемся: так ли мы стойки в борьбе, как Сафонов, смелы и отважны, как Валя, готовы ли умереть за Родину, как Глоба и Васин... Как и герои пьесы, мы любим жизнь. Но жить хотим, как Сафонов, жить и бороться до тех пор, пока не увидим мертвым последнего гитлеровца» (1). В пьесе Л. Леоновал "Нашествие" (1943) тема непобедимости советского народа, его неизмеримого морального превосходства над врагом нашла воплощение в форме социально-психологической драмы, включившей в себя элементы сатиры.
----------------------------------------
1. «Литература и искусство». 1942, 24 октября.
----------------------------------------
«Мне кажется, никогда не требовалось от русских писателей, от русских драматургов, — писал Л. Леонов в июне 1943г.,— такой большой страстности, такого идейного накала их произведений, как сегодня, когда народ наш ведет с гитлеризмом историческую борьбу за свободу и счастье Родины, за прогресс человечества» (1). Высоким «накалом» — идейным и эмоциональным — вот чем прежде всего и характеризуется «Нашествие», пьеса, написанная с тем волнением, с той «одержимостью», когда, по признанию драматурга, «вместе со словом самое сердце хочет вылететь из уст». Психологическая атмосфера пьесы — грозный гнев народа, вызванный нашествием фашистских захватчиков. Ее лейтмотив: «Убивайте убийц, ворвавшихся в наш дом». «Боль и гнев туманят голову, боль и гнев...»,— говорит один из ее героев, старый врач Таланов, потрясенный вражеским вторжением в родной город, диким разгулом фашистских громил, страданиями окружающих людей.
Тема ненависти к врагу раскрывается в пьесе по-горьковски: эта ненависть есть проявление действенного, социалистического гуманизма. Настоящим сыном Родины, настоящим советским патриотом может быть признан лишь тот, кто бестрепетно и самозабвенно борется с врагом.
Святое патриотическое чувство сливает в одну семью коммуниста Колесникова, беспартийных интеллигентов Талановых, простых людей из народа — старушку-няню Демидьевну, крестьян-партизан Егорова и Татарова. Советские люди предстают в леоновской пьесе как носители высоких нравственных качеств: верности, стойкости, непоколебимой твердости. Отечественная война раскрыла в них эти качества с новой, невиданной силой, укрепила и закалила их. «Мы наново познали свой народ, постигли его величие»,— утверждал Леонов, раскрывая замысел своей пьесы (2). Это величие проявляется в дерзком бесстрашии, с которым партизаны из отряда Колесникова наносят удары по врагу; в гордом презрении к смерти, которое внушает старик-крестьянин Статнов своему внуку Прокофию, «русскому солдату тринадцати годов», ожидая вместе с ним казни от фашистского палача; в призыве Ольги Талановой к товарищам, с которыми она идет на виселицу: «Идти в ногу, глядеть легко, весело... Красивыми, красивыми быть, товарищи!» Но самого яркого воплощения духовная красота советского человека достигает в самопожертвовании матери, Анны Николаевны Талановой, обрекающей на смерть своего сына Федора
---------------------------------------------
1. «Литература и искусство», 1943, 5 июня.
2. «Вечерняя Москва», 1942, 23 ноября.
----------------------------------------------
во имя спасения жизни руководителя партизанского отряда Колесникова, во имя «непрерывности действий» народных мстителей.
Нравственно-возрождающую силу патриотизма драматург раскрывает на судьбе Федора Таланова. В начале пьесы это, по словам автора, «человек без отечества, вне общественных связей, угрюмый нелюдим, фигляр, ищущий усладу в своей отверженности» (1). Этот образ ущербного, надломленного человека с необычной биографией, с прошлым, окруженным тайной, характерен для творчества Леонова и, казалось бы, имеет немало предшественников в прежних его произведениях. Однако в «Нашествии» трактовка этого образа получает совершенно новый поворот, новое развитие. Интерес драматурга сосредоточен на процессе внутреннего обновления, духовного возрождения Федора. «Лекарством»,— палящим, но исцеляющим,— становится для Федора острая жалость к жертве изуверской жестокости врагов — деревенской девочке Аниске и гнев против извергов, не щадящих даже детей. Уничтожая гитлеровского коменданта, Федор приобщается к великому делу народного возмездия, и это возвращает ему веру в свои силы, в свое человеческое достоинство, в свое право на звание гражданина Советской страны. Он находит место в жизни, обретает Родину. Судьба Федора усиливает и обостряет звучание основной темы пьесы — ненависти к врагу как патриотического долга советских людей, как их подлинного гуманизма. Эта основная тема достигает апогея в сцене допроса — кульминационной сцене пьесы, в которой драматический конфликт выражен с особой силой и напряжением. Русские люди-патриоты Талановы стоят здесь лицом к лицу с фашистскими извергами (Шпурре) и их презренным охвостьем — предателями, «бывшими русскими» (Фаюнин, Мосальский). Нравственное величие и высота духа — на одной стороне, низменные страсти, человеконенавистничество, моральное вырождение — на другой. Ненависть к представителям фашистского мира заставляет мать пожертвовать любовью к сыну именно в тот момент, когда он снова завоевал ее сердце, а сына — пожертвовать жизнью как раз тогда, когда она вновь обрела для него высокий смысл и радость. Острота ситуаций, их исключительность всегда отличали драматургическую манеру Леонова. В его пьесе о Великой Отечественной войне эта особенность сказалась еще сильнее. Гневно даны в пьесе образы врагов. Фашистские захватчики и воскрешенные ими «мертвецы» из «бывших русских» противостоят советским людям, как ночная тьма солнечному свету.
--------------------------------------------
1. «Вечерняя Москва», 1942, 23 ноября.
---------------------------------------------
Борьба между ними — «это борьба двух противоположных стихий». О вторжении гитлеровцев в город автор повествует ремаркой: «И как будто уже наступил другой вечер другого мира». Гитлеровская нечисть — все эти Вибели, Шпурре, Кунцы — еще сильна, но сколько тупости и ограниченности в этой силе и какой животный страх перед своей гибелью! Обреченность этих садистов подчеркнута в пьесе контрастным чередованием в сценах, где они действуют, мотивов ликования и смерти, торжества и паники. «Ветер войны поднял тебя, клуб смрадной пыли...— говорит Колесников купцу Фаюнину, которого фашисты вернули к «власти», вновь поставив его «градским главой».— Кажется тебе — ты городу хозяин, а хозяин-то я. Вот я стою — безоружный, пленник твой... и все-таки ты боишься меня». Смрадом, гнилью, словно из давно не открывавшегося погреба, несет и от Фаюниыа, и от «сына околодочного надзирателя» Кокорышкина, метящего в начальники полиции, и от гостей на именинах «градского главы»,— всего этого «цвета промышленности и адвокатуры», нивесть откуда выкопанного «радушным хозяином», чтобы продемонстрировать «господам завоевателям» холопскую верноподданность «населения». Это поистине «зверинец», омерзительный в своем пресмыкательстве перед гитлеровцами, жалкий в своем судорожном предчувствии скорого конца и неизбежной расплаты. В обрисовке «гестаповских драконов» и «бывших людей» Леонов широко пользуется приемами гротеска, карикатуры, придающими этим персонажам яркую сатирическую окраску. Большое значение в «Нашествии» имеют обширные авторские ремарки, не ограничивающиеся обозначением обстановки, действий персонажей, но дающие развернутый психологический комментарий ко всему происходящему на сцене, раскрывающий отношение драматурга к людям и событиям. Достигая подлинно художественной выразительности, эти ремарки позволяют Леонову как бы выходить за пределы драматургического жанра, приближаясь к широте и свободе повествовательной формы. Постановка «Нашествия» в 1943 г. в Малом театре стала событием не только художественного, но и идейно-политического значения. «Талантливый советский писатель и старейший русский театр,— писали об этом спектакле «Известия»,— соединили свое искусство, чтобы держать речь о беде народной, о горе, ползущем по родной земле. Они говорят о самом большом испытании сил и самой души народа — об испытании вражеским нашествием. Боль, гнев, страсть звучат в их речи, наполняя ее патриотическим пафосом. Следуя священным заветам русского искусства, литература и сцена становятся рупором народной совести и сознания, они поднимают свой голос, чтобы в трудный для отчизны час провозгласить свою гордую веру в победу советского человека...» (1) Подлинно новаторским характером отличалась пьеса «Фронт» А. Корнейчука, утверждавшая победоносную силу советского полководческого искусства, советской военной науки, боровшаяся против косности и отсталости в деле военного руководства. Сатирически-разоблачительное начало неотрывно в этой пьесе от героически-утверждающего. Пьеса была проникнута горячим публицистическим пафосом. Пьеса Корнейчука была опубликована на страницах «Правды» осенью 1942 г., когда враг ломился к Волге, вглубь Кавказа, и на юге шли тяжелые, кровопролитные бои. Писатель смело и остро поставил вопрос о причинах временных неудач Советской Армии, об опасных помехах, которые необходимо было решительно устранить с ее пути. Резкая критика военачальников, которые не понимали сложности современной войны, не желали учиться воевать по-современному и, пребывая в самодовольном невежестве, в слепой самоуспокоенности, могли помешать делу победы, сочеталась в пьесе с настойчивым призывом овладевать передовой военной наукой. Основная идея пьесы раскрывалась через напряженный драматический конфликт, в котором противопоставлялись два типа полководцев — командующий фронтом генерал Горлов, человек с большими боевыми заслугами в прошлом, но утративший чувство нового, упорствующий в своем консерватизме, и молодой, непрерывно растущий генерал Огнев, командующий одной из армий того же фронта. Кругозор Горлова ограничен опытом гражданской войны. Он отрывает храбрость и отвагу от умения, знаний, теории, возводя свою теоретическую отсталость в добродетель и даже кичась ею. Не умея использовать современную боевую технику, он готов вообще отрицать ее значение. Упоенный былой славой, избалованный подхалимством ближайших подчиненных, Горлов превращается в самодура, не терпящего ни малейшей критики, грубо пресекающего всякую попытку самостоятельной инициативы. В создании образа Горлова Корнейчук проявил себя мастером реалистической сатиры. Обнажив пороки, лично присущие Ивану Горлову, показанному в пьесе во всей жизненной полноте и своеобразии его характера, драматург сумел вместе с тем художественно разоблачить горловщину
-----------------------------------------
1. «Известия», 1943, 2 июня.
-----------------------------------------
как типическое явление, осудить ее как косную, инертную силу, мешающую скорейшему достижению победы над врагом. Разоблачению горловщины служил в пьесе и острый сатирический показ окружения командующего фронтом — всей этой коллекции «дураков, невежд, подхалимов, простофиль, подлиз», вроде начальника разведки Удивительного, начальника связи Хрипуна, редактора фронтовой газеты Тихого, спецкорреспондента Крикуна. Эти персонажи обрисованы в броской, плакатной манере, даны через одну резко подчеркнутую черту характера, доведены в своем заострении до гротеска. Традиция классической комедии сказалась здесь не только в сгущенной типизации образов, но и в таком характерном частном приеме, как использование значимых фамилий. В противовес Горлову Огнев изображен как полководец, впитавший в себя лучшие боевые традиции гражданской войны и отлично владеющий современной военной наукой, соединяющий отважное дерзание с глубокой аналитической мыслью. Драматург подчеркивает в Огневе прежде всего «способность вести войну по-современному, а не по-старинке, способность учиться на опыте современной войны, способность расти и двигаться вперед!» Это активная, творческая натура, не довольствующаяся достигнутым, не терпящая застоя. Тем же духом большевистской страстности в поисках нового, нетерпимости к рутине проникнуто и окружение Огнева, которое молодой командующий армией подобрал и воспитал по своему образу и подобию. Штаб Огнева — крепкий коллектив мужественных командиров, спаянный железной дисциплиной и фронтовой дружбой.
Убедительно воплощена во «Фронте» тема партии, партийного руководства. От имени партии произносят свой приговор над Горловым и горловщиной член Военного Совета фронта Гайдар и брат Горлова Мирон, старый коммунист, директор авиационного завода. Вдохновляющая, направляющая сила партии определяет ход событий, происходящих в пьесе, разрешение ее драматического конфликта. Остро критикуя недостатки в деле военного руководства, пьеса Корнейчука была проникнута уверенностью в их преодолении, овеяна жизнеутверждающим оптимизмом. С особой силой это выражено в превосходной сцене подвига четырех артиллеристов, вступающих в неравный поединок с вражескими танками. Боевое братство русского и грузина, украинца и казаха символизировало в этой сцене дружбу народов, которая закалялась в испытаниях войны. Насыщенный высокой героикой эпизод в окопе органически входил в идейно-художественную структуру пьесы, углубляя ее утверждающую тему и в то же время, посредством резкого контраста, оттеняя ее сатирически-разоблачительное начало. «Опубликование пьесы Корнейчука «Фронт»,— писала «Правда»,— признак величайшей силы и жизненности Красной Армии, нашего государства, ибо только армия, уверенно смотрящая в будущее, уверенная в победе, может столь прямо и резко вскрывать собственные недостатки, чтобы быстро ликвидировать их» (1). Пьеса «Фронт» свидетельствовала и о силе нашей драматургии, которая в годы войны еще острее отточила оружие сатиры и научилась применять его с еще большей смелостью. Своевременность, актуальность пьесы получили подтверждение в том всенародном признании, которое она завоевала тотчас после своего появления,— и прежде всего в единодушном признании ее в среде бойцов и офицеров. «Эта пьеса принята на вооружение Красной Армии, она помогает ей воевать»,— таков был общий голос фронтовиков (2). «Фронт» был поставлен MXAT (с И. Москвиным в роли Горлова), Малым театром, Театром им. Вахтангова, Театром им. Моссовета и многими театрами страны. По справедливому утверждению Н. Погодина, пьесы «Русские люди», «Нашествие» и «Фронт» дали тон и оказали огромное влияние на всю военную драматургию» (3). Именно этими пьесами в первую очередь определяется тот вклад, который внесла драматургия в литературу и искусство военных лет.
Однако и этим, наиболее значительным произведениям драматургии военного периода были присущи определенные недостатки. В критике отмечалось, что в пьесе «Фронт» А. Корнейчук не дает положительных героев пьесы на том же художественном уровне, на котором показаны отрицательные персонажи. В «Нашествии» Леонова слабо очерчен образ партийного руководителя Колесникова. В последние годы Великой Отечественной войны в нашей драматургии появляется ряд произведений, в которых отразилось стремление увековечить наиболее героические страницы борьбы советского народа с фашизмом, уже победоносно завершенные. Обороне города Ленина посвящена пьеса «У стен Ленинграда» Вс. Вишневского (1944). Бессмертные подвиги защитников Сталинграда запечатлевает драматург Ю. Чепурин в пьесе «Сталинградцы» (1944). В «Песне о черноморцах» (1943) Б. Лавренев воссоздает картины героической борьбы моряков Севастополя. Эти пьесы не сходны по своему жанру и стилю,
--------------------------------------------------
1. «Правда», 1942, 19 сентября. 2. «Известия», 1942, 9 сентября. 3. «Литературная газета», 1945, 22 мая.
--------------------------------------------------
но их объединяет и вместе с тем отличает от пьес первого периода войны то, что события, изображенные в них, осмысливаются драматургами как бы уже с некоторой исторической дистанции. Пусть эти события происходили совсем недавно, драматурги смотрят на них не только глазами современников и участников, но пытаются передать их эпическое величие, пафос истории. О возросшем внимании нашей драматургии к духовному миру, нравственному облику советского воина, к морально-этическому кодексу, который сложился у воинов Советской Армии и Флота в суровой школе военных испытаний, свидетельствует, в ряду других произведений, пьеса А. Крона «Офицер флота» (1944). Герои этой пьесы, действие которой происходит в блокированном Ленинграде,— капитан III ранга Горбунов, контр-адмирал Белобров,— изображены как передовые представители советского офицерства, у которых новые качества и идеалы людей, воспитанных партией, органически сплавились с лучшими традициями русской армии. Принципиальность, требовательность к себе и другим, внутренняя дисциплина, чувство ответственности, налагаемой честью и достоинством офицера,— вот что характерно для этих людей. Их отличает также подлинный демократизм, духом которого проникнута Советская Армия, человечность, проявляемая в большой любви и настоящей дружбе. Продолжая славные традиции героической драмы, сложившейся у нас в 20—30-х годах («Шторм», «Любовь Яровая», «Разлом», «Оптимистическая трагедия», «Человек с ружьем» и др.), лучшие пьесы периода Великой Отечественной войны насытили эти традиции новым конкретно-историческим содержанием, развили и обогатили их и в своей совокупности составили яркую страницу в истории советской драматургии.
