А.А.Волков. "Русская литература ХХ века. Дооктябрьский период." Издательство "Просвещение", Москва, 1964 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
В другом рассказе того же цикла, «Рождение человека», описан момент появления на свет нового человека. У случайной спутницы «проходящего», орловской крестьянки, рождается в пути ребенок. Родовые муки обезобразили ее, у нее «нечеловеческое лицо с одичалыми, налитыми кровью глазами». Но вот ребенок появился на свет, и радость материнства преобразила мать. «Я вижу,— говорит рассказчик,— как удивительно расцветают, горят ее бездонные глаза синим огнем...» Восхваляя жизнь, Горький восклицает: «Превосходная должность быть на земле человеком,— сколько видишь чудесного, как мучительно сладко волнуется сердце в тихом восхищении перед красотою!» Рассказ «Рождение человека» как бы давал идейное направление всему циклу, празднично звучат слова оптимизма, освещающего появление нового человека на земле: «Шуми, орловский! Кричи во весь дух... Утверждайся, брат, крепче, а то ближние немедленно голову оторвут». Однако в жизни было и много «свинцовых мерзостей». Герои Горького сопротивляются им, они ищут правду. Ищет правду и «проходящий», который как бы является одним из героев повествования. Он не просто наблюдатель событий, но и участник их. По поводу «проходящего» Горький писал редактору «Вестника Европы»: «Не знаю, как озаглавить мне очерки, посланные вам. Я имел дерзкое намерение дать общий заголовок «Русь. Впечатления проходящего»,— но это будет, пожалуй, слишком громко. Я намеренно говорю «проходящий», а не «прохожий»: мне кажется, что прохожий не оставляет по себе следов, тогда как проходящий — до некоторой степени лицо деятельное и не только почерпающее впечатления бытия, но и сознательно творящее нечто определенное». Оптимистическое видение мира ощущается в аллегорических отступлениях рассказчика: «...с каждым днем все более неисчислимы нити, связующие мое сердце с миром, и сердце копит что-то, от чего все растет в нем чувство любви к жизни». Оптимизмом веет от всего цикла «По Руси». Описывая тяжелые условия жизни народа в царской России, Горький в то же время внушает читателям веру в то, что русские люди еще покажут свою силу, они выпрямятся и победят. В годы создания цикла рассказов «По Руси» Горький писал: «Очень люблю я российский народ в будущем его, люблю и любуюсь... Хороши, талантливы наши люди!» Выявляя в этих рассказах особенности склада русского характера, присущую ему честность и душевную щедрость, остроту восприятия окружающей жизни и правдолюбие, Горький нигде не приукрашивает и не лакирует человека из народа. Он стремится показать ту внутреннюю борьбу, которая происходит в народе под влиянием событий, то столкновение чувств, которым сопровождаются первые проблески социального прозрения, формирование новых взглядов на жизнь. Это выразилось главным образом в акцентировке активного начала в жизни и характере русских людей. В предисловии к сборнику «Статьи 1905—1916 гг.» Горький заявлял: «Смысл двадцатипятилетней работы моей, как я понимаю ее, сводится к страстному моему желанию возбудить в людях действенное отношение к жизни». Именно этим страстным желанием пропитана каждая строка рассказов «По Руси» и «Сказок об Италии». Этим двум циклам в одинаковой мере свойственны буйная яркость красок, бьющая через край вера в обновление человеком земли своей и самого себя.
Положительное, жизнеутверждающее начало в творчестве Горького этого периода нашло свое яркое выражение в его «Сказках об Италии» (1911—1913). В них писатель запечатлел благородный облик людей труда, воспел их неистощимую энергию, патриотизм, великое служение правде. «Сказки» прозвучали как гимн зреющим силам революции. На материале из жизни рабочих Италии Горький раскрыл общие черты, присущие мировому пролетарскому революционному движению и революционному движению в России. То, что Горький увидел в итальянском народе, свойственно всем народам мира, ненавидящим до глубины души эксплуататоров, отнявших у людей их естественное право на красивую, счастливую жизнь. «Правда» отмечала, что «в «Сказках» Горького нет... слепого поклонения Италии», что писатель «очень часто рисует даже теневые стороны жизни далеких от нас жителей «счастливой» Италии». В «Сказках» «Правда» видела попытку «начертать некоторые особенности психики «новых людей», борющихся в современном обществе за новую правду». Горький превосходно изобразил, как творческий, сознательный труд сплачивает людей, выявляет лучшие черты их характера. Рассказ о том, как рабочие победили природу — прорыли Симплонский туннель через горы и встретились, охваченные братской радостью, проникнут гордостью за людей, почувствовавших себя хозяевами земли. Герой сказки, итальянский рабочий, так рассказывает об этом событии: «Ах, если бы вы знали, как сильно, как нестерпимо страстно желание встретить человека во тьме, под землей, куда ты, точно крот, врывался долгие месяцы!.. А когда, наконец, рушился пласт породы, и в отверстии засверкал красный огонь факела, и чье-то черное, облитое слезами радости лицо, и еще факелы и лица, и загремели крики победы, крики радости,— о, это лучший день моей жизни, и, вспоминая его, я чувствую: нет, я не даром жил! Была работа, моя работа, святая работа, синьор, говорю я вам! И когда мы вышли из-под земли на солнце, то многие, ложась на землю грудью, целовали ее, плакали,— и это было так хорошо, как сказка!» Труд сплачивает людей — такова ведущая мысль сказки. Они становятся силой, которую сломить невозможно. Труд приводит людей к пониманию того, что силы коллектива, спаянного борьбой за лучшее будущее, неодолимы. Поэтому рабочих, строящих Симплонский туннель, охватывает чувство всепобеждающей радости. Человек, способный померяться силой с природой и победить, поставить ее себе на службу, восторжествует и тогда, когда ему придется сразиться с «господами» рабовладельцами,— этой мыслью насыщена четвертая сказка.
В сказках, посвященных рабочей солидарности, Горький раскрывает великое гуманистическое значение идеи революционной борьбы, овладевающей массами. Одна из них рассказывает о забастовке служащих трамвая в Неаполе. Она показывает чудесный героизм людей. Когда солдаты пытались заставить трамвайщиков прекратить забастовку, они выскочили из вагонов и, чтобы помешать движению, бросились на рельсы. И в этот момент высокое чувство солидарности охватило наблюдавшую за происходящим толпу: «А на рельсы все сыпались люди, женщины бросали свои корзины и какие-то узлы, со смехом ложились мальчишки, свертываясь калачиком, точно озябшие собаки, перекатывались с боку на бок, пачкаясь в пыли, какие-то прилично одетые люди». Во второй сказке на эту тему речь идет о рабочих Генуи, продемонстрировавших чувство горячей солидарности с рабочими Пармы, забастовавшими против хозяев-эксплуататоров. Генуэзцы взяли к себе детей забастовщиков. В словах рабочего: «Понимаешь, если это привьется... нас трудно будет одолеть, а?» — основная идея рассказа. Горький объявляет своими героями тех, кто «творит жизнь вопреки смерти, кто побеждает смерть». Рассказывая о таких героях, писатель вновь рисует образ матери, и образ этот опять приобретает широкое общественное и философское звучание. Женщина-мать выступает у Горького как олицетворение народной воли к миру, творческой жизни, любви. Мать смело идет в стан кровожадного разрушителя городов Тимура и вырывает у него свободу своему сыну. Мать-патриотка, героиня другой сказки, страстно любит своего сына, но, будучи не в силах примириться с тем, что он предал Родину, собственной рукой убивает изменника. «Сказки об Италии» передают оптимистическое мироощущение рабочего класса. В них мы видим созвучие с ранними героическими легендами Горького. Ранние легендарные герои Горького предстают здесь перед нами реальными людьми, носителями типических черт народного характера, подлинными представителями трудового народа. Для итальянских тружеников маяком свободы стала революционная Россия. «Русские — вот люди!— восторженно восклицает рабочий-слесарь и, развивая свою мысль, продолжает: — Бесправные, под страхом лишиться свободы и жизни, они сделали грандиозное дело — ведь это благодаря им вспыхнул к жизни весь восток! — Страна героев! — склоняя голову, сказал маляр,— Я бы хотел жить с ними». Зажженный русскими рабочими огонь революции, как показал Горький, ярко светит всему миру. В 1914 году в большевистской «Правде» была опубликована рецензия на «Сказки об Италии» Горького. В этой рецензии было отмечено, что главным героем «Сказок об Италии» является народ, указывалось, что в них «Горький очень часто является проповедником новой правды...» (1). Весьма знаменательно, что большевистская «Правда» отметила в «Сказках об Италии» мотивы и идеи, присущие рабочему классу России, готовящемуся к новой решительной схватке с эксплуататорами: «Порой кажется, что этот народ близок нам и давно знаком, ибо слишком родственны переживания, стремления его и русскому народу» (2). «Сказки об Италии» — новый жанр в творчестве Горького. Это не сказки в обычном понимании слова, ибо они рассказывают о реальной действительности. Сам Горький так определил характер своих сказок: «В сущности своей — это не «сказки», то есть не игра фантазии человека, которого слишком утомила, измаяла суровая действительность или тяжкая скука жизни, который, утешая сам себя и ближних силой своего воображения, создает другую жизнь, более яркую, праздничную, более милую и ласковую или даже хотя бы и более страшную; эти сказки и не «выдумка» писателя, в которой скрыто поучение или притаилась резкая правда, как в чудесных, умных сказках знаменитого Вольтера, Лабулэ, Салтыкова-Щедрина и других писателей». «Сказки» М. Горького — это картинки действительной жизни, как она показалась ему в Италии; он назвал эти картинки сказками только потому, что и природа Италии, и нравы ее людей, и вся жизнь их мало похожи на русскую жизнь и русскому простому человеку действительно могут показаться сказками. Основная идея «Сказок об Италии» выражена писателем в эпиграфе, взятом им из Андерсена: «Нет сказок лучше тех, которые создает сама жизнь». В условиях нового революционного подъема Горький своими «Сказками» выражал горячую веру в конечную победу народа. Он полемизирует ими с декадентами, с писателями распада, изображающими человека двуногим животным и дискредитирующими идею революционной борьбы.
Этот цикл высоко оценил Ленин: «Великолепными «Сказками» Вы очень и очень помогали «Звезде», и это меня радовало чрезвычайно...» (3). Горький ярко запечатлел в «Сказках» «живой опыт» пролетарского революционного движения, показал благородный облик людей труда, их неистощимую энергию в борьбе -------------------------
1. «Дооктябрьская «Правда» об искусстве и литературе», Гослитиздат 1937, стр. 55—56.
2. Т а м же, стр. 55.
3. В. И. Ленин, Сочинения, т. 35, стр. 2. ------------------------ с эксплуататорами, которые отняли у людей их естественное право на свободную, счастливую жизнь. «Льется под солнцем живая, празднично-пестрая река людей, - заканчивает Горький «Сказку» об одном из непоколебимых борцов за уничтожение гнета,— веселый шум сопровождает ее течение, дети кричат и смеются; не всем, конечно, легко и радостно, наверное, много сердец туго сжато темной скорбью, много умов истерзано противоречиями,— но — все мы идем к свободе, к свободе! И чем дружнее — все быстрей пойдем!» Как ободряюще должны были прозвучать эти слова со страниц большевистской газеты «Звезда» в дни, когда русские рабочие под водительством большевиков восстанавливали свои организации, разгромленные столыпинщиной, и вступали вновь в открытую борьбу с царизмом! Примерно через год (в 1912 г.) Ленин писал Горькому: «Хорошо бы иметь революционную прокламацию в типе Сказок «Звезды» (1).
Образам трудящихся Горький противопоставляет тунеядцев различного рода, пособников реакции и охранителей устоев в различных областях жизни. «Русские сказки» продолжают линию ранних сатирических рассказов Горького, и, как эти рассказы, они остро актуальны, резко обличительны. Горький вновь бичует реакционных деятелей от политики и литературы вроде Струве, Сологуба, Мережковского. Он показывает, что в основе их писаний, в основе их «философских» причитаний о бренности земных дел человека лежит стремление поглубже запустить руку в мешок с золотом, предназначенный «хозяевами» жизни для подкупа и поощрения разного рода ренегатов, предателей и ура-патриотов. В цикле «Русские сказки» (1912—1917) Горький поднял важнейшие социально-политические вопросы современности. Он бичует в них весь разлагающийся буржуазно-дворянский строй, полицейский режим России. Писатель сатирически воспроизводит наиболее характерные черты всевозможных ренегатов, карьеристов и циников, рабски выслуживающихся перед господствующими классами. Вот молодой человек, решивший стать профессором философии и проповедовать идею, «что жизнь бессмысленна и что внушениям природы не следует подчиняться». Но когда министр народного просвещения спрашивает его: «А велениям начальства надо подчиняться?» — он, «почтительно склонив вытертую книгами голову», отвечает: «Обязательно надо». После такого «благонамеренного» ответа молодой человек получил от министра кафедру. Дожив до старости, он умирает с кличкой «пессимист и консерватор», а семья его остается хорошо обеспеченной, ибо «и пессимизм может обеспечить»,— иронически формулирует Горький мораль сказки. -----------------------
1. В. И. Ленин, Сочинения, т. 35, стр. 1. ---------------------- А вот другой «оболтус-пессимист» — Смертяшкин. Он избрал своей специальностью фабрикацию виршей о бренности жизни, проникнутых «могильностью настроения», но затем избрал другой жанр — «веселые объявления для «Нового похоронного бюро». Образ Смертяшкина сатирически обобщил характерные черты, присущие декадентам, ранее утверждавшим уход в небытие, а накануне войны благословивших столыпинскую действительность и воспевших «радости бытия». Насколько метко Горький попадал в цель, свидетельствует такой факт: Ф. Сологуб принял эту сказку на свой счет и прислал Горькому протестующее письмо. В образе некоего барина Горький изобличает сторонников зоологического национализма, который в те годы расцвел махровым цветом. Своим «Сказкам» писатель придавал социально-педагогическое значение. В этом жанре он следовал традициям Салтыкова-Щедрина. Чтобы полнее раскрыть социальную сущность того или иного явления, Горький, как и Щедрин, прибегает к гротеску. В ряде сказок он обыгрывает события, имевшие место в действительности. Персонажи «Сказок» напоминали читателям реально существовавших людей.
Герои «Русских сказок» — типы самодержавной России. Сила «Сказок» — в большом социальном обобщении. В пьесе «Зыковы» (1913) тема разложения буржуазной личности и распада устоев капитализма была писателем углублена. В образах Антипа Зыкова, предваряющего образ Егора Булычева, и его сестры Софьи Горький показывал, что капитализм мнет и душит даже энергичных, сильных и умных людей. А в лице Павлы и лесничего Муратова он разоблачал отказ от борьбы, скрывающейся под маской утешительства, непротивления злу и пессимизма. Софья тоже накопительница, но это человек, остро ощущающий веяния современности. Она ближе, чем Антипа Зыков, к выходу из душного мещанского мира, но не ищет «новой» правды, носительницей которой якобы является Павла. И все же Софья чувствует, что за пределами ее класса существуют люди, призванные изменить жизнь. Семейные коллизии, столкновения чувств в «Зыковых» подчинены основной идейной цели пьесы: осуждению пассивного отношения к жизни, стремлению пробудить в людях бодрость духа, силу борцов за социальную справедливость.
Наряду с пьесой «Зыковы» Горький пишет пьесы «Фальшивая монета» (1913) и «Старик» (1915). Этот новый драматургический цикл имеет свои особенности, отличающие его от пьес, написанных в годы первой русской революции. Пьесы 10-х годов построены не на прямых социально-политических конфликтах, как, например, «Враги», а на философско-этических столкновениях персонажей разных классовых лагерей. В них Горький тщательно и глубоко психологически анализирует характеры в плане осуждения философии страдания и смирения, ведет открытую полемику с идеями Ф. Достоевского, утверждает принцип социальной активности и борьбы накануне новой решающей схватки двух лагерей. В условиях первой мировой войны Горький не оставляет ни литературной работы, ни общественно-политической деятельности. Он, как никогда, с огромной ответственностью осознает свою общественную роль. В своей деятельности писатель исходил из убеждения, что единственно реальный путь борьбы с внешними и внутренними врагами — это пролетарская социалистическая революция. Вот почему все его надежды на будущее связаны с рабочим классом, в частности с его передовым отрядом — питерскими рабочими — большевиками. В годы войны Горький возглавляет журнал «Летопись», на страницах которого велась борьба с империализмом и шовинизмом. Буржуазная пресса быстро разгадала в горьковском журнале противника своих националистических позиций и дружным хором обрушилась против Горького. Цензура и охранники внимательно следили за журналом. За внешне спокойным, «академическим» тоном они разглядели антивоенную направленность «Летописи». Военный цензор дает журналу следующую оценку: «Судя по представленному на просмотр цензуры, как одобренному для напечатания, так и не пропущенному цензурой, журнал имеет резко оппозиционное направление с социал-демократической окраской» (1). В своем творчестве и в своей общественной деятельности Горький выступает борцом против шовинизма и национализма, привлекая на свою сторону лучших, честных представителей старой интеллигенции. Горький ищет союзников и в молодой литературе, выражающей протест против существующей действительности. В своей заметке «О футуризме» Горький заявляет, что русского футуризма как такового нет, а есть лишь некоторые поэты, называющие себя футуристами. Весьма характерно, что Горький сразу же выделил Маяковского из среды футуристов, угадав в нем большого поэта (2). Эта горьковская вера в возможности Маяковского способствовала тому, что Маяковский повернул на большую дорогу искусства. В годы империалистической войны Горький устанавливает тесный контакт с писателями различных национальностей Рос- ---------------------- 1. «Летопись», 1917, № 2-3-4.
2. См. «Журнал журналов», 1915, № 1. ---------------------- сии, придавая огромное значение выпуску сборников, которые наряду с образцами художественного творчества включали в себя очерки политической жизни и литературы той или иной национальности России. В мае 1915 года Горький принимает группу армянских писателей и совместно с ними обсуждает вопрос об издании сборника армянской литературы. В следующем году в издательстве «Парус» под редакцией Горького и В. Брюсова этот сборник вышел в свет, за ним последовал сборник латышской литературы, а в 1917 году — сборник финляндской литературы.
Горький в своих статьях военных лет изобличает махровых националистов, поддерживает позицию, занятую большевистской партией по отношению к войне. Составляя наброски к брошюрам, в которых он стремится разъяснить народу подлинные цели затеянной империалистической бойни, он пишет: «Создателем условий, влияние которых сделало катастрофу (войну) неустранимой и неизбежной, является современный интернациональный капитализм — оба типа его, промышленный и финансовый. Основная и скрытая цель войны — стремление к захвату и разделу материков Азии и Африки... Следует составить обвинительный акт против капитализма как возбудителя катастрофы, переживаемой миром, и указать, что анархическая деятельность капитала не может не хранить в себе зародышей подобных катастроф» (1). Активная общественная работа в годы войны не помешала Горькому завершить первые две книги задуманной им автобиографической трилогии «Детство» (1914) и «В людях» (1916). В трилогии на основе собственного жизненного опыта Горький показывал рост социального сознания человека, который сквозь вековые напластования пошлой морали, зоологического быта мещанства пробивал себе дорогу к знанию, к участию в борьбе народных масс за свободу, к правде освободительного движения. Горький задумал написать свою автобиографию еще в начале 90-х годов; к этому времени относятся его наброски «Изложение фактов и дум, от взаимодействия которых отсохли лучшие куски моего сердца» и «Биография», по своему содержанию очень близкие к некоторым эпизодам «Детства» и «В людях». Горький вернулся к своей автобиографии много лет спустя, когда он уже стал всемирно известным писателем. Пером зрелого художника он воспроизводит далекое прошлое, выпукло рисуя обстановку и людей, с которыми он сталкивался в жизни. На фактах своей биографии писатель показывал типические черты русской действительности. Изображая личное, пережитое, Горький поднимается до вершин художественного обобщения и типизации. --------------------- 1. М. Горький, Статьи и памфлеты, изд. «Молодая гвардия», 1948, стр. 152—153. ------------------------ Автобиографическая трилогия по праву считается шедевром мировой литературы. В ней писатель ярко запечатлел свои детские и юношеские годы, художественно раскрыл процесс духовного формирования человека, вышедшего из самой гущи народных масс, показал, как постепенно растет его революционное сознание. Горький никогда не рассматривал трилогию только как свою биографию. Много лет спустя он писал: «Знали бы вы, сколько на путях моих я встретил замечательно талантливых людей, которые погибли лишь потому, что в момент наивысшего напряжения их стремлений они не встретили опоры, поддержки!» (1). В трилогии Горький беспощадно обнажил «свинцовые мерзости» собственнической жизни, губящей честных, хороших людей, и вместе с тем показал, что «не только тем изумительна жизнь наша, что в ней так плодовит и жирен пласт всякой скотской дряни, но тем, что сквозь этот пласт все-таки победно прорастает яркое, здоровое и творческое, растет доброе — человечье, возбуждая несокрушимую надежду на возрождение наше к жизни светлой, человеческой». В трилогии звучит во весь голос вера в человека, который преодолеет мерзости жизни. Хотя они и давят нас, утверждает писатель пафосом своих повестей, русский человек настолько еще здоров и молод душой, что преодолевает и преодолеет их. Автобиографические повести Горького охватывают время с момента смерти отца Алеши Пешкова (1871) и до конца 80-х годов. Мы встречаем в них немало сцен и картин, напоминающих жизнь городка Окурова. Косную силу окуровского быта воплощал дед Каширин; наряду с ним характерными представителями мира собственников были братья матери. Вот как Горький описывает своего дядю Михаила: «Обыкновенно дядя Михайло являлся вечером и всю ночь держал дом в осаде, жителей его в трепете; иногда с ним приходило двое-трое помощников, отбойных кунавинских мещан; они забирались из оврага в сад и хлопотали там во всю ширь пьяной фантазии, выдергивая кусты малины и смородины; однажды они разнесли баню, переломав в ней все, что можно было сломать: полок, скамьи, котлы для воды, а печь разметали, выломали несколько половиц, сорвали дверь, раму». Люди, подобные Михаиле, напоминают окуровцев и своими жестокими забавами. Они, «мстя друг другу за обиды, рубят хвосты кошкам, травят собак, убивают петухов и кур или, забравшись ночью в погреб врага, наливают керосин в кадки с капустой и огурцами, выпускают квас из бочек...» Чистый и честный юноша Алексей Пешков «шел босым сердцем по мелкой злобе и гадостям жизни, как по острым гвоздям, ----------------------- 1. Сб. «Горький и Сибирь», Иркутск, 1949, стр. 90. ---------------------- по толченому стеклу». Горький вспоминает об охватывавшем его временами отчаянии от сознания своего бессилия: «Иногда так страстно хотелось избить мучителя-человека и я так слепо бросался в драку, что даже теперь вспоминаю об этих припадках отчаяния, рожденного бессилием, со стыдом и тоскою». Писатель прекрасно понимал, что мрачное и скотское в человеке вовсе не является каким-то врожденным, извечным свойством натуры, что оно порождено эксплуататорским общественным строем, моралью паразитов, сознательно насаждающих в народных массах уродство, темноту, невежество. Он показывает, что изображаемая им жизнь потому мерзка, что из-за собственности мир эксплуататоров ведет в'ойну «всех против всех». Горький убедительно показал, что «свинцовые мерзости» — это неотъемлемая часть жизненного уклада и морали хозяев. Так, хозяин магазина модной обуви «на главной улице» в Нижнем Новгороде, «маленький, круглый человечек», вышел в собственники, предварительно обворовав своего хозяина. Это не мешало ему ханжески благоговеть перед священной собственностью: «...положив руки на конторку, точно кот лапы, он испуганно упирается пустыми глазами в лицо мне и шипит: «Что-о? Как это воровал?... если ты у меня украдешь ботинки или деньги, я тебя устрою в тюрьму до твоих совершенных лет...»
Это они, хозяева жизни, воспитывают своих подчиненных в атмосфере двоедушия и подлости: «Когда входила покупательница, хозяин вынимал из кармана руку, касался усов и приклеивал на лицо свое сладостную улыбку; она, покрывая щеки его морщинами, не изменяла слепых глаз. Приказчик вытягивался, плотно приложив локти к бокам, а кисти их почтительно развешивал в воздухе...» А через несколько минут хозяин и приказчик, «проводив знакомую покупательницу вежливыми поклонами и любезными словами... говорили о ней грязно и бесстыдно, вызывая у меня желание выбежать на улицу и, догнав женщину, рассказать, как говорят о ней». Прекрасно раскрыл Горький ханжескую сущность эксплуататоров. В этом смысле очень показателен эпизод в иконной лавке: «В лавке соседа гудит мягкий, сладкий голос, течет одуряющая речь: — Мы, родимый, не овчиной торгуем, не сапогом, а — божьей благодатью, которая превыше сребра-злата, и нет ей никакой цены. — Ч-черт! — шепчет мой приказчик с завистью и восхищением.— Здорово заливает глаза мужику! Учись, учись!» С детской непосредственностью Алеша Пешков реагирует на несправедливость. Он вынашивает мечту о переделке этой отвратительной жизни: «Идешь и думаешь: хорошо быть разбойником, грабить жадных, богатых, отдавать награбленное бедным — пусть все будут сыты, веселы, независтливы и не лаются друг с другом, как злые псы... И сколько вообще обидного на земле, чего вовсе не нужно... Пусть бы люди слушали меня с доверием,— уж я бы поискал, как жить лучше. Это ничего, что я маленький...» Рисуя заскорузлый мещанский быт, писатель противопоставляет ему непрерывно растущего человека. Этого растущего человека, окруженного пошлостью, но не поглощенного ею, возвышающегося над «окуровщиной», он описывает с большой любовью. Как прекрасен образ бабушки Акулины Ивановны! Человечность и мудрость бабушки, ее вера в хорошее начало жизни излучают яркий свет на всех окружающих. Бабушку Горький противопоставляет постоянно враждующим между собой дядьям и деду: «Темные ее глаза, улыбаясь, изливали на всех греющий душу свет, и, обмахивая платком разгоревшееся лицо, она певуче говорила: «Господи, господи! как хорошо все! Нет, вы глядите, как хорошо-то все!» — Это был крик ее сердца, лозунг всей жизни». Бабушка — это луч света в семье Кашириных, она помогает будущему писателю разобраться в людях, она придает ему нравственную силу. «Ее бескорыстная любовь к миру,— пишет Горький,— обогатила меня, насытив крепкой силой для трудной жизни». Он любовно рассказывает о человечности и доброте бабушки, о ее благородстве. Акулина Ивановна воплощает в себе подлинно народную мудрость. «До нее,— признается Горький,— как будто спал я, спрятанный в темноте, но появилась она, разбудила, вывела на свет, связала все вокруг меня в непрерывную нить, сплела в разноцветное кружево». Бабушка впервые приобщила будущего писателя к сокровищнице народного творчества: она рассказала ему множество сказок, легенд, пословиц, которые, как мы знаем, прочно вошли в горьковское творчество начиная с первых его рассказов. Горький показывает, как постепенно складывается у него иной, нежели у бабушки, взгляд на мир. Внук рано увидел, что бабушка «не способна видеть, не может понять явлений горькой действительности». Она призывала его покориться: «Терпеть надо, Олеша...»— нередко говаривала она. Это было глубоко чуждо Горькому уже в ранние годы. «Я был плохо приспособлен к терпению»,— говорит он. Перед читателем трилогии проходит вереница людей, не желающих мириться с неправдой жизни, противостоящих проповеди терпения. Об этих людях писатель говорит с особой симпатией, ибо «ничто не уродует человека так страшно, как уродует его терпение, покорность силе внешних условий». В повести «В людях» Горький нарисовал образ своего первого наставника книжной мудрости — повара Смурого, одного из многих «добрых, одиноких, отломившихся от жизни людей». С наивной прямотой Смурый стремится к тому, чтобы сделать жизнь иной, он проникнут глубокой любовью к человеку и вместе с тем болью и отчаянием от сознания своей беспомощности. Подлинно человеческие черты Горький находит во многих окружающих его людях, а сам себя представляет ульем, «куда разные простые, серые люди сносили, как пчелы, мед своих знаний и дум о жизни, щедро обогащали душу мою кто чем мог». И он показывает немало талантливых самородков, погубленных нечеловеческими условиями жизни. Вот талантливый музыкант Капендюхин, доводящий своих слушателей до самозабвения, но превращенный хозяевами в богомаза. Вот одаренный живописец Жихарев. Его заставляют копировать «подлиннички», не дают ему проявить творческую индивидуальность. «Что мы знаем? — сокрушенно восклицает Жихарев.— Живем без окрыления... Где — душа? Душа — где? Подлиннички — да! — есть! А сердца— нет...» Глупо и бессмысленно погибает Цыганок — замечательный работник, золотые руки.
Алексея Пешкова глубоко возмущала пассивность, равнодушие некоторых людей. Присматриваясь к кочегару Якову Шумову и плотнику Осипу, в которых юноша видит нечто загадочное, представляя их себе людьми, «знающими что-то, никому, кроме них, не ведомое», Алеша вскоре убеждается, что оба они глубоко равнодушны к окружающему, и это вызывает в нем «чувство сердитой неприязни». Собственный характер юноши формировался в постоянной борьбе с равнодушием. С глубокой верой в жизнь Горький писал: «И если в конце концов я все-таки лягу в землю изуродованным, то — не без гордости — скажу в свой последний час, что добрые люди сорок лет заботились исказить душу мою, но упрямый труд их не весьма удачен». Юный Пешков далек от отчаяния и пессимизма. В борьбе с жизнью вырабатываются в нем упорство и непокорность. Мастер Жихарев, наблюдая строптивый и непокорный характер Алексея, замечает: «Сердит становишься, Максимыч». Эта сердитость — лишь внешнее выражение упорства и настойчивости в борьбе. Она всякий раз проявляется, когда Пешков дает отпор обидчикам и призывает к тому же своих товарищей. Горький указывает, что в то время в нем как бы жили два человека: один, подавленный окружающей действительностью, начинал относиться к людям с презрением; «другой, крещенный святым духом честных и мудрых книг, наблюдая победную силу буднично страшного, чувствовал, как легко эта сила может оторвать ему голову, раздавить сердце грязной ступней, и напряженно оборонялся, сцепив зубы, сжав кулаки, всегда готовый на всякий спор и бой». Юный Горький мечтал о том, чтобы «дать хороший пинок всей земле и себе самому, чтобы всё — и сам я — завертелось радостным вихрем, праздничной пляской людей, влюбленных друг в друга, в эту жизнь, начатую ради другой жизни — красивой, бодрой, честной...» И недаром Жихарев говорит Алексею: «Хорошо в тебе то, что ты всем людям родня,— вот это хорошо! И не то, что бить тебя, а и обругать трудно, когда и есть за что». Юного Пешкова влекло ко всему честному, доброму и справедливому, что он встречал на своем пути. Сначала инстинктивно, а потом сознательно он отталкивал от себя липкую грязь мещанских взглядов, верований и привычек. Исходя из собственного опыта, он смело мог сказать впоследствии, что человек растет в сопротивлении окружающей его среде. Конечно, рост Пешкова — это рост незаурядно одаренного человека. Но именно поэтому «свинцовые мерзости» доставляли ему горчайшие минуты. Быть может, поэтому Горький так тонко и вдохновенно разбирался в психологии людей различных социальных слоев, создавал такие верные и красочные социальные портреты. Читая о людях, описанных Горьким в трилогии, трудно отделаться от впечатления, что ты знал и видел их. Как живые, встают со страниц трилогии добрейшая, талантливая и житейски умная бабушка Акулина Ивановна, владелец красильни — цеховой старшина Каширин, суровый дед Горького, воплощение патриархальных предрассудков мещанства и жертва собственной жадности и корыстолюбия. Как подлинно национальный характер предстает перед читателем повар Смурый — первый наставник юного Пешкова. Блеснула и погасла жизнь самородка Цыганка, нелепо погибшего в расцвете сил. Нельзя, однако, подходить к образам автобиографических повестей Горького как к документально-точным характеристикам. Это полноценные художественные образы-типы, в которых, естественно, присутствует элемент вымысла и художественного обобщения (таков, например, образ Цыганка). Да и главный образ — Алексей Пешков, имеющий прочные автобиографические корни, в то же время подвергся художественной типизации, в процессе которой проявился и художественный вымысел. Типичность образов, созданных Горьким в «Детстве» и «В людях», усиливалась, подкреплялась историчностью автобиографических повестей. Биография юного Пешкова раскрывается на широкой фоне жизни всей страны и переплетается с важнейшими социальными явлениями того времени. Более того, есть прямая, непосредственная связь между развитием, воспитанием самого Горького и развитием жизни страны. Пешков — участник революционной работы в деревне—временно сближается с народниками и очень скоро разочаровывается в них, поняв, как они далеки от правды жизни. Он сталкивается с марксистами в годы, когда они ведут яростную борьбу с народниками, и встает на сторону научного мировоззрения пролетариата. В духовном и политическом росте будущего писателя, как в капле воды, отразился рост мировоззрения трудового народа в его борьбе за свободу. В последней части трилогии — «Мои университеты» (1923), написанной уже после Октября, Горький раскрыл сложный процесс духовного развития своего героя. Юноша Пешков, не удовлетворяясь стихийным стремлением к справедливости, ищет в книгах и революционных кружках ответа на волновавшие его вопросы. Пешкову, наивно мечтавшему поступить в Казанский университет, пришлось пройти совершенно иную, суровую школу жизни... Встречаясь с участниками революционных кружков, интеллигентами народнического склада, Горький отмечает в них некоторые положительные черты, проявляющиеся в том, что они «готовятся изменить жизнь к лучшему». Однако вскоре он убеждается, что рецепты народников иллюзорны, что народники «далеки от народа и не знают его жизнь». «Когда говорили о народе, я с изумлением и недоверием к себе чувствовал, что на эту тему не могу думать так, как думают эти люди. Для них народ является воплощением мудрости, духовной красоты и добросердечия, существом почти богоподобным и единосущным, вместилищем начал всего прекрасного, справедливого, величественного. Я не знаю такого народа. Я видел плотников, грузчиков, каменщиков, знал Якова, Осипа, Григория, а тут говорили именно о единосущном народе и ставили себя куда-то ниже его, в зависимости от его воли». Горький чувствует себя в среде народников белой вороной. Он причисляет себя к людям «непосредственного опыта», недоверчиво относящимся к «людям книг». Резко критическое отношение вызывает в нем разрыв между словом и делом, столь свойственный интеллигентам-народолюбцам. Из интеллигентов, встретившихся ему на жизненном пути, Горький выделяет тех, которые не предавались прекраснодушным иллюзиям, а стремились на деле понять «арод и направить его усилия в нужное русло. С любовью Горький изображает интеллигента-революционера Ромася, выходца из рабочей среды, который горячо был уверен в том, что правда с теми, кто борется. Горький с особым вниманием подмечает рост сознательности в людях труда. В их классовой солидарности он видит зародыш будущей победы. Его симпатии привлекает ткач Никита Рубцов, «человек, работавший почти на всех ткацких фабриках России, беспокойная, умная душа». Сочувственно воспроизводит Горький слова ткача: «...не дотерпят люди, разозлятся когда-нибудь и начнут все крушить — в пыль сокрушат пустяки свои...» Работая в пекарне, Алексей видел, что всякий раз, когда он говорит булочникам о возможности другой, лучшей жизни, их «опухшие лица освещаются человеческой печалью, а глаза вспыхивают обидой и гневом».
И личные наблюдения и книги говорили Горькому о том, что человек способен создать иную, хорошую и светлую жизнь. Горький предвидел, что подлинным владыкой мира будет труд. В «Моих университетах» Горький показывает, как труд, этот неиссякаемый источник жизни, преображает людей, внушает им веру в свои несокрушимые силы. Вспоминая о далеком, ушедшем прошлом, Горький в то же время обращает внимание читателей на современную буржуазную действительность, проводит нить от прошлого к настоящему. Сам Горький отмечал это в повести «В людях». «Зачем я рассказываю эти мерзости? А чтобы вы знали, милостивые государи,— это ведь не прошло, не прошло! Вам нравятся страхи выдуманные, нравятся ужасы, красиво рассказанные, фантастически страшное приятно волнует вас. А я вот знаю действительно страшное, буднично ужасное, и за мною неотрицаемое право неприятно волновать вас рассказами о нем, дабы вы вспомнили, как живете и в чем живете. Подлой и грязной жизнью живем все мы, вот в чем дело!» Горький, художественно воссоздав свой жизненный путь, написал портрет героя своего времени, во многом дополняющий его же образы пролетарских революционеров. Автобиографический цикл Горького оказал огромное влияние на развитие советской литературы вообще и на биографический жанр в частности. Наиболее ярким примером такого влияния является роман Николая Островского «Как закалялась сталь», воспроизводящий в форме художественной прозы биографию замечательного писателя и человека, чья жизнь была высоким подвигом. И в автобиографической трилогии и в романе «Как закалялась сталь» живет неугасимый революционный оптимизм, сопротивление страданиям и трудностям, воспеваемым ранее как подвиг смирения и долготерпения. Горьковская трилогия ставила целый ряд духовных и эстетических проблем, разрабатывавшихся впоследствии литературой социалистического реализма. В автобиографических произведениях Горького на примере жизни человека, впоследствии поднявшегося на вершину мировой славы, показано воспитывающее и формирующее значение труда, когда труд все сильнее осознается как творчество, как могучий рычаг в руках человека, преобразующего природу. Они проникнуты мыслью о высоком призвании человека, о значении его активного вмешательства в действительность. Всем своим идейным строем они направлены против зла, против буржуазного общества, уродующего человека. Произведения о жизни молодого Пешкова резко бичуют рабскую приниженность, попытки уклонения от общественного долга. По своему стилю и языку автобиографическая трилогия занимает важное место в творчестве великого писателя. В ней своеобразно, компактно, органически слились революционный романтизм и точная реалистичность описаний. В соответствии с требованиями жанра стиль Горького в трилогии иной, чем в других беллетристических произведениях. Язык ее, особенно в авторской речи, менее афористичен, менее насыщен яркими, неожиданными эпитетами, которые так присущи стилю горьковской художественной прозы. В изображении пейзажа Горький также избегает сгущения красок, которые необходимо дополняют революционный пафос его романтических произведений. Пейзаж в трилогии написан как бы акварельными красками, близок живописи Левитана. Он наиболее значителен и объемен тогда, когда создает эмоциональный фон, на котором описываются душевные переживания героя. Творческая деятельность Горького сыграла большую роль в идейной борьбе за победу Великой Октябрьской социалистической революции. Величие революционных перемен, происходивших в России, решающее значение соединения научного социализма с рабочим движением мог понять и отразить в своем творчестве только художник нового социального качества — представитель революционного мировоззрения рабочего класса. Таким художником явился Горький. Он выступил как законный преемник великих традиций русской литературы, и вместе с тем его творчество, неразрывно связанное с жизнью и борьбой самого передового класса — пролетариата, явилось решительным шагом вперед в художественном развитии человечества. На пролетарском этапе освободительного движения идеи большевизма направляли творческие искания Горького. По мере сближения с большевистской партией писатель все глубже проникал в сущность социальных явлений, все яснее становилась для него перспектива дальнейшей борьбы и победы над миром гнета и эксплуатации. Горький, писатель чуткий к жизненной правде, в своих художественных произведениях показал, как зреет в массах дух протеста, как ширятся и множатся силы русской революции, как борется пролетариат в авангарде революционного движения. Он нарисовал правдивую картину распада буржуазного общества, страстно обличал идеологию господствующих классов, сущность буржуазного либерализма. С огромной силой писатель показывал идейное превосходство борцов-революционеров, рабочих масс над эксплуататорами. Художественное творчество и публицистика Горького являются своего рода энциклопедией эпохи. В них нашли свое отражение наиболее существенные стороны русской действительности, весь сложный переплет классовых отношений русского общества накануне Октября. Горький первым раскрыл в монументальных образах сущность социальных перемен, приведших в конечном счете к победе Великой Октябрьской социалистической революции. Творчество Горького оказало огромное воздействие как на процесс развития советской литературы в целом, так и на отдельных ее представителей. Нет ни одного крупного советского писателя, не испытавшего на себе благотворного влияния творческих идей основоположника социалистического реализма. Еще до Октябрьской революции Горький прочно вошел в сознание миллионных масс как великий классик социалистической литературы,- как крупнейший авторитет пролетарского искусства. В значительной степени благодаря многолетнему опыту Горького советская литература уже с первых лет своего существования пошла по пути правдивого изображения действительности в ее революционном развитии, по пути освоения классических традиций. Весь предшествующий творческий опыт Горького, запечатлевшего процесс накопления революционной энергии в массах, помог советской литературе успешно решить главную задачу — раскрыть подлинно народную сущность Октябрьской революции, показать нового героя, носителя высоких этических принципов, строителя свободного общества. В эстетических воззрениях Горького и в его замечательных произведениях советские писатели находили живое воплощение исторической преемственности нового искусства с традициями классической литературы, с эстетикой революционных демократов. Опыт Горького помог советской литературе определить путь ее развития на многие годы.
