А.А.Волков. "Русская литература ХХ века. Дооктябрьский период." Издательство "Просвещение", Москва, 1964 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
Н. Г. ГАРИН-МИХАЙЛОВСКИЙ
(1852-1906)
Николай Георгиевич Михайловский (литературный псевдоним — Гарин) принадлежит к числу прогрессивных русских писателей, группировавшихся вокруг книгоиздательства «Знание». Среди писателей-реалистов Н. Г. Гарину-Михайловскому принадлежит видное место. Недаром Горький написал о Гарине специальный очерк, воссоздав яркий образ «этого талантливого, неистощимо бодрого человека». Н. Г. Гарин-Михайловский родился в Петербурге в 1852 году в семье военного. Окончив гимназию в Одессе, он поступает на юридический факультет Петербургского университета. Затем вскоре переходит в Институт путей сообщения и в 1878 году заканчивает курс с дипломом инженера-путейца. Страстный, легко увлекающийся, Гарин постоянно загорается различными планами: постройкой удешевленных узкоколейных железных дорог, рационализацией сельского хозяйства и т. п. С присущим ему энтузиазмом Гарин принимал участие в постройке Сибирской железной дороги, Батумского порта, Батумской железной дороги, неоднократно пытался применить новые, более совершенные методы строительства, но всюду наталкивался на глухую стену недоброжелательства, на мелкие, своекорыстные интересы предпринимателей и их подрядчиков. Это приводило Гарина к конфликтам, вызывало частые перерывы в его строительной деятельности. На собственном жизненном опыте Гарин убедился в грабительской сущности капитализма, расхищавшего национальные богатства России. Одно время Гарин решил посвятить себя сельскому хозяйству. В 1881 году он покупает имение в деревне Тундуровке Самарской губернии и пытается организовать хозяйство на основе народнических «рецептов». Желая облегчить тяжелое положение крестьян и освободить их от кабалы мироедов, он приобрел для них сельскохозяйственный инвентарь, давал ссуды, построил школу для крестьянских детей и т. д.
Нововведения Гарина были равнодушно, а иногда и враждебно встречены крестьянством. В то время, когда многомиллионная крестьянская масса была лишена земли, когда бедняк трудился на клочке земли, нельзя было и надеяться на какой-то общий подъем жизни деревни. Прожив в деревне три года, Гарин понял всю иллюзорность народнических прожектов. Он вынужден был покинуть Тундуровку, разоренный пожарами, которые ему устраивали местные кулаки, недовольные его деятельностью в деревне. Обо всем этом Гарин рассказал в своем очерке «Несколько лет в деревне» (1892). В очерке Гарин дает яркую картину русской деревни, патриархальные устои которой разлагались под натиском капитализма. В образе рассказчика Гарин воспроизводит типические черты той части интеллигенции, которая, поддавшись народническим призывам, пыталась сблизиться с народом, но затем честно признала крах своих иллюзий. С беспощадной правдивостью Н. Гарин показывает глубокое недоверие, которое испытывают крестьяне к интеллигенту, остающемуся для них «барином», а значит,— врагом, таким же, как и предыдущие хозяева усадьбы, вроде лютого помещика Юматова. И естественно, что те методы хозяйствования, которые осуществлял рассказчик, не дали никаких плодотворных результатов. Об этом так говорили крестьяне: «Работаем, как лошадь, а толков никаких; так, в прорву какую-то идет. Хуже крепостного времени выходит». Гарин в предисловии к очерку признавался:
«Несколько лет жизни, тяжелый труд, дело, которое я горячо полюбил, десятки тысяч рублей — все это погибло, прахом пошло...» (1). В том же предисловии Гарин указывал, что, видимо, общие причины должны были «роковым образом вызвать неудачу». Талантливый очерк «Несколько лет в деревне» привлек к Гарину внимание русской прогрессивной общественности.
В начале 90-х годов крестьянский вопрос продолжал находиться в центре общественной и политической жизни России. Об актуальности очерка Гарина можно судить по тому впечатлению, которое он, по свидетельству Санина, редактора «Самарского вестника», произвел на Н. Е. Федосеева — одного из первых русских марксистов, организаторов социал-демократических кружков в Поволжье, в центральной России. «Н. Г. Гарин,— это имя нам, только что вышедшим из тюрьмы, встречалось в литературе впервые,— писал Федосеев.— Кто он такой? — спрашивали мы. В этом талантливом писателе, уверенной рукой разбивавшем народнические иллюзии, мы сразу почувствовали человека, близкого нам по духу,— не единомышленника, конечно, но во всяком случае идейного союзника» (2). -------------------------
1. Н. Г. Гарин, Полное собрание сочинений, т. IV, изд. А. Ф. Маркса, Пг.. 1916, стр. 3.
2 А. Санин, «Самарский вестник в руках марксистов», изд. «Всесоюзного об-ва политкаторжан и ссыльнопоселенцев», М., 1934, стр. 43. -------------------------- Высоко оценил очерк также и Горький. В своих воспоминаниях о Гарине он писал: «Я читал в «Русской мысли» его скептические «Очерки современной деревни»... Сурово встреченные народнической критикой, «Очерки» весьма понравились мне...» (1). Линия беспощадно-правдивого изображения крестьянской жизни, отчетливо намеченная в очерке «Несколько лет в деревне», продолжается в цикле рассказов Гарина о деревне, печатавшихся на страницах журнала «Русское богатство» в первой половине 90-х годов. В сборнике «Деревенские панорамы», состоящем из рассказов «Бабушка Степанида», «Акулина», «Дикий человек», «На селе», «Матренины деньги», «Под вечер» и др., Гарин с болью и гневом рассказывает о нищете и бесправии народа в условиях самодержавного полукрепостнического строя. Рассказы пронизывает горячая любовь к народу. Эта любовь обнаруживается уже в посвящении, предпосланном сборнику: «Тебе, болевшей душою за мрак и нищету народа, тебе, моему другу-товарищу, жене моей, Надежде Валериевне Михайловской, посвящаю я свою невеселую книгу».
Эпиграф к рассказу Гарина «Матренины деньги» (1894): «В некультурных условиях одинаково дичает и человек, и животное, и растение» — звучит как обличение царского строя. В рассказе «Акулина» (1894) Гарин создал правдивый, обаятельный образ крестьянки, неутомимой труженицы, ставшей жертвой социальной несправедливости. После смерти мужа у нее за недоимку отбирают землю, хлеб и лошадь. Автор называет Акулину с детьми заживо погребенными. «Мертвым легко лежать в гробу, но если у живого жизнь превращается в гроб без смерти, то это положение можно сравнить разве с ощущением заживо погребенного». Вместе с детьми она обречена на голодную смерть. Не находя никакой поддержки у мира, она уезжает в зимнюю ночь из родной деревни неизвестно куда. В рассказе выражен протест против общины, которую так идеализировали народники. В те годы, когда Гарин писал свои рассказы о деревне, революционное движение пролетариата уже оказывало воздействие и на деревню. Но Гарин основное внимание уделил проникновению в деревню «чумазого», распаду патриархального уклада в результате вторжения капиталистических отношений. В рассказе «Дикий человек» (1894) Гарин ярко воссоздал образ «чумазого» — мироеда Асимова, проследив процесс разрушения личности под влиянием инстинкта собственности. Асимов в былые годы был человеком мягким и обходительным с людьми, но, став кулаком, он потерял все человеческие черты, превра- ---------------------
1. М. Горький, Сочинения, т. 17, стр. 68—69 ------------------------ тился в деспота. Он довел до смерти жену, задушил младшего сына; старший сын, чтобы не умереть с голоду, оказался вынужденным пойти в батраки к такому же мироеду, как его отец. К крестьянской теме Гарин снова обращается в рассказе «На ночлеге» (1898). В нем писатель изображает семью крестьянина-кустаря, оторванную от земли, день и ночь без отдыха работающую на фабриканта. За тяжкий, изнуряющий труд крестьяне получают жалкие гроши, которых не хватает на пропитание. Крестьянин в течение трех десятков лет напряженнейшей работы не в состоянии скопить десять рублей, чтобы приобрести челнок и тем самым облегчить свой труд. Гарин останавливает внимание читателя на безвыходном положении крестьян, которых капитализм отрывает от родной почвы и обрекает на нищету. Произведения Гарина о деревне были значительно более социально заострены, чем у многих других современных ему писателей, демократические устремления которых нередко соединялись с либеральными попытками сгладить общественные противоречия.
Путь либерального примирения был чужд Гарину. Он горячо сочувствовал призывам марксистов к революционной борьбе.
Сочувствие Гарина марксизму не ограничивалось словами. Он оказывал материальную поддержку издателям первой русской марксистской газеты «Самарский вестник» (1896—1897), входил в состав ее редакции. Позднее, в годы первой русской революции, Гарин, по свидетельству близко знавшего его старого большевика С. Мицкевича, давал крупные суммы «на издание большевистских газет и на боевую работу». Помимо этого, Гарин и сам издавал брошюры и книги, пропагандирующие идеи марксизма. Изданная им книга Р. Гвоздева «Кулачество — ростовщичество, его общественно-экономическое значение» была отмечена В. И. Лениным, поместившим на нее в 1899 году рецензию в журнале «Начало» (1). В 1901 году за подписание совместно с другими литераторами протеста против варварского избиения демонстрантов полицией (демонстрация у Казанского собора) Гарин был выслан из Петербурга. О том, как реагировал на это Гарин, Горький рассказывает: «Черт бы их подрал,— возмущался он,— у меня тут серьезное дело, и вот — надо ехать! Нет, сообразите, как это глупо! Ты нам не нравишься, поэтому не живи и не работай в нашем городе! Но ведь в другом-то городе я останусь таким же, каков есть!» (2). Во время революции 1905 года Гарин гневно протестует против кровавого террора царизма. В редакционной статье журнала «Вестник жизни», посвященной памяти Гарина, было сказано: «Чуткий и даровитый, с ясным ---------------------- 1. В. И. Ленин, Сочинения, т. 4, стр. 53—55, 2. М. Горький, Сочинения, т. 17, стр. 79. ----------------------- умом и богатым запасом жизненных наблюдений, хорошо знавший, в частности, деревню и понимавший происходивший в ней процесс разложения старых устоев жизни под влиянием вторгнувшихся капиталистических отношений, Гарин в возгоревшемся тогда споре между старым народничеством и молодым марксизмом не мог не стать на сторону... реалистов-марксистов» (1). Однако нельзя сказать, что Гарин воспринимал научный социализм как боевую революционную теорию. В социализме он видел лишь базу для мощного технического прогресса. Об этих настроениях писателя говорил Горький: «Марксов план реорганизации мира восхищал его своей широтой, будущее он представлял себе как грандиозную коллективную работу, исполняемую всей массой человечества...» Путь Гарина был типичен для представителей мелкобуржуазной демократической интеллигенции, которые не смогли перешагнуть рубеж, отделявший радикальный демократизм от идей социализма и пролетарской революции, и тем самым не стали в одну шеренгу с пролетариатом и его певцами. Но вместе с тем многое отделяло Гарина и от тех представителей прогрессивной литературы (Тимковский, Муйжель), которые, постоянно колеблясь, вносили в литературу идеи буржуазного либерализма. Произведения Гарина проникнуты оптимизмом, верой в человека, в созидающую силу его разума и способность перестроить мир. В своем творчестве Гарин затрагивал самые различные стороны современной ему жизни. Так, он пишет рассказы о железнодорожном строительстве. Писатель мечтает о том, чтобы Россия покрылась сетью дешево стоящих железных дорог. Об этом своем стремлении он писал в рассказе «Вариант». Материалом для него послужили собственные впечатления, полученные им при прокладке Уфимско-Златоустовской железной дороги. Работая там, он пытался применить новый, им самим разработанный вариант строительства. Многие черты Кольцова — героя рассказа — напоминают нам самого Гарина. Кольцов — пылкий энтузиаст, твердо верящий в прогресс, в силу человеческого разума. Обращаясь к историческому прошлому России, он думает: «Здесь пролагали себе путь в панцирях и шлемах богатыри русской земли. Здесь прошли орды Всеволода III, здесь Ермак нечеловеческими усилиями проложил себе путь к славе. Прошли века, и вот мы пришли докончить великое дело. Проведением дороги мы эти необъятные края сделали реальным достоянием русской земли». Высокие чувства любви к родине и русскому народу вдохновляют Кольцова. «Да, нет выше счастья,— размышляет Коль- -------------------- 1. «Вестник жизни», 1907, № 1, стр. 56. --------------------- цов,— как работать на славу своей отчизны и сознавать, что работой этой приносишь не воображаемую, а действительную пользу. Это — жизнь, это — напряжение. Пусть проходит молодость с ее радостями любви, что жалеть о них, когда радости эти сменяются более высшими наслаждениями, сознанием приносимой пользы, сознанием, что заслужил право на жизнь». Вдохновенный гимн любви к человеку, звучащий в произведениях писателя, утверждение преобразующей роли труда как основы всей жизни близки советскому человеку, строящему коммунизм. В те годы, когда жил и работал Гарин, немного было произведений, насыщенных героикой трудовых будней. И здесь Гарин был близок Максиму Горькому — писателю, больше всех сознававшему великую силу труда.
Устами Кольцова Гарин излагал свои собственные мысли. Кольцов твердо верит в правильность предлагаемого им варианта строительства. Но он знает также, что рутина прогнившего строя мешает его осуществлению. «Да, если бы это удалось,— размышляет он,— провести в жизнь все задуманное. Но как провести? Где найти то ухо, которое захотело бы услышать истину? Одни погрязли в рутине, другие преследуют корыстные цели, третьи устарели, четвертые просто ничего не понимают».
Кольцов высоко ставит звание русского инженера, он резко противостоит не только своему бюрократическому начальству, преследующему не общегосударственные, а узкокорыстные цели, но и тем кругам технической интеллигенции, которые верой и правдой служили своим хозяевам, помогая им эксплуатировать трудящихся. К какой бы теме ни обращался писатель, он постоянно выступал в защиту угнетенных и обездоленных. В 90-х годах прошлого века даже крупнейшие русские писатели в своем творчестве почти не уделяли внимания рабочей среде, и только Горький и Серафимович, связавшие свою судьбу с пролетарским освободительным движением, выступали с рассказами, героями которых являлись рабочие. Один из немногих писателей того времени, Гарин, вслед за Горьким и Серафимовичем, создает образ пролетария — машиниста Григорьева в рассказе «На практике» (1898). Последний можно сопоставить с рассказом Горького «На соли» и с лучшими рассказами Серафимовича о железнодорожных рабочих — «Стрелочник», «Под уклон», «Сцепщик». Гарина сближает с этими писателями правдивое изображение изнуряющего труда рабочих при капитализме. На примере машиниста Григорьева Гарин показывает рост сознания рабочего, стремление его к знанию, веру в собственные силы. В характере Григорьева подчеркиваются прирожденная талантливость и духовное богатство простого русского человека. Григорьев, «ни в каких школах не бывавший», прошедший тяжелый жизненный путь, неоднократно битый, работавший «и сапожником, и лавочником, и шапочником, и кузнецом», не озлобился, сумел сохранить подлинную любовь к человеку, стал виртуозом своего дела. Григорьев оказался вместе с рабочими, забастовавшими в знак протеста против непосильных условий труда. Выражая чувства возмущенных рабочих, он говорит: «Здесь люди до одурения дошли,— лошадь и та отдыхает». В 1898 году Гарин предпринимает поездку в Корею, Маньчжурию и на восточное побережье Ляодунского полуострова вместе с экспедицией Петербургского географического общества. Об этой поездке он пишет ряд очерков, первоначально печатавшихся в журнале «Мир божий» (1899) под заголовком «Карандашом с натуры». В 1904 году они были изданы «Знанием» под названием «По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову» («Из путешествия вокруг света»).
Острая наблюдательность в соединении с литературным мастерством придает очеркам и путевым заметкам Гарина особую ценность. Писатель стремится к правдивому, точному описанию нравов и обычаев различных народов. С возмущением пишет он о бесчеловечной форме угнетения народов Кореи: «Несчастный кореец—раб китайского земельного собственника, раб хунхуза, выбивается, как вол его, из сил, таща общечеловеческую культуру сюда. За это его обижают, бьют, пытают, вешают, а он отвечает врагам детской незлобливостью, беспредельным терпением, непонятной среди таких условий человечностью, гуманностью, тонкой предупредительностью. Точно не здесь они выросли, а воспитали их в самой гуманной школе, запечатлев навеки законы высшей гуманности». С грустью говорит автор о тяжелой жизни этого глубоко симпатичного, миролюбивого, гуманного народа, мечтающего о свободе и независимости. Гарин рассказывает о глубокой враждебности населения к выродившейся, продажной королевской камарилье. «Всю Корею продадут, пока их выгонят». Продавать уж нечего — таково мнение народных масс.
Гарин проявляет живой интерес к творчеству народов Востока. Записывая в 1898 году корейские сказки, писатель с особой любовью отмечает все то, что свидетельствует о свободолюбии, простоте, мужестве, благородстве корейского народа. Корейские сказки в передаче Гарина сверкают блестками народного юмора, в них много вековой народной прозорливости и мудрости.
В этих сказках Гарин стремится подчеркнуть то, что связывает старинные предания с тогдашней реальной действительностью, все то, что говорит о народном протесте против эксплуатации и гнета. В 1902 году Гарин публикует эпизоды из дневника «Вокруг света». С сарказмом говорит писатель об английских буржуа, возвращающихся на пароходе из Америки в Европу. По наблюдению Гарина, они любили рассуждать о «праве» одной нации властвовать над другой, о необходимости захвата и присвоения чужих земель. «Все это общество,— пишет Гарин,— несмотря на то, что между ними были и ученые и люди пера, производило сильное впечатление самодовольства до пошлости чем-то обиженных людей. Это были хозяева, ни на мгновение не забывающие, что все это, начиная с парохода, кончая последней безделушкой,— их, принадлежит им, и им не надо идти ни к кому и ни у кого ничего не надо просить,— все лучшее в мире у них». Гарин прозорливо увидел стремление американских капиталистов завоевать рынки для своих товаров: «Если нельзя пойти мирно, надо завоевать их». Русско-японская война 1904 года побудила Гарина к поездке в Маньчжурию. Он пересек Маньчжурию с запада на восток, через Хайлари — Харбин, до станции «Пограничная», и на юг от Харбина через Мукден — Дашицао — Лаоян до Инкоу. В течение пяти месяцев он собирал материалы с театра военных действий и в «Дневнике во время войны», опубликованном впоследствии, дал реалистическое описание жизни русской армии, ряд талантливых зарисовок военных будней. Основная мысль дневника и состоит в том, что царизм обнаружил всю свою гнилость и бессилие вести войну. В ряде эпизодов писатель показывает безразличное отношение командного состава царской армии к судьбе родины и презрение к солдатской массе. Вместе с тем он правдиво запечатлел мужество и выносливость простых русских людей — тружеников, одетых в солдатские шинели. При этом писатель замечает, что «никакой другой солдат не выдержал бы этой первобытной обстановки» и что «сметки у русского солдата хватит и на него и на офицера, если он сумеет сберечь эту сметку».
Большое эпическое произведение Гарина — тетралогия «Детство Темы» (1892), «Гимназисты» (1893), «Студенты» (1895), «Инженеры» — писалось на протяжении всей творческой деятельности Гарина (последняя часть тетралогии, «Инженеры», осталась незавершенной из-за скоропостижной смерти писателя (в 1906 году). Все четыре повести связаны между собой одними и теми же героями. Познавательная ценность тетралогии заключается в том, что в ней, и главным образом в первых двух частях («Детство Темы» и «Гимназисты»), на фоне русской действительности накануне и после реформы 1861 года показана история развития и формирования человеческой личности в буржуазном обществе с юных лет до зрелого возраста. Хроника семьи Карташевых по сути дела обобщающий рассказ о жизни дореволюционной интеллигенции. Основной герой повести — Тема Карташев. История его детства и отрочества, изложенная в первых двух книгах,— это рассказ о том, как буржуазная семья, а затем и гимназия уродуют сознание ребенка и юноши, калечат его личность. Восьмилетний Тема в ужасе стоит над нечаянно сломанным любимым цветком отца, и он твердо знает, что его ожидает суровое наказание, ибо отец его — типичный николаевский служака, принимавший участие в подавлении венгерского восстания,— на все поступки сына смотрел «с точки зрения своей солдатской дисциплины, его самого так воспитали, ну и сам он готов сплеча обрубить все сучки и задоринки молодого деревца, обрубить, даже не сознавая, что рубит с ними будущие ветки». Мать Темы, Аглаида Васильевна, сильная и волевая, но ограниченная классовыми предрассудками женщина, подавляет его волю, тормозит самостоятельный духовный рост ребенка. Она всячески внедряет в его сознание мысль о невозможности равенства между «господином» и «рабом», призванным быть «слугой».
Тема тяготится той средой, которая его окружает. Он сравнивает свое положение с положением героя Свифта: «Вы читали Гулливера, когда его лилипуты привязали за каждый волос? — спрашивает он.— Вот и мне кажется, что я так привязан. Покамест лежишь спокойно — не больно, а только поворотишься...» Гарин ярко воспроизвел жизнь и быт гимназии — одного из наиболее консервативных учреждений царской России. Гнет гимназии, куда печально знаменитым циркуляром министра просвещения Делянова был закрыт доступ «кухаркиным детям», зачастую становился для учащихся невыносимым. Классическое образование сводилось к бессмысленной зубрежке латинских и греческих текстов. Немногие из преподавателей гимназии, по словам Гарина, заслуживали уважения, большинство же из них вызывало чувство ненависти и отвращения. Подобная система воспитания унижала достоинство ребенка, заставляла его глубже замыкаться в себе, отравляла его жизнь. Все чаще посещает Тему мысль, что «решительно ничего нет, за что бы уцепиться и почувствовать себя хоть чуточку не так пошло и гадко!» Гарин показал, как происходит разложение молодой, неустоявшейся психики, как свежесть восприятия, искренность чувств, свойственных молодежи, атрофируются, уступая место «защитным» чувствам — таким, как скрытность, лицемерие, неискренность. Эта постоянная необходимость приспособления своего характера к «светским» условностям создает разлад между внутренними стремлениями Темы и жизнью, которая его окружает, и приводит к тому, что Тема становится существом безвольным, раздвоенным. Такое воспитание у одних людей, со слабой волей, вызывало апатию и пассивность, у других людей, с сильной волей, таких, как Гарин,— чувство протеста против пошлости. Последнему во многом способствовало приобщение подростков и юношей к идеям революционных демократов — Белинского, Чернышевского, Добролюбова. Психологическая сторона этих повестей составляет их главную ценность. Социальные условия жизни тех лет очерчены Гариным бледно и без достаточно глубокой связи с судьбой действующих лиц. В третьей и четвертой книгах социальные мотивы еще менее отчетливы, чем в первых двух. Писатель, говоря о личных неудачах и переживаниях Карташева и его однокурсников, стремится выявить наиболее скрытые стороны психологии, прибегает к методу психологического самоанализа в определении сущности героев, их отношения к действительности. Студенты в изображении Гарина — это люди, у которых нет путеводной звезды, нет цели и идеалов в жизни. Отсутствие правильных идейных принципов приводит Тему Карташева к пассивному восприятию окружающей его действительности: «Он и не думал перестраивать мир, давно бросил все фантазии, относящиеся еще к гимназической жизни, он мирился со всем существовавшим положением вещей и только не хотел... или, вернее, хотел, чтобы вся эта, может быть и неизбежная, грязь жизни протекала как-нибудь так, чтобы не задевать его». Так Гарин правдиво запечатлел многие черты мелкобуржуазной интеллигенции его поколения.
Вспомним, что и Горький в эти годы создавал образы безвольных, дряблых интеллигентов — «дачников» в жизни. Однако в изображении интеллигенции обнаруживается различие позиций этих писателей. Хотя Гарин писал свои повести в годы, когда ширилось революционное пролетарское движение, мы напрасно стали бы искать в его произведениях отзвуки этого важнейшего процесса. Он не показал силы, зревшие в недрах народных масс. Устами Леонида Николаевича, учителя истории, персонажа тетралогии, Гарин заявляет, что необходимо «смотреть вперед», что оценивать жизненные явления нельзя, не взобравшись «на самую возвышенную точку...» Но какова же эта возвышенная точка? Какие средства могут, по мнению Гарина, способствовать обновлению жизни? Знание, культура, прогресс — вот что предлагает Леонид Николаевич как целительное, всемогущее средство, причем все это, так сказать, в «чистом», отвлеченном виде. «Вопрос образования — самый острый и больной у человечества»,— говорит он, выражая мнение писателя, и делает вывод: надо всячески бороться за внедрение культуры в народные массы, за пробуждение самосознания у народа, и тогда будет покончено с рабством на земле, жизнь обновится и станет прекрасной. Таков был символ веры Гарина. Мы видим, насколько далек был писатель от понимания того, что новая жизнь может быть завоевана только в жестоких классовых битвах. В своей тетралогии Гарин, несомненно, хотел дать широкую картину современного ему общества, развития этого общества, но замысел его так и остался неосуществленным. Только с позиций научного социализма можно было показать события в их исторической перспективе, отличительные особенности уже начавшейся ломки старых отношений, указать подлинного героя эпохи, строителя новой жизни. Гарин не видел выхода из создавшихся социальных противоречий своего времени. Но, несмотря на это, его жизнеутверждающее, оптимистическое творчество дорого и близко советскому читателю. И в первую очередь близка его искренняя, горячая любовь к человеку, стремление видеть человека прекрасным и свободным, протест против всякого насилия и гнета. Н. Гарин восторженно встретил первую русскую революцию. В ней он увидел воплощение своей мечты о свободной, обновленной России. Во время революции он оказывал материальную помощь большевикам. Как сообщал в своих воспоминаниях Горький, Гарин привез ему «для передачи Л. Б. Красину в кассу партии 15 или 25 тысяч рублей» (1). К 1906 году он вошел в состав редакции марксистского журнала «Вестник жизни». Выступая 27 ноября 1906 года на редакционном совещании, он скоропостижно умер, не успев осуществить многих литературных замыслов. ------------------
1. М. Горький, Сочинения, т. 17, стр. 80. ---------------------
